В конце XVIII — первой половине XIX в

Разрушение турками-османами средневекового Болгарского го­сударства и ликвидация Тырновской патриархии означали унич­тожение институтов, в которых воплощалась административная, экономическая, политическая и духовная жизнь болгарского на­рода. Завоеватели установили новую систему управления, которая являлась синтезом государственных традиций народов Ближнего Востока и Византии. Страна была разделена на эялеты и санджа­ки. Вся власть (военная, административная, судебная и финансов вая) сосредоточивалась в руках вали, или пашей — верховных на­чальников областей.

Османское владычество надолго задержало общественно-поли­тический прогресс болгарского народа. Он оказался к тому же по сравнению с другими подданными султана в самом неблагоприят­ном положении, ибо болгарские земли, особенно их южная часть, составляли опорную базу турецкого владычества на юго-востоке Европы. Власть турецкой феодальной системы в Болгарии была более сильной, чем на окраинах империи. Она дополнялась гнетом греческого духовенства и фанариотов. Поскольку по размеру тер­ритории, численности населения, месту в экономике империи, поли­тическому и военному значению болгарские земли были очень важ­ны, Порта прилагала все силы, чтобы удержать их под своей вла­стью. В болгарских землях была значительной турецкая колониза­ция, там были поселены также и другие мусульманские народы — татары, черкесы, албанцы и обычно находилось много военных ча­стей.

После уничтожения в результате завоевания болгарского фео­дального класса общество не выделило такового. Поэтому в XVIII—XIX столетиях основными сословиями среди болгар были феодально-зависимые крестьяне и городское ремесленное и торго­вое население. Из этой среды и шло формирование болгарского буржуазного класса. Его первой социальной группой была торго­вая прослойка. В период бунтов киржалиев и междоусобиц аянов многие торговцы были вынуждены искать безопасности в Молдове и Валахии, австрийских владениях, в России. В результате возник­ли колонии болгарских торговцев в Бухаресте, Крайове, Брашове, а отдельные из них появились в Москве, в новом русском портовом городе — Одессе Очень важную роль в жизни болгарского народа впериод ту­рецкого господства играли сельские общины, которые были вклю­чены в османскую феодальную систему и в известной мере узако­нены. Общинную организацию имело и городское население. Хотя притеснения общин со стороны турецких властей постепенно уси­ливались, а общинные земли расхищались, в результате больших усилий и самозащиты крестьян общины сохраняли свою внутрен­нюю структуру и играли большую роль в поддержании националь­ной самобытности болгарского народа, выступая как сплачиваю­щий фактор. В сферу деятельности общин входили не только хо­зяйственные вопросы, но и социальные, в частности юридические, действовало старое обычное болгарское право — договорное, се­мейное, уголовное. В структуру территориальных общин входили: большие семьи-задруги и индивидуальные семьи. Слой сельских старейшин формировался из числа наиболее зажиточных и автори­тетных общинников. Они, как и община в целом отвечали за про­винности своих членов, за происшествия на сельской земле, за ре­гулярную уплату налогов и пр. Такая система коллективной ответ­ственности вела к включению общин в турецкую военно-феодаль­ную систему, превращала их в орудие государственной власти. На вместе с этим общины являлись в какой-то мере защитной органи­зацией. Отчасти поэтому и ввиду слабых внешних контактов они1 обнаружили исключительную прочность и устойчивость. В новых условиях XVIII—XIX вв. общины постепенно разлагались, теряли изоляцию от внешнего миоа, приобретали характер органов мест­ного самоуправления. Именно в рамках традиционной общинной организации болгарский народ приобрел опыт самоуправления и самозащиты, который был использован в процессе борьбы за на­циональную независимость, з& создание самостоятельного государ­ства 2.

Национальное возрождение болгарского народа началось в кон­це XVIII в., отражая процесс разложения феодальных отношений; и зарождения капиталистического уклада. Начал формироваться класс болгарской национальной буржуазии. Хотя процесс генези­са капитализма протекал медленно и мучительно, в эпоху нацио­нального возрождения он приобрел необратимый характер3. Его идеологическим выражением являлось культурно-просветительное движение, складывание национального самосознания. На первых этапах возрождения в Болгарии не происходило массовых воору­женных выступлений населения, подобных сербской и греческой ре­волюциям первых десятилетий XIX в. Но уже в XVIII в. в болгар­ском обществе появилась идея возрождения независимого болгар­ского государства. Свидетельством этого является знаменитое про­изведение болгарского просветителя Паисия Хилендарского (1722— 1773) «История славяно-болгарская», которое было написано в 1762 г., но получило признание и распространение значительна позже 4. Оно проникнуто чувством национальной гордости, горячей любовью к своему народу и верой в его будущее. Обращаясь к болгарской истории, Паисий излагает события с царствования Ивайлы до покорения Болгарии. В книге подробно рассказывается ю воинственных и сильных царях, им приписываются возвышенные качества и военные подвиги. Книга «История славяно-болгарская» имела большое значение для болгарского возрождения, явившись своего рода манифестом нарождающейся болгарской буржуазии.

Паисий впервые указал на политический и национальный гнет как на главную причину отставания культурного развития болгар­ского народа. Наставляя болгар любить родной язык и свой народ, рассказывая о его славном прошлом и некогда независимом и силь­ном болгарском государстве, о высокой духовной культуре болгар и т. п., он стремился не только пробудить в своих соотечественни­ках патриотические чувства, но и указать путь борьбы за нацио­нальное самоопределение 5.

Хотя Паисий в своем произведении нигде не говорит о будущем болгарского государства, само сопоставление былой храбрости, государственной мощи болгар с их тяжелым и унизительным по­ложением под турецким игом наталкивало на вывод, что болгары могут и должны освободиться от иноземного господства, воссоз­дать свое независимое государство. Каким оно должно было быть? Паисий на этом вопросе специально не останавливается. Но вся ра­бота пронизана идеей о необходимости возрождения государства с сильной централизованной властью, г- е. монархии. Принтом он пишет, что болгары не терпели слабых и бесчестных царей и изго­няли их. Как показал советский исследователь В. Д. Конобеев, мо­нархические взгляды Паисия Хилендарского были вполне объясни­мы для той эпохи и не умаляют объективно прогрессивного значе­ния его программы, призывавшей освободиться от турецкого фео­дального режима 6.

Идея политического освобождения из-под власти османских фео­далов, сформулированная Паисием в «Истории славяно-болгар­ской», в первой четверти XIX столетия приобретала форму поиска практических путей ее воплощения. Из непосредственных учеников Паисия Хилендарского наиболее активную ^и широкую деятель­ность развил Стойко Владиславов, известный в историографии под именем Софроний Врачанский (1739—1814 гг.) 7. Вынужденный в иачале XIX столетия после освобождения из плена в г. Види'не обосноваться в Бухаресте (где и проходила его деятельность до последних дней жизни), он создал там вместе с другими болгара­ми-эмигрантами — Иваном Замбиным, Атанасом^Нековичем — по­литическую организацию, которая в исторической литера^туре име­нуется то «Временным правительством», то «Болгарской револю­ционной организацией». Она представляла собой довольно ста­бильное, хотя и не оформленное уставными рамками политическое общество зарождающейся болгарской буржуазии, члены которого имели определенные идеологические и программные взгляды на судьбы Болгарии, обладали связями как в самой Болгарии, так и с болгарской эмиграцией в Дунайских княжествах и в России. Эта организация явилась инициатором формирования политической программы национально-освободительного движения болгарского народа в начале XIX в. Наиболее ярко выявляются политические взгляды С. Врачанского и его соратников в таких документах, как: «Просьба от всех находящихся здесь болгар», датированная 29 мая* 1811 г., послание Софрония Врачанского к болгарскому народу в сентябре — октябре 1810 г., записка Софрония Врачанскога< М. И. Кутузову от 12 мая 1811 г., и др.8

Видный деятель болгарского национально-освободительного движения начала XIX в. Софроний Врачанский широко интересо-вался политической историей многих стран. Примечательно, что он-подготовил к изданию на болгарском языке политико-социальный: трактат папского каноника Амвросия Марлиана «Политический театр». Апология просвещенного абсолютизма послужила основа­нием подготовки этого труда к изданию 9. Внимание Софрония при­влекает укрепление центральной власти Карлом Великим. Он про­славляет русского императора Петра I как выдающегося государ­ственного деятеля, высоко оценивает его реформаторскую деятель­ность. Причину успехов Петра I болгарский деятель видел в союзе государственной власти и церкви, в просвещении 10.

