Глава 2. Вы отдаете себе отчет, мистер Джордж, что я замужняя женщина?
Вы отдаете себе отчет, мистер Джордж, что я замужняя женщина? Один поцелуй не нарушит покой моего сердца... но два смогут сделать это.
Их дружеские отношения, безусловно, определили те долгие совместные прогулки, которые они совершали. Себастьян и Йен. А их первые полночные эскапады, когда они бродили по паркам в Итоне, поджидая в часовне привидение Уилли Фостера? Несколькими годами позже, приезжая на летние каникулы из Кембриджа в поместье Райтсли, они совершали восхождения по крутым склонам меловых холмов, а также прогуливались по парку, где флиртовали с дамами из высшего общества, соревнуясь друг с другом в изощренных ухаживаниях.
Это была идея Йена бродить пьяными по улицам Лондона в ночь перед свадьбой Себастьяна. И, ожидая рождения Генри, именно Йен ходил из угла в угол в его кабинете.
Может быть, поэтому Себастьян чувствовал себя так плохо рядом с гробом Йена. Человек, с которым он совершал все те прогулки и кому полностью доверял, который был ему ближе, чем родной брат... Но сейчас этот человек, лежащий неподвижно внутри полированного дубового ящика, украшенного серебром, не значил для него ничего. Это был труп незнакомца с именем друга. И все.
Расстояние от церкви до могилы было коротким. Все могло произойти еще быстрее, если бы не толпа провожающих. Многие люди искренне любили Йена, и на кладбище царила атмосфера безутешного горя: сдерживаемые рыдания, стоны и вздохи, слезы, которые остались бы незамеченными, если бы не всхлипывания и сморкания.
Себастьян не плакал на похоронах Анджелы, но держался лишь до того момента, как он вошел в свою спальню. А проливать слезы по Йену он не станет — ни сейчас, ни потом.
Когда процессия приблизилась к могиле, комья тяжелой влажной земли посыпались в яму. Хотя могила была приготовлена накануне, намокшая под утренним дождем земля осыпалась под ногами скорбящих.
Могильщики с привычной ловкостью взялись за дело, и Себастьян стоял рядом с другими, наблюдая, как гроб опускают в могилу. Последний путь подходит к концу.
Себастьян вздрогнул, услышав глухой звук падающей на гроб земли. На какую-то секунду ему в голову пришла безумная противоречивая мысль: вырвать лопату из рук могильщика и самому похоронить Йена.
Как он посмел любить ее? Как посмел стать тем человеком, который последним видел лицо Анджелы и даже умер вместе с ней? Она должна была стареть рядом с ним, Себастьяном, ее красота должна была увядать, скрытая вуалью доброты и щедрости, которые всегда отличали ее. У них еще были бы дети и потом непременно внуки. Ее болезнь...
Да, ее проклятая болезнь.
Себастьян вздрогнул, услышав рядом рыдания.
Господи, как же легко было обмануть его!
Минуты шли, могилу почти полностью засыпали землей. Голоса стали более различимыми. Черная масса крепа и бомбазина, собранная вместе, являла собой безобразное свидетельство боли и горя, и все это под ясным, безоблачным небом.
Гнев в душе Себастьяна нарастал. И когда на могилу был брошен последний ком земли, он мысленно спросил себя, можно ли быть большим глупцом, чем он. Настолько наивным и доверчивым, чтобы не заметить их предательства и даже сейчас, уже зная правду, желать одного — вернуть Йена и Анджелу обратно...
Будучи хозяйкой дома, Лия согласно обычаю не присутствовала на похоронах на кладбище около Реннелл-Хауса. Вместо этого она провела весь день с матерью Йена, утешала ее, как могла, и оставила только тогда, когда виконтесса напомнила о другой задаче, тоже требовавшей внимания.
В отличие от Лии, слезы которой успели высохнуть после той ночи, когда она узнала о происшествии с каретой, горе леди Реннелл было безутешным. Бессчетное количество носовых платков и чашек чаю не могло успокоить ее, и в ушах Лии звенело от рыданий даже после того, как поздно вечером виконт проводил свою жену в спальню.
