Сентября, среда, французский

Суть в том, что в глубине души я понимаю, Тина права.

Но у меня не получается относиться к этому с таким же энтузиазмом, как она. Может, пото­му, что у Арагорна, хотя он и был верен Арвин, пока уезжал на поиски самого себя, в то же вре­мя было что‑то с Эовин. Что бы это ни было.

Что помешает Майклу завести то же самое с какой‑нибудь японской красавицей, гейшей или инженером по роботам?

 

La speakerine de la chaine douze a dit, “Maintenant, croyantes, un petit film – le premier film d’une serie de six. Mesdames, voici le film que vous avez attendu pour des semaines. Un film remarkable, un film qui a change ma vie et la vie d’autres femmes dans le monde. Oui, Le Merite Incroyable d’une Femm”.

 

61 + 55=116

 

По дороге в класс я проходила в коридоре мимо Ланы, и она меня окликнула:

– Привет, Питер, как там, в Неверлэнде?

На что ее клон и Ланина приспешница Триша засмеялись так сильно, что у них из носов брызнула диетическая кола.

Не знаю точно, ведь я так и не досмотрела «Властелина колец» до конца, потому что там почти нет женских ролей (так что мне пришлось представлять, будто Мерри – это девушка хоббит), но я почти уверена, с Арвин ничего тако­го никогда не случалось.

 

Сентября, среда, ланч

Я сидела и спокойно поедала фалафель, как вдруг напротив меня села Линг Су и сказала:

– Миа, как поживаешь?

А глаза такие большие, сочувственные. Я ей:

– Гм, прекрасно.

Тут рядом со мной села Перин, и говорит:

– Миа, мы знаем. Ты в порядке? Господи, с какой же скоростью в этой шко­ле распространяются новости!

– У меня все отлично, – сказала я, стара­ясь при этом бодро улыбаться. А это, скажу я вам, нелегко, когда рот полон фалафеля.

– Мне просто не верится, – сказала Шамика. Обычно она не ЕСТ за нашим столом, пото­му что сидит за столом спортсменов и болель­щиц и шпионит в нашу пользу. Но в этот раз она вдруг поставила свой поднос рядом с подносом Перин. – Он правда переезжает в Япо­нию?

– Похоже на то, – сказала я.

Забавно, но теперь всякий раз, когда я слы­шу слово «Япония», с моим сердцем происхо­дит что‑то странное. Оно переворачивается в груди так же, как переворачивалось от слова «Баффи», когда сериал «Баффи – истребительница вампиров» подходил к концу.

– Тебе надо его бросить, – сказал Борис, присоединившись к нам.

– БОРИС! – Тина была потрясена. – Миа, не обращай на него внимания, он сам не знает, что говорит.

– Знаю, – возразил Борис. – Я точно знаю, о чем говорю. В оркестрах такое случается сплошь и рядом. Двое музыкантов влюбляют­ся друг в друга, потом одному предлагают бо­лее высокооплачиваемую работу в конкуриру­ющем оркестре или в другом городе, или даже в другой стране. Они пытаются сохранить от­ношения – вроде как роман на расстоянии, но из этого никогда ничего не получается. Рано или поздно один из них влюбляется в кларне­тиста или кларнетистку, и конец. Из романов на расстоянии никогда ничего хорошего не вы­ходит. Тебе надо бросить его прямо сейчас и двигаться дальше. Вот и все.

Тина смотрела на своего парня в совершен­ном потрясении.

– Борис, какие ужасные вещи ты говоришь! Как ты можешь?

Но Борис не понял, он только плечами по­жал и продолжал:

– А что, это правда. Это всем известно.

– Мой брат ни в кого другого не влюбит­ся, – подала голос Лилли будничным тоном со своего места, она сидела напротив Джея Пи. – Все усвоили? Он помешан на Миа.

Тина ткнула в Бориса соломинкой.

– Ха! Вот видишь?