Софроний и его соратники, исходя из конкретных условий свое­го времени, рассчитывали, что освобождение Болгарии может осу­ществиться путем взаимодействия двух условий: помощи Россииг в том числе военной, и вооруженного восстания болгарского наро­да. Они развивали свою деятельность именно в этом русле и вовре­мя русско-турецкой войны 1806—1812 гг. призывали оказывать русской армии всемерную помощь, организовывали отряды болгар­ских добровольцев и. Политическим идеалом Софрония и его сто­ронников являлся просвещенный монарх, наделенный сильной властью, находящийся в союзе с церковью, ее.защитник. Такой мо­нарх мог покончить с властью Порты. Надо подчеркнуть, что во взглядах Софрония Врачанского и Паисия Хилендарского на буду­щий политический строй Болгарии сохранилась четкая преемствен­ность, ибо в представлениях того времени царская власть явля­лась выразительницей политической независимости. Если народ имел «своего» царя, это означало, что он имел свое независимое государство 12. Софроний развил мысль, которая намечена у Паи­сия: история ожидает от монархов «возрождения прежней славы отечества», т. е. болгары должны добиться восстановления своего* государства. Широко обсуждался в болгарской среде вопрос о поли­тическом отношении Болгарии и России. Одни выдвигали идею о-включении Болгарии в состав России (И. Замбии), другие ограни­чивались просьбой о покровительстве, аналогичном тому, которое осуществлялось Россией в отношении Молдовы и Валахии (С. Вра­чанский) 13.

При содействии России часть болгарской эмиграции мечтала создать болгарскую автономную область на территории Молдовы: и Валахии. Софроний разработал даже ее политический статус, соз­дав фактически модель автономного болгарского государства в рамках Османской империи. Однако во время русско-турецкой вой­ны 1806—1812 гг. болгарские деятели еще не выдвигали требова-иия об автономии болгарских земель в Османской империи. Эта I цель в программе болгарского национально-освободительного дви­жения появилась несколько лозднее 14.

По условиям Бухарестского мирного договора 1812 г., заклю­ченного между Россией и Портой, Дунайские княжества и Сербия должны были пользоваться внутренним самоуправлением, тем са­мым подготавливались предпосылки их превращения в полностью 1 независимые государства. Хотя в мирном договоре 1812 г. не упо- I миналось о болгарах, в народе укреплялась вера, что освобожде- 1 гние придет также благодаря помощи России. Эта мысль была вы­ражена, в частности, в написанной Димитром Попским «Оде в честь Софрония Врачанского», в которой утверждалось, что осво­бождение Болгарии произойдет при помощи России и в результа- ; те вооруженного выступления болгар. Одновременно с «Одой» бы­ло написано и обращение болгарской эмиграции в Бухаресте к болгарскому народу, озаглавленное «Любезные соотечественни­ки» 15. Авторы его считали, что наступило время для постановки вопроса об освобождении Болгарии от турецкой власти. Перед болгарским национально-освободительным движением ставилась задача активно стремиться получить такой политический статус, каким уже пользовались соседние страны, т. е. автономию.

Это обращение, как и все упомянутые документы, нужно отне­сти к начальным попыткам формирующейся болгарской буржуа­зии определить политические задачи, стоявшие перед болгарским национально-освободительным движением. В следующие десятиле­тия их идеи конкретизировались и развились в соответствии с внутренними и внешнеполитическими условиями. Это прежде всего отразилось во взглядах болгарских участников греческого восста­ния 1821 г., которые по призеру греческого народа требовали пре­доставления Болгарии во главе с князем автономии и собственной конституции 16. Эта идея господствовала в годы героической борь­бы болгарского народа против османских поработителей во время русско-турецкой войны 1828—1829 гг. Тогда болгарское нацио­нально-освободительное движение сделало важный шаг в своем развитии. Произошло пробуждение массового народного движения, которое выразилось в стихийном вооруженном восстании 1829 г.. появилась организация, которая ставила вопрос об освобождении Болгарии. Как и в предыдущей войне, болгары всячески помогали русской армии, создавали многочисленные добровольческие отря­ды 17.

Болгарские эмигрантские круги в Бухаресте стремились исполь­зовать это народное движение, чтобы выставить свои политические требования. По поручению этой группы Александр Некович в се­редине 1828 г. прибыл в штаб русской армии, чтобы просить Нико­лая I взять и Болгарию под свою защиту и покровительство, как это было сделано в отношении Греции, Сербии, Валахии и Мол­довы. Имея полномочия, подписанные тринадцатью «старейшина­ми из разных мест», Некович передал адресованный царю мемо­рандум «от лица всего народа болгарского» 18. Болгарская эмигра- ция 20-х годов в идеологии, взглядах на судьбы Болгарии и роль России в национальном освобождении страны всецело опиралась на наследство Софрония Врачанского. В меморандуме 1828 г. по­вторялась данная Софронием в 1808 г. характеристика османского режима как воплощения беззакония и грабежа, подчеркивалось, что Россия является единственной силой, которая может предоста­вить Болгарии покровительство и принести ей освобождение. В документах миссии Нёковича, всесторонне проанализирован­ных В. Д. Конобеевым, более определенно было сказано, что поли­тическое устройство Болгарии должно строиться по образцу сосед­них народов. Авторы специально остановились на моментах поли­тического устройства Дунайских княжеств 19. В отличие от 1806— 1812 гг., во время русско-турецкой войны 1828—1829 гг. требова­ние национальной автономии становится политической целью не отдельных лиц, а всего болгарского национально-освободительного движения. Оно отражено в десятках коллективных и частных об­ращений болгар к русским властям.

Правительство Николая I проявляло интерес к предложениям, сформулированным в болгарском меморандуме. Царскими дипло­матами был даже составлен план освобождения и послевоенного устройства Болгарии. В проекте определялись границы автоном­ной Болгарии, во главе страны должен был стать принц или госпо­дарь. Новое государство должно было иметь армию, созданную с помощью русских офицеров 20. Этот проект будущего устройства Болгарии совпадал с требованиями упомянутого меморандума. Но Россия воздержалась от каких-либо требований к Порте в отноше­нии Болгарии, учитывая неблагоприятную для этого международ­ную обстановку.'

В конце русско-турецкой войны 1828—1829 гг. началась новая массовая эмиграция болгар, что порождало серьезные проблемы устройства переселенцев. На этот счет выдвигались различные предложения. Одно из них предусматривало переселение в Россию, а другое — создание для этих болгар автономного княжества в Добрудже, севернее линии Черна Вода — Кюстенджа.

