Размеры для детей разного возраста 3 страница
Однако мы совсем не были запрограммированы стать тем, кем мы стали. Единственное наше ограничение - это принадлежность к виду гомо сапиенс - и ничего больше. Мы обязаны быть человеческими существами и мы можем стать всем, чем является, являлся или будет являться любой человек. Каждый из нас обладает этим бесценным даром - генами вида гомо сапиенс.
Тот тип людей, к которому мы будем принадлежать, - выдающиеся или посредственные, жестокие или добрые, честные или лживые - в основном определяется первыми шестью годами нашей жизни.
От рождения ребенок представляет собой ненаписанную книгу и обладает потенциалом стать каким угодно человеком. Но к шести годам он этот потенциал утрачивает.
Итак, мы от рождения обладаем генетическим даром - величайшим изо всех даров, которые мы когда-либо сможем иметь. У всех нас есть гены вида гомо сапиенс.
А теперь давайте поговорим о детях и о первых шести годах их жизни.
Глава 7 - Как познавал Леонардо
Что из себя на самом деле представляет трехлетний ребенок, в отличие от того, что мы, взрослые, о нем думаем?
Дети рождаются с жаждой знаний. Они хотят знать обо всем на свете и желательно прямо сейчас. Малыш уверен, что процесс познания - это самое лучшее из того, что он имеет в жизни. А все окружающие в течение первых шести лет пытаются втолковать ему, что это совсем не так, что самое лучшее в мире - это игра.
Некоторые дети в это так и не поверят, а потому навсегда останутся при своем первом убеждении, что именно познание - это величайшее благо. С течением времени они станут теми, кого мы называем гениями.
Дети уверены в том, что познание - это тот навык, который необходим для того, чтобы выжить. Так оно и есть на самом деле. Познание - это именно такой навык, а потому опасно быть очень молодым и беспомощным. Чтобы выжила одна форель, необходимо десять тысяч икринок; чтобы выжила одна черепаха, необходимо сорок яиц. Яйца черепахи представляют собой желанную добычу для хищников, но и маленькие черепашки, впервые выходя в моря, подвергаются большой опасности.
В начале лета на окраинах дороги можно видеть мертвых детенышей белки и кролика. Они не смогли научиться тому, как выжить, и их настиг суровый закон природы: познание - это тот навык, который необходим для выживания. И в первую очередь эта истина относится к человеческим существам. А в детях она просто заложена от рождения.
Природа применяет удивительные хитрости для того, чтобы гарантировать как выживание всего вида, так и выживание отдельных его представителей. Чтобы гарантировать выживание вида, она изобрела самую замечательную для нас хитрость, которая называется секс. Вы только задумайтесь на минутку, что было бы с человеческой популяцией, если бы секс являлся неприятной и болезненной процедурой? И через сколько лет наша популяция сократилась бы до нуля?
Чтобы гарантировать выживание каждого человеческого младенца, природа наделила его уверенностью в том, что именно познание - это величайшая вещь на свете. И ребенок сохраняет эту уверенность до тех пор, пока мы сами не разубедим его.
В этом пункте вы не должны просто верить нам на слово - все это слишком важно. Если вы хотите знать, о чем именно думает трехлетний ребенок, - а ведь мы обычно убеждены в том, что это какая-нибудь чепуха вроде мороженого, - вам надо проконсультироваться у самого авторитетного эксперта в этом вопросе - у самого ребенка. Почему бы вам не спросить его об этом?
Когда вы будете спрашивать его о том, чего он хочет, постарайтесь избавиться от всяких предубеждений. Если вы уже заранее будете уверены в том, что он скажет, то все это окажется бессмысленным - вы услышите лишь то, что и намеревались услышать.
Помните о всемогуществе наших мифов!
Итак, вы спрашиваете трехлетнего ребенка о том, чего же он на самом деле хочет. Если он вам доверяет, то об этом даже не придется спрашивать, напротив, это он будет задавать вам вопросы. Конечно, он вас не спросит, что из себя представляют трехлетние малыши, об этом он и сам прекрасно знает. Но он просто завалит вас бесконечными вопросами, которые убедительно продемонстрируют, что дети в первую очередь хотят совсем не мороженого - они хотят знать все и обо всем.
