Примечания к пьесе «Клубничка» с «Вступлением» к ней
Пьеса и «Вступление» к ней написаны в 1994 году и до сих пор не были опубликованы. «Вступление» и сама пьеса оказались замечательными для изучения с пациентами характеров в таком шаржированно-смешном, добродушном духе. Спектакль мы не раз играли для пациентов и психотерапевтов, но особенный успех имело выступление 1997 года, специально подготовленное вместе с нами профессиональным режиссером, преподавателем театрального училища, Валентиной Федоровной Орловой, выступление, искрящееся солнечной бодростью, веселой музыкой. Это было фантасмагорически увлекательно и необычно для нас отсутствием тревожно-дефензивной (хотя и лирической) атмосферы других наших, «серьезных», спектаклей. Спектакль явно помогал нашим пациентам — с посильной улыбкой относиться к своим душевным трудностям.
Монолог Бабы Груни в «Сцене третьей» (акт второй) — в сущности, постмодернистская шутка (иронический пересказ монолога Сони из «Дяди Вани» А.П. Чехова).
Александр Капустин
[215]
«Война, сейчас не время рожать ребенка, —
говорили моей маме, — и отец далеко...»
Неродившиеся (сцены в четырех актах)
Действующие лица
Саша, мужчина средних лет, скромный.
Маша, его бывшая любовница, композитор
(сочиняет музыку в духе Шостаковича).
Танечка, их неродившаяся дочь.
Юрий Фомич, глава семейства, положителен во многом.
Людмила Петровна, его верная жена.
Мирон, их сын, часто лечится в психиатрическом стационаре.
Галя, их неродившаяся дочь.
Медсестра, накрахмалена до хруста.
Действие происходит как на этом, так и на ТОМ свете, мало, впрочем, от этого света отличающемся; действие происходит как бы вне времени.
Акт первый
Сквер у станции метро. Саша пришел на свидание.
Саша. Опаздывает... (Волнуется). Сейчас увижу ее гордо поднятую голову, ее смущенную улыбку на милом, чуть отрешенном лице.
Входит Маша.
Маша (торопливо). Прошу прощения, Саша. Здравствуй.
Саша (подавляя желание обнять Машу). Здравствуй, дорогая Машенька! Замечательно выглядишь, родная. Как поживаешь?
Маша. Плохо поживаю. Лучше я тебя бы никогда не знала.
Саша. Если тебе легче видеть во мне причину всех невзгод — пусть будет так...
Пауза.
Я часто жалею теперь, что настаивал лишить нашего ребенка жизни. Кто я такой? По какому праву? Возможно, он родился бы вполне здоровым, мы бы любили его, и ты не питала бы ко мне чувство ненависти. Пусть не хватало бы денег, но совесть не мучила бы, и жизнь обрела бы смысл. Нашему ребенку уже...
Маша (перебивает). Где ты раньше был? Мне больно слушать тебя, я лучше пойду. Не провожай, пожалуйста.
Саша (потерянно). Пойдем ко мне, Машенька. Я твой любимый грибной суп сварил...
Маша (жестко). Нет — никогда. До свидания.
Маша торопливо уходит.
Саша. Да, непросто жилось бы мне с Машей. А одному — разве легче?
Медленно и понуро уходит.
Занавес.
Акт второй
На ТОМ свете. Гармония и симметрия. Очень тихо звучит запись органной музыки или поющий женский голос(а) без музыкального сопровождения. Танечка и Галя в светлых одеждах медленно прогуливаются, часто останавливаясь.
Танечка (Гале). Видишь, как мои родители переживают? Кажется, папа любит меня больше, чем бедная мамочка. И я им никак не могу помочь...
Пауза.
Галя (горячо). Нет! Мама тебя любит, по-своему, очень сильно и нежно. Я слышала ею сочиненную музыку — неземная музыка и одновременно в ней столько человеческой боли душевной... Отец уделял бы тебе больше времени и досаждал бы излишней заботой. Они — разные, и любовь их по-разному выражалась бы. Да, им не поможешь, но их связывает твое несостоявшееся рождение. Если б не это, они бы и не встречались.
Танечка (раздумчиво). Я их не виню и не оправдываю. Родиться больной у меня было много больше шансов. И родители испытывали бы иную, реальную боль. И гасили бы ее действием, в глубине которого жили бы радость и горечь своей нужности.
Пауза.
А как твои родители поживают? У них ведь на руках твой часто болеющий брат Мирон?
Галя. Давай посмотрим, я часто скучаю по своим родным...
Занавес.
Акт третий
День свиданий в больнице. Иногда по радио доносится бравурная музыка. Людмила Петровна и Юрий Фомич принесли передачу Мирону. Все сидят за столом. Изредка доносится зычный голос дежурной медсестры, выкрикивающий фамилии пациентов, к которым приходят посетители.
На стене висят яркие художественные работы пациентов.