После Адрианопольского мира 1829 г. изменились внешнеполи­тические условия, в которых происходила борьба за политическую автономию болгарских земель. Политика России, направленная на сохранение Турции как слабого соседа, в 30—40-е годы заставила болгарских патриотов изменить тактику борьбы против османских поработителей. Велчева завера (заговор Велча Атанасова) 1835 г. в Тырновском округе обнаружила тенденцию к созданию организо­ванного революционного течения в освободительном движении. В области государственного устройства болгарских земель орга­низаторы этого движения не выдвинули новых идей. Их програм­ма сводилась к требованию создания автономного болгарского княжества, подобного тем, которые существовали у соседних бал­канских народов 21. Эта мысль прослеживается и в требованиях повстанцев во время Нишского восстания 1841 г. Вопрос о госу­дарственном устройстве болгарских земель обсуждался организа- торами браильского выступления 1841 —1842 гг. Если в сентябре 1841 г. они предлагали присоединить болгарские земли к какому-нибудь христианскому государству, то в ноябре — декабре, когда оформилась тайная болгарская патриотическая организация в Браиле, Галаце и Рени, они выступили с программой создания сво- . его «славяно-болгарского отечества» 22.

Под давлением общественного мнения в правящих кругах Рос­сии в 40-е годы появляется мысль о возможности борьбы за предо­ставление болгарскому народу автономии под русским покрови­тельством. Эта тенденция нашла выражение в ноте турецкому пра­вительству по поводу Нишского восстания 23.

В это время западные страны стали активнее вмешиваться в дела Османской империи. Болгары продолжали обращаться к Рос­сии, но теперь они стремились поставить болгарский вопрос и пе­ред другими европейскими правительствами 24. С другой стороны, провозглашение реформ в феодальной Турции послужило основа­нием для образования либерально-реформистского течения в обще­ственной мысли Болгарии. Приверженцы этого течения не восприни­мали идеи Паисия Хилендарского о непримиримой борьбе против турецкой власти, считая, что положение болгарского народа можно улучшить не путем разрушения Османской империи, а в результа­те ее реформирования. Так, внук Софрония Врачанского, турецкий сановник С. Богориди, в 1841 г. выдвигал перед турецким прави­тельством предложение об изменении политического и администра­тивного положения болгарских земель25. Придерживаясь мнения, что Нишское восстание продемонстрировало нежелание болгар поддерживать существующий режим, он доказывал, что создание автономного княжества в болгарских землях так же оправдано и целесообразно, как и автономия Египта, Ливана, острова Крит. Бо­гориди разработал проект будущего устройства Болгарии. Ско­рее всего, как предполагает болгарский историк К. Шарова, он взял при этом за основу свой проект об автономном устройстве о-ва Крит. Эти идеи С. Богориди изложил дипломатическим представи­телям в Константинополе26.

В начале 40-х годов болгарский студент в Париже А. Экзарх отправил ряд записок и обращений французским государственным деятелям, а также меморандум правительствам Турции и пяти ве­ликих европейских держав от 23 января 1843 г. Он выражал соли­дарность с Богориди, считая, что восстание 1841 г. доказало акту­альность предоставления административной автономии болгарским землям. В документах отмечалось, что обещанные реформы в поль­зу христиан ничего не принесли болгарам, мысль о национальном освобождении по-прежнему волнует болгарский народ27.

Подчинение болгарской церкви Константинопольской патриар­хии, жестокое угнетение и эксплуатация фанариотским духовенст­вом болгарского народа, препятствовавшие развитию его просве­щения и культуры, вызвало национально-церковное движение, особенно расширившееся с 40-х годов. «Церковная борьба, — пи­сал Д. Благоев, — была национальной политической борьбой имела целью признание болгарской национальности в Турции»28. Достижения в этой области приближали политическое освобожде­ние Болгарии. В рамках борьбы за национальную церковь, нацио­нальное духовенство выдвигало и идеи о культурно-национальном самоопределении административной автономии болгарской народ­ности в пределах Османской империи.

Попытка создания автономного района была предпринята бол­гарами во время восстания в Северо-Западной Болгарии в 1850 г., подготовленного организацией, включавшей в свои ряды и тех, кто накопил значительный опыт в более ранних восстаниях и в рево­люционной борьбе 1848—1849 гг. "в соседних странах. Идея нацио­нальной автономии была широко распространена среди организа­торов восстания в Видинском вилайете29. Повстанцы намерева­лись после овладения Видином поставить вопрос о предоставлении болгарам «прав, которыми пользовались сербы». Наряду с требо­ванием самим собирать и вносить налоги, повстанцы намеревались ликвидировать в болгарских селах турецкую администрацию, на­стаивали на избрании из своих рядов кнезов и баш-кнезов, кото­рые и должны были осуществлять контакты с турецкими правите­лями вилайетов и нахий. Это означало бы введение самоуправле­ния, однако неудачи вооруженной борьбы заставили вожаков вос­стания в Видинском вилайете ограничиться требованием предо­ставления административной автономии лишь Северо-Западной Болгарии. Для рассмотрения этого вопроса и выяснения причин восстания летом 1851 г. в Видин прибыл специальный султанский представитель Мехмед Шекиб-эфенди. Согласно его проекту, на территории Видинского вилайета предлагалось образовать из трех каз полузависимый болгарский каймакамлык, т. е. область, которая в административном отношении должна была подчиняться не вали (правителю вилайета), а непосредственно Порте через своего ка-пу-кехая — специального представителя в Константинополе. Была предпринята попытка реализовать этот план: три казы были объ­единены н на должность главы каймакамлыка назначен болга­рин 30.

Однако вторая, самая существенная часть проекта— назначе­ние болгарского представителя при правительстве в Константино­поле — осталась невыполненной. Османское правительство не ре­шилось оставить вне подчинения вали пограничную область, насе­ленную в основном болгарами, которые таким путем могли бы по­степенно «дойти до сербских привилегий». Тогда Северо-Западная Болгария могла бы выйти из подчинения Порты и превратиться в базу дальнейшего развития болгарского национально-освободи­тельного движения. Как повстанцы, так и турецкие власти видели перед собой пример Сербии, которая из полуавтономной области превратилась на их глазах в почти самостоятельное государство. Поэтому проекты о введении автономии и создании обособленной области в Северо-Западной Болгарии отвергались турецкими вла­стями. Однако сам факт, что такие требования были выдвинуты, стал известным иностранным дипломатическим представителям и обсуждался в правительственных кругах Константинополя, а так­же среди вожаков повстанческого движения внутри и вне этой об­ласти, способствовал конкретизации политической программы бор­цов за освобождение болгарского народа. .Больше месяца крестья­не Видинского края оборонялись в своих лагерях с твердым реше­нием добиться удовлетворения требования автономии для Северо-Западной Болгарии. Внутренняя и международная обстановка бы­ла явно неподходящей для осуществления их максимальных тре­бований— автономии всей Болгарии. В результате крестьяне по* лучили лишь известные гарантии в отношении общинного самоуп­равления. Власти подтвердили их право избирать сельских кнезов и назначать баш-кнезов, которые участвовали в административных советах каз.

