ВЫПАДЫ ОППОЗИЦИИ ПРОТИВ СЕКЦИЙ

КОМИНТЕРНА

Товарищи! Я хотел бы прежде всего остановиться на вопросе о выпадах Каменева, Зиновьева и Троцкого против секций Коминтерна, против польской секции Коминтерна, против австрийской, против английской, против китайской секций. Я хотел бы этого вопроса коснуться потому, что они, оппозиционеры, замутили здесь воду, пустили пыль в глаза насчёт братских партий, а между тем нам нужна здесь ясность, а не оппозиционная болтовня.

Вопрос о польской партии. Зиновьев здесь храбро заявил, что если там, в польской партии, имеется правый уклон в лице Барского, то в этом виноват Коммунистический Интернационал, существующее руководство Коминтерна. Он говорил, что если Барский одно время стоял — он, действительно, стоял — на точке зрения поддержки войск Пилсудского, то в этом виноват Коминтерн.

Это совершенно неправильно. Я хотел бы сослаться на факты, на известные вам места из стенограммы пленума ЦК и ЦКК в июле месяце прошлого года, сослаться и привести свидетельство такого человека, как тов. Дзержинский, который заявил тогда, что если в польской партии был правый уклон, то его культивировал не кто иной, как Зиновьев.

Это было в дни так называемого восстания Пилсудского , когда мы, члены польской комиссии ИККИ и ЦК нашей партии, куда входили Дзержинский, Уншлихт, я, Зиновьев и другие, выработали решения для коммунистической партии Польши. Зиновьев, как председатель Коминтерна, внёс тогда свой проект предложений, где он, между прочим, говорил, что в данный момент в Польше, когда борьба сил, стоящих за Пилсудского, и сил, стоящих за польское правительство Витоса, разгорается, что в этот момент политика нейтральности со стороны коммунистической партии недопустима, и что не надо пока делать острых выступлений против Пилсудского.

Мы, несколько человек, в том числе Дзержинский, возражали тогда, говоря, что эта директива неправильна, что она только собьет с толку коммунистическую партию Польши. Надо сказать, что недопустима не только политика нейтральности, но и политика поддержки Пилсудского. После некоторых возражений, эта директива была принята с нашими поправками.

Я хочу этим сказать, что не составляет большой храбрости выступать против Барского, который допустил тогда ошибку и которого за это отчитали как следует, но валить с больной головы на здоровую, взваливать свою вину в культивировании правого уклона в польской партии, вину Зиновьева, на Коминтерн, на нынешних руководителей Коминтерна — значит совершать преступление против Коминтерна.

Вы скажете, что это мелочь, и я зря занимаюсь этим. Нет, товарищи, это не мелочь. Борьба против правого уклона в польской партии продолжается и будет еще продолжаться. Зиновьев имеет, — ну, как бы это помягче сказать, — смелость утверждать, что правый уклон поддерживается нынешним руководством Коминтерна. Но факты говорят обратное. Они говорят, что Зиновьев клевещет на Коминтерн, взваливая с больной головы на здоровую. Это ему, Зиновьеву, привычно, в этом нет ничего нового для него. Однако наша обязанность состоит в том, чтобы эту его клеветническую манеру разоблачать каждый раз.

Насчёт Австрии. Зиновьев здесь утверждал, что австрийская коммунистическая партия слаба, что она не сумела взять на себя руководство тем выступлением, которое имело место недавно в Вене. Это и верно и неверно. Что австрийская компартия слаба, это верно. Но отрицать, что она действовала правильно, значит клеветать на неё. Да, она еще слаба, но слаба, между прочим, потому, что нет еще того глубокого революционного кризиса капитализма, который революционизирует массы, который дезорганизует социал-демократию и подымает быстро шансы коммунизма, слаба потому, что она молода, потому, что в Австрии давно уже утвердилось господство социал-демократической “левой”, которая умеет, прикрываясь левой фразой, проводить правое, оппортунистическое дело, потому, что разбить социал-демократию одним ударом невозможно. Но к чему, собственно, ведёт дело Зиновьев? Он намекал, но не решился прямо сказать, что если австрийская компартия слаба, то в этом виноват Коминтерн. Очевидно, он это хотел сказать. Но это уж покушение с негодными средствами. Это клевета. Наоборот, именно после того, как Зиновьева не стало, как председателя Коминтерна, австрийская компартия освободилась от дёрганий, от беспорядочного вмешательства в её внутреннюю жизнь и получила, таким образом, возможность двигаться вперёд, развиваться. Разве тот факт, что она сумела принять в венских событиях активнейшее участие, завоевав на свою сторону сочувствие рабочих масс, — разве это не говорит о том, что австрийская компартия растет, превращаясь в массовую партию? Как можно отрицать эти очевидные факты?

Выпад против английской компартии. Зиновьев уверял, что английская компартия ничего не выиграла от всеобщей и угольной забастовки что она вышла из борьбы как будто даже ослабевшей. Это неправильно. Неправильно потому, что удельный вес коммунистической партии Англии растет изо дня в день. Это могут отрицать только слепые. Это видно хотя бы из того, что если раньше на неё английская буржуазия не обращала серьёзного внимания, то теперь она, наоборот, преследует компартию Англии бешено, и не только она, но и Генсовет , но и лейбористская партия Англии организуют против “своих” коммунистов бешеный поход. Почему до сих пор более или менее терпели английских коммунистов? Потому, что они были слабы, их влияние в массах было слабое. Почему перестали их терпеть, почему стали на них бешено нападать? Потому, что боятся компартии, как силы, потому, что лидеры английской лейбористской партии и Генсовета боятся её, как своего могильщика. Зиновьев забывает об этом.

Я не отрицаю, что вообще западные секции Коминтерна всё еще более или менее слабы. Этого нельзя отрицать. Но где причины? Главные из этих причин:

это, во-первых, отсутствие того глубокого революционного кризиса, который революционизирует массы, поднимает их на ноги и круто поворачивает их в сторону коммунизма;

это, во-вторых, то обстоятельство, что во всех странах Западной Европы преобладающей силой пока что среди рабочих являются социал-демократические партии, более старые, чем компартии, которые появились недавно и от которых нельзя требовать, чтобы они одним ударом разгромили социал-демократические партии.

