Формирование аккадской (вавилоно-ассирийской) клинописи из древнейшего рисуночного письма 7 страница
Вулли встал на колени, попросил дать ему фонарь, опустил его в отверстие и посмотрел вниз.
Какое разочарование! Склеп был пуст.
Шествие мертвецов
Исследователи пытались найти вход в пустой склеп снаружи. Они стали копать вдоль наружной стены каменного помещения и наткнулись на новую шахтовую могилу. Они обнаружили вторую наклонную траншею, ведущую вниз. На этот раз не пять, а шесть воинов лежали у входа в гробницу; они лежали двумя правильными рядами, как и подобает солдатам; с медными копьями на боку и медными шлемами на голове. Шлемы были совершенно расплющены вместе с черепами, словно они были надеты на головы воинов, когда к ним пришла смерть.
За шестью трупами проход, изгибаясь, переходит в большое помещение, вход в которое завален чем-то похожим на заграждение. Надо было сначала убрать его.
Оказалось, что это были две деревянные четырехколесные повозки III тысячелетия до н. э. Колеса и края повозок были инкрустированы длинными рядами серебряных и лазуритовых бусин и украшены серебряными кольцами и амулетами, изображающими быков.
Дерево в течение тысячелетий, конечно, сгнило, однако повозка легко поддавалась реконструкции, так как она лежала в яме совершенно нетронутой. На колесах можно было еще различить сероватые следы от прикосновения кожаного обода. В каждую повозку были впряжены по три быка. Скелеты животных лежали вместе с остатками сбруи. Рядом, перед головами быков, находились скелеты конюхов, которые держали животных за поводья.
Внутри повозок были найдены останки возниц. Сидя на своих местах, они держали в руках вожжи. Так их и застала смерть тысячелетия назад.
Какое зрелище!
Когда Вулли и его помощники осторожно освободили проход — один из бычьих скелетов можно было поднять, совершенно не повредив его,— открылось целое поле, усеянное трупами.
Прислонясь к наружной стене каменной гробницы, лежали останки девяти женщин. На них были парадные головные уборы из лазуритовых и сердоликовых бус с золотыми подвесками в форме буковых листьев и большими серповидными серьгами из золота. Прекрасные серебряные гребни, украшенные золотыми цветами и выложенные листьями из голубого лазурита и перламутра поддерживали их волосы. Шейные украшения женских скелетов также были сделаны из золота и лазурита.
Просто невероятно!
Женские головы прислонились к стенам так, как будто те, кому они принадлежали, еще спали. Тела лежали в проходе, вытянувшись и загораживая дорогу. Все огромное пространство между повозками и погребальной камерой заполняли нагроможденные друг на друга останки человеческих тел.
Эти женщины и мужчины были придворными дамами и воинами. Воины имели при себе кинжалы. У одного из них была связка из четырех дротиков с золотыми наконечниками, у двух других — серебряные дротики; четвертый лежал рядом с остатками щита, на медной поверхности которого были изображены два льва, терзающие двух поверженных людей.
Возле девяти придворных дам у наружной стены гробницы стояла арфа. Конечно, она сломалась и истлела. Сохранились только бычья голова из меди да перламутровые пластинки, которыми она была отделана. Неподалеку от нее лежала вторая арфа с чудесной головой быка. Она была сделана из золота, а глаза, борода и кончики рогов быка — из лазурита.
Сама погребальная камера была, по-видимому, ограблена. Это, наверно, произошло еще во времена Авраама. Грабители не оставили почти ничего. Остались лишь человеческие скелеты без всяких украшений; очевидно, это были слуги.
Может быть, среди них и находился, превратившись в прах, тот, для которого когда-то построили эту каменную гробницу. Ничего в ней не осталось: ни одного драгоценного кольца, ни скипетра, ни налобной ленты.
Но имя этого царя или правителя сохранилось. На цилиндрической печати можно было прочитать: А-бар-ги.
Около стены были обнаружены модели двух лодок. Одна, медная, была совершенно разрушена временем. Другая, серебряная, приблизительно 60 сантиметров длиной, напротив, удивительно хорошо сохранилась. Нос и корма этой серебряной лодки подняты вверх, отчего она напоминает серп луны. Модели лодок как бы копируют лунный серп, похожий на корабль.