– Я говорю только о том, с чем я сам стал­кивался, – сказал Борис. – Возможно, Майкл и не влюбится в кларнетистку. Но Миа может.

– БОРИС! – возмутилась Тина. – А уж ТА­КОЕ как тебе могло прийти в голову?

– Да, Борис, – сказала Лилли, глядя на него так, будто он был мухой, попавшей в ее тарелку. – Что это ты так зациклился на клар­нетистах? Я думала, ты считаешь, что деревян­ные духовые ниже твоего достоинства.

– Я просто констатирую факт. – Чтобы подчеркнуть свои слова, Борис со звоном опус­тил вилку. – Миа всего шестнадцать лет. И они с Майклом не муж и жена. Майклу не стоит думать, что он может вот так взять и уехать за границу, а Миа будет сидеть и ждать его. У нее должно быть больше свободы распоряжаться своей жизнью, двигаться дальше, встречаться с другими людьми, развлекаться, а не прово­дить субботние вечера в своей комнате целый год, пока Майкл не вернется.

Я увидела, как Шамика и Линг Су перегля­нулись. Линг Су даже сделала такое выражение лица, как будто говорила: «Упс, а он, по­жалуй, прав!»

Но Тина не считала, что Борис прав.

– Ты хочешь сказать, если тебе дадут место первой скрипки в Лондонском филармониче­ском оркестре, ты не захочешь, чтобы я тебя ждала? – спросила она.

– Конечно, я захочу, чтобы ты меня жда­ла, – стал объяснять Борис. – Но я бы не стал ПРОСИТЬ, чтобы ты меня ждала. Это было бы несправедливо. Но я знаю, что ты бы все равно меня ждала, потому что ты такая девушка.

– Миа тоже такая, – решительно заявила Тина.

– Нет. – Борис серьезно замотал головой. – Я так не думаю.

Я испугалась, что Тина взорвется, и быстро сказала:

– Все нормально, Борис, я с удовольствием буду сидеть в своей комнате каждый субботний вечер до самого возвращения Майкла.

Борис посмотрел на меня как на сумасшед­шую.

– Правда?

– Да, – сказала я. – Я так хочу. Потому что люблю Майкла, и если не могу быть с ним, уж лучше я не буду ни с каким другим мальчи­ком.

Борис только грустно покачал головой.

– Так говорят все пары в нашем оркестре. Но в конце концов одному из них надоедает си

деть в своей комнате. А потом, глядь, и они свя­зались с кларнетистами. Кларнетист бывает всегда.

Это меня очень смущало. И вот я сидела, чув­ствуя ту же самую панику, которая меня охва­тывала всякий раз, когда я думала об отъезде Майкла – до него осталось всего три дня! Все­го три дня, и Майкл уедет! – как вдруг слу­чайно заметила, что на меня смотрит Джей Пи.

И когда я встретилась с ним взглядом, он мне улыбнулся и закатил глаза, как будто го­воря: «Ну не глупость ли слушать этого сумас­шедшего русского скрипача?»

Тут моя паника прошла, и я снова почувст­вовала себя нормально. Я улыбнулась в ответ, пододвинула к себе тарелку и сказала:

– Борис, я думаю, у нас с Майклом все будет хорошо.

– Конечно, – сказала Тина.

Борис вдруг ойкнул – я поняла, что Тина под столом пнула его ногой. Так ему и надо, надеюсь, у него останется синяк.

 

Сентября, среда, ТО

Ну вот, Лилли даже не дала мне суток на то, чтобы оправиться от удара, который мне нанес ее брат. Во время ТО она снова затянула свою песню насчет студенческой избирательной кам­пании.

– Послушай, ПД, – сказала она, – я знаю, ты единственный кандидат на должность пре­зидента, но ты не сможешь победить, если за тебя не проголосует хотя бы пятьдесят процен­тов класса.

