Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА. ность разрядить напряжение, а для такой женщины — покорное выполнение неприятной обязанности.
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
129
ность разрядить напряжение, а для такой женщины — покорное выполнение неприятной обязанности.
Качество физической близости между матерью и ребенком отражает чувства матери по поводу сексуальной близости. Если половой акт опротивел, это чувство портит всякий интимный телесный контакт. Если женщина стыдится своего тела, она не может использовать его грациозность при вскармливании ребенка. Если ее отталкивает нижняя половина тела, она будет чувствовать смутное отвращение к этой же части тела ребенка. Каждый контакт с малышом является для него случаем пережить удовольствие в близости или почувствовать стыд и страх. Если мать боится близости, ребенок будет ощущать страх и интерпретировать это как отвержение, у него постепенно разовьется чувство стыда за собственное тело.
Фундаментальная травма шизоидной личности — отсутствие приятной физической близости между матерью и ребенком. Недостаток эротического телесного контакта переживается ребенком как брошенность. Когда потребность малыша в таком контакте остается без ответа, когда она не встречает теплого отклика, это связывается с чувством, что никто о нем не заботится. Бывает, что настойчивое требование со стороны ребенка вызывает ненависть родителей. В таком случае желание близости подавляется, чтобы избежать боли, которую порождает неисполненное влечение. Ребенок учится подавлять чувство и желание, чтобы выжить. Для него чувствовать страстное стремление — значит быть оставленным, что эквивалентно смерти. Поскольку целью его влечения является близость, избегание близкого телесного контакта держит ребенка в страхе, что его бросят.
Если потребность в близости, телесном контакте и оральном эротическом удовлетворении не исполняется в первые годы его жизни, он переносит эту потребность на сексуальные чувства, возникающие в эдиповом периоде развития. Именно поэтому эдипов конфликт у таких детей бывает столь интенсивным. Сексу-
альная привязанность к родителю противоположного пола заряжена неисполненным инфантильным стремлением к интимности и оральному удовлетворению. Этот избыточный заряд привязанности становится реальной опасностью, он грозит инцестом до тех пор, пока подобные чувства будут беспокоить ребенка. Мы уже говорили о перемещении с области рта на область гениталий. Смесь оральности (инфантильное влечение) и ге-нитальности (первичного бутона сексуального чувства) настолько сбивает ребенка с толку, что он не может оторвать одно от другого, не может уловить различия между этими желаниями. Потребность в телесном контакте способна привести его к запрету на сексуальную близость, которая строго табуируется.
Роль родителей в этом конфликте — комбинация отвержения и соблазнения. Отвергая оральную потребность ребенка в контакте и близости, они направляют влечение в сексуальный канал. Соблазняя ребенка, они усиливают интенсивность эдипова конфликта. Чтобы избежать нарушения инцестуозного табу, ребенок жертвует всеми чувствами. Билл был уверен, что ничего не может произойти. Пенни «безнадежно надеялась», что что-то произойдет; она хотела влюбиться и выйти замуж, но не могла позволить этому произойти.
К несчастью, ребенок взваливает на плечи ношу вины за это безрассудное состояние. Родители, прикрываясь моральным кодексом, часто не отличают стремление к эротическому удовлетворению и близости от взрослой генитальности. Они осуждают детскую мастурбацию из страха, что она может развить у ребенка сексуальные чувства, тем самым блокируя единственный путь, который может снизить его напряжение. Боясь эдиповой ситуации, родители отрицают телесный контакт, который мог бы предотвратить переживание безнадежности.
В конце концов обреченность ребенка становится знаком, предупреждающим, что эротическое удовлетворение ведет к плохому концу. Девочка подспудно усваивает чувство четкой границы, которая отделяет девственницу
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
от распутницы или матрону от проститутки. Всякое движение молодой девушки в сторону эротического удовольствия становится шагом к проклятью. Если девушка бунтует, ее считают никчемной, «свистушкой», а иногда и проституткой. Родители унижают своих дочерей замечаниями, типа: «Не может хороший мужчина пожелать тебя». В своей злобе они «пророчат» дочери, что она «кончит на улице».
Так воспитали Пенни. Она вошла в жизнь с сильным ощущением стыда и вины по поводу своего тела и своей сексуальности. Любой контакт с мужчиной, основанный на получении удовольствия, провоцировал эти чувства. Вот почему она злоупотребляла спиртным во время своих похождений, которые были ничем иным, как попыткой получить эротическое удовлетворение. Она пила, чтобы снизить интенсивность этих чувств и как-то облегчить свои попытки взаимодействия с представителями противоположного пола. Однако, все получалось наоборот, и, употребляя спиртное, она как раз возбуждала именно эти чувства. Одно безрассудное действие может спровоцировать другое, и в конце концов Пенни испытывала судьбу в половом акте, убедившись, что он загоняет ее в еще более безнадежное положение. Страхи ее родителей подтвердились, и та судьба, которой они пугали дочь, в конце концов стала рельностью.
Интересно, что некоторые шизофреники не могут овладеть собой, пока не попадают в закрытые психиатрические больницы, где находятся под постоянной опекой. Обнаружив, что могут выжить в самой крайней ситуации, они осмеливаются бросить вызов реальности; они рискуют принять свое желание физической близости. В окружении, где стыд не имеет значения, они преодолевают стыд перед собственным телом. Поняв, что бояться больше нечего, они отбрасывают свой страх и приходят к заключению, что выживание само по себе — пустое достижение, если оно лишено того удовольствия и удовлетворения, которые дает интимная близость.
