Любовь, секс, эротика: от истоков до наших дней

Любовь, объединяющая двух людей, не рождается внезапно, «из ничего», а является результатом всей их предыдущей жизни. Весь эмоциональный опыт человека влияет на формирование чувства любви, возникающего у него в зрелом возрасте.

Современная сексология выделяет в любви два главных аспекта. Первый — это эмоциональная любовь, основанная на духовном стремлении к союзу с другим человеком. Второй аспект — это био­логическое влечение, стремление к снятию сексуального напряже­ния. Обе нити сплетаются в единый прочный «жгут» на протяжении всей жизни человека.

Первое слагаемое любви — эмоциональная сторона — проявляется в желании постоянно находиться в близком контакте с лю­бимым человеком. Наряду с этим чувством очень сильной и важной составной частью любви является сексуальное влечение (либидо), в основе которого лежат биологические механизмы. Эти механизмы тесно связаны с эмоционально-психологическим компонентом любви. У физической любви также есть свой «день рождения», а ее расцвет и продолжительность зависят от многих условий, необходи­мых для нормального развития полового влечения.

Развитие сексуальной чувствительности, как и формирование эмоцио­нальности, позволяющей человеку в полную силу испытывать физичес­кие ощущения, заключают в себе множество проблем. Ученые, в частно­сти, пытаются выяснить, является ли сексуальное влечение врожденным или же возникает в результате приобретенного опыта. В каждом ли человеке заложен инстинкт, который в соответствующем возрасте под­сказывает ему, как и что необходимо делать, или же его сексуальное поведение определяется его образованностью, воспитанием, средой, в ко­торой он вращается и завязывает знакомства? Исследования в этой области ведутся по многим направлениям. Социология пытается, например, определить влияние профессиональных и бытовых условий на сексуальную жизнь. Анатомия и физиология занимаются изучением

строения и функций половых органов и нервной системы. Психология исследует взаимосвязи между сознанием, психикой и сексуальной жизнью человека.

В сексуальной любви главенствующая роль принадлежит органам чувств. Органы зрения и слуха передают сигналы к центрам головного мозга, которые «ведают» сексуальными механизмами. Орган обоняния способен пробуждать в сознании интимные ощущения, заставляя работать воображение. Чувство вкуса и органы осязания, расположенные в тканях всего тела, обеспечивают при непосредственных контактах партнеров трансформацию внешних воздействий в нервные импульсы, поступающие в центр оргазма, находящийся в головном мозге. Когда эти чувства приходят в действие, психика на время должна «отступить в тень». Ее контролирующее воздействие в этот момент нежелательно, так как оно может привести к отклонениям в функционировании половых органов и даже быть источником неврозов.

Однако и психические воздействия, причем независимо от чувственных рецепторов, могут участвовать в наших сексуальных переживаниях. Так, возникающее в нашем воображении ассоциативное видение определен­ных форм, цветов, восприятие звуков или запахов может непосредствен­но воздействовать на центр оргазма. На этом, например, основано дей­ствие сексуальных механизмов в «виртуальной реальности».

Таким образом, в лабиринте человеческой психики пути сексу­ального поведения весьма запутаны, и нужна постоянная работа сознания, чтобы они не завели в тупик жизненных катастроф и разочарований. Вместе с тем и активная мыслительная деятельность в моменты физических сексуальных ощущений категорически противопоказана.

Рождение любви — это всегда вереница громадных и незримых перемен в человеке. В нем совершаются таинственные, неясные нам внутренние сдвиги, а мы видим только их результаты. Тысячелетиями люди думали, что любовь приходит к человеку мгновенно, как вспышка молнии, но рождение любви — это не мгновенный удар, постепенная перестройка всей внутренней жизни личности.

Начинается любовь всегда с влечения, страсти. И только постепенно, проходя через сознание, она превращается в чувство. Первые крадущиеся шаги влюбленности — воздушные, невидимые, неосязаемые крепкие дети, так что с биологической точки зрения такое отношение к женщине было вполне оправданным.

К моменту вступления человечества в рабовладельческий строй женщина начинает приравниваться к мужчине по сексуальному ста­тусу. Огромный скачок на пути установления равенства женщины с мужчиной в интимных отношениях происходит в Греции и Древ­нем Риме. Появляется и нечто новое — платоническая любовь, ко­торая ставит женщину на один уровень с мужчиной, то есть жен­щина становится равноправным субъектом сексуальной жизни.