– Аза кого еще им голосовать? – спросила я. – Если учесть, что больше никто не балло­тируется?

– Ну, мало ли, – сказала Лилли. – За са­мих себя. В конце концов, тебя еще может по­бить Лапа, хотя формально она не баллотиру­ется. Ты знаешь, что ее младшая сестра пошла в девятый класс?

Эта информация не имела для меня никако­го смысла. Моя голова была заполнена только одной мыслью: МАЙКЛ УЕЗЖАЕТ В ЯПО­НИЮ НА ЦЕЛЫЙ ГОД (или больше).

– Миа, ты меня слышала? – Лилли озабо­ченно уставилась на меня поверх папки с дела­ми студенческого правительства. – Гретхен Уайнбергер точь‑в‑точь такая же, как ее стар­шая сестра, только еще быстрее лезет в бу­тылку. Вспомни документальный фильм «На­стоящая жизнь», который мы смотрели по Эм‑Ти‑Ви, и ты ее четко представишь. Если Гретхен захочет, она запросто может настро­ить против тебя весь девятый класс. А если ты их уже видела, то должна понять, что этот класс – самое жалкое сборище падалыциков, какое только ходило по нашей планете. Я сама слышала, как одна из них заявляла, что гло­бальное потепление – это миф, потому что так пишет Майкл Кричтон в своей последней кни­ге, вернее, жалкой пародии на книгу.

Я только посмотрела на Лилли еще раз. Может, Гретхен Уайнбергер – это и есть та де­вушка, которая показалась мне клоном Ланы Уайнбергер и которая смеялась над «остроумны­ми» высказываниями Уайнбергер‑старшей по поводу моей прически? Очень может быть. Тог­да я только подумала, что это еще одно подобие Ланы. Вполне возможно, что она ее сестра.

– Но антинаучные высказывания этой иди­отки навели меня на одну мысль, – продолжа­ла Лилли. – Это поколение в значительной мере воспитано на страхе. На страхе перед фе­министками, которые, как всем известно, стре­мятся разрушить семейные ценности (ха, ха!), на страхе перед террористами, на страхе полу­чить плохой результат финального теста и не попасть в Йель или Принстон и в результате стать неудачником и учиться в менее престиж­ном университете, после которого – о ужас! – придется поступать в какую‑нибудь фирму на должность начального уровня и зарабатывать сто, а не сто пять тысяч долларов в год. Думаю, мы сыграем на этих страхах и используем их в своих интересах.

– Как мы это сделаем? – спросила я. Хотя мне было все равно. – Кроме того, формально мы относимся к тому же поколению, что и сес­тра Ланы Уайнбергер. Мы, конечно, старше, но все равно она из нашего поколения.

– Нет, не из нашего, – сказала Лилли с блеском в глазах. Этому блеску я ни секунды

не доверяю. – Она была слишком мала, когда шел сериал «Вечеринка на пятерых», поэтому можно считать, что она из другого поколения. Кажется, я знаю, где их слабое место. Во вся­ком случае, я над этим работаю. К завтрашне­му дню у меня все должно быть готово. Не бес­покойся, когда я с ними закончу, они будут УМОЛЯТЬ тебя стать президентом студенчес­кого совета.

– Грандиозно! – сказала я. – Ну, Лилли, спасибо. Но понимаешь... дело в том, что мне кажется, я не хочу быть в этом году президен­том студенческого совета.

Лилли посмотрела на меня оторопело.

– Что?

Я вздохнула поглубже. Разговор предстоял нелегкий.

– Дело в том... в общем... ты знаешь, ка­кие у меня результаты PSAT по математике. А в этом году у меня основы высшей математи­ки и химия. Богом клянусь, прошел только один день, а я уже ни слова не понимаю из того, что говорится на этих предметах. Вообще ни­чего, нисколечки! В этом году мне нужно сосре­доточиться на учебе. Не думаю, что у меня бу­дет время еще и школой управлять. А еще все эти обязанности принцессы...