(Большое преимущество неразумности, а именно неразумными нас и делают мифы, состоит в том, что вы можете одновременно придерживаться двух противоположных точек зрения, то есть: всем известно, что дети любят играть; и всем известно, что они задают бесконечное количество вопросов.)
Но истина состоит лишь в последнем утверждении, и вот некоторые из самых важных вопросов, которые залают дети:
Папа, что держит звезды в небе?
Мама, почему трава зеленая?
Папа, как смог этот маленький человечек забраться в телевизор?
И ведь именно этими же самыми вопросами задаются и ученые мужи! А вот что мы обычно отвечаем своим детям:
"Видишь ли, козленок, папа очень озабочен тем, что наше правительство должно предпринять в нынешней ситуации на Ближнем Востоке, поэтому он занят тем, что сочиняет письмо в газету. Почему бы тебе не побегать и не поиграть, пока твой папа думает?"
Существуют две причины, по которым мы никогда не отвечаем на вопросы своего малыша. Первая из них состоит в том, что мы уверены - он не поймет наших ответов, если мы попробуем всерьез объяснить ему существо дела. Вторая причина еще проще - мы и сами не знаем ответов. Ведь это такие трудные вопросы!
С 1962 г. американцы платят с каждого доллара один цент налогов на поддержку одной замечательной организации называемой НАСА (Центр космических исследований). Сам я был бы готов платить ей не цент, а десять центов. И причина совсем не в том, что я сильно озабочен состоянием дел на Луне. Просто возможность достичь Луны и, что самое главное, вернуться обратно, стоит любых денег.
Если кто-нибудь попросит вас резюмировать суть всей космической программы в одном очень простом вопросе и даст вам целый год на размышление, сможете ли вы за это время придумать формулировку умнее, чем "Что держит звезды на небе?"
А "почему трава зеленая" я лично не знаю. Впрочем, можно ответить, что в этом "виноват" хлорофилл. Но тогда ребенок задаст следующий вопрос: "А почему этот хлорофилл не делает траву красной?" И вот на этот-то вопрос я уж точно не смогу дать ответа. Подозреваю, что и вы тоже не сможете ответить, если только не являетесь биологом.
Но любая мать ответит просто: "Потому, детка".
Одна из связанных с нашим Институтом матерей, которая наиболее успешно постигла суть этой нелегкой профессии - быть матерью - рассказала мне о том, что ее маленькая дочь после такого ответа задала следующий вопрос: "А почему, мамочка, потому?" Нам всем следует об этом задуматься.
Папа, как смог этот маленький человечек забраться в телевизор?
Этот вопрос мучает меня самого с тех пор, как я впервые увидел этого маленького человечка на экране. Тем более, что ни один ребенок не может обойтись без этого вопроса. Я пытался как-то улизнуть от него, ссылаясь на световые и звуковые волны, но это помогло мне продержаться всего одну минуту. А ведь дело заключалось в том, что я просто не знал ответа. С тех пор я никогда не пытаюсь ответить на такие вопросы, а честно признаюсь в том, что я не знаю. Я никогда не лгу детям и не пытаюсь их обмануть, хотя по отношению к самому себе проделывал это неоднократно.
Тем более, что это бесполезно: маленькие дети великолепные психологи и видят нас, взрослых, буквально насквозь. И никакому взрослому не стоит даже и пытаться обмануть ребенка. Сам я уже слишком стар и у меня просто нет времени на такое бессмысленное занятие.
Однако вернемся к "маленькому человечку в телевизоре".
Люди моего поколения просто очарованы этим замечательным устройством, ведь мы родились в те времена, когда небо еще не кишело самолетами, а дома - телевизорами. Поверите ли вы в то, что когда я слышу звук пролетающего самолета, то непременно поднимаю голову?
Разумеется, телевизор очаровывает не той чушью, которую по нему показывают, а самим фактом изображения. Это и есть вопрос о том, каким образом маленький человечек сумел туда забраться.
Что же мы фактически делаем, когда дети задают нам один из своих великолепных вопросов, на которые невозможно найти ответа? Да, разумеется, говорим так: "Смотри, детка, какой замечательный игрушечный грузовик, возьми его и иди играй".
Маршалл Маклухан обычно говорил, что миниатюризация - это искусственная форма, очень высоко оцениваемая взрослыми. Но по отношению к ребенку - это неверно, и он может принять нас за сумасшедших.
"Это - грузовик? - думает трехлетний малыш, держа его в своих ручонках. - Но ведь они же говорили мне, что грузовик такой большой, что, когда он проезжает мимо дома, дрожат стекла и пахнет выхлопными газами. А если оказаться у него на пути, то он тебя просто собьет и раздавит. Так неужели это - грузовик?"
К счастью, все дети - лингвистические гении, поэтому в конце концов он решит так: "Они больше меня и называют это грузовиком. Ну что ж, тогда и я буду называть его так".
Так что же произойдет после того, как мы дадим ему игрушечный грузовик? Ну, все и так это знают: малыш поиграет с ним пару минут, а потом заскучает и отбросит его прочь.
Заметив это, мы сделаем глубокомысленный вывод: у ребенка недостаточная концентрация внимания. Я - большой и могу сконцентрироваться на длительное время, он - маленький и не может. У меня большой мозг, у него маленький, все ясно.
Насколько же мы самонадеянны и слепы! Мы видим только то, что, как нам кажется, мы и должны видеть. Присмотримся к реальному положению вещей. И вот тогда в поведении, которое мы приняли за результат неразвитых способностей малыша, мы увидим его блестящий познавательный потенциал.
У детей есть пять способов познания мира: слух, зрение, вкус, осязание, обоняние. Столько же способов имеем и мы с вами.
Итак, мы дали ребенку игрушечный грузовик, который он никогда до этого не видел. Если же он уже видел эту игрушку, то немедленно отбросит ее прочь и потребует что-нибудь новенькое. Мы даем ему новую игрушку, в надежде занять его внимание. Прежде всего он осматривает ее (вот почему они раскрашены в яркие цвета), затем прислушивается к ней (вот почему их конструируют так, чтобы они производили какой-то шум), ощупывает (поэтому они не должны иметь острых краев), пробует на вкус (игрушки делают из безвредных материалов), и наконец обнюхивает (производители игрушек еще не додумались до того, чтобы придавать им приятный запах).
Таким образом, он изучил все свойства данной игрушки всеми доступными ему средствами, ему на это потребовалась всего одна минута. Но ведь ребенок не просто умен, он гениален. Для него осталось невыясненным еще одно обстоятельство - как и из чего сделана эта игрушка? Чтобы понять это, нужно се разломать. И вот он пытается это сделать, но через минуту понимает, что у него ничего не получается - ведь игрушки специально делают прочными. Тогда он просто отбрасывает ее.
Существуют два способа, при помощи которых мы, взрослые, с удовольствием отбиваем у ребенка тягу к познанию:
Первый - это делать игрушки так, чтобы их невозможно было разломать.
Второй - помещать его в такое замкнутое пространство (например, в детский манеж), откуда он не может ни до чего дотянуться.
Он отчаянно пытается познавать, а мы, не менее отчаянно, пытаемся заставить его играть. И несмотря на все наши усилия, ребенок все же преуспевает в познании того, что непременно должно быть познано. Познав игрушку, он не играет с ней, а просто отбрасывает ее в сторону. По нашим наблюдениям, этот процесс продолжается полторы минуты.
Взрослые, наблюдая за действиями малыша, направленными на познание и развитие, приписывают их его неразвитости. Но если им задать вопрос: "Сколько же времени нужно смотреть на игрушку?" - то ответ будет таким: "Столько, сколько достаточно, чтобы понять, что она из себя представляет".
Если этот ответ верен, то я могу признаться, что еще ни разу не встречал взрослого, который бы смог в этом отношении превзойти малыша,
Пять путей ведут в мозг, только пять. Все, что ребенок познает в своей жизни, он делает с помощью этих путей. И все, что в свое время познал Леонардо, он познал с помощью тех же самых путей.
Глава 8 - Все дети являются лингвистическими гениями
Когда дело касается детей, то взрослому высокомерию нет конца. И здесь мы снова сталкиваемся с засохшим от старости мифом,
Дети не такие большие и не такие толстые, поэтому они, разумеется, и не столь одарены, как я. Не такие большие? Чистая правда. Не такие толстые? Да уж, разумеется. Не такие одаренные? Ха-ха-ха...
Пожалуй, самой трудной интеллектуальной задачей для любого взрослого является проблема изучения иностранного языка. Очень немногие справляются с ней настолько успешно, что могут бегло говорить на другом языке. Количество взрослых, которые свободно владеют иностранным языком и говорят без акцента, поистине ничтожно. И эти немногие люди, которые сумели овладеть языком уже в зрелом возрасте, служат предметом восхищения и зависти остальных.
Для меня самого проблема бегло говорить на иностранном языке не представляет никаких затруднений. Мне нравится говорить на португальском, итальянском и японском, но это и все, что я могу. То подолгу, а то понемногу я жил более чем в ста странах мира, но так и не смог научиться говорить грамматически правильно и без акцента на языках этих стран. И это не значит, что я не пытался - я прилагал множество усилий, чтобы достичь этого.
У меня есть разговорники на пятидесяти языках мира, которыми л пользовался. Кстати, жители других стран даже и не ждут от американцев или англичан, что те попробуют заговорить на их языке. Но если вы пытаетесь это сделать, к вам начинают относиться с симпатией. И чем хуже у вас получается, тем большую симпатию вы вызываете.
Я пользовался наибольшей симпатией. Однажды во Франции я сел в такси и попытался говорить по-французски, в результате получилось нечто вроде "я такси отель". Водитель глянул на меня через плечо и по-английски спросил: "В какой отель, Джек, вы хотите ехать?" Он говорил с американским акцентом и был немного моложе меня. И я узнал, что во время второй мировой войны он был ребенком и жил в зоне, занятой американскими войсками.
Если какой-нибудь взрослый захочет быстро приобрести комплекс неполноценности, то все, что для этого надо сделать, - это посоревноваться в изучении иностранного языка с полуторагодовалым малышом.
Возмем для примера преуспевающего тридцатилетнего человека, одаренного и духовно и физически. И давайте скажем ему: "Знаешь, Пит, мы решили послать тебя в небольшую деревушку в Центральной Италии. Ты пробудешь там полтора года, будешь жить в итальянской семье и все, что от тебя требуется, - это научиться говорить по-итальянски. Да, и захвати с собой своего полуторагодовалого малыша".
И вот они отправляются в Италию, причем один из них едет со вполне определенным заданием, а другой - просто так. Через полтора года наш блестящий молодой человек научится говорить по-итальянски с сильным американским акцентом. Его малыш тоже научится говорить по-итальянски, причем с тем итальянским произношением, которое отличает жителей именно этой деревушки, именно этой провинции Италии. И объяснить это обстоятельство очень просто: все дети - лингвистические гении. Для ребенка, который родился вчера в Филадельфии, английский язык пока является таким же иностранным, как немецкий или суахили.
Но к тому моменту, когда он достигнет возраста одного года, он уже научится понимать и начнет произносить свои первые слова. В возрасте двух лет у него появятся первые языковые навыки. В возрасте трех лет он начнет говорить бегло, и его языковых навыков будет уже достаточно для подавляющего большинства ситуации. К шести годам он овладеет языком в таком совершенстве, которое будет диктоваться его языковым окружением.
А теперь предположим, что его отец - профессор английского языка в университетском колледже Лондона. Тогда он заговорит не на "американском", а именно на классическом английском, с классическим произношением поскольку в этом случае его языковое окружение будет иным.
Если же ребенок родится в семье, где говорят на двух языках, то и он будет говорить на двух. Если в семье будут в ходу три языка - он заговорит на трех, четыре - на четырех. И так далее - предела совершенству здесь нет. И это самое большое лингвистическое чудо, которое я знаю.
Впервые я встретил Ави в Рио-де-Жанейро, когда ему было девять лет от роду, и был буквально очарован этим ребенком. Он бегло говорил на девяти языках!
Прежде всего он извинился за свой английский, которому его учили в школе, И при этом он извинялся с прекрасным английским произношением, которое услышишь только на Би-би-си! Это произношение считается даже правильнее оксфордского, которое несколько манерно. И он извинялся передо мной, у которого произношение филадельфийское. Впрочем, у нас был президент, который говорил "Кубэ", имея в виду Кубу. Средства массовой информации дразнили его за это, но он упорно говорил "Кубэ". Это и понятно - вы можете вывезти мальчика из Бостона, но вы не можете "вывезти" Бостон из мальчика.
Ави родился в Каире в англоговорящей среде, и, кроме английского, он заимел тут арабский и французский. Его испанские бабушка с дедушкой жили вместе с ним, благодаря чему он заговорил по-испански. Затем вся семья переехала в Хайфу (идиш, немецкий и иврит), тут к семье присоединились его турецкие дедушка с бабушкой, подарившие ему знание турецкого языка. Наконец семья переехала в Бразилию, и Ави научился говорить по-португальски.
Мы просто глупы, когда верим, что сами учим своих детей. В английском языке 450 000 слов, в самом простом словаре их содержится около 100 000. Никто никогда не говорит двухлетнему малышу: "Смотри, Джонни, эта вещь называется очками". Мы говорим проще: "Где мои очки? Дай мне очки. Не роняй мои очки. Мне надо протереть очки". И Джонни, будучи лингвистическим гением, говорит самому себе: "Этот предмет называется очками".
Эта невероятная способность к изучению языков в первые три года жизни является чудом, превышающим всякое понимание, а мы считаем его само собой разумеющимся. Мы понимаем, что это чудо, только тогда, когда оно отсутствует.
Если ребенок не может научиться говорить, то лишь тогда мы мгновенно понимаем всю невероятность и невероятную сложность языкового чуда. Если такое случается, то родители всего мира готовы на все, что угодно, лишь бы приехать в наш институт и спросить: "Объясните нам, как вернуть это чудо обратно".
Один мой близкий друг, майор, после окончания Второй мировой войны остался служить в Японии. Прошло меньше года, как однажды он услышал разговор маленьких японцев. Приглядевшись повнимательнее к этим детям, он вдруг обнаружил, что одним из них был его собственный сын!
Когда спустя три года они вернулись в Америку, японский словарный запас майора и его жены состоял всего из восьми слов. При этом они произносили их так, что японцы не понимали даже и этих слов, их понимали только американцы.
Одна шестилетняя девочка, учившаяся японскому языку в Америке, переехала в Японию и пошла в первый класс вместе с ее японскими друзьями. Разумеется, никаких языковых проблем у нее не было.
Иностранному языку легче учить годовалого ребенка, чем семилетнего. И это можно объяснить лишь тем, что все дети - лингвистические гении.
Глава 9 - От рождения до шести лет
| Я никогда не позволял школьному обучению вмешиваться в мое образование. | |
| Марк Твен |
Все, что может получиться из данного ребенка, определяется первыми шестью годами его жизни. И никто не понимает этого лучше самих детей. Именно поэтому они так спешат и инструменты предпочитают игрушкам. Ни один ребенок никогда не изобретал игрушек, чего не скажешь об инструментах. Дайте маленькому мальчику какую-нибудь палку и можете быть уверены в том, что в его руках она превратится не в клюшку для гольфа или хоккея, а в молоток или лопату. И, разумеется, чтобы попрактиковаться в употреблении нового инструмента, он или измолотит ваш новенький стол, или перекопает клумбу с цветами. Дайте маленькой девочке раковину моллюска, и она мгновенно превратится в тарелку, чашку или нечто подобное.
Маленькие дети хотят стать взрослыми, и чем скорее, тем лучше. И они правы в этом своем желании.
Способность усваивать новые факты обратно пропорциональна возрасту.
И вновь я повторю классическую истину: вы можете смело учить ребенка всему, что знаете сами. Мы уже знаем, что ребенок может с легкостью, недоступной взрослому, выучить несколько языков.
Сам я в молодости приложил множество усилий к тому, чтобы овладеть французским, но сейчас не могу составить ни одного правильного французского предложения, И я не прикладывал абсолютно никаких усилий к тому, чтобы овладеть английским, но пишу на этом языке книги, которые читают миллионы людей.
Языки состоят из фактов, которые называются словами. Этих фактов в них сотни тысяч. Способность усваивать новые факты обратно пропорциональна возрасту. Чем старше мы становимся, тем труднее нам становится воспринимать новые факты.
Учить годовалого ребенка намного легче, чем шестилетнего. А шестимесячного легче, чем годовалого. Задайте себе вопрос - сколько стихотворений вы выучили за последний год и сейчас можете прочитать наизусть? Одно или вообще ни одного. А вспомните-ка детские стишки, которые вы учили, когда вам еще не было шести лет. Уж штук пять-то вы наверняка сможете процитировать. И стоило ли это вам каких-то трудов или бессонных ночей? Чем моложе вы были, тем легче вы запоминали новые сведения. Тем не менее большинство людей верят в то, что с возрастом мы становимся все ярче и одареннее. В данном случае они просто путают одаренность с мудростью. В этом мы, действительно, имеем преимущество перед детьми.
Да, наш институт способен внушать благоговейный трепет и детям, и их родителям. Но в этом нет ничего мистического - мы просто практики, которые хорошо делают свое дело. И если уж говорить о мистике, то подобные чувства способен внушить лишь человеческий мозг и самые одаренные его обладатели - меленькие дети.
При этом, несмотря на всю любовь, восхищение и уважение, которые мы испытываем к нашим детям, нам еще не попадался настолько мудрый двухлетний малыш, который бы ухитрился не утонуть или не выпасть из окна, оставленный без присмотра своими родителями. Понятие "мудрость" просто не применимо к детям. Они рождаются не имея ни мудрости, ни знаний.
Но с самого рождения их способность к восприятию нового растет так же стремительно, как взмывает ракета. И, подобно ракете, эта удивительная способность достигает своей высшей точки, после чего замирает. К шести годам ее рост уже фактически равен нулю.
Зато постепенно начинает расти кривая мудрости, и даже можно считать, что она впервые заявляет о себе именно в шесть лет. Все это можно изобразить на следующей диаграмме.
Кривые способности и мудрости
Итак, способность к обучению возрастает, а затем быстро снижается, но зато в это же время начинает плавно возрастать мудрость. К шести годам две эти кривые встречаются.
В точке их встречи детская способность к восприятию информации без каких-либо усилий достигает своего предела, и фактически прекращается сколько-нибудь значительный рост мозга. Однако мудрость только начинает развиваться и постепенно возрастает в течение всей оставшейся жизни.
Так что же и в каком количестве можно изучить за эти великолепнейшие шесть лет жизни? Все, что имеет значение.
Годовалого ребенка учить легче, чем семилетнего.
Чтение - это не что иное, как обучение большому количеству фактов, называемых словами, а мы уже знаем, насколько легче годовалый ребенок овладевает на слух новым языком, чем это же делает семилетний.
Но учить ребенка письменному языку даже легче, чем устному. Написанное слово всегда остается тем же самым, а вот устное слово можно произнести с акцентом, невнятно или слишком быстро.
Я уже говорил, насколько плачевны мои знания разговорного французского. Но при этом я могу читать французские газеты. Разумеется, что я не знаю всех слов и едва понимаю длинные фразы, но зато улавливаю существо дела. Но при этом, если ту же французскую газету читать мне вслух, я не смогу понять почти ничего. Это и естественно - иностранные слова легче воспринимать зрением, а не слухом.
Чтобы научить годовалого ребенка воспринимать язык на слух, необходимо соблюдение трех условий. Слова необходимо произносить громко, отчетливо и неоднократно.
Матери инстинктивно понимают это, поэтому и говорят со своими детьми громко и отчетливо, повторяя каждую фразу по несколько раз. "Иди к маме, иди к маме, иди к маме" - и ребенок наконец идет к маме.