Античная цивилизация была весьма сексуально развита и раскрепощена. Секс считался чем-то абсолютно нормальным и естествен­ным, о нем можно было говорить где угодно. Публичный секс, оргии и тому подобное были обыденностью, секс воспринимался как необходимость — как пища и вода. Греки не стыдились своего тела, красивое тело играло такую же роль, как и красивое лицо.

Одно то, что мы до сих пор пользуемся терминами, пришедшими к нам из греческой мифологии, говорит о многом, например, нарциссизм — термин из греческого мифа о юноше Нарциссе, который был так красив, что, увидев свое отражение в воде, влюбился сам в себя и превратился в цветок. Или другой пример: остров Лесбос, населенный нимфами, про­клятый богами, на который не могла ступить нога мужчины, дал имя лесбийской любви.

В это же время в древнем обществе наблюдаются первые проявления проституции. Первоначально отдаваться за деньги было религиозным актом: это происходило в храме богини любви, и деньги шли в сокровищницу храма. Но и позже, занимаясь профессиональной проституцией, далеко не все продажные женщины оказывались на низших ступенях общественной лестницы. Порой из среды проституток (или наложниц-рабынь) выходили любовницы вельмож, правителей, политиков. Эти женщины оказывали зачастую се­рьезное воздействие на государственные дела.

В классической Греции, особенно в Афинах, сложился социальный слой хорошо оплачиваемых и влиятельных куртизанок-гетер. Торгуя собствен­ным телом, гетера приобретала не столько деньги, сколько положение в обществе. Гетеры были, как правило, женщинами образованными и неглу­пыми, что придавало их продажной любви видимость благопристойности и изысканности. Например, знаменитая гетера Аспазия, подруга афинского политика-реформатора Перикла, вошла в историю и искусство как эталон гармоничного сочетания красоты и мудрости, и социальный статус гетеры нисколько не помешал ее прижизненной и посмертной славе.

Существование института продажной любви было естественным последствием формирования моногамной семьи. Процесс этот неизбежно вел к фактическому закреплению неравноправного положе­ния женщины в семье, ибо формально существовавшее у античных греков, римлян, германцев, славян единобрачие оказывалось таковым только для женщин.

Жена становилась старшей служанкой в доме свободного гражданина. Законы и общественная нравственность осуждали внебрачные связи с замужними женщинами, но были весьма снисходительны, если мужчина изменял жене с женщинами легкого поведения. Однако шансы последних выйти замуж были ничтожны. Возникали социальные перегородки между женщинами добропорядочными и развратными. Последним не оставалось ничего иного, как сделать привычное развратное поведе­ние источником дохода.

Таким образом, женщина по-прежнему остается объектом сексуальных отношений: женщина, свободная сексуально, не могла быть принята обществом, а женщина, принятая обществом, не могла жить свободной сексуальной жизнью.

В средние века и в начале Нового времени отношение к половой любви было двояким: с одной стороны, разврат осуждался обществом, с дру­гой — общество было крайне сексуально распущено. Женщина получа­ет свободу в выборе любовника и практически полностью приравнива­ется к мужчине. Широко распространенным явлением стала романтическая рыцарская любовь. Наравне с ней процветает и половая любовь, причем и в таких ее извращенных вариантах, как садизм и мазо­хизм (термины произошли от фамилий австрийского писателя Л. За-хер-Мазоха и французского философа и литератора маркиза А.Д. де Сада, впервые на автобиографическом материале описавших садомазохические проявления любви).

Отношение церкви к проституции в средние века было двойственным: формальное осуждение любой формы разврата сопровождалось столь же формальным сочувствием к падшим женщинам и весьма снисходительным отношением к существованию домов терпимости. У большинства духовных и светских властителей складывалось отношение к проституции как к неизбежному злу. Интересно суждение на этот счет Августина Блаженного: «Избавьтесь публичных девок, и сила страстей уничтожит все». Крайне интересна история развития сексуальных отношений СССР. В эпоху «строящегося и развитого социализма» существовало утверждение: «У нас секса нет!» — высказывание абсурдное и парадоксальное, но в какой-то мере отражавшее состояние проблемы.