После массовых крестьянских выступлений и в связи с обостре­нием борьбы держав в Восточном вопросе имело место оживление политической деятельности болгарской эмиграции в Константино­поле, Дунайских княжествах и России. Эмигранты, как и ранее, ставили вопрос о предоставлении Болгарии национальной автоно­мии, рассчитывая на содействие России. Так, в 1850 г. с просьбой о заступничестве и избавлении от 'невыносимого ига обратились к русскому правительству от имени «болгар в Болгарии, Фракии и Македонии» представители болгарской эмиграции в Дунайских княжествах31. Это прошение было пропитано духом политического обличения турецких властей, в нем выражался протест против бес­правия и жестокого гнета, выдвигалось и требование внутреннего самоуправления для болгарского населения. Накануне Крымской войны, в начале 1853 г. представители болгарской эмиграции в Константинополе просили русского императора — «покровителя православных народов» — избавить болгарский народ от невыно­симого гнета и при заключении договоров с Турцией потребовать для Болгарии автономии по примеру соседних народов, а также религиозной свободы и равных с турками гражданских прав32.

Показательны в этом отношении две объемистые записки Ивана Добровича, основателя первого болгарского заграничного журнала «Мироглед», издававшегося в Вене в 1850—1851 гг. Прибыв в Рос­сию в 1852 г., он направил свои записки русскому императору. По­литические взгляды Добровича относительно будущего государст­венного устройства Болгарии сводились к идее создания автоном­ного Болгарского княжества в рамках Османской империи. Впер­вые в истории болгарского национально-освободительного движе­ния он подробно останавливался на задачах переходного полити­ческого органа — временного правительства. Стоявший во главе его «диктатор»-болгарин назначался бы с согласия России и опи­рался бы на ее поддержку. Аппарат временного правительства должен был формироваться русскими чиновниками и постепенно пополняться лицами болгарского происхождения. Со временем это правительство получило бы постоянный статус. Для Добровича идеалом будущей, политической системы Болгарии являлась монар­хическая власть. Как и Софроний Врачанский, он обосновывал свой идеал опытом российского монархизма, рекомендовал ввести в Бол­гарии именно эту политическую систему, потому что народ не готов пока воспринять и»дую. Россия должна была оказывать Болгарии политическое и военное покровительство. Выражалась надежда, что русское правительство поможет болгарам создать свои вооруженные силы, которые будут способны самостоятельно противостоять Порте в случае ее нападения на болгарское государство. Он предлагал, чтобы во главе болгар стал такой человек, который бы признавал зависимость правителя Болгарии от русского царя 33.

Как и в рассмотренных уже проектах, И. Добрович не остано­вился специально на вопросе о прерогативах власти турецкого сул­тана, устройстве местного самоуправления. Видимо, предполага­лось использовать схему административного устройства автоном­ных провинций, в основу которых были бы положены турецкие законы, как это имело место в проектах болгарской либеральной буржуазии накануне освобождения Болгарии34.

Таким образом, идея возрождения болгарского государства, опиравшаяся на историческое право, выдвинутая Паисием Хилен-дарским в самой общей форме, была воспринята национальным движением болгарского народа, став как бы его конечной целью. Но на нее накладывались более конкретные и непосредственные программы борьбы за политическую самостоятельность, исходив­шие из реальных условий внутренней и международной обстанов­ки в Османской империи и в самой Болгарии. В первом тридцати­летии XIX в. стимулирующим фактором в этом отношении явля­лись русско-турецкие войны. В ходе войны 1806—1812 гг. появился план предоставления автономного статуса части болгарских земель или болгарским колониям в Валахии. Этот план получил более ясные очертания во время войны 1828—1829 гг., когда он опирался на массовые вооруженные выступления народа против турецкой власти. Идеи борьбы за автономию выдвигались в ходе крестьян­ских восстаний 30—начала 50-х годов. Требования предоставления автономного статуса всем или части болгарских земель теперь ста­вились и перед самим турецким правительством, подкрепляясь прецедентом существования внутренне самостоятельных полуне­зависимых княжеств — Сербии, Молдовы и Валахии. Но добиться от Порты аналогичных условий для Болгарии, являвшейся оплотом османского владычества на Балканах, в первой половине XIX в. было еще нереально. Для ее осуществления необходимо было, что­бы болгарский вопрос вышел на арену международной жизни Ев­ропы.

§ 2. Идеи и программы болгарской государственности в 1850 — середине 1870-х годов

Начало Крымской войны 1853—1856 гг. оживило надежды бол­гарского народа на национальное освобождение. Но в это время усилился произвол султанской администрации, связанный с повин­ностями военного времени и прежде всего — с принудительными работами в крепостях. Болгары тысячами уходили из родных мест в Молдову и Валахию, в России временно поселились 15 тыс. се­мей. Увеличился поток прошений русскому правительству от бол­гар из-за Дуная, а также проживавших в эмиграции. В конце сентября 1853 г. в штаб-квартиру русских войск в Дунайских кня­жествах прибыла депутация болгар, имевшая полномочия от 37 приходов, с просьбой о военной помощи. Болгары жаловались на тяжелое экономическое положение, на полный произвол админист­рации35. В прошении царю от группы болгар-эмигрантов от 17 ав­густа 1853 г. описывалось бесправное состояние болгарского населе­ния под султанским правлением, приводились факты безнаказанных расправ турок над болгарами и сведения о непомерных налогах, о невозможности развития школьного дела, притеснениях греческо­го духовенства, державшего в своих руках церковное управление, и так далее. Политические требования в этом документе сводились к предоставлению Болгарии автономии с помощью и при гарантии России, по примеру Сербии и Дунайских княжеств, но допускалось, что Болгария может быть и полуавтономной36.

Казавшаяся вполне реальной перспектива предстоящего осво­бождения подстегивала буржуазные круги болгарской эмиграции. Они в спешном порядке стремились создать свои организационные центры. 2 февраля 1854 г. было основано Одесское болгарское на­стоятельство, состоявшее из четырех членов: Н. X. Палаузова, С. Д. Тошковича, Н. М. Тошкова и К. Н. Палаузова. В следующем месяце был утвержден Бухарестский комитет, созданный крупны­ми болгарскими торговцами в Бухаресте при содействии русских военных властей. В него вошли К. Чокан, X. Мустаков, И. Бакалог-лу, А. Хаджи, П. Протич, Хр. Георгиев и Г. Атанасович. Отделения комитета появились в ряде городов Дунайских княжеств. Эти ор­ганизации болгарской эмигрантской буржуазии ставили целью вербовку добровольцев для войны с Турцией, обеспечение связей с русским командованием и, кроме того, они являлись официально утвержденными русскими властями представителями болгарского народа37.

Достаточно конкретных представлений о политическом облике автономной Болгарии ни Бухарестский, ни Одесский комитеты не имели. Однако деятели последнего несколько подробнее изложили свои социально-политические взгляды и цели 38. Впервые это было выражено в «Записке о Болгарии» Н. X. Палаузова от 20 января 1854 г.39, содержащей данные об экономическом и политическом ■ гнете, который испытывал болгарский народ. Автор утверждал, что «если произойдет всеобщее народное восстание», в Болгарии под­нимутся на борьбу с турками сотни тысяч людей, но народное вос­стание нужно подготовить и поставить в зависимость от хода воен­ных действий русской армии за Дунаем. Болгар надо убедить в том, что, содействуя русским в войне против Турции, они «освобож­дают и себя от ига турок». Н. X. Палаузов считал необходимым от имени Одесского настоятельства и Бухарестского комитета об­ратиться к соотечественникам с прокламацией, чтобы «объяснить им, что по освобождении будет даровано им такое же управление, какое и у сербов». Необходимость предоставления будущему бол­гарскому государству политической автономии по типу Сербского княжества Н. X. Палаузов высказывал и в записке «Поверхност­ный очерк существующего в Турции управления» 40.

