Конечно же, мы остановились полюбоваться, сфотографировать все это великолепие, а лошади воспользовались моментом, чтобы подкрепиться сочной травой.
Но краток миг отдыха, когда нужно торопиться, и вновь мы – в седлах, а под копыта ложится чуть заметная стежка, - это мы выехали на тропу, срезающую петлю насыпи.
В этот день мы с головой окунулись в великую тишину безлюдья – вокруг кипела лесная жизнь, но она не омрачалась присутствием человека. Мы влились в этот поток пятью каплями, полностью растворившись в нем, и наслаждались этим единением с небом и землей, лесом и травой, ручьями и скалами...
Около часа мы пробирались лесной тропой, которая вывела на узкоколейку в начале подъема на хребет Машак. Опять начался лесной коридор, - вдоль насыпи растут березы, осины, черемуха, реже пихта. Ничего в этих зарослях не видно – только уходящая в перспективу дорога. Подъем настолько плавный, что оценить его высоту можно лишь по ключам, протекающим под насыпью, а затем срывающимся каскадами далеко вниз. Узкоколейка взбирается на высоту более километра, затем гигантской петлей, так же плавно, спускается по восточному склону Машака в долину уже другой реки, по имени Юрюзань.
Наша цель на сегодня – перевалить Машак, выйти к Юрюзани, а там уже решать, где будет дневка.
Нудный тягун навевал сон, мы с Кариной плелись, уткнувшись в Незабудкин круп, временами, при налете очередного ливня, прятались под тент, потом вновь двигались вперед. Я поймала себя на мысли, что НИ ЗА КАКИЕ КОВРИЖКИ, не хотела бы идти здесь пешком, с рюкзаком. В этом узком проходе можно сойти с ума от однообразия. Лошадь вносит немного оживления – то потянется за травой, то сорвется в рысь – догонять подругу, то зафырчит, почуяв медвежий след. Следы, да птицы, которых иногда поднимала из кустов собака – вот и все, что скрашивало бесконечный подъем. Ближе к перевалу, сквозь вершины деревьев стали проглядывать фрагменты вида на Большой Шелом. И только когда мы выехали на огромную поляну, на месте бывшей станции «Машак», вид на южную часть Зигальги, с Большим Шеломом на переднем плане, ненадолго открылся во всей красе! К сожалению, было пасмурно, временами шел дождь, видимость ограничивалась только ближайшим хребтом, поэтому я так и не узнала – какие еще горы, видны с верховой поляны урочища Машак...
А потом начался медленный спуск. Ехать стало чуть веселее – узкоколейка проходит здесь чуть ниже вершины с отметкой 1035 м, на пути попадаются скалы – останцы, курумники, да и лес по ту сторону хребта постарше, повыше, покрасивее...
Дождь упорно нас преследовал, - не хуже рыжего иноходца Орлика, - мы потеряли счет остановкам, разворачиваниям и сворачиваниям тента. На осадки в виде мороси, внимание уже не обращалось, иначе мы по сей день были бы все еще на Машаке...
Чем дальше вниз уходила дорога, тем она становилась хуже, над насыпью нависали кусты, мостики через многочисленные ключи почти все обвалились, так что скоро скучать стало некогда, все внимание сосредоточилось на успешном преодолении препятствий. Высокий, светлый березняк, росший наверху, сменился осинником и зарослями черемухи, что настроения тоже не добавляло. Очень хотелось съехать куда-нибудь с этой бесконечной насыпи, вновь увидеть широкое пространство полян, распахнутых навстречу бескрайнему небу! Примерно через час, такая возможность представилась – от насыпи вниз уходила автомобильная колея, узкоколейка от этого места стала непроезжей, напрочь заросшей травой и кустарником.
Дорога, на которую мы обрадовано сошли, срезает длинный траверс узкоколейки и выходит в долину Юрюзани километрах в семи от бывшей одноименной станции, ниже по течению. Сначала дорога пошла довольно круто под гору, мы спешились, радуясь возможности поразмять ноги. Но крутой спуск скоро закончился, стали попадаться болотца, так что пришлось вновь забираться в седла. На пути стали появляться сосняки и лиственничные рощицы, пейзаж, шаг за шагом, становился все приятней, да и погода вроде бы наладилась, в голове бродили оптимистичные мысли о скорой стоянке. Дорога перескочила через насыпь узкоколейки – та пошла резко вправо – вновь устремляясь вниз, к реке. Мы не избежали искушения последовать за дорогой. Правильно сделали, как выяснилось позже... Через четверть часа, перед нами распахнулись ворота долины Юрюзани, мы выехали на просторную поляну, красную, в лучах заходящего солнца! А дорога шла все вниз и вниз, вывела еще на одну поляну – больше и краше первой – и повернула ...