Корабли мертвецов
Вулли размышлял о необыкновенной силе и устойчивости традиции на Востоке. Ведь еще и сегодня тот же самый тип лодок встречается у местных жителей в заболоченных низовьях нижнего Евфрата, недалеко от города Ура. На таких именно лодках немцы плыли до Фара. Да они даже и назвали этот тип лодок по сходству их с лунным серпом — гондолами.
Гондолы из тростника и смолы. Та же самая «гондола» из серебра лежала в гробнице А-бар-ги. Грабители похитили все, кроме этих лодок.
По-видимому, они считались священными и неприкосновенными; эти лодки подобны тем, какие нашли рядом с могилами фараонов на Ниле, хотя там они были намного больше, а иногда и богаче. На таких лодках умершие — царь и его придворные — отправлялись на тот свет.
Лодки мертвых распространены на всем пространстве от Северной Европы до Африки и от Средиземного моря до южной части Тихого океана. Короче: это копии лунного серпа, который плывет по небесному океану на восток — навстречу Солнцу. Там, в сияющей и сверкающей стране Солнца, исчезает небесная ладья. Там находится иной мир.
Именно такие лодки нашли в гробнице шумерского правителя или царя, которого цилиндрическая печать называет А-бар-ги. Ну, а царица? Кому же принадлежали лежавшие у ларя ценности? Где же царица, и почему грабители не похитили дорогую утварь, золотые и серебряные чаши и посуду, наряды придворных дам и многое другое?
Вулли вскоре нашел ответ на эти вопросы: все, что находилось не в замурованной усыпальнице царя, а в этом погребении и было лишь прикрыто землей, грабители не тронули. И именно потому, что искать украшения и драгоценности в засыпанной землей яме, с одной стороны, было очень трудно и, с другой стороны, вызывало подозрение. Грабители не смогли бы совершить свое преступление незаметно.
С замурованной усыпальницей дело обстояло гораздо проще. Как только грабители обнаружили сводчатый потолок погребальной камеры, им было достаточно разломать кирпичи, чтобы дать возможность одному человеку проскользнуть через образовавшееся отверстие внутрь гробницы. Там он мог свободно заниматься грабежом, оставаясь незамеченным.
Но если царица не лежала в той же самой усыпальнице, что и царь, то должна была быть еще и вторая гробница. Ее надо было найти.
Усыпальница царицы
Понятно, что Вулли и его помощники находились в состоянии исключительного возбуждения. За гробницей А-бар-ги они стали искать вторую усыпальницу и нашли ее. Они быстро поняли, почему этот склеп не был обнаружен грабителями: усыпальница обвалилась. Замурованный кирпичный свод обрушился, по-видимому, под тяжестью земли и накрыл все, что было в гробнице. Никакой грабитель никогда не смог бы найти вход в это помещение.
Когда Вулли, наконец, удалось войти в этот склеп, он сразу же увидел в наполненной драгоценностями усыпальнице останки женщины. Она лежала на деревянных носилках, у ее головы и у ее ног сидели на корточках две прислужницы; от них остались только скелеты.
Возле руки царицы — были все основания предполагать, что это была царица,— стоял красивый золотой кубок. Верхняя часть тела совершенно скрывалась под массой золотых, серебряных, лазуритовых, сердоликовых, агатовых, халцедоновых бус. Длинные нити таких бус ниспадали как покрывало от самого головного убора и шейных украшений до талии, окружая тело широкой каймой цилиндрических бусин из драгоценных камней.
Головной убор царицы был похож на тот, что носили придворные дамы, которые лежали близ саней, запряженных ослами, но только гораздо богаче. Широкий золотой обруч с гирляндой золотых колец составлял нечто вроде помоста для всей искусной постройки. Было очевидно, что это сооружение совершенно невозможно укрепить на естественных женских волосах, хотя бы и очень густых. Царица носила огромный парик.
На этом парике — Вулли назвал его гротескным — были укреплены богатые венки из золотых буковых и ивовых листьев и золотых цветов, отделанных голубой и белой прокладкой. И все это, наконец, перевязано тройной нитью сердоликовых и лазуритовых бусин и закреплено на затылке с помощью золотого гребня.