И разве это не факт, что, несмотря на эти обстоятельства, компартии на Западе растут, что их популярность в рабочих массах подымается, что одни из них уже стали, а другие становятся действительно массовыми партиями пролетариата?

Но есть ещё одна причина, которая мешает быстрому росту компартий на Западе. Это раскольничья работа оппозиции, той самой оппозиции, которая здесь сидит, в этом зале. Что требуется для того, чтобы компартии росли быстрым темпом? Железное единство Коминтерна, отсутствие раскола в его секциях. А что делает оппозиция? Она создала вторую партию в Германии, партию Маслова и Рут Фишер. Она старается создать такие же раскольничьи группы в других странах Европы. Она, наша оппозиция, создала вторую партию в Германии с центральным комитетом, центральным органом, парламентской фракцией, она организовала в Коминтерне раскол, зная хорошо, что раскол в данном случае не может не тормозить рост компартий, — и теперь сама же кричит, кивая на Коминтерн, что компартии на Западе растут медленно! Вот уж действительно нахальство, не знающее пределов...

Насчет китайской коммунистической партии. Оппозиционеры кричат, что у неё, у китайской коммунистической партии, собственно — у её руководства, имеются социал-демократические, меньшевистские ошибки. Это правильно. Упрекают в этом руководство Коминтерна. Вот это уж совершенно неправильно. Наоборот, ошибки руководства китайской коммунистической партии Коминтерн исправлял систематически. Это могут отрицать только слепые. Вы знаете это из печати, из “Правды”, из “Коммунистического Интернационала”, вы знаете это из постановлений Коминтерна. Никогда, ни одной директивы, ни одной резолюции Коминтерна, могущей породить меньшевистский уклон в ЦК китайской коммунистической партии, не назвала и не назовет оппозиция, ибо нет таких директив в природе. Глупо думать, что если меньшевистский уклон зародился где-либо в компартии или её ЦК, то виноват в этом обязательно Коминтерн.

Каменев спрашивает, — откуда могли взяться меньшевистские ошибки у китайской коммунистической партии, и отвечает, что они могли взяться лишь благодаря неверному руководству Коминтерна. А я спрашиваю: откуда взялись меньшевистские ошибки в германской компартии во время революции 1923 года? Откуда взялось брандлерианство? Кто его поддерживал? Разве это не факт, что меньшевистские ошибки ЦК германской партии поддерживал нынешний лидер оппозиции Троцкий? Почему Каменев не говорил тогда, что появление брандлерианства объясняется неправильным руководством Коминтерна? Каменев и Троцкий забыли уроки революционного движения пролетариата. Они забыли, что при подъёме революции обязательно должны появиться в компартиях правый и левый уклоны, из коих первый не хочет расстаться с прошлым, а второй не хочет считаться с настоящим. Они забыли, что без этих уклонов не бывает революций.

А что было у нас в Октябре 1917 года, разве не было тогда в нашей партии правого и левого уклона? Неужели Каменев и Зиновьев забыли об этом? Помните ли, товарищи, историю меньшевистских ошибок Каменева и Зиновьева в Октябре? Откуда появились тогда эти ошибки? Кто был в этом виноват? Разве можно было винить в этом Ленина или ЦК ленинской партии? Как могла “забыть” об этих и подобных им фактах оппозиция? Как могла она “забыть”, что всегда при подъёме революции появляются внутри партий правый и левый уклоны от марксизма? А в чём состоит при этом задача марксистов, задача ленинцев? В том, чтобы бить и левых и правых уклонистов.

Меня поражает высокомерие Троцкого, который, видите ли, терпеть не может, оказывается, малейших ошибок у компартий на Западе или на Востоке. Он поражен, видите ли, что там, в Китае, где имеется молодая партия, которая насчитывает едва два года существования, что там могли появиться меньшевистские ошибки. А сколько лет блуждал сам Троцкий среди меньшевиков? Об этом он забыл? Ведь он блуждал среди меньшевиков целых 14 лет — с 1903 до 1917 года. Почему он даёт себе 14-летний срок для того, чтобы, блуждая по всяким антиленинским “течениям”, приблизиться потом к большевикам, а молодым китайским коммунистам не хочет дать хотя бы 4-летний срок? Почему он так высокомерен к другим, забывая о своих собственных блужданиях? Почему? Где же тут, так сказать, “справедливость”?

II

О КИТАЕ

Перейдём к вопросу о Китае.

Я не буду распространяться об ошибках оппозиции по вопросу о характере и перспективах китайской революции. Не буду, так как об этом сказано достаточно много и достаточно убедительно, и повторяться здесь не отбит. Не буду я распространяться о том, что китайская революция на нынешней стадии является будто бы революцией за таможенную автономию (Троцкий). Не стоит также распространяться о том, что в Китае не существует будто бы феодальных пережитков, а если они и существуют, то не имеют сколько-нибудь серьёзного значения, причём аграрная революция в Китае становится, таким образом, совершенно непонятной (Троцкий и Радек). Об этих .и подобных им ошибках оппозиции по китайскому вопросу вы, должно быть, уже знаете из нашей партийной печати.

Перейдём к вопросу об основных исходных пунктах ленинизма при решении вопросов революции в колониальных и зависимых странах.

В чём состоит исходный пункт Коминтерна и коммунистических партий вообще при подходе к вопросам революционного движения в колониальных и зависимых странах?

Он состоит в строгомразличении между революцией в странах империалистических, в странах, угнетающих другие народы, и революцией в странах колониальных и зависимых, в странах, терпящих империалистический гнёт других государств. Революция в империалистических странах — это одно, там буржуазия является угнетателем других народов, там она контрреволюционна на всех стадиях революции, там момент национальный, как момент освободительной борьбы, отсутствует. Революция в колониальных и зависимых странах — это нечто другое, там гнёт империализма других государств является одним из факторов революции, там этот гнёт не может не задевать также и национальную буржуазию, там национальная буржуазия на известной стадии и на известный срок может поддержать революционное движение своей страны против империализма, там национальный момент, как момент борьбы за освобождение, является фактором революции.

Не делать этого различения, не понимать этой разницы, отождествлять революцию в империалистических странах с революцией в странах колониальных,— это значит сойти с пути марксизма, с пути ленинизма, стать на путь сторонников II Интернационала.