Десятилетиями молодежи втолковывали, что секс — это нечто постыд­ное и недостойное, что это происки капитализма, ставящего целью рас­тление прогрессивной советской молодежи. В СССР господствовало ханжеское представление о любви. В отечественном кинематографе не допускалось ни малейшего намека на эротику или секс. Когда в фильме «Полосатый рейс» артист Е. Леонов должен был появиться на экране обнаженным, разразился скандал: картину даже не хотели выпускать в прокат. В зарубежных картинах, шедших на наших экранах, выреза­лись все эпизоды с эротическими сценами.

Бесполая любовь, пропагандируемая в советском обществе, явля­лась препятствием для нормального сексуального развития и обще­ния новых поколений молодых людей. Строгие ограничения .'замк­нутость и непросвещенность приводили к возникновению сексуаль­ных проблем в семьях, скандалам и непониманию между мужчиной и женщиной.

Но шло время, и общественное сознание все больше заявляло о необходимости пересмотра запретов в вопросах секса и эротики. На Западе 60-е годы ознаменовались «сексуальной революцией», и, хотели этого советские лидеры или нет, но «тлетворное влияние Запада» все же прорвалось через «железный занавес».

Сначала «сексуальная революция» проявлялась у нас лишь в «легкой форме»: появились западные фильмы, наполненные эротикой, посте­пенно стали раскрепощаться взгляды. В моду вошли мини-юбки, а жен­щина в мешковатой одежде и с кувалдой в руках уступила место краси­вой, хрупкой девушке, не скрывающей, а, наоборот, подчеркивающей свою природную красоту стилем одежды.

Однако слишком долго мы жили в мире абсурда, чтобы нормально воспринимать некоторые вещи в человеческом обиходе. С одной стороны, идеологизированное сознание, подпитываемое ханжеством, грудью стало на пути тех, кто пытался всерьез изучать сексуальную сторону жизни человека и взаимодействие полов, развивать сексу­альную культуру в обществе. С другой стороны, слишком долгая изоляция привела к «сексуальному буму», который, как и любые перекосы, проявился весьма странно.

У нас теперь «было все»: и порнография, и эротика, и к сексопатологу можно записаться запросто, как к стоматологу. Причем одновременно существуют лиги по защите прав сексуальных меньшинств — и напад­ки на гомосексуалистов; нудистские пляжи — и штрафы за появление в городе в шортах в разгар летнего сезона; выставки эротического фото в лучших выставочных залах — и запрет на проведение подобной выс­тавки в другом культурном центре; обсуждение в печати вопроса об открытии публичного дома — и призывы устроить спецпоселения для проституток в районах вечной мерзлоты; обнаженные дивы на календарях — и по-прежнему «бесполые» школьные уроки о семейной жизни; эротические комедии «только для очень взрослых», которые смотрят преимущественно несовершеннолетние, — и руководства по технике секса, продающиеся на каждом углу. Что это — разврат или свобода? Не то и не другое. Просто человек всегда стремился ко всему, что было запрещено, и теперь удовлетворяет эту свою потребность, но делает это на уровне низкой сексуальной культуры.

«Наша страна уверенно занимает первое место в мире по ханже­ству», — с этого утверждения в 1987 году начал свою лекцию о сексе, обществе и культуре в СССР известный советский сексолог И. Кон. Однако и сегодня, пытаясь изменить свое сознание, мы не изменили своих стереотипов. Главная же слабость нашего мышления — макси­мализм и низкая культура, помноженные на ханжество, — остались. Так, до сегодняшнего дня чиновники, определяющие политику в облас­ти культуры, а заодно и сексуальных отношений, не знают разницы между эротикой и порнографией. Наверное, поэтому в Беларуси «на всякий случай» в разряд порнографии то и дело зачисляли то фильмы П.П. Пазолини, то картины Р. Магрита, то романы Г. Миллера и Э. Лимонова...