На следующее утро Лия встала с постели, когда первые лучи солнца окрасили бордовые шторы в розовато-лиловый цвет. Она подошла к окну и присела на кушетку, ожидая, что ее скоро позовут к виконтессе. Но прошел час, а горничная так и не появилась, чтобы разбудить ее и помочь одеться, и тогда Лия поняла, что ей предстоит провести этот день наедине со своим горем.
Если бы только они знали, как она страдала из-за Йена год назад, застав его с леди Райтсли. Хотя, потрясенная его смертью, она проплакала всю ночь, ее сердце было разбито гораздо раньше. Даже при большом желании она сомневалась, что сможет заставить себя вновь пролить слезы.
Ветвь ясеня за окном упиралась прямо в раму. Лия наблюдала, как маленький коричневый крапивник, радостно чирикая, прыгал по ветке вверх и вниз. Никакого траура, никакой мысли заглушить свое щебетание в память о погибших. И хотя она была одна, и никто не мог видеть ее, она все равно ощущала стыд за свою улыбку, которую не могла сдержать, наблюдая забавное поведение птички. И чувствовала вину от того, что радуется жизни, тогда как при подобных обстоятельствах женщине ее воспитания, вдове, следовало пребывать в печали. По крайней мере это то, что следовало делать настоящей вдове.
Как хорошо, что она могла оставаться в спальне все утро, что не нужно было соответствовать чьим-то ожиданиям. Здесь ей не нужно надевать вуаль, скрывая тот факт, что ее глаза, увы, не покраснели от слез, а лицо не осунулось и не побледнело. Не нужно помнить, что следует говорить тихо, чтобы другие могли подумать, что она с трудом сдерживает слезы.
Комната была удобной клеткой, но крапивник улетел, а Лия устала от бессмысленного хождения из угла в угол. И хотя ей было нужно предстать перед глазами всех обитателей Реннелл-Хауса и выдержать их сочувствующие взгляды, она вздохнула и позвонила, вызывая горничную, которая помогла бы ей одеться.
Через пять минут Лия, закутанная в черный креп, вышла из спальни для гостей. Настоящий траур, как и положено вдове.
— Простите, что беспокою вас, миссис Джордж, но пришел джентльмен, который хочет поговорить с вами, — обратился к ней лакей.
Лия удивленно уставилась на лакея через тонкую дымку черной вуали. Это по меньшей мере странно, что кто-то пожаловал с визитом, и не в ее дом, а сюда, сразу после смерти Йена. И не просто оставил карточку со словами соболезнования, но выразил желание поговорить с ней.
— Кто это? — тихо спросила она, опуская глаза на аккуратную темно-синюю дорожку на полу коридора.
— Граф Райтсли, мадам. Он ждет в гостиной уже два часа и просит передать свои извинения, но дело не терпит отлагательств, и он...
— Да, конечно.
Кивнув, Лия направилась в гостиную. Если честно, она была удивлена тем, что лорд Райтсли ждал так долго, чтобы повидать ее. Каждый день после смерти Йена она ожидала его визита или письма... Не только потому, что он был близким другом Йена, но и потому, что он должен был знать правду об отношениях Йена и графини Райтсли, его жены.
Господи, упокой их души.
Лия заставила себя разжать кулаки и, вздохнув, вошла в гостиную. Как и везде в доме, здесь все напоминало о смерти: опущенные жалюзи, полумрак, зеркала, завешанные черной тканью. Граф сидел на софе, его взгляд был устремлен на противоположную стену, чай на подносе оставался нетронутым.
Вот он, образец настоящей скорби, подумала Лия, глядя на графа. Хотя от двери был виден лишь его профиль, печать горя лежала на его лице. Брови нахмурены, губы сжаты, бледность кожи контрастирует с темно-каштановым оттенком волос. Он скорбит о них обоих? — удивилась Лия.
Когда она заметила черную ленту на шляпе, которую он отложил в сторону, граф, видимо, почувствовав ее присутствие, резко повернулся, немедленно встал и поклонился.
— Простите меня, миссис Джордж. Я не заметил, как вы вошли.