Нет, и это было далеко еще не все, что увенчивало голову царицы. Убранство завершалось рядами драгоценных четырехгранных камней и большими серьгами в форме полумесяца. Неудивительно, что под тяжестью таких украшений бедная женская головка не смогла бы держаться даже при наличии парика. Череп проломился. Раздавленный огромным количеством украшений, лежал он на носилках. Рядом с ним висели два лазуритовых амулета: один с изображением лежащего быка, второй — теленка.
Конечно, большой радостью для археологов было то, что все находившееся на носилках, за исключением, разумеется, самого черепа царицы, так необыкновенно хорошо сохранилось в своем первоначальном виде. Это открыло возможность реконструировать все сооружение, все изысканное убранство царицы. Для этого не хватало лишь хорошо сохранившегося женского черепа того же периода, чтобы можно было, сделав с него гипсовый слепок и применив современные методы реставрации, полностью восстановить облик царицы.
Госпожа Вулли, верная помощница своего мужа, нашла такой череп.
Она вылепила из воска голову царицы, придав ее лицу определенные черты. Затем она попросила одного специалиста-антрополога, который специально занимался изучением черепов из Ура, чтобы тот подтвердил, что восковой портрет верно воспроизводит тип шумерской женщины.
Описанным выше головным убором, однако, еще не исчерпывалось богатство наряда царицы. У правой ее руки лежали три амулета в форме рыбок: два золотых и один небесного цвета, из голубых кристаллов лазурита. Еще один амулет — тоже золотой — выполнен в виде двух животных с рогами.
Рядом с телом царицы лежал второй головной убор иного типа. Эта диадема состояла из полосок белой кожи, расшитых тысячами крохотных лазуритовых бусинок. На голубом сверкающем фоне изображены фигурки рогатых животных. Между ними — плоды граната и другие фрукты, листья и ветви, все из чистого золота.
Золотые розетки были размещены среди витков золотой проволоки, стерженьков, цветочков, рогов — и все это на сине-голубом сверкающем звездами небе. Нет никакого сомнения: этот второй венец мог быть праздничным головным убором лишь только верховной жрицы! Его назначение можно без труда определить, имея в виду древнюю религию почитания луны в Уре.
Шуб-ад
Кто же эта женщина?
Было бы великим счастьем, если бы современные историки сумели найти ее имя в списках шумерских цариц! Какая сенсация для науки, какой триумф человеческого познания через четыре с половиной тысячелетия! Но имени царицы не нашли в царских списках, так же как и имя А-бар-ги. Правда, это еще ни о чем не говорит. Завтра или послезавтра счастливый случай может привести к находке недостающего списка. Возможно!
Но, пока это не случилось, многие вопросы еще остаются без ответа.
Умерли ли оба они вместе? Или сперва он? Или она?
Существовали ли вообще царицы, которые оставались в живых после смерти царя, если все придворные шли вместе с ним в могилу?
Или она не была его женой?
Может быть, это была его мать?
Или его дочь?
А может быть, она была правящей царицей, а он, тот, кого уже невозможно найти, потому что его кости после ограбления могилы, видимо, лежат неопознанными среди костей слуг и телохранителей, может быть, был ее сыном, наследником престола, но еще не царем?
А-бар-ги?
Никогда не слышали! Ни в одном царском списке такого не нашли.
Но она?
Какое же она носила имя?
Под крышей, над самым сводом усыпальницы, было воткнуто копье. Его бросили, наверно, в яму вместе с повозками и камеристками в тот момент, когда ее засыпали землей.
В непосредственном соприкосновении с древком копья была найдена прелестная цилиндрическая печать из голубого лазурита. На ней имя: Шуб-ад.
И больше ничего.
Между тем раскопки принесли много новых фактов. Перед современным исследователем открылся весь погребальный обряд в Уре III тысячелетия до н. э. Появилась возможность ознакомиться с искусством и техникой древнейшего времени. Никакая книга, никакая клинопись, да и никакая библиотека никакими, даже самыми живыми, словами не смогли бы передать то, что здесь можно было увидеть своими глазами и коснуться своими руками.
По всей усыпальнице Шуб-ад лежали всевозможные приношения: серебряная и медная посуда, каменные сосуды, глиняные вазы для пищи и питья. И еще одна золотая чаша. Кроме того, серебряная голова коровы, два серебряных алтаря, серебряные светильники и множество больших раковин.