Лилли подняла одну бровь. Терпеть не могу, когда она так делает. Потому что она умеет, а я – нет.

– Это все из‑за моего брата, не так ли, – ска­зала она, и это был не вопрос, а утверждение.

– Конечно, нет!

– Из‑за него, из‑за него, – сказала Лилли. – Но, между прочим, теперь, когда он уез­жает, у тебя будет оставаться больше времени на учебу, чем когда бы то ни было. Больше, а не меньше.

– Да, – нехотя согласилась я. – Но из‑за того, что он уезжает, некому будет помогать мне с домашними заданиями по математике и хи­мии. Мне, наверное, придется брать репетито­ра. А никакой репетитор, в отличие от Майкла, не примчится ко мне делать домашнее задание в среду в десять вечера после того, как я вер­нусь с заседания Студенческого правительства, после которого у меня был официальный обед в посольстве Дженовии.

По виду Лилли не было похоже, что она мне посочувствовала.

– Поверить не могу, что ты так со мной по­ступаешь! – сказал она. – Ты еще аполитич­нее, чем все остальные в этой школе. Ты хуже, чем эти девятиклассники!

– Лилли, – сказала я, – я уверена, что ты могла бы победить без моей помощи. Хотя бы потому, что ты бы баллотировалась без сопер­ников.

– Ты прекрасно знаешь, что я не наберу пятидесяти процентов голосов, – процедила Лилли сквозь зубы. – Ну почему ты не можешь просто выиграть выборы и сложить полномо­чия, как ты ДОЛЖНА БЫЛА сделать в про­шлом году?

– Потому что мой парень через ТРИ ДНЯ улетает в Японию. – Я чуть не кричала, даже миссис Хилл оторвалась от каталога Изабеллы Бёрд и посмотрела в мою сторону. Я понизила голос. – Ив оставшиеся дни я хочу проводить как можно больше времени с ним и НЕ ХОЧУ тратить вечера на сочинение речей и изготов­ление плакатов «Миа в президенты!».

– Речи я сама напишу, – сказала Лилли, все еще сквозь зубы. – И плакаты сделаю. Я только хочу, чтобы ты стала президентом и сделала то, что тебе полагалось сделать еще в прошлом году, – ушла в отставку. Ты же го­ворила, что собираешься.

– О боже, ну ладно, – сказала я, чтобы толь­ко она от меня отстала. – Я согласна.

– Согласна, – повторила Лилли.

И тут я сообразила, что упускаю фантасти­ческую возможность, которая сама идет мне в руки, и добавила: – НО ПРИ ОДНОМ УСЛОВИИ.

Лилли всполошилась:

– Что еще?

– Ты мне расскажешь, занимались вы с Джеем Пи летом Этим Делом или нет.

Некоторое время Лилли буравила меня сви­репым взглядом. Наконец она сказала с таким видом, как будто собиралась пойти на величайшую жертву.

– Ну ладно, я тебе скажу. Но ПОСЛЕ выборов.

Меня это вполне устраивало, главное, что я это узнаю, а когда – неважно.

Не знаю, почему это меня так интересовало. Но вообще‑то, если моя лучшая подруга зани­малась сексом, думаю, я имею право об этом уз­нать, причем в подробностях. Особенно если учесть, что в этом году я не смогу своего парня даже ПОНЮХАТЬ, и мне придется жить толь­ко личной жизнью Лилли.

Хотя она мне однажды сказала, что не ню­хает шею Джея Пи, и ей кажется очень стран­ным, что я все время нюхаю Майкла.

Вероятнее всего, у Лилли ее вомероназальный орган – вспомогательный орган обоня­ния – атрофировался в процессе внутриутроб­ного развития, как у большинства людей, а у меня мой – нет. И это лишний раз доказы­вает, что я – биологическая аномалия.