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
Отчаяние порождает иллюзии. Отчаявшийся человек создает их, чтобы поддержать свой дух в борьбе за выживание. Это — валидная функция эго, которую Вильям Силверберг подчеркивал при анализе «шизоидного маневра». Он пишет: «Возникает впечатление, что то, что я называю шизоидным маневром, может представлять собой определенную и необходимую функцию, притупляющую острый ужас ситуаций, в которых человек беспомощен перед неизбежностью нанесения ему вреда или неминуемой деструкцией.»28 В качестве примера этого механизма Силверберг цитирует поэму Р.М.Рильке, в которой молодой солдат, столкнувшийся в бою лицом к лицу со смертью, трансформирует вражеские пули в «смеющийся фонтан» и ныряет в него. С этой иллюзией «ужасающая реальность уничтожения отклоняется. Конечно, это происходит не на самом деле, а в уме молодого человека». Иллюзия возникает из-за беспомощности перед внешней реальностью. Она становится патологией, когда беспомощность порождает чувство неадекватности, не имеющее отношения к тому, что происходит на самом деле.
ОТЧАЯНИЕ И ИЛЛЮЗИЯ
Опасность иллюзии состоит в том, что она «увековечивает» состояние отчаяния. Один из моих пациентов отметил: «Люди ставят себе нереальные цели, а затем, пытаясь их достичь, пребывают в постоянном отчаянии». Примером иллюзии или нереальной цели является желание быть «совершенной женой». Это ставит женщину в отчаянную ситуацию. Ее поведение будет компульсив-ным, поскольку все действия будут направлены на то. чтобы доказать, что она — идеальная, совершенная жена. Ее
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
135
ниться на ней, не существует. С помощью иллюзии она могла делать вид, что ее отвергают. По мере продвижения терапии и ослабления чувства отчаяния, она поняла, что пытается убежать от него.
Это понимание совершенно отчетливо возникло после того, как однажды она вернулась домой, и отец высказал ей свое неодобрение. Пенни неожиданно и очень сильно разозлилась и, хлопнув дверью, покинула дом. Отвержение отца стало заключительным ударом, разбившим ее иллюзию. Образ принца преобразился в отца, который, как она была уверена, несмотря ни на что, любил ее. Эту иллюзию породила глубокая уверенность в том, что она при любых обстоятельствах будет в глазах отца принцессой.
Происшествие имело двойной эффект. Сразу после инцидента с отцом Пенни почувствовала такой при--лив сил, которого никогда не случалось прежде. Будто лопнула некая сеть, опутывавшая ее до этого момента. Новая мощь была порождением той злости, которая охватила Пенни. Это и было то чувство, которое она раньше вытесняла. Однако она злилась недолго, и вскоре ее настроение изменилось, она опять почувствовала отчаяние, которое схлынуло только благодаря анализу ее отношений с отцом.
В раннем детстве эти отношения были заинтересованными. Пенни перенесла на отца все свое стремление к близости, привязанности и поддержке, которого нормальный ребенок требует от матери. Это перенесение было неизбежно, так как мать не могла удовлетворить потребность ребенка, в то время как отец предоставлял позитивный отклик. Но его отклик был амбивалентным. Отец не мог удовлетворить потребность дочери в телесном контакте, поскольку такое взаимодействие вызывало у него сильное чувство вины, связанное с интимной близостью. Он принимал дочь как разумное и думающее существо, но отвергал как существо сексуальное и физическое. Для Пенни это усугублялось материнским непринятием.
Ребенок не может выжить без родительской любви и принятия. В интересах выживания Пенни приняла отцовское требование и диссоциировалась с собственным телом и с сексуальностью, предполагая, что сделав это, она станет для него «особенной». Но эта диссоциация повергла ее в отчаяние. Отказавшись от телесного удовольствия, она начала испытывать потребность в чем-нибудь, что могло бы поддержать ее дух. Она была уверена, что отец действительно любит ее, и что его требования продиктованы желанием уберечь ее от трудностей эдиповой ситуации. Чтобы не потерять рассудок, ей необходимо было верить, что кто-то любит ее, и, обращаясь к отцу, она была уверена в нем. Каждое разочарование в отце только усиливало ее иллюзию, поскольку альтернатива, казалось, состояла в отчаянии и даже смерти.
Детская ситуация Пенни содержала еще один элемент, который усиливал иллюзию. Ее отношения с отцом приводили к соревнованию с матерью и порождали опасную соперницу. Детский ум превращал мать в фигуру, которая не позволяла отцу полностью откликнуться на любовь дочери. Мать, таким образом, становилась злой ведьмой или мачехой, накладывающей проклятье на девочку, чтобы не допустить исполнения ее желаний. Старшие сестры Пенни, которые принимали сторону матери, если следовать сказке, играли роль ревнивых сводных сестер. Все моменты мифа были налицо, причем в такой сильной степени, что иллюзию становилось трудно отличить от реальности.
Дифференцировать иллюзию и реальность бывает очень сложно. Мать и отец Пенни любили ее. В ее уверенности присутствовал элемент реальности. Он состоял в том, что она была «особенной». У каждого ребенка есть чувство, что он занимает особенное место для родителей, каждый человек приносит это чувство во взрослую жизнь вместе с ощущением себя (self) и чувством идентичности. Ребенок чувствует, что на нем сфокусирована родительская любовь. Но когда любовь обусловлена требованием отказаться от инстинктивной животной природы, это чув-