Подобные раковины археологи Ура находили почти во всех женских погребениях древнейшего времени. Они содержат зеленую краску, употреблявшуюся в качестве косметического средства. Зеленый цвет был обычным цветом косметики в гробницах!
Раковины царицы Шуб-ад необычайно велики. Среди них две искусственные: одна серебряная, другая золотая. Обеим придана форма естественных раковин. Они тоже содержат остатки зеленой косметической краски. Зеленый цвет — это цвет воскресения, цвет новой жизни. С приходом весны его утверждает каждый цветок, каждое дерево, каждый куст.
Женщины из Ура в жизни никогда не подкрашивались зеленой краской, за исключением праздничных процессий в честь небес. Наверное, в последний момент перед концом им наносили этот зеленый грим на смертельно бледные щеки и веки.
Чтобы они воскресли, вернулись, чтобы они опять могли улыбаться и вздыхать, плакать и смеяться.
Царские похороны
Вулли, открывший царские могилы Ура, попытался восстановить похоронную церемонию III тысячелетия до н. э. Вот как, по его мнению, это все происходило. Когда умирал царь или царица, прежде всего, выкапывали прямоугольную яму глубиной 9—10 метров. У одной ее стороны сооружали наклонный спуск, служивший входом в могилу.
На дне, в углу ямы, строили затем усыпальницу — каменный склеп с крепким кирпичным сводом. В одной из более длинных стен усыпальницы оставляли открытую дверь.
Потом к могиле подходила траурная процессия с мертвым владыкой и несколькими приближенными, которые занимали места рядом с трупом в каменном склепе. Этих людей, очевидно, убивали или отравляли каким-либо ядом. После этой церемонии вход в гробницу замуровывали.
Начиналась вторая часть церемонии. Погребальная процессия — придворные, слуги, конюхи, возницы, женщины, солдаты — подходила к яме и опускалась по наклонному настилу, усыпанному цветами, в яму.
Женщины, участвующие в этой процессии, были одеты в яркие красные одеяния, на которых сверкали различные драгоценности. Военачальники шли со всеми знаками отличия, музыканты — с арфами или лирами. За ними въезжали повозки, запряженные быками, или сани. На повозках сидели пажи или возницы, ездовые вели упряжки под уздцы. В конце концов, все занимали заранее отведенные им места; дежурные воины, замыкая процессию, становились на страже у выхода.
У всех мужчин и женщин в руках была небольшая чаша — единственный предмет, необходимый для завершения обряда. Некоторые жертвы в последние минуты своей земной жизни должны были еще выполнять определенные задания. По крайней мере, точно известно, что музыканты до самого конца играли на своих инструментах. Когда через тысячелетия гробница была вскрыта, их руки все еще судорожно сжимали струны арф или лир.
По команде все выпивали смертоносное зелье. В одной из гробниц археологи нашли посредине рва большой медный горшок, в который, очевидно, был налит яд. После этого каждый укладывался на свое место в ожидании смерти и перехода в иную жизнь вместе со своим царем или царицей.
Затем могильщики убивали жертвенных животных, клали лиры или арфы на тела умерших музыкантш или музыкантов и обрушивали сверху на еще борющихся со смертью людей землю, пока вся яма не оказывалась засыпанной до конца.
Царский склеп PGI1237
Найденные Вулли царские могилы из Ура почти не отличались друг от друга особенностями погребального обряда. В одном случае лиц, сопровождающих царское тело, убили еще до сооружения могилы. Но обычно религиозный обряд соответствовал описанной выше церемонии. Самым ярким примером жертвенной могилы Вулли считает царский склеп PG/1237.
Стены погребальной камеры частично выложены из камня и завешаны циновками. Прислонившись к стене, лежали в ряд шесть телохранителей с ножами или топорами. Перед ними стоял большой медный сосуд.