Перед Крымской войной, в начале 1852 г. Георгий Раковский (1821—1867) создал в Константинополе первую общеболгарскую революционную организацию —Тайное общество, целью которой было освобождение Болгарии от османского ига. Членами руковод­ства Тайного общества были преимущественно представители тор­гово-промышленной буржуазии, а руководителями комитетов на местах — выходцы из различных слоев болгарского общества. Зна­чительную часть их составляли представители молодой болгарской интеллигенции. Руководство, в том числе и сам Раковский, пред­усматривали участие в вооруженном восстании широких народных масс и прежде всего — ремесленников и крестьян. Однако на воп­рос о том, какой должна быть форма будущего -болгарского госу­дарства, не давали ясного ответа ни Раковский, ни его соратники по Тайному обществу.

Бели судить по переговорам болгар в Константинополе, в ко­торых участвовал и Раковский, то будущее устройство Болгарии ими определялось как сходное с соседними странами, т. е. как ав­тономия41. Требование автономии было не призывом к избавлению из-под власти «законного» монарха, каковым являлся для болгар­ского народа султан, а мерой к улучшению невыносимого положе­ния болгар в системе Османской империи. В тех условиях введение в Болгарии государственной системы типа Сербского автономного княжества было бы орогрессивным. Вопреки всей ограниченности национальных и политических требований болгарской буржуазии, изложенных русскому правительству, их осуществление содейство­вало бы капиталистическому развитию Болгарии и ускорило бы процесс консолидации буржуазной болгарской нации.

Парижский договор 1856 г. практически не дал болгарам ника­ких облегчений. Реальная оценка обстановки заставила представи­телей различных группировок в стране и эмиграции усомниться в возможности практического осуществления преобразований, вве­денных Портой по хатти-хумайюну в феврале 1856 г. Вместе с тем хатти-хумайюн 1856 г. независимо от того, что главные его поло­жения остались не более чем декларациями, а остальные нашли крайне незначительное применение на практике, послужил толчком к началу широкой борьбы болгарского народа за его воплощение в жизнь. Именно опираясь на хатти-хумайюн, константинопольская болгарская община в первой половине 1856 г. обратилась к осман­скому правительству с просьбой признать болгар самостоятельным народом и разрешить ему создать независимую церковь, а также дать право избирать себе верховного гражданского начальника — болга­рина, который представлял бы на утверждение султана кандидатов из среды болгар для замещения должностей по управлению и суду. Таким путем болгарская буржуазия совершенно недвусмысленно ходатайствовала о даровании стране автономии в системе Осман­ской империи.

После Крымской войны национально-освободительное движение в Болгарии, во главе которого становится Георгий Раковский, при­нимает все более организованные формы. Раковский руководил де­мократической болгарской эмиграцией в Сербии, Дунайских кня­жествах и России и направлял ее политическую и культурно-про­светительную деятельность в русло революционной борьбы за ос­вобождение болгарского народа от османского ига. Из мечты Г. Раковского о восстановлении когда-то славного болгарского царства постепенно рождались и кристаллизовались его идеи о революционной борьбе, ее организации и создании руководства ре­волюционными народными силами. По существу он первый среди болгарских деятелей национально-освободительного движения из­ложил стройную систему политических взглядов, показав, как пу­тем вооруженйой борьбы с помощью других балканских народов можно достигнуть свободы Болгарии, восстановления болгарского государства. Однако идея республики как политическая задача им ее ставилась.

В 1858 г. в период почти двухлетнего пребывания в Одессе Г. Раковский написал «Обращение к болгарским патриотам об ос­вобождении Болгарии», в котором изложил свой первый знамени­тый революционный план освобождения болгарского народа42. Там впервые доказывалась необходимость создания болгарской револю­ционной организации. «Временное управление» болгар как руково­дящий центр встречается и в плане освобождения Болгарии, сос­тавленном Г. Раковским43. Он предполагал верховную власть в областях, охваченных восстанием, возложить на Временное пра­вительство, которое должно было сформироваться немедленно пос­ле вступления болгарских чет в Болгарию и поддерживать тесную связь с сербским правительством.

Действительно, 15 июня 1862 г. под председательством Раков­ского в Белграде было образовано Временное болгарское прави­тельство (Временное болгарское начальство), которое предполага­лось утвердить «соответствующими лицами». В его задачи входи­ло «решать все дела, касающиеся общеболгарского восстания». Временное правительство имело свою печать с надписью: «Свобода или смерть»44. Оно сформировало первую болгарскую легию, ко­торая имела свое трехцветное (зелено-бело-красное) знамя с зо­лотым львом на зеленом поле, а добровольцы полка — специальную форму. Сам Раковский носил староболгарскую одежду. Идея о временном управлении национальными силами в ходе восстания получила наибольшее развитие во «Временном законе о народных лесных четах на 1867 г.» В конце 1866 г. Раковский и его соратники создали революционную организацию — Верховное народное бол­гарское тайное гражданское начальство, задачей которой было формирование и направление в Болгарию вооруженных чет и ру­ководство их действиями45. Г. Раковский — родоначальник револю­ционной идеологии в Болгарии — хотел, чтобы его народ был бо- гатым и равноправным, не страдал под гнетом «своевольной мо­нархии», не делился на касты благородных и «мужичество»46.

Бурные события 1866 г. (Критское восстание, австро-прусская война, государственный переворот в Румынии) и активизация внеш­ней политики России стимулировали деятельность болгарской эми­грантской буржуазии, группировавшейся вокруг Бухарестского ко­митета. Чтобы завуалировать политический характер организации, руководство преобразовало ее еще в 1862 г. в «благотворительное» общество под названием Добродетельная дружина—члены ее обыч­но именовались «старыми». Сначала она не проявляла особой ак­тивности, но в 1866—1868 гг. руководство общества приступило к осуществлению весьма обширной политической программы, при­спосабливаясь к курсу внешней политики России47. Царская дип­ломатия рекомендовала Добродетельной дружине согласовывать свои планы и стремления с Сербией, «обладающей уже правитель­ственным центром и некоторыми условиями для энергичного дейст­вия»48, а сербскому правительству, в свою очередь, советовала вес­ти переговоры с комитетом «старых». Покровительство, которое оказала Россия Добродетельной дружине, утвердило авторитет и влияние последней как представителя болгарского народа в это время49.

Эта организация в начале января 1867 г. разработала и предста­вила сербскому правительству «Программу политических отноше­ний между сербами и болгарами (болгарами и сербами), или их сердечных взаимоотношений»50. Там выдвигалась идея создания но­вого государства — Сербско-болгарского, объединявшего Сербию и болгарские земли. Основой создания такого государства должна была стать конституция Сербского княжества. Во главе страны авторы проекта видели сербского князя Михаила Обреновича. Братские народы должны были иметь общее правительство, состав­ленное из сербов и болгар, и общее народное собрание (скупщину), в котором оба народа были бы представлены пропорционально численности населения. Сербские законы планировалось принять в Болгарии. В стране предполагалось наличие двух государственных языков — сербского и болгарского. Религиозными делами должен был управлять смешанный независимый синод.

После того, как программа была одобрена сербским правитель­ством, руководители Добродетельной дружины созвали 5 апреля 1867 г. расширенное совещание, на которое пригласили представи­телей болгарских колоний в Румынии и на юге России. Целью со­вещания, на котором присутствовало 35 человек, было «изыскать пути освобождения Болгарии». В принятой резолюции говорилось, что поставленная цель может быть достигнута только путем брат­ского сближения болгар и сербов, имеющих вековые исторические связи и общие интересы. Перечислялись 12 условий объединения сербов и болгар в одно государство/Они почти ничем не отличались от содержащихся в упомянутой программе, исключая название бу­дущего государства: вместо «Сербо-Болгария» в резолюции стоит «Югославянское царство» и предусмотрено формальное сохранение отдельного существования Сербии и Болгарии51. Соглашение меж­ду Болгарией и Сербией должно было вступить в силу со дня его подписания сербским правительством и руководством Добродетель­ной дружины. Однако сербское правительство его не подписало, заявив, что в принципе принимает условия, изложенные в резолю­ции, но предлагает отложить обсуждение подробностей соглашения.