Она улыбнулась. Его извинение было преисполнено деликатности, выражение лица изменилось, приобретя оттенок мягкости, но его упрек не мог быть яснее: как она посмела изучать его, предварительно не обнаружив свое присутствие?
— Лорд Райтсли, — ответила Лия с поклоном.
Без Йена, который был точкой их соприкосновения, они казались почти чужими друг другу.
— Вы хотели поговорить со мной?
— Да, хотел...
Он нахмурился, когда его взгляд остановился на ее вуали.
Лия опустила глаза, понимая, что ее голос звучит чересчур обычно.
— Во-первых, я хотел бы принести свои соболезнования по поводу вашей утраты.
— Как и я, граф, по поводу вашей... — ответила она, наблюдая, как он печально склонил голову.
О, как великолепно они играли свои роли! Возможно, это был обычный обмен формальностями, или Райтсли ухватился за этот шанс не говорить той горькой правды, которую они оба так хорошо знали, но Лия внезапно поняла, что у нее нет никакого желания продолжать эту игру. Особенно после того, как провела последний год, играя роль верной, образцовой и преданной жены, притворяясь перед каждым, что все хорошо. И хотя она была в трауре, ему не следовало играть с ней в эти игры. Они провели много времени друг у друга в гостях и вполне могли обойтись без формальностей, принятых в обществе.
— Какая ужасная трагедия, не правда ли? — сказала она.
— О да.
Он напряженно покусывал нижнюю губу, но сделал вид, что не слышит иронии в ее тоне, и указал на софу:
— Может быть, нам лучше присесть?
Лия смотрела на него. Он вел себя так, как будто ее необходимо утешить, приготовить для шокирующих новостей. Неужели он и вправду думает, что должен сообщить ей о неверности мужа?
— Миссис Джордж, вы не хотите присесть? Может быть, я попрошу, чтобы принесли чаю?
Она покачала головой:
— Не надо, спасибо, — и прошла вперед, обойдя его, чтобы сесть на софу.
Затем подождала, пока он уселся в кресло напротив.
Райтсли долго молчал, только поглаживал кисти рук, затянутые в черные перчатки. Когда он наконец снова посмотрел на нее, видимо, готовый начать разговор, Лия жестом остановила его:
— Пожалуйста, милорд, отбросим эти формальности. Как я понимаю, мы оба знаем об истинном характере отношений между Йеном и леди Райтсли.
Лорд резко выдохнул:
— Это было необдуманно с их стороны — умереть вот так, не правда ли?
— Я согласна. Это было очень необдуманно.
Ирония. Однако забавно. Как давно она ни в чем не находила ничего забавного. И как грустно, что сейчас поводом к этому послужили ее погибший муж и его любовница!
Очевидно, на этот раз лорд Райтсли не смог игнорировать иронию в ее голосе. Тончайшая вуаль не спасала от его пристального взгляда. Лия подняла голову и улыбнулась.
На его скулах заиграли желваки.
— Вы только сейчас так относитесь к мужу или и раньше знали об их романе?
— Я думаю, он начался через четыре месяца после нашей свадьбы, хотя я узнала о нем гораздо позже.
И хотя она могла проклинать его, кричать на него, она не находила в себе сил, чтобы ненавидеть его. Проще было уйти в себя, отгородиться от Йена, семьи и всего общества.
— Четыре месяца спустя... Их роман длился целый год?
Райтсли вскочил на ноги и начал ходить из угла в угол, ероша волосы. Он резко остановился в другом конце гостиной, спиной к ней, и уставился на закрытые жалюзи окна.
Лия наблюдала за ним, сидя на софе. Нельзя сказать, чтобы у нее не было сочувствия — одному Богу известно, что она испытала, узнав правду. Но, долгое время сдерживая свои чувства, сейчас Лия почему-то ощущала смущение, наблюдая взрыв эмоций, которые граф даже не пытался скрыть.
Райтсли тем временем прислонился к стене, опустил голову, будто от усталости больше не мог устоять на ногах.