Неподалеку от телохранителей лежали скелеты четырех арфисток. Руки одной из них так и окоченели на струнах инструмента. Все остальное пространство было занято уложенными в определенном порядке телами 64 празднично одетых и украшенных женщин. Они должны были отправиться на тот свет без всякого сопротивления и все в одно и то же время. Нет необходимости подробно объяснять, что число 64 считалось священным. В данном случае, наверное, имелось в виду количество девятидневных недель календаря Венеры, состоящего из 576 дней (во дворце царя Набонида также было 64 комнаты).
64 и половина этого числа нашли свое выражение в многочисленных развалинах и погребениях от Евфрата до Нила, его нередко упоминает и Библия. Идет ли при этом речь о 32 царях или о 32 девушках, принесенных в жертву,— это уже не играло роли. Священные дни, священное число звезды Венеры сохраняли свое значение почти у всех народов при жизни и после смерти.
Стоит упомянуть, что все 64 женщины одели светло-красные платья, когда они готовились к смерти. Это потому, что не только зеленый, но и красный цвет еще в глубокой древности считался цветом жизни. Если люди ледникового периода и каменного века обмазывали своих покойников глиной, чтобы они потом воскресли, то несколько тысяч лет спустя женщины из Ура с той же целью надевали красные платья. Подкрашенные зеленым гримом, одетые в красное — так шли они навстречу смерти.
Сводчатая усыпальница Мес-калам-дуга
Зимой 1928/1929 года Вулли нашел новый след, который повел его от глиняной стены на участке, где могилы простых людей располагались необычайно тесно, до разбросанных повсюду кувшинов, алебастровой вазы и остатков деревянного ящика. В ящике Вулли нашел два кинжала с золотыми лезвиями и золотыми заклепками на рукоятках. Между ними была печать из белого перламутра с надписью: «Царь Мес-калам-дуг». Рядом с ящиком стоял деревянный гроб с телом мужчины. Однако найденные в нем предметы были столь скромными, что ничего не говорило о принадлежности их царю. Обнаруженной археологами стеной был обнесен огромный квадрат, в котором гроб занимал лишь небольшое место в углу. В другом углу квадрата удалось найти второй гроб. Он находился под глинобитным полом.
Появились на свет медные и каменные вазы, а также оружие. Под этим слоем нашли новые погребальные приношения. Потом опять шли прослойки глины. Дальше оказалась чистая земля, заполнившая весь квадрат. В этом слое лежал лишь небольшой плоский глиняный сосуд, а под ним — несколько маленьких чашечек для еды, тщательно расставленных на циновке. Вулли предполагал, что это остатки трапезы властелина подземного царства. Внезапно под глиняным слоем появились известковые блоки, скрепленные зеленой глиной. Эти блоки, как потом оказалось, образовывали каменный свод. Очевидно, его не тронул ни один из грабителей.
Постепенно перед глазами археологов предстал весь купол усыпальницы. Правда, он был уже сильно поврежден. Тяжелые балки, поддерживающие купол, с течением времени прогнили и опустились. Вследствие этого в каменной кладке образовались сквозные отверстия, сквозь которые можно было заглянуть внутрь усыпальниц. При свете фонаря в склепе засверкало золото.
Нетронутая царская усыпальница! Быстро, но с необходимой осторожностью вскрыли всю купольную гробницу. Между усыпальницей и стенами, образующими четырехугольник, земля смешалась с золой, глиняными обломками и костями животных. Перед входом в усыпальницу лежали скелеты трех овец, принесенных в жертву.
Когда убрали тяжелый камень, закрывавший вход, археологи увидели под сгнившими остатками балок, выпавших из свода, пять скелетов. Четверо мужчин, судя по их скромной одежде, были слугами. Пятый скелет оказался женским.
Эта женщина, очевидно, была высокого звания. Она носила драгоценный головной убор, такой же, как царицы Ура. Длинная изогнутая золотая булавка скрепляла ее накидку. В руках эта женщина держала рифленый золотой кубок, украшенный резьбой, подобный тем, которые уже известны нам из могилы Шуб-ад. Рядом с нею лежала цилиндрическая золотая печать, которые находили пока только в могилах из Ура.
Итак, это царица!
Но где же был царь Мес-калам-дуг? Не все еще было известно во всех подробностях о царских гробницах из Ура. В другой нетронутой царской гробнице отсутствовал труп царя. Вулли предполагал, что его унесли, вскрыв могилу вторично, гораздо позднее.
Зачем?