Тем временем Добродетельная дружина занялась организацией в Белграде военного училища для подготовки болгарских юношей в качестве будущих руководителей восстания в Болгарии. Училище, известное под названием Второй болгарской легии, было открыто в сентябре 1867 г.52 Это должно было подготовить практически, хотя бы в военной области, выполнение плана создания единого с Сер­бией государства. Но вскоре сербский князь Михаил Обренович изменил курс, приостановил военные приготовления. Существова­ние Болгарской легии в Белграде противоречило новой сербской политике. Болгарским добровольцам в Сербии начали чиниться всевозможные препятствия. Все это побуждало Добродетельную дружину неоднократно посылать своих представителей для пере­говоров с сербским правительством и даже просить посредничест­ва России53. Однако все было напрасно/Официально Вторая бол­гарская легия была закрыта летом 1868 г. После ее роспуска идея соглашения о создании южнославянского государства фактически потеряла свое значение.

Наряду с предложением Добродетельной дружины о создании единого государства из Сербии и болгарских земель, в болгарском национально-освободительном движении широко обсуждались про­екты будущего устройства Болгарии, выдвигаемые либерально-бур­жуазным течением в лице Тайного Центрального болгарского ко­митета (ТЦБК).

Взгляды этой организации, созданной в начале 1866 г. в Буха­ресте и действовавшей до середины 1868 г., на будущее устройство своей страны и методы ее освобождения от турецкой власти не бы­ли неизменными. Основной задачей ТЦБК, поставленной при его основании, являлась подготовка вооруженного восстания в Болга­рии. Его лидеры, надеясь на совместное выступление с другими балканскими народами, предполагали получить автономию в рам­ках балканской конфедерации. Их не особенно занимал вопрос о внутреннем устройстве освобожденного государства, главное — лишь бы освобождение произошло. Это четко прослеживается в по­следующем программном документе ТЦБК — «Основном законопо­ложении народных тайных комитетов», определяющем самостоя­тельные функции болгарской организации после разрыва в конце 1866 г. с румынскими властями, когда руководители ТЦБК начали проявлять неуверенность и колебания. Ъни уже не выступали от­крыто и ясно за подготовку восстания в Болгарии и стали'склонять­ся к компромиссу с Портой. Целью комитетов в «Основном зако­ноположении» провозглашалось «освобождение отечества любыми способами и средствами, то есть путем восстановления самостоя­тельного болгарского царства, находящегося в зависимости от Пор- ты, или же путем конфедерации (союза) с соседними народами». Повторяя идею об автономии в рамках балканской конфедерации, авторы этого документа шли назад, соглашаясь на автономию в составе Османской империи. Эта последняя идея обстоятельно рас­крыта в брошюре одного из руководителей ТЦБК П. Кисимова. «Болгария перед Европой», в которой доказывалось, что при под­держке европейской дипломатии необходимо заставить турецкое правительство предоставить Болгарии автономию, ибо народ боль­ше не в силах терпеть османское иго и имеет право на свободное самостоятельное существование 5\

Наиболее значительным политическим актом комитета за весь период с момента его выделения в самостоятельную организацию и до распада является поданный в феврале 1867 г. меморандум («мемоар») на имя турецкого султана Абдул Азиза, составленный П. Кисимовым под влиянием известий о только что основанной австро-венгерской дуалистической монархии55. В нем фактически определялась политическая программа ТЦБК и выдвигалось пред­ложение образовать турецко-болгарскую монархию, в составе ко­торой находилось бы «Болгарское царство». Главой этого консти­туционного государства оставался турецкий султан, а к его титулу падишаха прибавлялся титул «царь болгар». «Болгарское царство» должно было иметь народное собрание —высший законодательный орган, свою армию с болгарским командным составом, высшую и местную болгарскую администрацию. Возглавлять административ­ное управление в «Болгарском царстве» должен был наместник султана — христианин, избираемый народным собранием и утверж­даемый султаном. При наместнике предполагалось создать совет, состоящий исключительно из болгар, который должен был изби­раться народным собранием и которому отводилась роль высшего исполнительного органа — правительства. В меморандуме специ­ально указывалось, что городские и сельские общины будут осу­ществлять местное самоуправление. Провозглашалось, что в стра­не будет каждому обеспечена гражданская и политическая свобо­да. Болгарское государство обязывалось вносить ежегодную дань Османской империи.

Автономия в рамках Османской империи — такова была глав­ная цель ТЦБК, добиться которой деятели комитета пытались все­возможными средствами: восстанием, обращением к европейским странам, наконец,— к турецкому султану. Последнее было вызвано, по всей вероятности, отчаянием, когда комитет пришел к выводу о невозможности осуществления своих планов иным путем, кроме как заверением султана в верности и стремлении не нарушать го­сударственного единства Османской империи. По мнению состави­телей документа, идея дуализма должна была привлечь на сторо­ну болгар все великие державы: и западные государства, стоявшие за сохранение целостности Османской империи, и Россию, высту­павшую за предоставление угнетенным народам автономных прав. Но расчет на коллективные действия в пользу болгар великих дер­жав, между которыми веб более и более обострялись противоречия по Восточному вопросу, был нереальным. Тем более нельзя было ожидать их совместных действий в поддержку требования ТЦБК56. Как турецкое правительство, так и европейские кабинеты отрица­тельно отнеслись к предложению ТЦБК о создании дуалистической монархии. Тем не менее упомянутый меморандум ТЦБК получил широкую известность. После опубликования этого документа в ев­ропейской печати все чаще стали писать о проблеме создания ту­рецко-болгарской монархии на основе дуализма.

Идея дуализма поддерживалась в определенной степени в по­следующие два года и некоторыми болгарскими политическими организациями либеральной буржуазии: «Болгарским обществом», «Молодой Болгарией»57. Последняя, хотя и намеревалась «пере­шагнуть тесные границы меморандума 1867 г. и начать пропаганду республиканизма», все же считала, что болгары должны бороться за воплощение идеи дуализма58. Таких же непоследовательных взглядов придерживалась болгарская либеральная буржуазия в самой Османской империи. Это четко прослеживается на примере позиции такого видного болгарского публициста в Константинопо­ле, как П. Славейков (1827—1895), издававшего там в 1866— 1872 гг. газету «Македония», на страницах которой неоднократно отстаивалась идея дуализма. В одной из статей, например, подроб­но описывавшей создание дуалистического государства Австро-Венгрии, делалось замечание: «Эти именно системы нужно приспо­собить и для Турции. Будет одно Болгарское царство, составленное из Болгарии, Фракии и Македонии, и Турецкая империя» 59. В то же время П. Славейков относился с большим уважением к Великой французской буржуазной революции, к провозглашенным ею рес­публиканским принципам. Четкого представления о будущей форме болгарского государства у этого болгарского публициста по суще­ству не имелосьб0.