Людмила Петровна (с теплой заботой). Кушай, сыночек, пирожки с капустой. Я тебе их сегодня утром испекла. Почему ты так вяло кушаешь? Плохо себя чувствуешь?
Мирон (глухо). Мама, забери меня домой. Уже два месяца я на лекарствах, а лучше мне не становится. Другим эти же лекарства настроение поднимают, они смеются, песни поют в коридоре, а я только зря глотаю...
Юрий Фомич. В прошлый раз тебе помогли в больнице. (Просительно.) Покушай, Мирон, мама старалась...
Мирон (слабо раздражаясь). Это от времени тогда полегчало, а не от лекарств.
Людмила Петровна. Врач у тебя опытный, говорит, что обострение совсем скоро пройдет.
Пауза.
Мирон молча жует.
Юрий Фомич (Мирону). Вчера звонила Лена, спрашивала о твоем здоровье...
Мирон (приподнимается и садится вновь). Папа! Я в таком состоянии всем в тягость. (С горечью.) И не надо об этом.
Пауза.
А с работы мне не звонили?
Людмила Петровна. И с работы звонили, сынок. Папа подходил к телефону.
Юрий Фомич (бодро). Да, тебя начальник собирается навестить, перед праздниками. Он же, кажется, и в прошлый раз приходил?
Мирон (чуть оживляясь). Он дорогу знает... Пап, а ты рыбок моих не забываешь кормить?
Юрий Фомич (неопределенно). Мм-да. Кормлю регулярно.
Людмила Петровна. Он их перекормил сынок, как два года назад. Вода в аквариуме испортилась, а рыбок я успела отсадить в трехлитровую банку. Растения — в другую банку. Скоро придешь домой и наладишь все сам. А перец как цветет у тебя на окне!
Слышится голос Медсестры: «Свидание окончено!» Появляется Медсестра и подходит к столу.
Медсестра (решительно). Прощайтесь. Мирон, — быстренько в палату.
Медсестра выжидательно отходит в сторону. Все встают из-за стола. Мирон сухо прощается и, захватив передачу, послушно идет в палату.
Занавес.
Акт четвертый
Атмосфера ТОГО света, как во втором акте. Галя и Танечка опять заняты беседой.
Галя. Родители по дороге домой, наверное, обо мне думают. Мама сожалеет, что меня не родила, чтобы рядом с Мироном была родная кровь. А папа оправдывает себя: «Двое нездоровых детей...» Но логика в данном случае бессильна. Как я понимаю и люблю свою семью!
Танечка. А у меня семья не состоялась. Мама чувствовала меня с первых дней и гордилась зарождением новой жизни в себе. Она назвала отца убийцей, но он-то ее любит.
Галя (задумчиво). И в моей дружной семье чуть было срыв не случился. Когда Юрий Фомич улетел в командировку. Мирон с сотрудниками укатил на рыбалку. Мама в одиночестве затосковала. А тут старинный друг объявился с вином и с цветами. И мама чуть не согрешила. А друг в последнюю минуту одумался: «Как же я в глаза Юрию Фомичу буду после смотреть?»
Танечка. На том свете всякое случается. Это здесь у нас все рафинированно-правильно, как в расписании поездов. Стерильно существуем, постигая все умом. Мне бы в любом случае хотелось родиться, радоваться и страдать, видеть восходы и закаты, слушать пение птиц и торопиться в мороз — в домашний уют...
Галя (вдруг перебивает). Мне бы тоже хотелось родиться... (В зал.) Может быть, наши родные, пока не поздно, подумают — и нашим будущим братьям и сестрам доведется увидеть и почувствовать полнокровную жизнь?
Чуть громче звучит музыка.
Занавес.
Примечания к сценам «Неродившиеся»
Эти печально-проникновенные сцены были написаны психотерапевтом А.А. Капустиным в 1994 г. и до сих пор не были опубликованы. Ставить их на сцене и даже давать читать пациентам или читать им вслух было поначалу страшновато. Только теперь готовим сцены для игры внутри психотерапевтического концерта.
Содержание сцен особенно важно для психотерапевтов, поскольку обычно нам приходится слушать немало вопросов от пациентов и их родственников о том, сохранить ли ребенка. Нередко случается, что рождение душевнобольного ребенка побуждает душевноздоровую женщину в отчаянии сердито развестись с больным мужем, будто не знала раньше, что он болен, будто он в чем-то виноват. Эти сцены, думается, способны помочь людям с душевными расстройствами, трудностями сохранить своего ребенка как высшую ценность, независимо от того, будет он здоров или болен. Сцены способны помочь будущему человеку получить в его будущем хотя бы крошки полнокровной земной жизни, что уже бесценно. Главная нить-смысл этого произведения видится мне так: всякая жизнь земная, даже страдание земное — благо, потому что неземное, небытие никуда не уйдет от нас, никто без него не останется.