Мы этого не знаем, пока еще нет!
Мы знаем лишь, что на свете существуют царские погребения — древние, священные погребения,— из которых исчезло тело царя. Некоторые верят, что царь воскрес. Так и от царя Мес-калам-дуга из сводчатой усыпальницы Ура остался лишь неясный след.
И все-таки, кажется, что кое-что тут удастся выяснить.Ибо нашли еще одну могилу Мес-калам-дуга. Первым, что бросилось в глаза в этой второй могиле, был медный наконечник копья, вертикально воткнутый в землю. Потом нашли несколько таких копий, стоявших в один ряд остриями в землю. Это была головная часть усыпальницы больших размеров, в которой находился деревянный гроб. По сторонам от него лежала алебастровая и глиняная посуда. Там и нашли два отделанных золотом кинжала и некоторые инструменты (долото и другие).
Вслед за тем было обнаружено много погребальных принадлежностей: более 50 медных сосудов, кувшинов, блюд, еще медные кубки и другая каменная и глиняная посуда. В другом конце усыпальницы из земли опять торчали копья и стрелы.
Когда остатки деревянного гроба очистили от земли, открылось неожиданное зрелище. Труп лежал на правом боку. Вокруг талии был обернут широкий серебряный пояс. К нему подвешен золотой кинжал и оселок из лазурита. В руки покойника тысячелетия назад вложили чашу из самородного золота. Рядом с ней лежала еще одна овальная, тоже золотая, но крупнее. Третья золотая чаша находилась за головой. Вблизи трупа стоял, кроме того, золотой светильник в форме раковины.
Тело было осыпано сотнями бусин из золота и лазурита. У правого плеча лежал двусторонний топор из электрона [19]; у левого — обыкновенный топор из того же металла. Позади тела в одной куче перепутались браслеты, жемчужины, серьги в форме полумесяца, спиральные кольца, а также золотой головной убор и амулет — золотой телец.
Значит, уже отцы Авраама в Уре знали и почитали золотого тельца, а 500 лет спустя дети Израиля на Синае все еще молились ему[20].
Но самым замечательным произведением древнейшего ювелирного искусства из Ура был восхитительный шлем из набивного электрона. Он еще покрывал распавшийся человеческий череп. На этом шлеме были имитированы волосы и даже уши с отверстиями, чтобы его владелец мог хорошо слышать.
На двух золотых чашах и на золотом светильнике выгравировано: «Мес-калам-дуг — герой благодатной страны».
Был ли это тот же самый царь? Или это был кто-то другой, может быть, полководец? Этого никто не знает. Шумерские царские списки молчат.
Самое главное открытие Вулли
До сих пор никому не удавалось найти усыпальницу царя, имя которого было бы упомянуто в шумерских царских списках.
Но погребения из Ура и их ценнейшее содержание были вполне реальны, в то время как шумерские царские списки нельзя было признать столь же реальными.
Может быть, царственные мертвецы, погребения которых обнаружили, были лишь городскими правителями, которых не принимали во внимание, составляя списки? А может быть, о них молчали по каким-либо другим причинам. Кто знает!
Кто знает, как составлялись списки царей в государстве, которое так часто разрушали и снова восстанавливали. Еще в VI веке до н. э. Набонид завершил постройки, которые начал сооружать в Уре Навуходоносор. Блестящими голубыми глазурованными кирпичами облицевал он старую храмовую башню, которую отныне стал украшать золотой купол.
И все еще владычествовал в Уре бог Луны.
Только в IV веке до н. э. жители, по-видимому, окончательно покинули Ур. Евфрат перенес свое русло так далеко на восток, что город потерял свое право на существование. Только тогда — и вовсе не из-за нашествия врагов — Ур был навсегда покинут.
Так решилась судьба города, игравшего в течение почти трех тысячелетий огромную роль в стране шумеров, чьи царские погребения нашел англичанин Леонард Вулли.
Однако научная задача Вулли заключалась вовсе не в том, чтобы обязательно найти древние царские могилы. В значительно большей мере ему было поручено найти в Уре строительные надписи самых древних царей, существование которых было исторически доказано, предшественников династии уже знакомого нам царя Урнамму.