Миссис Хилл только что спросила меня, чем я планирую заниматься в классе в этом году. Пришлось рассказать ей о моих результатах теста Р8АТ по математике.

Теперь она заставила меня решать задачи из официального пособия по подготовке к тесту 8АТ. Думаю, это обстоятельство, вместе со всем, что произошло в моей жизни за последние двад­цать четыре часа, доказывает, что Бога нет.

А если он все‑таки существует, то он совер­шенно равнодушен к моим страданиям.

Джил купила в магазине пять яблок. Она расплатилась пятидолларовой купюрой и полу­чила сдачу три двадцатипятицентовика. Джил поняла, что ей дали сдачи слишком много, и вернула одну из монет. Сколько стоили ябло­ки?

КАКАЯ ЕРУНДА. Для этого существуют пластиковые карточки. Ладно, идем дальше.

Каково наименьшее положительное общее кратное для чисел 2, 3, 4 и 5?

Ох, откуда я знаю. Ладно, смотрим дальше.

Вес 100 печений в коробке составляет 8 ун­ций. Сколько унций весят 3 печенья?

ЗАЧЕМ МНЕ ВСЕ ЭТО ЗНАТЬ, ЕСЛИ МОЕЙ ЕДИНСТВЕННОЙ РАБОТОЙ СТАНЕТ УПРАВЛЕНИЕ СТРАНОЙ И У МЕНЯ БУДУТ МОИ СОБСТВЕННЫЕ КОРОЛЕВСКИЕ БУХ­ГАЛТЕРА??? ТАК НЕЧЕСТНО!!!!!

 

 

Сентября, среда, химия

Миа, это правда? Майкл на год уезжает в Тсукубу работать над прибором, который может положить конец операциям на откры­том сердце?

О господи, приплыли. Тина утверждает, что Кении все еще в меня влюблен, хотя столько времени прошло, но я ей твержу, что она путает любовные романы издательства «Арлекин » с реальной жизнью.

Но, может, зря я с ней так резко, может, она права? Потому что иначе с какой стати Кенни так интересоваться нынешним состоянием моей личной жизни?

 

Да, Кенни, это правда. Но мы не разрываем отношения!!!

 

Это ТАК КРУТО! Как думаешь, он может взять меня на работу, когда вернется, в каче­стве стажера или типа того? Всегда восхи­щался робототехникой, когда‑то я даже пы­тался разработать робот‑скальпель. Как ты думаешь, я могу ему пригодиться? Мне кажет­ся, он будет брать на работу своих друзей...

 

Ох... все‑таки в итоге ему нужна не я. Что ж, я рада.

 

Кенни, ты знаком с этой штукой, то есть с хирургией при помощи роботов?

 

Конечно. И это не «штука», это передовой рубеж робототехники! Автоматические хи­рургические системы уже устанавливаются в больницах по всему земному шару. Конечная цель робототехники в медицине – разрабо­тать систему, которая будет заниматься в точности тем, что делает Майклов аппа­рат. Если он сумеет построить модель, которая действительно сможет проводить опера­ции так, как их надо делать в операционной... ну, я бы сказал, это будет самый потрясаю­щий научный прорыв со времен клонирования овечки Люси. Майкла объявят гением. Даже больше, чем гением. Его можно будет провоз­гласить Спасителем от медицины.

 

Ладно, спасибо, что просветил. Обязатель­но замолвлю за тебя словечко Майклу.

 

Здорово. Спасибо!

 

Миа, ты в порядке? За ланчем ты почти ничего не ела.

 

Боже, Джей Пи! Как мило с его стороны! Даже не думала, что он заметил.

 

Я в порядке. Наверное.

 

Представляю, разглагольствования Бо­риса насчет романов между оркестрантами не улучшили тебе настроение.

 

Да уж, не улучшили. Вот только... зачем спасителю человечества Я? Ведь я всего‑навсе­го принцесса. Принцессой может стать любая, для этого нужно только иметь соответствующих родителей. Да это не труднее, чем родиться Пэрис Хилтон.