В 1868 г. идея создания Балканского союза сошла со сцены. В это же время царское правительство шло на улучшение отноше­ний с Портой. Тогда деятели Добродетельной дружины прислали на Парижскую конференцию держав, состоявшуюся в начале 1869 г прошение, подписанное 54 «видными болгарами» («нотаб­лями»), в котором содержалась просьба о предоставлении Болга­рии автономии под верховной властью султана, об учреждении на­родного собрания и сената61. Содержание этого документа имеет много общего с программой, изложенной в меморандуме ТЦБК 1867 г. Основным в программе «старых» является по существу та же идея турецко-болгарского дуализма. Конференция в Париже оставила без внимания прошение Добродетельной дружины. «Ста­рые» в дальнейшем, не ставили вопрос о болгаро-турецком дуализ­ме. «Молодым» —Л. Каравелову, Л. Левскому и другим —пред­стояло вести упорную борьбу против сторонников ТЦБК, ^тобы к концу 1871 г. окончательно избавиться от приверженцев дуа­лизма62.

В конце 60-начале 70-х годов XIX в. в болгарском националь­но-освободительном движении начали брать верх последовательные революционеры. Началась систематизация идей будущего государ­ственного устройства Болгарии, идей, подготовленных всем ходом освободительного движения болгарского народа, восприятием прог­рессивных взглядов того времени. Осенью 1869 г. в среде «молодых» возник Болгарский революционный комитет, позднее (с октября 1870 г.) — Болгарский революционный центральный комитет (БРЦК), главное место в котором занимали выдающиеся деятели болгарского национально-освободительного движения Л. Караве-лов, В. Левский, X. Ботев.

Каким представлялся Любену Каравелову (1834—1879) харак­тер будущего политического и социально-экономического устройст­ва Болгарии? «Болгарский голос», программный документ БРЦК, написанный Каравеловым, не оставляет никаких сомнений в том, что автором подразумевалось свободное государство, в котором будет существовать «народное правительство», а «истинным суве­реном и истинным самодержцем не может быть никто другой, кро­ме самого народа, который по своей воле должен управлять своим государством». Каравелов прекрасно понимал реакционный харак­тер монархической формы правления и подчеркивал, что монархи, опиравшиеся на идеологическую поддержку духовенства, являлись злейшими эксплуататорами народа, главной причиной его бедст­вий и нищеты. «Монархия,— писал он,— это заговор против народа, против свободы». Ее уничтожение — главнейшая задача народов и революционных организаций. Идеальную форму государственного устройства Каравелов видел в буржуазно-демократической респуб­лике по примеру США и Швейцарии63. В одной из своих статей он объяснил быстрый прогресс Соединенных Штатов в XIX в, демо­кратизмом их социально-правового устройства по сравнению с го­сударствами Старого света. «Народ в Северной Америке — это все, и без его санкций ничего не предпринимается. В этом причина, что в течение полувека Америка перегнала Англию в своем развитии и уровне просвещения»64. Идеализация американского «народовлас­тия» явилась слепком с собственных представлений Каравелова о желательном будущем Болгарии или балканской федерации, осно­ванном на власти народных масс,— такой смысл он вкладывал в понятие «гражданской свободы». С этим было тесно связано мно­гократное повторение Каравеловым его излюбленных положений о решающей роли личной свободы и политической независимости го­сударства для всестороннего экономического и духовного развития народа. Каравелов с полной искренностью и постоянством выска­зывался за общественное устройство, противоположное господству личной наживы и выгоды, замечая при этом, что «еще далеко то время, когда будут достигнуты желаемые результаты», т. е. «рав­ноправие всех»65. Руководитель БРЦК сознательно умалчивал о своих представлениях о конечных целях борьбы, считая это преж­девременным.

Важное место в политических взглядах Каравелова занимает идея южнославянской или балканской (дунайской) федерации, созданной на основе братского сотрудничества южных славян илиболее широкого объединения всех балканских народов. «Мы — бол­гары, сербы и румыны (да и греки, если только они откажутся от своих безумных мечтаний и от своей проржавевшей Византийской империи),— писал Каравелов в газете «Свобода»,— стремимся к одной и той же цели, у нас одна и та же идея, и поэтому мы долж­ны образовать свободную Дунайскую федерацию и защитить свою народную и личную свободу. Мы должны всегда помнить, что яв­ляемся наследниками уже умершего турецкого султана и погибаю­щей Австрийской империи»66.

Идеи о будущем государстве непрерывно развивались и обога­щались другим руководителем БРЦК —Василом Левским (1837— 1873) 67. По его собственным словам, с лета 1861 г. он посвятил себя службе на благо отечества и делу народной воли. С 1862 г. он участвовал во всех революционных акциях Раковского, близко ознакомился с его военно-теоретическими взглядами. Левский по­шел дальше своего учителя и в вопросах идеологии, и в политиче­ской программе. Об этом можно судить по его письмам и, главным образом, по проекту устава революционной организации, написан­ному им в 1870—1871 гг.68 Первопричиной гнета, отмечал он, яв­лялись «тирания, бесчеловечность и сама государственная система турецкого правительства на Балканском полуострове». Наметив конечную цель борьбы болгарского народа —национальное осво­бождение, Левский определил единственно верный путь ее дости­жения—путь народной, т. е. буржуазно-демократической револю­ции, которая должна решить задачу социального и политического освобождения Болгарии. Как добиться поставленной цели? Лев­ский лаконично отвечал на этот вопрос в вводной части проекта устава: «Путем всеобщей революции и произвести коренное преобразование нынешней государственной деспотическо-т и-ранической системы, заменив ее демократической рес­публикой (народным управлением)»69. В этом программном положении выражена не только революционная идея ниспроверже­ния политического господства турецких феодалов, но и идея корен­ных преобразований в базисе, разрушения феодальных экономиче­ских отношений.

Левский был твердо убежден, что только «демократическая рес­публика» может обеспечить болгарскому народу и другим народ­ностям в Болгарии истинное «благоденствие и полную свободу», и поэтому в его проекте устава, в котором содержались программ­ные требования, предусматривается наказание смертью всякого, кто, прикрываясь идеей освобождения от турецкого рабства, создал бы партию для установления новой «деспотическо-тиранической или конституционно-монархической системы» в Болгарии. Для то­го, чтобы и другие революционные деятели разделяли его взгляды, он часто подчеркивал, что самым лучшим является демократическо-республиканское управление. В одной из корреспонденции в газету «Свобода» он писал: «У нас будет одно знамя, на котором будет на­чертано: «Святая и чистая республика»; после освобождения «в Болгарии да будет царя, а будет народное управление»70.

Как настоящий патриот, чуждый какой бы то ни было неприяз­ни к другим народам, Левский желает установления истинной дружбы и взаимного сотрудничества между балканскими народами. «Болгары, турки, евреи и прочие,—подчеркнуто в проекте устава,— будучи равноправными во всех отношениях: в вопросах вероиспо­ведания, народности, гражданства, словом, в каком бы то ни было отношении,—все будут подлежать одному общему закону, который будет установлен в результате выражения воли всех народностей»71. В отличие от Каравелова^ который отрицал способность турецкого народа к политическому и культурному развитию, Левский высту­пал лишь против турецкой «деспотическо-тиранической системы» и «турецкого господства». К братьям сербам, черногорцам, румынам и другим он питал самые лучшие чувства и желал их сотрудничест­ва в борьбе против общего врага — турецкой феодально-деспотиче­ской системы. Но к их буржуазным правительствам Левский отно­сился с недоверием. Опыт Первой и Второй болгарских легий в 1862 и 1863 гг., как и поведение румынского правительства в 1866 г., привели его к заключению, что правительства соседних с Болга­рией государств далеки от мысли об искреннем сотрудничестве между балканскими народами и что их единственным стремлением является использование болгарского национально-освободительно­го движения в своих целях. Путь к установлению искреннего со­трудничества с соседними балканскими народами Левский видит в установлении демократического республиканского управления во всех странах. Вот почему, заявляя, что на болгарском знамени бу­дет начертано: «Святая и чистая республика», он добавляет: «То же желаем и братьям сербам, черногорцам, румынам и прочим, чтобы они не оставались позади и одновременно бы подали свой голос», т. е., чтобы они вместе с болгарами совершили революцию для создания Балканской республики. Придавая большое значение задаче создания Балканской республики, он в проекте устава вме­няли в обязанность воеводам при начале революции «провозгласить народную свободу и Балканскую республику».