«Как-то раз,— сообщает Вулли,— один из рабочих в Эль-Обейде на моих глазах откопал небольшую продолговатую табличку из белого известняка. На ней была высечена шумерская надпись». Постоянный спутник Вулли, лингвист Гэддс, сразу же прочитал ее: «А-анни-пад-да, царь Ура, сын Мес-анни-пад-ды, царя Ура, воздвиг сие для своей владычицы Нин-Харсаг...»
Это был мемориальный камень, заложенный в фундамент храма царицы неба,— мемориальный камень шумерского царя первой династии Ура III тысячелетия до н. э. Имя А-анни-пад-да до этого не было известно исследователям; в шумерском царском списке оно тоже не числилось. Но имя его отца, Мес-анни-пад-да, в этом списке значилось как имя первого царя первой династии Ура.
«И это было самое важное из всех наших открытий в Уре»,— заключает Вулли
ПОСЛЕ «ВСЕМИРНОГО ПОТОПА»
Если археологи хотят добиться успеха, они должны уметь внимательно наблюдать и хорошо читать следы. Когда Вулли глубоко в земле Ура нашел слой тины 2,5 метра толщиной, по которому можно было судить о значительном и длительном наводнении, постигшем город в древности, весь мир замер.
Не было ли это следом «всемирного потопа»?
Общее волнение постепенно улеглось, когда стало известно, что в Уре речь могла идти только о местном, ограниченном наводнении. Хотя археологи и находили подобные же следы в земле Шумера, в Уруке и Кише, но они относились совсем к другому времени. Некоторых городов Южной Месопотамии этот «всемирный потоп» даже и не достигал. Кроме того, выяснилось, что, хотя Ур и был затоплен, культурная связь между периодами до и после катастрофы не прервалась. Поэтому не может быть и речи о полном обновлении человечества после всемирного потопа.
Следует предположить, что этот слой тины в Уре возник благодаря изменению русла реки Евфрат или был связан с перемещением лагун Персидского залива, на берегу которого стоял Ур в древнейшее время. Магическое воздействие библейских слов постепенно исчезало под влиянием трезвых наблюдений исследователей. Это, конечно, не значит, что археология может разрешить все загадки, возникающие на почве некоторых наблюдений; но в результате точных исследований она нашла пути, позволяющие глубоко проникнуть в мировоззрение древних шумеров и разобраться в их религиозных представлениях. Так, при раскопках царских усыпальниц Ура выяснилось, что в последние минуты жизни людей, сопровождавших труп, в склепах разыгрывались сцены, свидетельствующие о том, что далеко не все придворные дамы хладнокровно шли навстречу смерти.
В одном из горшков с ядом, рядом с которым лежала своего рода разливательная ложка, нашли женские украшения из золота и камней. «Начиная с этого места,— замечает Вильгельм Кениг,— в восточном (!) направлении... на земле лежали медные сосуды (чаши). Почти посредине помещения находилось место, усыпанное бусами всех видов из золота и камней, очевидно, некогда составлявшими ожерелья. Еще дальше кучей лежали чаши».
Эти чаши из-под яда имели своеобразную форму в виде полусферы, в центре которой находилась соскообразная выпуклость. Они как бы имитировали материнскую грудь. Из таких чаш пили при переходе на тот свет, в новую жизнь, так же как всякий ребенок пьет молоко из материнской груди при вступлении в жизнь.
Какое глубокое проникновение в мир представлений шумеров!
Приблизительно 30 таких чаш выставлено сегодня в Багдадском музее древностей, другие чаши — в Британском музее и Университетском музее в Пенсильвании. Они рассказывают любознательным туристам, посетителям музеев, как тесно были связаны жизнь и смерть в мировоззрении шумеров.
Но тот факт, что в горшок из-под яда попал женский убор, можно объяснить — так, по крайней мере, объясняет Кениг — лишь всеобщей свалкой и волнением, которые начались в тот момент, когда женщины наполнили свои чаши ядом. При этом, может быть, украшение одной из женщин и упало в горшок, тогда как другие сорвали их только на пути к предназначенным им местам, возможно, вместе со своими красными платьями.
Потому что еще и сегодня подобные действия свойственны восточным траурным церемониям. Это позволяет объяснить находки многочисленных бусин из золота и камня при первых же поисковых раскопках.