Но сексуальные отношения — это не наша частная проблема, а проб­лема фундаментальная, общезначимая. Человеческая сексуальность — это феномен культуры, включенный в жизнь общества, а сексуальная революция — сложный социальный процесс. Он несет в себе тенденции разной длительности: в одних случаях это эволюционный про­цесс, который продолжается полтора-два столетия, в других — быст­рые радикальные перемены, особенно бурно протекавшие после вто­рой мировой войны и в 1960-е годы. Сексуальная революция — процесс противоречивый. С одной стороны, он устанавливает более терпимое отношение к сексуальности, понимание того, что это важный аспект общественной и личной жизни, одно из проявлений свободы; с другой стороны — несет в себе и негативные явления, связанные с тем, что запретительные нормы потеряли свое значение, а другие нормы внут­реннего регулирования еще не сложились.

Понимание и терпимость применительно к сексу нередко называют у нас вседозволенностью. Да, волны сексуальной революции принесли много пены, но давайте разберемся в том, что можно считать дозволенным, а что недозволенным. «Разрешено все, что не запрещено законом» — фундаментальный принцип правового государства. Другое дело, что не все разрешенное и дозволенное — хорошо и необходимо, потому что кроме норм права существуют нормы морали и эстетические нормы — люди всегда старались строить свою жизнь, в том числе и сексуальную, по законам красоты. Кроме того, есть индивидуальные предрасположе­ния, склонности — то, что хорошо для одного человека, может быть аб­солютно неприемлемо для другого, и это накладывает определенные ограничения. Люди сами, с учетом норм морали, своего понимания кра­соты и своих индивидуальных пристрастий, должны решать, что из сфе­ры дозволенного они будут себе позволять, а чего не будут.

Еще одна особенность сексуальной революции — она существенно поменяла наши оценки. Сексуальность, которая раньше была в под­полье, хотя всегда воспринималась положительно в личной жизни, стала нормой официальной культуры. Одно из главных завоеваний сексуальной революции — принцип свободы, индивидуализации и многообразия форм сексуальности.

У свободы всегда есть два измерения: то, от чего человек хочет освобо­диться, и то, для чего человек хочет освободиться (помните — свобода негативная и позитивная?). Начинается с отрицания — снимаются всевоз­можные ограничения, запреты. Но в следующий момент неизбежно воз­никает вопрос: для чего это нужно, что я хочу, что я теперь могу?.. Естественно, чем сильнее угнетение, тем сильнее человек хочет от него избавиться, тем активнее, энергичнее освобождается он от оков. Особенно характерно это было для Соединенных Штатов. Запреты там взрыв свободой прошло, это перестало быть интересным.

Стало ясно, что чувственность, сексуальность не заменяет и не отме­няет потребности в любви, потребности в психологической интимности, которая предполагает длительный союз не только тел, но и душ. Традиционные романтические идеалы нежности, верности, любви, которые, казалось, отодвинуты на задний план, стали снова осознаваться как непре­ходящие ценности. И это понятно: люди, которым запрещается меньше, уже не имеют необходимости что-то демонстрировать своим сексуальным поведением, как подростки, вырвавшиеся из-под контроля.

Но либерализация сексуальной морали привела и к очень неприят­ным последствиям. Прежде всего экстенсивные связи со случайными партнерами вызвали волну венерических заболеваний и распростране­ние СПИДа. Конечно, СПИД появился не в результате сексуальной революции, вирус этот существовал и раньше. Но поскольку он переда­ется половым путем, эта сфера жизни стала привлекать пристальное внимание общественности, вызвала тревогу. В общественном сознании произошел неоднозначный перекос.

С одной стороны, эпидемия СПИДа стала мощным стимулом для того, чтобы начать, наконец, в школах надлежащее сексуальное воспита­ние (а оно не может быть должным без развития элементарной гигиени­ческой и контрацептивной культуры у подростков). Но и профилактики СПИДа не может быть без этого. Кроме того, для профилактики СПИДа школы уже недостаточно, требуется прямой, открытый разговор в сред­ствах массовой информации, прежде всего на телевидении.

С другой стороны, ожили традиционно-консервативные взгляды на секс. Некоторые люди увидели в СПИДе чуть ли не божью кару за грехи, другие были не столь прямолинейны, но к сексу опять стали относиться с подозрением, как к чему-то грязному. Бытового поведения это не изменило, люди по-прежнему стремятся к сексу как к источнику наслаждения, радости, но создается двойственная ориентация, затрудня­ется возможность серьезного обсуждения проблемы. Консервативно настроенные слои общества во всех злоключениях современного общества винят либерализацию половой морали.