Вот что говорил об этом Ленин в своём докладе по национальному и колониальному вопросам на II конгрессе Коминтерна:

“Что является самой важной, основной идеей наших тезисов? Различиемежду угнетёнными и угнетающими народами. Мы подчёркиваем это различие — в противоположность II Интернационалу и буржуазной демократии”* (т. XXV, стр. 351).

Основная ошибка оппозиции состоит в том, что она не понимает и не признаёт этой разницы между революцией одного типа и революцией другого типа.

Основная ошибка оппозиции состоит в том, что она отождествляет революцию 1905 года в России, в стране империалистической, угнетавшей другие народы, с революцией в Китае, в стране угнетённой, полуколониальной, вынужденной бороться против империалистического гнёта других государств.

У нас в России, в 1905 году, революция шла против буржуазии, против либеральной буржуазии, несмотря на то, что революция была буржуазно-демократической. Почему? Потому, что либеральная буржуазия империалистической страны не может не быть контрреволюционной. Именно поэтому у большевиков не было тогда и не могло быть речи о временных блоках и соглашениях с либеральной буржуазией. Исходя из этого, оппозиция утверждает, что то же самое должно быть проведено в Китае на всех стадиях революционного движения, что временные соглашения и блоки с национальной буржуазией никогда и ни при каких условиях недопустимы в Китае. Но оппозиция забывает, что так могут говорить лишь люди, не понимающие и не признающие разницы между революцией в угнетённых странах и революцией в угнетающих странах, что так могут говорить лишь люди, рвущие с ленинизмом и скатывающиеся к сторонникам II Интернационала.

Вот что говорит Ленин о допустимости временных соглашений и блоков с буржуазно-освободительным движением в колониальных странах:

“Коммунистический Интернационал должен идти вовременном союзе* с буржуазной демократией колоний и отсталых стран, но не сливаться с ней и безусловно сохранять самостоятельность пролетарского движения даже в самой зачаточной его форме” (т. XXV, стр. 290)... “мы, как коммунисты, лишь в тех случаях должны и будем поддерживать буржуазные освободительные движения в колониальных странах, когда эти движения действительно революционны, когда представители их не будут препятствовать нам воспитывать и организовывать в революционном духе крестьянство и широкие массы эксплуатируемых” (т. XXV, стр. 353).

Как могло “случиться”, что Ленин, метавший гром и молнии против соглашений с буржуазией в России, признаёт допустимость таких соглашений и блоков в Китае? Может быть, Ленин ошибся? Может быть, он повернул от революционной тактики к тактике оппортунистической? Конечно, нет! “Случилось” это потому, что Ленин понимал разницу между революцией в стране угнетённой и революцией в стране угнетающей. “Случилось” это потому, что Ленин понимал, что на известной стадии своего развития национальная буржуазия в колониальных и зависимых странах может поддержать революционное движение своей страны против гнёта империализма. Этого не хочет понимать оппозиция, но она не хочет этого понимать потому, что она рвет с революционной тактикой Ленина, рвет с революционной тактикой ленинизма.

Обратили ли вы внимание на то, как лидеры оппозиции в своих речах старательно обходили эти указания Ленина, боясь тронуть их? Почему же они обходят эти всем известные тактические указания Ленина для колониальных и зависимых стран? Почему они боятся этих указаний? Потому, что они боятся правды. Потому, что тактические указания Ленина опрокидывают всю идейно-политическую установку троцкизма в вопросах китайской революции.

Об этапах китайской революции. Оппозиция запуталась до того, что она отрицает теперь наличие каких бы то ни было этапов в развитии китайской революции. Но разве бывает революция без известных этапов своего развития? Разве наша революция не имела своих этапов развития? Возьмите Апрельские тезисы Ленина и увидите, что Ленин признавал в нашей революции два этапа: первый этап — буржуазно-демократическая революция с аграрным движением, как её главной осью; второй этап — Октябрьская революция с захватом власти пролетариатом, как её главной осью.

Каковы этапы китайской революции?

Их должно быть, по-моему, три:

первый этап — революция общенационального объединенного фронта, период кантонский, когда революция направляла свой удар по преимуществу против иностранного империализма, а национальная буржуазия .поддерживала революционное движение;

второй этап — буржуазно-демократическая революция, после выхода национальных войск на реку Янцзы, когда национальная буржуазия отошла от революции, а аграрное движение разрослось в мощную революцию десятков миллионов крестьянства (ныне китайская революция стоит на втором этапе своего развития);

третий этап — советская революция, которой еще нет, но которая наступит.

Кто не понял того, что революция не бывает без известных этапов своего развития, кто не понял того, что китайская революция имеет три этапа в своём развитии, тот ничего не понял ни в марксизме, ни в китайском вопросе.

Что является характерной чертой первого этапа китайской революции?

Характерной чертой первого этапа китайской революции является то, что она была революцией общенационального объединённого фронта — во-первых, и что она была направлена, главным образом, против внешнего империалистического гнёта — во-вторых (гонконгская забастовка и пр.). Был ли тогда Кантон центром, плацдармом революционного движения в Китае? Безусловно, был. Это могут отрицать теперь разве только слепые.

Верно ли, что первый этап колониальной революции должен носить такой именно характер? Я думаю, что верно. В “Дополнительных тезисах” II конгресса Коминтерна, трактующих о революции в Китае и Индии, прямо говорится, что в этих странах “иностранное засилие всё время тормозит свободное развитие социальной жизни”, что “поэтому первым шагом*революции в колониях должно быть свержение иностранного капитализма” (см. стеногр. отчёт II конгресса Коминтерна, стр. 605).

Характерной чертой китайской революции является тот факт, что она прошла этот “первый шаг”, первый этап своего развития, прошла период революции общенационального объединённого фронта и вступила во второй этап своего развития, в период аграрной революции.

Характерной чертой, например, турецкой революции (кемалисты), наоборот, является тот факт, что она застряла на “первом шаге”, на первом этапе своего развития, на этапе буржуазно-освободительного движения, не пытаясь даже перейти во второй этап своего развитие, в этап аграрной революции.

Что представляли из себя Гоминдан и его правительство на первом этапе революции, в период кантонский? Они представляли тогда блок рабочих, крестьян, буржуазной интеллигенции и национальной буржуазии. Был ли тогда Кантон центром революционного движения, плацдармом революции? Была ли тогда правильна политика поддержки кантонского Гоминдана, как правительства освободительной борьбы с империализмом? Были ли мы правы, оказывая помощь Кантону в Китае и, скажем, Ангоре в Турции, когда Кантон и Ангора вели борьбу против империализма? Да, мы были правы. Мы были правы, и мы шли тогда по стопам Ленина, ибо борьба Кантона и Ангоры разбрасывала силы империализма, ослабляла и развенчивала империализм и облегчала тем самым дело развития очага мировой революции, дело развития СССР. Верно ли, что нынешние лидеры нашей оппозиции поддерживали тогда вместе с нами и Кантон и Ангору, оказывая им известную помощь? Да, верно. Пусть попробует кто-либо опровергнуть это.

Но как понимать единый фронт с национальной буржуазией на первом этапе колониальной революции? Значит ли это, что коммунисты не должны заострять борьбы рабочих и крестьян против помещиков и национальной буржуазии, что пролетариат должен пожертвовать, хотя бы в малейшей степени, хотя бы на одну минуту, своей самостоятельностью? Нет, не значит. Единый фронт может иметь революционное значение лишь в том случае и лишь при том условии, если он не препятствует компартии вести свою самостоятельную политическую и организационную работу, организовывать пролетариат в самостоятельную политическую силу, подымать крестьянство против помещиков, организовывать открыто революцию рабочих и крестьян и подготавливать, таким образом, условия для гегемонии пролетариата. Я думаю, что докладчик вполне доказал, на основании всем известных документов, что Коминтерн внушал китайской компартии такое именно понимание единого фронта.

Каменев и Зиновьев ссылались здесь на одну единственную телеграмму в Шанхай в октябре 1926 года, говорящую о том, что не следует пока, до взятия Шанхая, заострять аграрного движения. Я далёк от того, чтобы признать эту телеграмму правильной. Я никогда не считал и не считаю Коминтерн безгрешным. Отдельные ошибки бывают, и эта телеграмма является, бесспорно, ошибочной. Но, во-первых, телеграмма эта была отменена самим Коминтерном, спустя несколько недель (в ноябре 1926 г.), без каких бы то ни было заявлений или сигнала со стороны оппозиции. Во-вторых, почему до сих пор молчала об этом оппозиция, почему вспомнила она об этой телеграмме лишь через девять месяцев и почему она скрывает от партии, что эта телеграмма была отменена Коминтерном девять месяцев тому назад? Поэтому было бы злостной клеветой думать, что она, эта телеграмма, определяла линию нашего руководства. На самом деле это была отдельная эпизодическая телеграмма, абсолютно не характерная для линии Коминтерна, для линии нашего руководства. Это видно, повторяю, хотя бы из того, что она была отменена через несколько недель рядом документов, дающих линию и безусловно характерных для нашего руководства.

Позвольте сослаться на эти документы.

Вот, например, выдержка из резолюции VII пленума Коминтерна в ноябре 1926 года, т. е. через месяц после упомянутой выше телеграммы:

“Оригинальной особенностью текущего положения является его переходный характер, когда пролетариат должен выбирать между перспективой блока со значительными слоями буржуазии и перспективой дальнейшего укрепления своего союза с крестьянством. Если пролетариат не выдвинет радикальной аграрной программы, то он не сумеет вовлечь крестьянство в революционную борьбу и утратит гегемонию в национально-освободительном движении” .

И дальше:

“Кантонское народное правительство не сможет удержаться у власти в революции, не сможет добиться полной победы над чужеземным империализмом и над туземной реакцией, пока дело национального освобождения не будет отождествляться в аграрной революцией”* (см. резолюцию VII расширенного пленума ИККИ).

Вот вам документ, действительно определяющий линию руководства Коминтерна.

Крайне странно, что лидеры оппозиции обходят этот всем известный документ Коминтерна.

Может быть, не будет нескромностью, если я сошлюсь на свою речь в китайской комиссии Коминтерна в ноябре того же 1936 года, выработавшей, конечно, не без моего участия, резолюцию VII расширенного пленума по китайскому вопросу. Она, эта речь, вышла потом отдельной брошюрой под заглавием “О перспективах революции в Китае”. Вот некоторые места из этой речи:

“Я знаю, что среди гоминдановцев и даже среди китайских коммунистов имеются люди, которые не считают возможным развязывание революции в деревне, боясь, что втягивание крестьянства в революцию подорвет единый антиимпериалистический фронт. Это глубочайшее заблуждение, товарищи. Антиимпериалистический фронт в Китае будет тем сильнее и могущественней, чем скорее и основательней втянется китайское крестьянство в революцию”* .

И дальше:

“Я знаю, что есть среди китайских коммунистов товарищи, которые считают забастовки рабочих за улучшение их материального и правового положения нежелательными и отговаривают рабочих от забастовок. (Голос: “Это было в Кантоне и Шанхае”.) Это большая ошибка, товарищи. Это серьёзнейшая недооценка роли и удельного веса пролетариата Китая. Это должно быть отмечено в тезисах, как явление безусловно отрицательное. Было бы большой ошибкой, если бы китайские коммунисты не использовали нынешней благоприятной обстановки для того, чтобы помочь рабочим улучшить своё материальное и правовое положение, хотя бы через забастовки. Для чего же тогда революция в Китае?” (См. Сталин, “О перспективах революции в Китае”.)

А вот третий документ, от декабря 1926 года, данный в тот момент, когда Коминтерн осаждали со всех городов Китая, уверяя, что развёртывание борьбы рабочих приводит к кризису, безработице, к закрытию фабрик и заводов:

“Общая политика отступления в городах и свёртывания борьбы рабочих за улучшение своего положениянеправильна.В деревнях борьбу надо развёртывать, но нужно вместе с тем использовать благоприятный момент для улучшения материального и правового положения рабочих, всячески стараясь придать борьбе рабочих организованный характер, исключающий эксцессы и чрезмерное забегание вперёд. Особенно надо стараться, чтобы борьба в городах направлялась против крупных слоев буржуазии и прежде всего против империалистов, с тем, чтобы мелкая и средняя китайская буржуазия по возможности удерживалась в рамках единого фронта против общего врага. Систему примирительных камер, третейских судов и т. д. считаем целесообразной с тем, чтобы была обеспечена правильная рабочая политика в этих институтах. Считаем вместе с тем нужным предупредить, что декреты против свободы стачек, рабочих собраний и т. д. абсолютно недопустимы”.

Четвёртый документ, данный за полтора месяца до переворота Чан Кай-ши:

“Необходимо усилить в армии работу гоминдановских и коммунистических ячеек, организовывать их там, где их нет и где организация их возможна; там же, где организация коммунистических ячеек невозможна, необходимо вести усиленную работу при помощи скрытых коммунистов.

Необходимо держать курс на вооружение рабочих и крестьян, превращение крестьянских комитетов на местах в фактические органы власти с вооружённой самообороной и т. д.

Необходимо, чтобы всюду и везде компартия выступала как таковая; недопустима политика добровольной полулегальности; компартия не может выступать как тормоз массового движения; компартия не должна скрывать изменнической и реакционной политики правых гоминдановцев; на их разоблачение необходимо мобилизовать массы вокруг Гоминдана и китайской коммунистической партии.

Необходимо обратить внимание всех преданных революции работников, что в настоящее время китайская революция, в связи с перегруппировкой классовых сил и концентрацией империалистических армий, переживает критический период и что её дальнейшие победы возможны лишь при решительном курсе на развитие массового движения. В противном случае революции грозит огромная опасность. Проведение в жизнь директив является поэтому более необходимым, чем когда бы то ни было”.

А ещё раньше, еще в апреле 1926 года, за год до переворота правых гоминдановцев и Чан Кай-ши, Коминтерн предупреждал китайскую коммунистическую партию, указывая ей, что “нужно вести дело к уходу или исключению правых из Гоминдана”.

Вот как понимал и продолжает понимать Коминтерн тактику единого фронта против империализма на первом этапе колониальной революции.

Знает ли об этих руководящих документах оппозиция? Конечно, знает. Почему же она замалчивает эти руководящие документы? Потому, что она добивается склоки, а не правды.

А ведь было время, когда нынешние лидеры оппозиции, особенно Зиновьев и Каменев, понимали кое-что в ленинизме и отстаивали в основном ту же самую политику в китайском революционном движении, которую проводил Коминтерн и которую предначертал нам в своих тезисах тов. Ленин . Я имею в виду VI пленум Коммунистического Интернационала в феврале — марте 1926 года, когда председателем Коминтерна был Зиновьев, когда он был еще ленинцем и не успел еще перекочевать в лагерь Троцкого. Я говорю о VI пленуме Коммунистического Интернационала потому, что существует резолюция этого пленума о китайской революции, единогласно принятая в феврале — марте 1926 года, где даётся такая же приблизительно оценка первого этапа китайской революции, кантонского Гоминдана и кантонского правительства, какую дают Коминтерн и ВКП(б) и от которой открещивается теперь оппозиция. Я говорю об этой резолюции потому, что за неё голосовал тогда Зиновьев и против неё не возражал никто из членов ЦК, не исключая Троцкого, Каменева и других лидеров нынешней оппозиции.

Позвольте привести некоторые места из этой революции.

Вот что говорится в этой резолюции о Гоминдане:

“Шанхайская и гонконгская политические забастовки китайских рабочих (июнь — сентябрь 1925 г.) создали переломный момент в освободительной борьбе китайского народа против иностранных империалистов... Политическое выступление пролетариата дало мощный толчок дальнейшему развитию и укреплению всех революционно-демократических организаций страны, и в первую очередь народно-революционной партии Гоминдан и революционного правительства в Кантоне. Партия Гоминдан, выступавшая в основном своём ядре в союзе с китайскими коммунистами, представляет собой революционный блокрабочих,крестьян, интеллигенции в городской демократии* на почве общности классовых интересов этих слоев в борьбе против иностранных империалистов и всего военно-феодального уклада жизни за независимость страны и единую революционно-демократическую власть” (см. резолюцию VI пленума ИККИ).

Итак, кантонский Гоминдан, как союз четырёх “классов”. Вы видите, — это почти что “мартыновщина”, освященная никем иным, как тогдашним председателем Коминтерна Зиновьевым.

О кантонском гоминдановском правительстве:

“Созданное партией Гоминдан в Кантоне революционное правительство успело уже связаться с самыми широкими массами рабочих, крестьян и городской демократии и, опираясь на них, разбило поддерживаемые империалистами контрреволюционные банды (и проводит работу по радикальной демократизации всей политической жизни Гуандунской провинции). Являясь, таким образом, авангардом в борьбе китайского народа за независимость, кантонское правительство служит образцом для будущего революционно-демократического строительства в стране” (см. там же).

Оказывается, что кантонское гоминдановское правительство, представлявшее блок четырёх “классов”, было правительством революционным, и не только революционным, но даже образцом для будущего революционно-демократического правительства в Китае. Об едином фронте рабочих, крестьян и буржуазии:

“Пред лицом новых опасностей китайская компартия и Гоминдан должны развить самую широкую политическую работу, организуя массовые выступления на поддержку борьбы народных армий, используя внутренние противоречия в лагере империалистов и противопоставляя им единый национально-революционный фронт самых широких слоев населения (рабочих, крестьян, буржуазии) под руководством революционно-демократических организаций” ( см. там же).

Выходит, что временные блоки и соглашения с буржуазией в колониальных странах на известном этапе колониальной революции не только допустимы, но и прямо необходимы.

Не правда ли, это очень похоже на то, о чём говорит нам Ленин в своих известных указаниях о тактике коммунистов в колониальных и зависимых странах. Жаль только, что об этом успел уже забыть Зиновьев.

Вопрос о выходе из Гоминдана:

“Отдельные слои крупной китайской буржуазии, временно группировавшиеся вокруг партии Гоминдан, за последний год отошли от неё, что вызвало образование на правом крыле Гоминдана небольшой группы, открыто выступавшей против тесного союза Гоминдана с массами трудящихся, за исключение коммунистов из Гоминдана, и против революционной политики кантонского правительства. Осуждение этого правого крыла на II конгрессе Гоминдана(январь 1926 г.) и подтверждение необходимости боевого союза Гоминдана с коммунистами закрепляет революционное направление деятельности Гоминдана и кантонского правительства и обеспечивает Гоминдану революционную поддержку пролетариата”*(см. там же).

Оказывается, что выход коммунистов из Гоминдана на первом этапе китайской революции был бы серьёзной ошибкой. Жаль только, что Зиновьев, голосовавший за ату резолюцию, успел уже забыть, об этом через какой-нибудь месяц. Ибо не далее, как в апреле 1926 года (через месяц) Зиновьев требовал немедленного выхода коммунистов из Гоминдана.

Об уклонах в китайской компартии и о недопустимости перепрыгивания через гоминдановскую фазу революции:

“Политическое самоопределение китайских коммунистов будет развиваться в борьбе против двух одинаково вредных уклонов: против правого ликвидаторства, игнорирующего самостоятельные классовые задачи китайского пролетариата и ведущего к бесформенному слиянию с общим демократическим национальным движением, и против крайних левых настроений, стремящихся перескочить через революционно-демократический этап движениянепосредственно к задачам пролетарской диктатуры и Советской власти, забывая о крестьянстве, этом основном и решающем факторе китайского национально-освободительного движения” (см. там же).

Тут всё есть, как видите, для того, чтобы уличить теперь оппозицию и в перескакивании гоминдановской фазы развития в Китае, и в недооценке крестьянского движения, и в заскакивании в сторону Советов. Не в бровь, а в глаз.

Известна ли эта резолюция Зиновьеву, Каменеву, Троцкому?

Надо полагать, что известна. Во всяком случае, она не может не быть известной Зиновьеву, под председательством которого проводилась эта резолюция на VI пленуме Коминтерна и который сам голосовал за неё. Почему же теперь лидеры оппозиции обходят эту резолюцию высшей инстанции мирового коммунистического движения? Почему они замалчивают её? Потому, что она оборачивается против них по всем вопросам китайской революции. Потому, что она опрокидывает всю нынешнюю троцкистскую установку оппозиции. Потому, что они отошли от Коминтерна, отошли от ленинизма, и теперь, боясь своего прошлого, боясь своей тени, они вынуждены трусливо обходить резолюцию VI пленума Коминтерна.

Так обстоит дело с первым этапом китайской революции.

Перейдём теперь ко второму этапу китайской революции.

Если первый этап отличался тем, что остриё революции направлялось главным образом против иностранного империализма, то характерной чертой второго этапа является тот факт, что революция направляет своё остриё главным образом против внутренних врагов и прежде всего против феодалов, против феодального режима.

Разрешил ли первый этап свою задачу свержения иностранного империализма? Нет, не разрешил. Он передал проведение этой задачи в наследство второму этапу китайской революции. Он только дал первую раскачку революционным массам против империализма для того, чтобы окончить свой бег и передать это дело будущему.

Надо полагать, что и второму этапу революции не удастся полностью разрешить задачу изгнания империалистов. Он даст дальнейшую раскачку широким массам китайских рабочих и крестьян против империализма, но он сделает это для того, чтобы передать завершение этого дела следующему этапу китайской революции, этапу советскому.

И в этом нет ничего удивительного. Разве не известно, что в истории нашей революции имели место аналогичные факты, хотя и в другой обстановке и при других обстоятельствах? Разве не известно, что первый этап нашей революции не разрешил полностью своей задачи завершения аграрной революции, а передал эту задачу следующему этапу революции, Октябрьской революции, которая и разрешила целиком и полностью задачу искоренения феодальных пережитков. Поэтому не будет ничего удивительного, если на втором этапе китайской революции не удастся завершить полностью аграрную революцию и если второй этап революции, раскачав миллионные массы крестьянства и подняв их против феодальных пережитков, передаст завершение этого дела следующему этапу революции, этапу советскому. И это будет только плюсом для будущей советской революции в Китае.

В чём состояла задача коммунистов на втором этапе революции в Китае, когда центр революционного движения явным образом переместился из Кантона в Ухан и когда, наряду с революционным центром в Ухане, создался контрреволюционный центр в Нанкине?

В том, чтобы использовать во-всю возможность открытой организации партии, пролетариата (профсоюзы), крестьянства (крестьянские союзы), революции вообще. В том, чтобы толкать уханских гоминдановцев влево, в сторону аграрной революции.

В том, чтобы превратить уханский Гоминдан в центр борьбы против контрреволюции и в ядро будущей революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.

Была ли правильна эта политика? Факты показали, что она была единственно правильной политикой, способной воспитать широкие массы рабочих и крестьян в духе дальнейшего развития революции.

Оппозиция требовала тогда немедленного образования Советов рабочих и крестьянских депутатов. Но это было авантюризмом, авантюристским заскоком вперёд, ибо немедленное образование Советов означало бы тогда перепрыгивание через лево-гоминдановскую фазу развития.

Почему?

Потому, что Гоминдан в Ухане, поддерживавший союз с коммунистами, не успел еще дискредитировать и разоблачить себя в глазах широких масс рабочих и крестьян, не успел еще исчерпать себя, как буржуазно-революционная организация.

Потому, что выставить лозунг Советов и свержения уханского правительства в момент, когда массы еще не убедились на своём собственном опыте в негодности этого правительства, в необходимости его свержения,— значит заскочить вперёд, оторваться от масс, лишить себя поддержки масс и провалить, таким образом, начатое дело.

Оппозиция думает, что если она поняла ненадёжность, непрочность, недостаточную революционность Гоминдана в Ухане (а понять это нетрудно всякому политически квалифицированному работнику), то этого вполне достаточно для того, чтобы поняли всё это и массы, этого вполне достаточно, чтобы заменить Гоминдан Советами и повести за собой массы. Но это есть обычная “ультралевая” ошибка оппозиции, принимающей своё собственное сознание и понимание за сознание и понимание миллионных масс рабочих и крестьян.

Оппозиция права, когда она говорит, что партия должна итти вперёд. Это обычное марксистское положение, без соблюдения которого нет и не может быть действительной компартии. Но это лишь часть истины. Вся истина состоит в том, чтобы партия не только шла вперёд, но и вела за собой миллионные массы. Итти вперёд, не ведя за собой миллионных масс, это значит на деле оторваться от движения. Итти вперёд, отрываясь от арьергарда, не умея вести за собой арьергард, это значит совершить заскок, могущий провалить на известное время движение масс вперёд. Ленинское руководство в том, собственно, и состоит, чтобы авангард умел вести за собой арьергард, чтобы авангард шёл вперёд, не отрываясь от масс. Но чтобы авангард не мог оторваться от масс, чтобы авангард действительно мог вести за собой миллионные массы, для этого требуется одно решающее условие, а именно, чтобы сами массы убеждались на своём собственном опыте в правильности указаний, директив, лозунгов авангарда.

Несчастье оппозиции в том именно и состоит, что она не признаёт этого простого ленинского правила руководства миллионными массами, не понимая, что одна лишь партия, одна лишь передовая группа, без поддержки миллионных масс, не в состоянии провести революцию, что революция “делается” в последнем счёте миллионными массами трудящихся.

Почему мы, большевики, в апреле 1917 года не выставили практического лозунга свержения Временного правительства и установления Советской власти в России, хотя и были убеждены, что в ближайшем будущем мы станем перед необходимостью свержения Временного правительства и установления Советской власти?

Потому, что широкие массы трудящихся как в тылу, так и на фронте, наконец, сами Советы не были еще готовы к усвоению такого лозунга, верили еще в революционность Временного правительства.

Потому, что Временное правительство не успело еще оскандалиться и дискредитировать себя поддержкой контрреволюции в тылу и на фронте.

Почему Ленин заклеймил группу Багдатьева в апреле 1917 года в Петрограде, выставившую лозунг немедленного свержения Временного правительства и установления Советской власти?

Потому, что попытка Багдатьева была бы опасным заскоком вперёд, создававшим угрозу отрыва большевистской партии от миллионных масс рабочих и крестьян.

Авантюризм в политике, багдатьевщина по вопросам китайской революции,—вот что убивает теперь нашу троцкистскую оппозицию.

Зиновьев заявляет, что, говоря о багдатьевщпне, я отождествляю нынешнюю китайскую революцию с революцией Октябрьской. Это, конечно, пустяки. Во-первых, я сам оговорился в своей статье “Заметки на современные темы”, что “аналогия тут условная”, что “я допускаю её лишь со всеми теми оговорками, которые необходимы, если иметь в виду различие ситуации Китая наших дней и России 1917 года”.

Во-вторых, было бы глупо утверждать, что нельзя брать вообще аналогий из революций других стран при характеристике тех или иных течений, тех или иных ошибок в революции данной страны. Разве революция одной страны не учится у революций других стран, если даже эти революции являются не однотипными? К чему же сводится тогда наука о революции?

Зиновьев, по сути дела, отрицает возможность науки о революции. Разве это не факт, что Ленин в период перед Октябрьской революцией обвинял Чхеидзе, Церетели, Стеклова и других в “луиблановщине” французской революции 1848 года? Посмотрите статью Ленина “Луиблановщина” и поймёте, что Ленин широко пользовался аналогией из французской революции 1848 года при характеристике ошибок тех или иных деятелей перед Октябрём, хотя Ленин хорошо знал, что французская революция 1848 года и наша Октябрьская революция не являются революциями однотипными. И если можно говорить о “луиблановщине” Чхеидзе и Церетели в период перед Октябрьской революцией, то почему нельзя говорить о “багдатьевщине” Зиновьева и Троцкого в период аграрной революции в Китае?

Оппозиция уверяет, что Ухан не был центром революционного движения. Но почему же тогда Зиновьев утверждал, что “необходима всемерная помощь” уханскому Гоминдану для того, чтобы сделать его центром борьбы против китайских Кавеньяков? Почему уханская территория, а не какая-либо иная, стала центром максимального развития аграрного движения? Разве это не факт, что именно уханская территория (Хунань, Хубэй) была в начале этого года центром максимального развития аграрного движения? Почему Кантон, где не было массового аграрного движения, можно было назвать “плацдармом революции” (Троцкий), а Ухан, на территории которого началась и развилась аграрная революция, нельзя считать центром, “плацдармом” революционного движения? Чем объяснить, в таком случае, что оппозиция требовалаоставлениякомпартии в составе уханского Гоминдана и уханского правительства? Неужели оппозиция стояла в апреле 1927 года за блок с “контрреволюционным” уханским Гоминданом? Откуда такая “забывчивость” и растерянность у оппозиции?

Оппозиция злорадствует, что блок с уханским Гоминданом оказался недолговечным, утверждая при этом, что Коминтерн не предупреждал китайских коммунистов о возможности провала уханского Гоминдана. Едва ли нужно доказывать, что злорадство оппозиции свидетельствует лишь об её политическом банкротстве. Оппозиция, видимо, думает, что блоки с национальной буржуазией в колониальных странах должны быть долговечными. Но так могут думать лишь люди, растерявшие последние остатки ленинизма. Если феодалы и империализм в Китае оказались на данной стадии сильнее, чем революция, если давление этих враждебных сил привело к повороту уханского Гоминдана вправо и к временному поражению китайской революции, то злорадствовать по этому поводу могут лишь люди, зараженные пораженчеством. Что касается утверждения оппозиции о том, что Коминтерн не предупреждал компартию Китая о возможном провале уханского Гоминдана, то это одна из тех обычных сплетен, которыми изобилует теперь арсенал оппозиции.

Позвольте привести несколько документов в опровержение оппозиционных сплетен.

Документ первый, от мая 1927 года:

“Самое главное теперь во внутренней политике Гоминдана — систематически развёртывать аграрную революцию во всех провинциях, в том числе и особенно в Гуандуне под лозунгом “Вся власть крестьянским союзам и комитетам в деревне”. В этом основа успехов революции и Гоминдана. В этом основа того, чтобы создать в Китае широкую и мощную политическую и военную армию против империализма и его агентов. Практически лозунг конфискации земель вполне своевременен для провинций, охваченных сильным аграрным движением, вроде Хунани, Гуандуна и т. д. Без этого невозможно развертывание аграрной революции * ...

Надо теперь же начать организацию восьми или десяти дивизий из революционных крестьян и рабочих с абсолютно надёжным комсоставом. Это будет гвардия Ухана как на фронтах, так и в тылу для разоружения ненадёжных частей. Медлить с этим нельзя.

Надо усилить работу в тылу и частях Чан Кай-ши для разложения и оказать помощь крестьянским повстанцам в Гуандуне, где власть помещиков особенно нестерпима”.

Документ второй, от мая 1927 года:

Без аграрной революции победа невозможна. Все неё ЦК Гоминдана превратится в жалкую игрушку ненадёжных генералов. С эксцессами нужно бороться, но не войсками, а через крестьянские союзы. Мы решительно стоим за фактическое взятие земля снизу. Опасения насчёт поездки Тан Пин-сяна имеют некоторую почву. Не отрываться надо от рабоче-крестьянского движения, а надо содействовать ему всемерно. Иначе погубите дело.

Некоторые старые лидеры ЦК Гоминдана боятся событий, колеблются, соглашательствуют. Надо вовлечь в ЦК Гоминдана побольше новых крестьянских и рабочих лидеров снизу. Их смелый голос сделает стариков решительными, или выведет их в тираж. Нынешнее строение Гоминдана надо изменить. Верхушку Гоминдана надо обязательно освежить и пополнить новыми лидерами, выдвинувшимися в аграрной революции, а периферию надо расширить за счёт миллионов из рабоче-крестьянских союзов. Вез этого Гоминдан рискует оторваться от жизни и потерять всякий авторитет.

Надо ликвидировать зависимость от ненадёжных генералов. Мобилизуйте тысяч двадцать коммунистов, добавьте тысяч пятьдесят революционных рабочих и крестьян из Хунани — Хубэя, составьте несколько новых корпусов, используйте курсантов школы для комсостава и организуйте, пока не поздно, свою надёжную армию. Без этого нет гарантии от провалов. Это дело трудное, но других путей нет.

Организуйте Реввоентрибунал во главе с видными гоминдановцами некоммунистами. Наказывайте офицеров, поддерживающих связь с Чан Кай-ши, или натравливающих солдат на народ, на рабочих и крестьян. Нельзя заниматься только уговариванием. Пора начать действовать. Надо карать мерзавцев. Если гоминдановцы не научатся быть революционными якобинцами, они погибнут и для народа и для революции”* .

Вы видите, что Коминтерн предвидел события, он во-время сигнализировал об опасностях и предупреждал китайских коммунистов о гибели уханского Гоминдана, если гоминдановцы не сумеют стать революционными якобинцами.

Каменев говорил, что в поражении китайской революции повинна политика Коминтерна, что мы “вырастили Кавеньяков в Китае”. Товарищи, так может говорить о нашей партии лишь человек, готовый итти на преступление против партии. Так говорили о большевиках меньшевики в период июльского поражения 1917 года, когда появились на сцену русские Кавеньяки. Ленин писал в своей статье “К лозунгам”, что июльское поражение есть “победа Кавеньяков”. Меньшевики тогда злобствовали, утверждая, что в появлении русских Кавеньяков повинна политика Ленина. Думает ли Каменев, что в появлении русских Кавеньяков в период июльского поражения 1917 года повинна политика Ленина, политика нашей партии, а не что-либо другое? Приличествует ли Каменеву подражать в данном случае господам меньшевикам? (Смех.) Я не думал, что товарищи из оппозиции могут пасть так низко...

Известно, что революция 1905 года потерпела поражение, причём поражение это было более глубокое, чем нынешнее поражение китайской революции. Меньшевики говорили тогда, что в поражении революции 1905 года повинна крайняя революционная тактика большевиков. Не думает ли Каменев и здесь взять за образец меньшевистское толкование истории нашей революции и бросить камень в большевиков?

А чем объяснить поражение Баварской Советской Республики? Может быть, политикой Ленина, а не соотношением классовых сил?

Чем объяснить поражение Венгерской Советской Республики? Может быть, политикой Коминтерна, а не соотношением классовых сил?

Как можно утверждать, что тактика той или иной партии может отменить или перевернуть соотношение классовых сил? Наша политика в 1905 году была правильной или нет? Почему мы потерпели тогда поражение? Разве факты не говорят, что при политике оппозиции революция в Китае пришла бы к поражению более быстрым темпом, чем это имело место на деле? Как назвать людей, которые забывают о соотношении классовых сил во время революции и пытаются объяснить всё и вся одной лишь тактикой той или иной партии? Об этих людях можно сказать лишь одно, — что они порвали с марксизмом.

Выводы. Главнейшие ошибки оппозиции:

1) Оппозиция не понимает характера и перспектив китайской революции.

2) Оппозиция не видит разницы между революцией в Китае и революцией в России, между революцией в колониальных странах и революцией в странах империалистических.

3) Оппозиция рвет с ленинской тактикой в вопросе об отношении к национальной буржуазии в колониальных странах на первом этапе революции.

4) Оппозиция не понимает вопроса об участии коммунистов в Гоминдане.

5) Оппозиция нарушает основы ленинской тактики в вопросе о соотношении между авангардом (партией) и арьергардом (миллионными массами трудящихся).

6) Оппозиция рвет с резолюциями VI и VII пленумов Исполкома Коммунистического Интернационала.

Оппозиция шумливо расхваливает свою политику в китайском вопросе, утверждая, что при этой политике в Китае было бы теперь лучше. Едва ли нужно доказывать, что при тех грубейших ошибках, которые допустила оппозиция, китайская компартия загнала бы себя окончательно в тупик, если бы она усвоила антиленинскую, авантюристскую политику оппозиции.

Если коммунистическая партия в Китае выросла за короткий срок из маленькой группы в 5—6 тысяч человек в массовую партию в 60 тысяч членов; если китайской компартии удалось за это время организовать в профсоюзы около 3 миллионов пролетариев; если китайской компартии удалось разбудить от спячки многомиллионное крестьянство и вовлечь десятки миллионов крестьян в революционные крестьянские союзы; если китайской компартии удалось за это время завербовать на свою сторону целые полки и дивизии из состава национальных войск; если китайской компартии удалось за это время превратить идею гегемонии пролетариата из пожелания в факт, — если китайской компартии удалось добиться в короткий срок всех этих завоеваний, то это объясняется, между прочим, тем, что она шла по пути, начертанному Лениным, по пути, указанному Коминтерном.

Нечего и говорить, что при политике оппозиции, при её ошибках, при её антиленинском курсе в вопросах колониальной революции, этих завоеваний китайской революции либо не было бы вовсе, либо они были бы сведены к минимуму.

Сомневаться в этом могут разве только “ультралевые” ренегаты и авантюристы.

III