 

По крайней мере, ты не забываешь по утрам надевать нижнее белье. Я так думаю.

 

И что, это должно мне помочь?

 

Извини. Я пытался тебя немного рассмешить. Серьезный просчет с моей стороны. Миа, ты удивительная сама по себе, и ты это знаешь. Ты не просто принцесса, ты– гораздо больше.Я бы сказал, принцесса– это крошечная часть того, что ты есть, и совсем не это тебя ОПРЕДЕЛЯЕТ.

 

Но я же ничего не СДЕЛАЛА. Я имею в виду, ничего великого, за что люди могли бы меня по­мнить. Я принцесса, но, как уже говорила» это не моя заслуга, я для этого ничего НЕ ДЕЛА­ЛА, я просто родилась принцессой.

 

Не суди себя строго, тебе всего шестнад­цать лет.

 

А Майклу всего девятнадцать, и очень мо­жет быть, уже в следующем году он спасет тысячи человеческих жизней. Если я хочу ког­да‑нибудь совершить нечто великое, мне нуж­но начинать прямо сейчас.

 

А я думал, ты собираешься писать сценарий фильмао твоей жизни, а Лилли будетрежиссером.

 

Ну да, но что я совершила в своей жизни значительного, чтобы обо мне стоило писать сценарий? Я же не спасла сотни евреев от унич­тожения в нацистских концлагерях, я не про­должала писать прекрасную музыку, потеряв зрение.

 

Мне кажется, судить себя по стандартам Оскара Шиндлера и Стиви Уандера ‑ несколько нереалистично.

 

Неужели ты не понимаешь? Майкл задает именно такие стандарты!

 

Но Майкл тебя любит, так же, как ты его! Так о чем тебе беспокоиться? Ты можешь быть просто хорошим человеком, хорошимдругом или замечательной писательницей, ты же знаешь.

 

Наверное. Просто я думаю, что он там будет общаться с умными и красивыми японками, как я могу быть уверена, что он ни в одну из них не влюбится?

 

Он наверняка встречался с умными и красивыми девушками в колледже, но он же не влюбился ни в одну из них, правда?

 

Ну... вроде бы. Но это только потому, что хотя они все и умные, выглядят они в основ­ном как Джудит Гершнер.

 

Кто такая Джудит Гершнер?

 

Девочка, которая раньше училась в нашей школе, она умеет клонировать плодовых мух. Я думала, она нравится Майклу, и, знаешь что... Ладно, неважно, это глупо.

 

Я бы сказал, что это ты говоришь глупо­сти. Я тебе говорил, что ты к себе слишком строга. Ты хороший человек, и если случит­ся невозможное, и Майкл когда‑нибудь ска­жет, что это не так, я с радостью дам ему под зад ради тебя.

 

Ха. Спасибо. Но для этого у меня есть Ларс.

 

Миа, не хочу быть занудой, но если ты хо­чешь сдать этот предмет, перестань перебра­сываться записками с Джеем Пи и послушай учителя. Конечно, я твой напарник по лабора­торным, но я не собираюсь делать все вместо тебя, если ты начнешь буксовать.

 

Ой, Кенни, извини, ты прав.

 

Поверила!

 

Замолчи, ты меня смешишь, а я начала слу­шать учителя.

 

Принцип Архимеда: объем твердого тела эквивалентен объему жидкости, которую оно вытесняет.

 

Плотности типичных твердых веществ и жидкостей в г/мл

Вещество Плотность

бензин 0,69

лед 0,92

вода 1,00

соль 2,16

железо 7,86

свинец 11,38

ртуть 13,55

золото 19,3

 

Нет, я, конечно, понимаю, что химия – важная наука в нашей повседневной жизни и все такое. Но честное слово, какая мне как будущему правителю Дженовии может быть польза оттого, что я буду знать плотность бен­зина?