Налево! Вот уж куда нам не нужно было, ни под каким видом! А дорога заманчиво тянулась, идя параллельно невидимой реке. Мягкая, полевая грунтовка, которой так радовались усталые лошадиные ноги! Был уже довольно поздний вечер, возвращаться к узкоколейке не было смысла, как, впрочем, и уезжать от нее далеко в сторону. Приостановившись, и посовещавшись, мы решили дойти до ручья, что тек впереди, судя по зарослям, пересекающим поляну, и на нем встать. Нам предстояла назавтра дневка, так какая разница, где ее делать – на узкоколейке, или в стороне? Пока ехали до ручья, пересекли границу заповедника (судя по табличке со знакомым предупреждением), так что все сложилось как нельзя кстати – стоянка вне территории, никто не придерется!
Нам навстречу стремительно летел грозовой фронт – черная стена, ежесекундно прорезаемая вспышками молний! Может, я бы еще попридирчивее выбрала место для стоянки, но мы успели только переехать ключ, выехать на насыпь старой дороги, как хляби небесные разверзлись!
Никому не пожелаю ставить лагерь, на шквальном ветру, под проливным дождем!
Моментально намокло все, что могло - и не могло - намокнуть, за исключением палаточного тента, который и не просыхал! Удалось спасти только спальники – на счастье, торба не промокала, а это – главное. Все остальное было настолько неважно, что мы и не расстроились нисколько тому, что будем спать в луже, а готовить – на кемпинге... Лошадей мы привязали к березам, растущим вдоль насыпи, несчастные постарались укрыться от хлещущих струй, но - где там! Наверное, кобылок тоже промочило до самых костей!
Мы зажгли газ, пока готовили – подсушили палатку, поели, согрелись в спальниках, а тут и гроза прошла!
В последних лучах солнца, уже ушедшего за Зигальгу и Машак, мы поставили лошадей на пастбище, а заодно и осмотрелись. Рядом находилось большое костровище, место мы выбрали довольно хорошо обжитое. По насыпи кое-где встречались продукты жизнедеятельности крупного рогатого скота, хотя, если верить карте, до ближайшего жилья, в нежилой деревне Александровке, отсюда еще километров восемь. Ох, уж эта карта! Сколько раз она показывала то, чего уже нет и в помине, на самом деле; и не имела понятия о том, что есть!
Вот и сейчас, карта утверждает, что дорога, на которой мы стоим, минуя узкоколейку, выходит к станции Юрюзань. Но мы нигде не видели поворота направо, вверх по течению реки, кроме одинокого машинного следа в высокой траве первой поляны... Что ж, завтра нужно это проверить! Было решено, что я съезжу поискать эту дорогу верхом на Незабудке, которая куда меньше Каринки нуждается в отдыхе и дне пастьбы, все разведаю, и от этого будут зависеть все наши дальнейшие действия! На этом мы успокоились и улеглись спать. Незабудка подобралась к самой палатке, воспользовавшись длинной привязью, и нашей рассеянностью, долго хрустела травой над самым ухом, а потом тоже задремала, словно догадывалась, что у нас с ней завтра будет беспокойный день...
28 июня 2006 г. День тринадцатый.
Проснувшись, когда солнце, заглянув под березы, раскалило наш тент, я обнаружила обеих лошадок в забавной ситуации. Карина, проложив арканом змейку вокруг всех досягаемых берез, стояла, уткнувшись носом в ствол, не в силах дотянуться до травы под ногами (которой, впрочем, там уже не было). Что ее заставило заниматься плетением макраме на деревьях, когда рядом, на поляне росла отличная трава? Кое-как отодрав веревку от стволов, размотав все хитроумные сплетения, я привязала свою лошадку к поваленной березе, лежащей на открытом месте, и перешла к Незабудке. Она была занята выковыриванием травы из-под тента палатки, ибо все вокруг выстригла за ночь, и в полной уверенности, что самая вкусная трава растет именно под нашим домом, пыталась до нее добраться. Как Михайловна умудрялась спать, когда у нее над головой лошадь трясла потолок, я не знаю. Наверное, сильно устала, или ко всему привыкла. Незабудку я привязала подальше от палатки. Попыталась найти дрова, чтобы приготовить завтрак, но поблизости ничего не росло, кроме кустарника, так что пришлось опять воспользоваться кемпингом. Михайловна проснулась, когда я завозилась с приготовлением завтрака, и приняла в нем деятельное участие. После завтрака я занялась седловкой, а Лариса принялась за просушку сырого снаряжения.
Как обрадовалась Незабудка проездке без вьюков! Кобыла охотно шла широкой, свободной рысью, временами своевольно переходя на галоп. Собака отставала, а, догнав, высказывала Незабудке все, что о ней думает, лаем, полным недовольства. Мы облазили все отвороты, все машинные следы, ведущие в сторону реки, но повсюду нас встречали только болота. Ни разу не удалось выбраться к берегу, увидеть реку. Что касается насыпной дороги, то она еще прослеживалась метров сто после нашего ключа, а потом затерялась в разнотравье. В итоге, мы поехали в сторону узкоколейки. Поднимаясь галопом по поляне, Незабудка вдруг поскользнулась, потеряла равновесие, припала на передние ноги.