Три цикли лицарського роману
Християнство
Уся європейська середньовічна література позначена впливом християнства. Середньовічна людина під впливом цього віровчення поступово відкривала для себе свою душу, життя якої вона намагалась зіставити з життям поза нею. Запити свідомості, внутрішні мотиви поступово ставали для людини мірилом у підході до зовнішнього. У середні віки формується духовність, порушується питання про сенс життя. Ні того, ні іншого античність не знала.
Особливості світогляду
Ядром світогляду середньовічної людини була віра, тому й середньовічна культура була теоцентрична (у її центрі був Бог).
Світогляд античної людини був горизонтальним. Навіть боги знаходились десь поряд з людьми. У середні віки формується вертикальний світогляд, окрім світу земного існує світ небесний і пекло. Багато подій відбуваються по цій вертикалі, іноді у душі героя, що спричиняє до появи психологічності. Цей світогляд окрім ієрархічності (усе в світі перебуває у складних ієрархічних стосунках, де кожен елемент посідає своє місце) має також риси символічності. Реальність, дана нам у досвіді сприймалась як символ іншої, понаддосвідної, небесної реальності, була підпорядкована останній. Будь-який елемент земного світу вважався символом відповідного елементу світу небесного. Причому предметам та явищам не надається символічне значення, як це буде у мистецтві наступних епох. Вони відпочатку сприймаються як символи, сутності котрих потрібно дошукатися.
Енциклопедичність
Настанова на вірогідність, тяжіння до універсальності, тобто енциклопедичність, пронизують у середні віки усе — науку, художню літературу, образотворче мистецтво. Це було прагнення «охопити світ у цілому, зрозуміти його як певну завершену всеєдність і в поетичних образах, в лініях та барвах, в наукових поняттях — висловити це розуміння» (П. М. Біціллі). Енциклопедичність носила умоглядний характер, була відірваною від емпірики. Показовою є легенда про дискусію двох провідних філософів середньовіччя Фоми Аквінського і Альберта Великого на тему «чи є у крота очі». Після кількагодинної суперечки садівник запропонував принести крота, щоб подивитись, але обоє категорично відмовились.
Внутрішнє життя
Внутрішнє життя розуміють уже не як психологічну чи фізіологічну реакцію (Сапфо), зліпок із зовнішнього (бо зовнішній світ вважають тепер недостойним, за великим рахунком — грішним). Внутрішнє стає незалежним від зовнішнього, автономним, а отже — самоцінним. Хоча його глибина була ще недостатньо відома, можливості — не до кінця осягнуті.
Класифікація середньовічної літератури
В історії середньовічної літератури чітко виокремлюються такі групи явищ:
1. художня словесність племен, що безслідно зникли (галли, готи, скіфи тощо);
2. літератури Ірландії, Ісландії тощо, що пережили лише тимчасовий розквіт;
3. література майбутніх націй — Франції, Англії, Німеччини, Іспанії, Київської Русі;
4. література Італії, яка послідовно виросла з традицій доби пізньої античності і завершилася творчістю Данте. