Высадка японцев на Ляодунском полуострове и бои на юге Маньчжурии в мае-августе 1904 года
Японское командование еще до войны запланировало высадку морского десанта на восточном берегу Ляодунского полуострова, у города Бицзыво, примерно в 120 верстах от Порт-Артура. Как ранее говорилось, японцы уже высаживались в Бицзыво в 1894 г., в ходе войны с китайцами.
К 17 апреля 2-я армия барона Оку в составе 1-й, 3-й и 4-й пехотных дивизий была погружена в корейском порты Цинампо на 83 транспортных судна. 20 апреля флотилия транспортов подошла к островам Эллиот, расположенным в 20 верстах восточнее Бицзыво.
21 апреля в 5 часов вечера у Бицзыво русские дозорные («охотники») заметили японские транспорты. Командир дозорного отряда, штабс-капитан Войт немедленно донес о появлении японцев по телеграфу в Порт-Артур.
Однако противодействие высадке противника на Ляодунском полуострове до войны не планировалось русским командованием, и сейчас ни Алексеев, ни Стессель пальцем не пошевелили, чтобы помешать японцам. Разве что в ночь на 22 апреля из Пуланьдяня в Бицзыво перешел батальон под командованием подполковника Ранцева. Судя по всему, Ранцев сделал это в инициативном порядке, без приказа из Порт-Артура.
В 5 часов утра 22 апреля семь японских транспортов подошли к мысу Сяохоукоузейцзы. Несколько сопровождавших транспорты японских канонерских лодок открыли огонь по берегу. В 7 часов утра у деревни Сяндьгоу началась высадка 3-й дивизии. Дозорный отряд («охотники») Войта и подошедший батальон Ранцева не смогли помешать высадке японцев.
Тут следует отметить грамотные действия японских морских начальников, стойкость и мужество солдат. Море на избранном для десанта участке Бицзыво — залив Янтоува очень мелко, и транспорты не могли подойти к берегу ближе, чем на 7-10 верст. В отлив вдоль берега обнажалась полоса шириной около двух верст, причем у Бицзыво она представляла собой нечто вроде жидкого ила, в который люди уходили по пояс. При десантировании во время отлива японские шлюпки не могли подойти к берегу ближе, чем на 1–1,5 версты, и солдатам это расстояние приходилось преодолевать пешком, по пояс в ледяной воде.
Всего 22 апреля японцы успели высадить только 8,5 батальона пехоты, один или два эскадрона конницы и саперный батальон. Ни одного орудия высадить не удалось.
В 4 часа дня 22 апреля японцы направили один батальон для занятия Бицзыво, две роты со взводом саперов — к Пуландяню и выставили охранение, которое начало окапываться.
Ранцев и Войт без боя оставили Бицзыво. Спасибо, хоть догадались увезти оборудование телеграфной станции.
А вот 23 апреля сама природа решила помочь русским — на море разыгралось сильное волнение, и японцам не удалось в течение суток высадить ни одного солдата. Вот когда можно было уничтожить слабые японские силы, не имевшие артиллерии! Замечу, что даже при отсутствии волнения стрельба с японских канонерок на дистанцию 8-10 верст была малоэффективной, а ближе к берегу они подойти не могли. (Наши адмиралы вообще на 10 верст не стреляли.) А при сильном волнении 23 апреля японские корабли вообще не могли стрелять. Но, увы, Алексеев и Кº упустили идеальный случай для разгрома десанта.
24 апреля несколько южнее Бицзыво началась высадка подразделений 1-й дивизии. Японцы высаживались очень медленно. Лишь к 28 апреля закончилась высадка 4-й дивизии, а 1-я и 3-я дивизии окончательно высадились лишь 30 апреля. На берегу оказались 36 батальонов пехоты и 9 эскадронов конницы, всего около 40 тысяч человек при 216 полевых орудиях.
Схема продвижения японцев на подступах к крепости со дня тесного обложения и до капитуляции
28 апреля японцы прервали железнодорожное сообщение Порт- Артура с Маньчжурией.
6 мая почти одновременно с высадкой в Бицзыво японцы начали высаживать свои войска и у Дагушаня. Высадка эта происходила под прикрытием эскадры адмирала Хосайя. Японские корабли подвергли район предполагаемой высадки интенсивной бомбардировке. Однако, к большому удивлению японцев, выяснилось, что русских там нет. Лишь на другой день после высадки, произведя разведку в окрестностях Дагушаня, японцы заметили сотню казаков, высланную на разведку. Казаки шли без всякого охранения и вскоре были окружены превосходящими силами японцев. Сотне пришлось прорываться с боем. Были убиты один офицер и девять казаков, а четверо казаков попали в плен.
Русские генералы не препятствовали высадке и продвижению японцев, и, выслав для прикрытия высадки к северу отдельную кавалерийскую бригаду с пулеметами, генерал Оку тремя колоннами двинулся к Порт-Артуру. Правую колонну составляла 4-я дивизия, которая была направлена на Цзиньчжоу и порт Адамс, левую — 3-я дивизия, которая направлялась по берегу Корейского залива, и среднюю, которая придерживалась железной дороги.
Генерал Стессель попытался остановить японцев на позиции в Цзиньчжоу. Цзиньчжоуская позиция была расположена на перешейке шириной в три версты между бухтами Цзиньчжоу и Талиенванской. Недостатком позиции была возможность обстрела ее с моря с обеих сторон. Из бухты Цзиньчжоу японские канонерки могли обстреливать позиции с дистанции четырех верст, а с Талиенванской бухты — с семи верст. Казалось бы, русские еще до войны должны были здесь возвести долговременные фортификационные сооружения, но, увы, ничего не было сделано.
Русский казак в Маньчжурии
Ко времени подхода японцев позиции русских на перешейке занимали по фронту до 4 км, имели два яруса траншей для стрелков с блиндажами, козырьками от шрапнелей и с бойницами, пять редутов, три люнета и тринадцать артиллерийских батарей. Искусственные препятствия состояли из проволочных заграждений в четыре-пять рядов кольев, общим протяжением до 6 км. На подходах было зарыто 84 фугаса. Вся система обороны имела ходы сообщения и телефонную связь. Артиллерийское вооружение позиции состояло из 65 орудий и пулеметов. По другим сведениям, имелось 70 орудий, из которых 30 были китайскими трофеями 1900 г.
Большинство орудий стояло открыто и скученно, «колесо к колесу». Снарядов в среднем имелось по 160 на орудие. В районе Кинчжоу были сосредоточены около 18 тысяч солдат и офицеров при 131 орудии под общим командованием командира 4-й стрелковой дивизии, генерал-майора Фока, который для обороны позиции выделил всего 14 рот (11 рот из 5-го полка) и пять охотничьих команд во главе с командиром 5-го стрелкового полка, полковником Третьяковым, всего 3800 человек. Остальные войска оставались в резерве.
Однако со стороны Талиенванской бухты по японцам открыли огонь канонерка «Бобр» и миноносцы «Бурный» и «Бойкий». Около 11 часов утра командир «Бобра», капитан 2-го ранга Шельтинга, расстреляв весь боекомплект, увел корабли из залива.
В 9 часов утра 14 мая японцы двинулись в атаку. Это был смелый шаг со стороны генерала Оку — решиться днем атаковать довольно хорошо укрепленную позицию, какую представляла гора Наньшань. 3-я японская дивизия, атаковавшая правый фланг русских, с трудом продвигалась вперед, но, понеся большие потери, вынуждена была остановиться в тысячи шагах, а местами даже стала подаваться назад. 1-я дивизия, также медленно и с трудом продвигавшаяся, наткнулась на проволочные заграждения и дальше наступать не могла.
Схема атак японцев на фланговые позиции крепости
Только 4-я японская дивизия, пользуясь хорошими естественными укрытиями, которые имелись на подступах клевому флангу русских, поддерживаемая огнем своих канонерок, успешно продвигалась вперед. Но когда во время отлива канонерки вынуждены были отойти в море, 4-я дивизия также остановилась и только с приливом, поддерживаемая огнем своих подошедших кораблей, снова двинулась в наступление. И наконец японцы ворвались в траншеи нашего левого фланга. Солдаты 5-й и 7-й рот 5-го полка, понесшие за день большие потери, были выбиты из своих траншей и отошли. Через образовавшуюся брешь японская пехота ворвалась на позицию.
Увидев отступление на левом фланге и не разобравшись в его причинах, начали отступать и части на правом фланге. Японцы и здесь быстро заняли оставленные траншеи. Только в центре окруженные роты 5-го полка продолжали бой. Японцы лезли со всех сторон, сибиряки встречали их в штыки и погибали в неравной борьбе.
В боях за Цзиньчжоуский перешеек русские потеряли убитыми и ранеными 28 офицеров и 1215 нижних чинов, а японцы — 133 офицера и 4071 нижний чин. Японцами были захвачены 68 орудий, 10 пулеметов, около тысячи винтовок и много амуниции.
Ряд военных историков считают, что, «введи Стессель в дело весь свой корпус, а не один лишь полк, разгром японской армии был бы полный и ход войны решительно изменился бы в нашу пользу»[49]. Однако еще 4 мая Куропаткин в связи с обороной Цзиньчжоуского перешейка писал Стесселю: «Самое главное — это своевременно отвести генерала Фока в состав Порт-Артура»[50]. Куропаткин не считал нужным оборонять Цзиньчжоу, а предлагал отступать, не задерживая противника даже на промежуточных рубежах, вплоть до Порт-Артура.
И вот войска Фока не отступали, а, скорее, бежали к Порт-Артуру. Уже 14 мая они частями были введены в Порт-Артур.
Порт Дальний попросту был брошен русскими. Большая часть портовых сооружений досталась японцам в целости и сохранности. Позже японцы превратили Дальний в свою военно-морскую базу, где базировалась их минная (миноносная) флотилия. Именно через Дальний с сентября 1904 г. стали прибывать к Порт-Артуру тяжелые 11-дюймовые гаубицы. Замечу, что транспортировка их из Кореи заняла бы много месяцев. Средняя скорость возки таких орудий по грунтовым дорогам не превышала 3–4 км/ ч.
Но в мае 1904 г. японцы не торопились и заняли Дальний лишь через четыре дня после бегства русских. Да и вообще генерал Оку не преследовал Фока, бежавшего к Порт-Артуру. Оставив на Цзиньчжоу заслон, он с главными силами сделал поворот налево и двинулся вдоль линии железной дороги в ляоянском направлении, на сближение с главными силами Маньчжурской армии.
Доставка фуража. Маньчжурия. 1905 г.
Для действий же против Порт-Артура японцами была создана 3-я армия, ядром которой стала 1-я дивизия из армии генерала Оку. Во второй половине мая в Дальний прибыли командующий новой армией генерал-лейтенант Ноги[51], его штаб и первые эшелоны 11-й дивизии. В это же время японцы активно тралили мины в Талиенванском заливе и обустраивали порт Дальний для приема из Японии новых контингентов войск, снаряжения и боеприпасов.
В начале июня генерал Ноги, имея всего 30 тысяч солдат, занимал оборонительную линию по фронту до 25 км (гора Анзысань — гора Тейсанцы). Резервов у него не было, и он усиленно укреплял занятые позиции, опасаясь активных действий со стороны порт-артурского гарнизона. Однако генерал Стессель сидел в крепости тихо, «как мышь за веником».
Командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин упустил важный момент для атаки японцев во время боев у Цзиньчжоу. Лишь 18 мая Алексеев дал Куропаткину предварительную директиву о подготовке наступления на выручку Порт-Артура, предлагая провести эту операцию безотлагательно силами до четырех дивизий.
Задача эта возлагалась на I Сибирский корпус в составе 32 батальонов, 92 орудий и 16 сотен казаков, взятых, в основном, из Южного отряда. Командовал корпусом генерал Штакельберг. А Южный корпус к этому времени был пополнен частями IV Сибирского корпуса. I Сибирскому корпусу ставилась задача: «Наступлением в направлении на Порт-Артур притянуть на себя возможно больше сил противника и тем ослабить его армию, оперирующую на Квантунском полуострове. Для достижения этого движение против выставленного на север заслона должно быть проведено быстро и решительно, имея в виду скорейшее поражение передовых частей неприятеля… С превосходными же силами не доводить дело до решительного столкновения… не допускать израсходования всего нашего резерва в бою, пока не выяснится обстановка. Конечной целью нашего движения на юг ставятся овладение Цзинчжоуской позицией и дальнейшее наступление затем к Порт-Артуру»[52].
Против 32 батальонов и 98 орудий I Сибирского корпуса 2-я японская армия имела 48 батальонов, 3-й, 4-й и 5-й полки дивизионной, 13-й, 14-й и 15-й полки армейской артиллерии, всего 216 орудий, то есть по количеству орудий превосходила I Сибирский корпус почти в 2,5 раза.
За два дня боев под Вафангоу русские потеряли 131 офицера, 3577 нижних чинов убитыми и ранеными и 21 орудие. Потери японцев — 35 офицеров и 1137 нижних чинов.
После боя под Вафангоу 2-я японская армия, медленно продвигаясь на север вдоль железной дороги, 8 июня заняла Сеньючен. В целях обеспечения дальнейшего наступления 2-й армии в общем направлении на Хайчен и Ляоян 11 июня перешла в наступление 1-я японская армия генерала Куроки, а 13 июня — Дагушаньская группа. (Несколько позже эта группа была реорганизована в 4-ю армию под командованием генерала Нодзу.) При этом 1-я армия потеснила войска Восточного отряда, овладела важнейшими Модулинским, Феншуйлинским и другими перевалами Феншуйлинского хребта, в результате чего передовые ее части вышли в район Сихеяна.
Дагушаньская группа оттеснила отряд генерала Левестама к Симучену и, овладев Далинским перевалом, подошла к Янзелинскому перевалу.
Пользуясь успехом 1-й армии и Дагушаньской группы, 26 июня перешла в наступление 2-я японская армия, и вскоре она заняла Гайчжоу. I Сибирский корпус, не принимая боя, отступил к станции Дашичао, так как именно здесь планировалось дать очередной бой.
В результате июньских боев к началу июля Маньчжурская армия имела следующую группировку: на правом фланге, южнее Дашичао, на пути наступления 2-й японской армии находились I и IV Сибирские корпуса, общей численностью 42 тысячи человек (48 батальонов) и 106 орудий. Для удобства управления корпуса были сведены в Южную группу под общим командованием командира IV корпуса генерала Зарубаева. Правый фланг группы прикрывался тремя батальонами, расположенными в районе Инкоу, и Ляохэйским отрядом, а левый — конным отрядом генерала Мищенко, действовавшим в направлении Чипонлинского перевала.
Против Дагушаньской группы в районе Симучена развернулся II Сибирский корпус, общей численностью 24 тысячи человек (28 батальонов) с 72 орудиями, под командованием генерала Засулича (бывшего начальника Восточного отряда).
На левом крыле Маньчжурской армии, то есть против 1-й японской армии, действовал Восточный отряд в составе 25 тысяч человек (32 батальона) с 84 орудиями, под командованием генерала Келлера. За левым флангом Восточного отряда, прикрывая пути на Ляоян и Мукден, действовали отряды Гершельмана, Любавина и далее, северо-восточнее Цзянчан отряд Мадритова. В районе Ляояна сосредотачивался X армейский корпус. Сюда же начали прибывать передовые части XVII армейского корпуса.
К началу июля Маньчжурская армия располагала боевой силой в 155 батальонов с 483 орудиями против 115 батальонов с 414 орудиями противника, то есть Маньчжурская армия имела уже значительное превосходство в силах и средствах.
Однако Куропаткин преувеличивал силы противника почти в два раза и на этом основании считал неизбежным дальнейший отход Маньчжурской армии. Наместник же Алексеев был за решительные действия Южной группы в общем направлении на Порт-Артур. Однако активным наступательным действиям Южной группы, по его мнению, должно было предшествовать наступление Восточного отряда с задачей отбросить 1-ю японскую армию и этим устранить угрозу ее выхода на глубокие тылы Маньчжурской армии. В отношении Южной группы Алексеев считал, что она может оставить Дашичао лишь под давлением превосходящих сил противника.
За основу был принят план Алексеева. По этому плану, первым должен был наступать Восточный отряд. Но наступление это не состоялось, так как японское командование через своих шпионов узнало о плане русских и 10 июля само начало наступление силами 2-й армии генерала Оку против Южной группы войск русских.
Так начался бой при Дашичао, который получил весьма противоречивую оценку как его участников, так и позднейших историков. Так, историк-эмигрант А.А. Керсновский писал: «Против всей армии Оку мы ввели только 18 батальонов, несмотря на то что могли бы ввести равные силы (по 40 000). Но и эти силы отразили японцев, причем особенно лихо действовал Барнаульский полк. Наша артиллерия работала блестяще — и 122 орудия вырвали господство над полем сражения у 256 японских. Наши потери — 37 офицеров, 782 нижних чина, у японцев выбыли 60 офицеров и свыше 1100 нижних чинов. Тем болезненнее поразил войска, уже было почувствовавшие свое превосходство над неприятелем, приказ Куропаткина отступать…»[53]
В не менее восторженном тоне составлено и донесение от 13 июля генерала Зарубаева генералу Куропаткину: «По долгу службы свидетельствую о выдающейся стойкости войск 1-го и 4-го корпусов в этом тяжелом 15-часовом бою; в особенности выразилась несокрушимая стойкость сибирских полков, на которые обрушился главный удар японцев. Ни одна пядь на позициях не была уступлена, несмотря на огромное численное превосходство [неприятеля] и повторные атаки на центр, где дело 4 раза доходило до штыкового боя, которого японцы не выдерживали…
Все батареи обоих корпусов, работавшие под непрерывным огнем в продолжение 15,5 часа, стоят выше всякой похвалы.
Потери японцев цифрой выразить не могу, но смело докладываю, что они были значительнее наших.
По окончании боя выяснилось, что против 18 батальонов 4-го корпуса действовало не менее 2 японских дивизий и подавляющее количество батарей. В общем резерве обоих корпусов оставалось всего 3 батальона красноярцев и 3 батальона 36-го стрелкового полка с одной батареей. Общая длина позиции обоих корпусов была 16 верст. При таких условиях я не признал возможным принять бой на следующий день и решил отойти на Хайчен»[54].
Несколько иначе оценил ситуацию наместник Алексеев в донесении от 17 июля Николаю II: «…я не могу не прийти к заключению, что отступление наших двух корпусов не вызывалось ни превосходством сил неприятеля, ни его действиями.
10 июля японцы вели наступление полутора дивизиями на 1-й корпус и всего одной дивизией на 4-й. Наступление не отличалось настойчивостью и не перешло в атаку. 11 июля неприятель хотя и настойчиво атаковал наш центр двумя дивизиями, но был с успехом отбит войсками 4-го корпуса, а против 1-го корпуса ограничился одной канонадой. Что касается артиллерийского боя, то здесь мы в первый раз не уступили японцам и, по-видимому, имели даже некоторый перевес. Таким образом, ход боя не вызывал необходимости отхода, а для противодействия наступлению неприятеля со стороны Далинского и Пханлинского перевалов, которое велось, по-видимому, лишь демонстративно, оставались еще весь 2-й корпус у Симучена и бригада 35-й дивизии у Хайчена.
Между тем такое оставление наших позиций у Дашичао дало японцам право считать это своим большим успехом и лишило нас важного в политическом и экономическом отношении порта Инкоу. Генерал Зарубаев начал отступление по своей инициативе, в силу общих указаний, данных ему командующим армией»[55].
В разных источниках приводятся и разные потери в бою под Дашичао. В «Русско-японской войне 1904–1905 гг.» (С.-Петербург, 1910 г., т. 3) говорится о потери убитыми и ранеными 1050 человек у русских и 1189 человек у японцев. Керсновский оценил наши потери в 37 офицеров и 782 нижних чина, а японские — в 60 офицеров и 1100 нижних чинов.
Маршал Ойяма
18 июля 1904 г. прибывший в Маньчжурию маршал Ойяма[56]перешел в наступление силами 4-й (генерал Нодзу) и 1-й (генерал Куроки) армий. При Кангуалине 4-я армия потеснила отряд Засулича, а в бою на Янзелинском перевале с армией Куроки потерпел поражение русский Восточный отряд и был убит его начальник, граф Ф.Э. Келлер. Вся тяжесть боя при Кангуалине пала на Козловский и Воронежский полки. Из 24 батальонов было введено лишь семь, из десяти батарей — лишь две, «за неимением позиций» для остальных. Русские потеряли 60 офицеров, 1611 нижних чинов и шесть орудий. Японцы потеряли 35 офицеров и 822 нижних чина. Характерна инструкция Куропаткина Засуличу: «Задерживаться на каждом шагу, но все же без упорства». На Янзелинском перевале русские потеряли до 1800 человек убитыми и ранеными, 150 человек пленными и два орудия. Японцы потеряли 40 офицеров и 906 нижних чинов.
Несколько слов хочется сказать о Федоре Эдуардовиче Келлере, которого позже объявили «героем Русско-японской войны». Его карьера представляется типичной для русского командира корпуса. Родился Келлер в 1850 г. и по окончании Пажеского корпуса выпущен в 1868 г. в корнеты кавалергардского полка. В 1876 г. он вступил добровольцем в Сербскую армию, где получил чин подполковника. Позже Келлер стал штабным офицером для поручений при штабе XI Русского армейского корпуса. После 1878 г. Федор Эдуардович был и дипломатом, и штабистом, но более батальона никогда ничем не командовал. С 1893-го по 1899 год он был директором Пажеского корпуса. За заслуги в управлении пажами в 1899 г. Николай II пожаловал Келлера генерал-лейтенантом и назначил екатеринославским губернатором. В марте 1904 г. бравый генерал-губернатор изъявил желание поохотиться на «макак». По прибытии в Маньчжурию Келлер был назначен командиром II Сибирского корпуса, а затем, после смещения генерала Засулича, стал начальником Восточного отряда. 18 июля Келлер выехал верхом на передовую позицию и был поражен 36 шрапнельными пулями.
Как тут не вспомнить графа Вронского — тоже пажеский корпус, гвардия, кутежи, женщины, поездка добровольцем в Сербию…
Генералы Зарубаев и Засулич отступили на Хайченские позиции, но 24 июля Хайчен было предписано оставить без боя. Сибирские дивизии Восточного отряда были соединены в III Сибирский корпус генерала Николая Иудовича Иванова, а находившийся в Квантунской области III Сибирский корпус генерала Стесселя был переименован в «войска Квантунского укрепленного района».
Бои при Дашичао, Кангуалине и Янзелине знаменовали собой оставление Южной Маньчжурии и отход войск из гор в местность более равнинную. Наши войска отводились в сильно укрепленный район Ляояна, где Куропаткин стремился с самого начала войны дать генеральное сражение.
С 23 июля начался трехнедельный период сильной жары и тропических ливней. В боевых действиях обеих сторон наступила пауза. Русское и японское командование провели ряд подготовительных мероприятий для последующих боевых действий. В частности, русские войска продолжали укреплять ляоянские позиции, строительство которых велось с марта 1904 г. К началу сражения предместье Ляояна было превращено в укрепленный район, состоявший из трех оборонительных позиций: арьергардной, передовой и главной.
Арьергардная позиция проходила в 30–35 км юго-восточнее Ляояна и состояла из трех участков: Айсадзянского (15 км), прикрывавшего Ляоян с юга, Ляндясланского и Анпилинского (32 км), прикрывавшими Ляоян с юго-востока. Вместе с горными интервалами между участками позиция имела протяженность до 75 км.
В 10–12 км к юго-востоку от Ляояна проходила передовая позиция, состоявшая из Маетуньского, Цофантуньского и Кавлицунского участков, общей протяженностью до 35 км. По характеру местности весь район арьергардной и передовой позиций делился на горный — к востоку от Южной Китайской железной дороги и равнинный — к западу от нее. Оба этих района, восточный — из-за гор, а западный — из-за огромных массивов гаоляна и чумизы, затрудняли применение артиллерии. В восточном районе хотя горы и командовали над лежащей местностью к югу, но они не обеспечивали организации огневого взаимодействия. Отсутствие достаточного количества дорог затрудняло маневр артиллерией как с тыла, так и вдоль фронта.
Главная позиция, общим протяжением до 15 км, проходила полудугой в 3–5 км к югу, западу и северо-западу от Ляояна. С запада и северо-запада она имела три оборонительные линии окопов, эшелонированные в глубину на 1,2–2 км друг от друга. В отличие от арьергардной и передовой главная позиция располагала более мощными укреплениями. Ее восемь фортов, восемь редутов, артиллерийские и стрелковые окопы с фронта прикрывались волчьими ямами, засеками и фугасами, которые обеспечивались ружейным огнем.
Организация сухопутной обороны крепости на 30 июля 1904 г.
Русская Маньчжурская армия к 10 августа состояла из Южной и Восточной групп[57], отрядов по охране флангов и армейского резерва.
Южная группа в составе I, II и IV Сибирских корпусов под командованием командира IV Сибирского корпуса генерала Зарубаева располагалась в районе населенных пунктов Гушутунь, Симишань и Цунзятунь на Айсадзянской позиции, имея авангарды под командованием генерала Зыкова в деревне Давантетунь и под командованием генерала Кондратовича в деревне Туйдесы.
Восточная группа в составе III Сибирского и X армейского корпусов и отряда генерала Янжула из XVII армейского корпуса генерала Бильдерлинга располагалась в районе населенных пунктов Кундятунь, Таамин и Шичецзы, то есть на Ляндясаньском и Анпинском участках арьергардной позиции. Авангард группы под командованием генерала Данилова находился в населенных пунктах Ляндясань и Катасы. Обе группы по фронту занимали до 80 км.
Правый фланг Южной группы обеспечивался Ляохэйским отрядом под командованием генерала Косаговского, находившимся на левом берегу реки Ляохэ, в районе города Даван.
Левый фланг Восточной группы прикрывался тремя отрядами: полковника Грулева, расположенного в деревнях Кватунь и Бенсиху[58], генерала Любавина, находившегося в деревне Санцзятцы, и подполковника Мадритова, ведущего наблюдение за противником на участке от города Синзинтина до Далинского перевала.
Армейский резерв состоял из V Сибирского корпуса, разбросанного по дороге от Мукдена до Ляояна, 35-й пехотной дивизии с 35-й артиллерийской бригадой XVII армейского корпуса, находившегося в Ляояне, и ряда частей и подразделений, ведущих работы по укреплению передовой и главной ляоянских позиций.
Всего в Маньчжурской армии, не считая гарнизона Порт-Артура, насчитывалось 147 690 штыков и сабель, 663 орудия, из них: 555 пешей артиллерии, 30 конных, 32 горных, 28 осадных орудий и 18 мортир (еще было 20 мортир в передовом артиллерийском складе). С учетом всех видов артиллерии на батальон пехоты приходилось по 3,3 орудия, что, конечно же, было недостаточно.
Силы японцев тоже состояли из двух групп. Западная группа в составе 2-й и 4-й армий, действуя против Южной группы русских войск, к 10 августа располагалась: 2-я армия в районе населенных пунктов Хайчен, Ньючжуань, Ямпу, а 4-я — в районе деревень Кунцзяпуцзы, Симучен и Симулин.
Восточная группа в составе 1-й армии, действуя против русской Восточной группы, располагалась в районе деревень Сихеян, Тхавуан и Липиуй. По фронту группы занимали до 100 км. Японцы имели 125 тысяч штыков и сабель, 484 орудия, из них 300 пеших, 6 конных, 108 горных, 10 осадных пушек и 60 мортир. Насыщенность пехоты артиллерией составляла 4 орудия на батальон.
Генерал Куроки
Перед сражением генерал Куропаткин гордо заявил: «От Ляояна я не уйду, Ляоян — моя могила!»
11 августа генерал Куроки атаковал растянувшийся в ниточку X корпус, и ожесточенный бой сделался общим. В четырехдневном сражении 11–14 августа японцы были отражены по всему фронту. В ночь на 15 августа начался отход русских на ляоянские позиции, которые и были заняты 16 августа. Справа налево опять стали I, III Сибирские корпуса и X армейский корпус, а еще левее, на правом берегу реки Тайцзыхэ, собирался XVIII корпус.
17 августа завязалось решительное сражение. 2-я армия генерала Оку обрушилась на I Сибирский корпус, в то время как 4-я армия генерала Нодзу атаковала III корпус. Генерал Куроки (1-я армия) стал готовиться к переходу Тайцзыхэ и охвату русского левого фланга. Все атаки 2-й и 4-я армий были отбиты. 18 августа 2-я армия снова была отражена I Сибирским корпусом, но 1-я армия начала переправу через Тайцзыхэ.
Эти действия японцев сильно обеспокоили Куропаткина, и он решил сосредоточить главные силы на правом берегу. Оборона Ляоянской позиции была поручена резерву генерала Зарубаева (IV и II Сибирские корпуса), а все остальные войска в ночь на 19 августа переправились через Тайцзыхэ. Это хаотическое и разрозненное наступление на 1-ю японскую армию генерала Куроки успехом не увенчалось, а 54-я дивизия генерала Орлова вообще заблудилась в гаоляновых зарослях. Зато и мечты честолюбивого Куроки «устроить русским Седан» 19 августа разлетелись прахом.
20 августа на правом берегу Тайцзыхэ шли бои с переменным успехом, тогда как на левом берегу Зарубаев продолжал отбивать все атаки 2-й и 4-й армий генералов Оку и Нодзу.
Против Куроки, имевшего на правом берегу 24 тысячи человек при 60 орудиях, Куропаткин сосредоточил 62 тысячи человек и 352 орудия. Характерны для рационалистической «методики» Куропаткина его слова, сказанные 19 августа: «Сегодня собираться, завтра сближаться, послезавтра атаковать!» Куроки же не стал дожидаться ни «завтра», ни «послезавтра», он атаковал немедленно и победил!
Генерал Нодзу
Штаб 1-й японской армии мечтал устроить русским Седан, взяв в тылу русской армии Ляоян как раз в годовщину Седана (1 сентября нового стиля), но силы их были слишком недостаточны, и 20 августа войска Куроки замерли перед сыквантунской позицией. Наступление армии графа Ойямы было отражено по всему фронту нашей Маньчжурской армией. По словам состоявшего при Куроки сэра Яна Гамильтона, «когда русские отступили, все были от души рады отделаться от них».
Пользуясь громадным численным превосходством, генерал Куропаткин мог бы развить свою наступательную операцию и сбросить Куроки в Тайцзыхэ. Но дух командующего Маньчжурской армией уже был надломлен, воля к победе покинула его, и от отказался от дальнейшей борьбы. В ночь на 21 августа Куропаткин предписал всей армии отступление на север.
У японцев не было ни сил, ни свежих частей, чтобы преследовать русских. 22 августа противник занял Ляоян и остановился.
24 августа русская армия отошла до линии реки Шахэ, а на следующий день закончила сосредоточение под Мукденом.
В Ляоянском сражении русская армия потеряла 18,3 тысячи человек. 15 августа при отходе I Сибирского корпуса на ляоянские позиции было оставлено восемь орудий, которые увязли в болоте. Японские потери составили 23 714 человек.
После войны в официальном русском издании было сказано: «Ляоянское сражение является крупным тактическим успехом японцев, которые, уступая нам количеством войск, выбили нашу армию из тщательно укрепленной позиции, с поля сражения, заранее нами избранного и подготовленного. Главную причину успеха японцев надо искать в действиях армии Куроки, в его непоколебимой настойчивости, с которой он выполнил поставленную ему задачу, не представляя себе даже возможности неудачи, переходя в наступление при каждом удобном случае. Мы же вели бои на Сыквантуне совершенно пассивно и обнаружили чрезмерную чувствительность к операциям японцев против наших флангов и сообщений»[59].
В Ляоянском сражении у русских было в 1,3 раза больше орудий, чем у японцев. Но у японцев в бою участвовали не только полевые и горные орудия, но и гаубицы, и мортиры. У русских же 6-дюймовые полевые мортиры, батарейные пушки и осадные орудия остались без употребления, в глубоком тылу. Командование русской армии продолжало увлекаться резервированием артиллерии. Если японцы вводили в бой почти все имеющиеся в армиях орудия, то у русских непосредственно в боевых действиях участвовало лишь от 20 до 30 % орудий, а 70–80 % орудий оставалось в резерве армии, корпусов и боевых участков. Исключением явились только I и III Сибирские корпуса, назначавшие в боевую часть до 80–90 % наличной артиллерии.