Лия отвернулась и вновь взглянула на него спустя несколько секунд. Может быть, она допустила ошибку, рассказав ему? Вовлекая его в секретный мир, который она не делила ни с кем? Сейчас, видя, как дрожат его плечи, она ощутила, как рана, которая едва затянулась, вновь открылась и закровоточила.
Она поднялась с софы, тщательнее прикрыв лицо вуалью.
— Пожалуйста, извините меня, милорд, я должна идти...
— Нет. — Он повернулся так быстро, что она успела заметить в его глазах не только боль, но и гнев. — Вы не уйдете.
Она инстинктивно выпрямила спину.
— Милорд?
Райтсли встал перед ней.
— Вы должны рассказать мне. Когда вы узнали о том, что происходит между ними? Я имею право знать.
— Да? И что же я должна рассказать? Извините, лорд Райтсли, но ваша жена, кажется, имела особое пристрастие к пенису моего мужа. Вы ничего не имели против ее возращения в вашу постель?
Он замер, глядя на нее.
Лия заморгала. Господи! Она сказала слово «пенис».
Каждая жилка в ее теле дрожала от унижения, а горло перехватило от желания извиниться, но нет, она крепко сжала губы. Удовольствие от этого маленького вызова удивило ее, и глаза Райтсли сузились, когда Лия подняла подбородок. Прошло много времени, а они все стояли, глядя друг на друга. Ей хотелось сказать это снова, только чтобы увидеть его реакцию.
Пенис.
Лия смаковала это слово в уме. Она никогда не произносила его вслух, оно было слишком грубым для леди и не входило в ее лексикон.
— Я думаю, мы оба должны признать, что Йен соблазнил ее, — наконец произнес Райтсли.
— Конечно, — ответила она, расстроенная непривлекательным контрастом между красотой его зеленых глаз и редкими ресницами, обрамляющими их.
Хотя все в ней все еще восставало против графини, на какой-то момент Лия поняла, как просто Анджела могла нарушить супружеские клятвы. По сравнению с блестящим шармом Йена граф напоминал скалу — сплошь острые углы. Правда, надо отдать должное зеленому цвету его глаз, контрастирующих с его заурядной внешностью.
— Вам следовало рассказать мне раньше. Но несмотря на все это, я пришел попросить вас кое о чем.
— Да?
Он повернулся, чтобы взять свою шляпу.
— Все верят, что Анджела и Йен ехали в Гемпшир, потому что она была больна.
— Я слышала эту историю. Что ж, хорошо придумано, милорд. Ваш дорогой друг сопровождал вашу жену, так как вы не могли сделать это сами. И как удобно, не правда ли? Так как Йен планировал посетить наш собственный дом в Уилтшире после того, как доставит домой графиню? — Лия сделала паузу, чтобы проглотить ставший в горле ком. И мягко добавила: — Вы, видимо, очень любили леди Райтсли, если даже сейчас заботитесь о ее репутации?
Райтсли мял черную ленту на своей шляпе.
— Я буду весьма признателен, если бы вы согласились сыграть свою роль в этой истории. Например, почему поехал Йен, а не вы? Почему вы не могли проводить Анджелу вместо Йена?
— Помешала головная боль, разумеется, — усмехнулась Лия. — Не беспокойтесь, милорд. Я уже так долго храню эту тайну, что... И у меня нет никакого желания разглашать вашу.
Он встретил ее взгляд.
— И все же я прошу, чтобы вы дали мне слово.
Лия улыбнулась:
— Вы мне не верите?
— Пожалуйста...
— Что ж... хорошо. Я обещаю. Если кто-то спросит меня о деталях того дня, я не стану противоречить вам. И сделаю все, чтобы и мои слуги верили в эту версию.
— Спасибо, миссис Джордж.
— Пожалуйста, милорд.
Она первая направилась к выходу, и лорд Райтсли поклонился. Лия ответила ему легким поклоном. Он надел шляпу, кивнул и остановился в дверях, чтобы сказать:
— Между прочим, миссис Джордж, я посоветовал бы вам носить вдовий чепец. Снимите вуаль, она все равно ничего не может скрыть.
И, снова поклонившись, он повернулся и вышел из гостиной.