Говоря о «совершенном равенстве граждан народного государ­ства в чем бы то ни было», об «истинной и справедливой свободе» и т. п., Левский выражал передовой для своего времени революци­онный мелкобуржуазный демократизм. Лозунг «каждому — свое» по объективному содержанию сводился к уничтожению феодальных и полуфеодальных форм землевладения, к образованию свободного крестьянства»72.

Оригинальные созидательные идеи В. Левского о создании ре­волюционной организации в Болгарии содержат немало элементов, касающихся проблемы восстановления болгарской государствен­ности как главной задачи БРЦК. При этом Левский строго при­держивался демократического принципа как в отношении будущего устройства болгарского государства, так и в жизни революционной организации73.

Программные идеи Л. Каравелова и В. Левского о будущем уст­ройстве Болгарии были сформулированы, таким образом, вразлич-ных документах БРЦК. Они обсуждались в местных революцион­ных комитетах и поэтому в целом выражали коллективное мнение многочисленных комитетов, находившихся в стране и в эмиграции. Идея республики признавалась подавляющим большинством ре­волюционных деятелей болгарского национально-освободительного движения. Так, в протоколе Русенского БРЦК от 17 декабря 1.871 г, говорилось, что «его главной задачей является борьба за... народ­ное освобождение и Балканскую республику»74. Аналогичные взгля­ды высказывал перед турецким судом в ноябре 1872 г. и крестьянин, председатель окружного революционного центра в Голямо-Изворе Димитр Крачунов 75.

Среди деятелей БРЦК не было открытых противников республи­ки, однако некоторые колебались между республикой и монархией. Так, известный воевода П. Хитов при обсуждении проекта устава ■ БРЦК предлагал выбросить из него упоминание о демократической республике и, мотивируя это предложение, писал, что внутренне он за республику, но так как в борьбе болгарского народа за незави­симость необходима помощь соседних монархических государств, то во избежание разрыва с ними не следовало бы в документах БРЦК говорить о республике76. Отдельные участники революци­онных комитетов занимали еще более колеблющуюся позицию. Так, болгарский торговец Петко Милев, являвшийся кассиром Те-тевенского комитета, заявил турецкому суду, что болгарские -ре­волюционеры стремились добиться восстановления независимости страны в форме королевства77. Деятель же Чирпанского БРЦК Иван Андонов в своих воспоминаниях писал, что со школьных лет он был поклонником монархии и считал ее единственно возможной формой государственного устройства Болгарии после ее освобож­дения78. Это писалось, правда, много лет спустя, уже в условиях фашистской Болгарии, однако в какой-то степени отражало и наст­роение некоторой части зажиточных болгар, которые принимали участие в деятельности БРЦК-

Ввиду значительных различий во мнениях о будущем устройст­ве Болгарии у руководителей БРЦК и в среде деятелей местных комитетов, чтобы не вызывать дискуссию, иногда в программных материалах этот вопрос не затрагивался. Например, на собрании БРЦК в апреле 1872 г. в Бухаресте обсуждалось будущее устрой­ство Болгарии. Но в принятой программе Болгарского революци­онного центрального комитета, явившейся компромиссом между умеренным течением во главе с Каравеловым и революционным во главе с Левским, отмечалось: «Фо^ма будущего болгарского уп­равления останется не определенной до тех пор, пока освобождение Болгарии не станет свершившимся фактом»79.

В начале 70-х годов во главе болгарского освободительного дви­жения встает выдающийся революционер-демократ Христо Ботев (1848-^1876). Спустя некоторое время после гибели В. Левского он возглавил болгарскую революционную организацию, войдя в 1874 г. в БРЦК. Самым важным вкладом Ботева в идеологию бол­гарского революционного национально-освободительного движения является его отношение к будущему устройству общества. Его взгляды как социалиста-утописта формировались главным обра­зом под влиянием идеологии революционных демократов80.

О том, как представлял себе Ботев будущее социальное устрой­ство Болгарии, можно судить по его программной статье «Народ вчера, сегодня и завтра»81. «Для нас преобразования в.Турции,— писал он,— обещания, дуализм — слова без всякого смысла, при­зраки и утопии». Чтобы вызволить народ из этого тяжкого и гнус­ного положения, нужна «народная революция». Для Ботева беспо­щадная революция не только единственный выход, но и «радикаль­ный переворот», «триумфальные ворота» к светлому будущему на­рода. Однако, чтобы обеспечить это будущее, необходимо, чтобы борьба переросла в социальную революцию. Ботев ищет мост к будущему в тех формах болгарской жизни, которые были вопло­щением коллективистского инстинкта народа. «Наш народ,— писал он,— имеет свою особую жизнь, особенный характер, особенное ли­цо, отличающее его как народ: дайте ему развиться согласно его народным началам и вы увидите, какие стороны общественной жизни он разовьет; помогите или хотя бы не мешайте ему освобо­диться от варварского племени, с которым он не имеет ничего об­щего, и вы увидите, как он устроится. Разве вы не видите семени, зародыша будущего в его общинах без всякой централизации, в его цехах, товариществах — мужских, женских и детских?» Здесь ясна проявилось влияние русских народников, которые не понимали, что сельская община обречена экономическим развитием на исчезнове­ние, и считали, что она может послужить основой для перехода к социализму, минуя капитализм. Ботев видит в «общинах без вся­кой централизации» и в цеховых организациях элементы будущего* социалистического общества в Болгарии. Эти взгляды, характерные для социалистов-утопистов, нашли свое отражение и в написанном Ботевым в апреле 1871 г. кратком уставе коммунистического бюро под названием: «Символ — верую в болгарскую коммуну»82.

Ботев глубоко верит в непреодолимый закон «развития исто­рии», по которому монархия неизбежно станет «республикой-общи­ной»83. Он — непримиримый враг личной централизованной поли­тической власти. Что касается отношения Ботева к различным фор­мам государственного устройства, то у него самое отрицательное отношение к монархии, чью порочность и социальную уродливость он язвительно осуждает. Еще более зло Ботев высмеивает невеже­ство людей, которые хотели бы поставить «царем республики са­мого богатого человека на свете» 84 и обдумывают, кого избрать «царем Дунайской конфедерации», если она будет образована. Для болгарского революционера самой приемлемой и целесообраз­ной формой управления является демократическая республика. Поэтому в своих политических обзорах Ботев горячо поддержи­вает республиканские партии других стран — Франции и Испа­нии 85.

В «Воззвании к болгарам», изданном накануне Старозагорского* восстания 1875 г., Ботев доказывал, что уничтожение турецкого феодального ига приведет к «установлению народного правитель­ства», к провозглашению в стране республики. Но, по его мнению, это будет переходной формой государства —рано или поздно оно «перерастет в коммунистическую «общину». Социалист-утопист Бо-тев ратует за создание мирового коммунистического общества, ос­нованного на самоуправлении общин, без правительств и отдель­ных государств86.