Фактически, таким способом у ребенка развиваются слуховые анализаторы, т.е. пути, соединяющие ухо с мозгом. Этот процесс по своей природе является нейрофизиологическим. Точно таким же является процесс восприятия смысла слов с помощью зрения. Поэтому и здесь необходимо соблюдать три непременных условия. Написанное слово должно быть большим, отчетливым и его надо показывать неоднократно.
Но вот с этим-то и возникают проблемы. Откройте любую книгу или газету - и вы тут же убедитесь, что ее шрифт слишком мелок для детски неразвитых зрительных окончаний. Это имеет два существенных следствия.
В течение десяти тысяч лет мы хранили письменный язык в секрете от детей, которые являются лингвистическими гениями. Зрительные окончания наших детей развиваются много медленнее их слуховых окончаний. А ведь любые органы развиваются только в процессе использования.
Вспомните, что сенсорные окончания занимают всю заднюю часть мозга. В последней главе мы подробнее обсудим проблему важности использования органов чувств для их формирования и развития.
Годовалого ребенка научить читать легче, чем семилетнего.
Именно поэтому одна треть наших школьников в возрасте от семи до семнадцати лет так и не смогла научиться читать в школе. Они просто взялись за это слишком поздно.
Чудо состоит не в том, что они так и не научились читать, в этом состоит проблема. Чудо заключается в том, что две трети школьников все же смогли этому научиться,
Вы знаете о том, что некоторые медицинские школы предлагают своим студентам сперва подучиться читать, пройдя корректирующий курс чтения? Если это вас не пугает, то я, право, не знаю, чем вас можно испугать.
Хотя это и достаточно очевидно, но учить ребенка читать еще до того, как он пойдет в школу, надо хотя бы уже для того, чтобы он не оказался среди тех несчастных, которые там этому так и не научатся.
Годовалый ребенок легче усвоит основы знаний об окружающем мире, чем это сделает семилетний.
По тем же самым причинам, о которых мы только что говорили, для ребенка очень важно получить энциклопедические знания по самому обширному кругу предметов. Это очень поможет ему стать более образованным, когда он пойдет в школу.
Более того, это так же научит его не бояться школы, как умение плавать учит не бояться воды. В 18-й главе мы расскажем о том, как давать энциклопедические знания.
Годовалого ребенка научить математике легче, чем семилетнего.
Сделать это и легче, и быстрее по тем же самым причинам, которые мы обсуждали выше.
Знание математики очень пригодится вашему ребенку, когда он пойдет в школу. О том, как научить его этому, мы расскажем в 19-й главе.
Если вы научите своего ребенка читать, считать и дадите ему энциклопедические знания, то тем самым вы:
- привьете ему любовь к математике, которую он сохранит на всю жизнь;
- дадите ему преимущество в овладении разными предметами;
- разовьете его способности и интеллект;
- поспособствуете росту и развитию его мозга.
Ну и, наконец, вы просто сделаете его счастливым.
У детей, которым разрешают учиться в том возрасте, когда это легче всего сделать, нет времени на скуку, раздражение, разочарование, которые возникают тогда, когда им не хватает родительского внимания. Да и вообще, они ведут счастливый образ жизни. Они подобны взрослым, хотя при этом остаются детьми. Им легче завести и сохранить друзей, чем другим детям. Таких детей легко отличить ото всех остальных - они способные, уверенные в себе, вежливые и спокойные.
Годовалый ребенок легче воспринимает информацию, чем семилетний.
У вас есть любимая тема, о которой вы можете рассказать своему ребенку? Тогда - вперед, за дело! Он освоит это удивительно быстро и глубоко.
Вы любите орнитологию, историю, водные лыжи, японский язык, игру на гитаре, черепах, бег, фотографию? Тогда задумайтесь над наилучшим способом, которым вы сможете все это донести до своего ребенка. К трем годам он уже будет во всем этом разбираться и полюбит то же, что и вы. А к двадцати одному году он станет корифеем в науке или чемпионом в спорте, если только сам этого захочет.
Маленькие дети усваивают информацию со скоростью, поражающей наше воображение. Вы только дайте ему старт и отойдите в сторону.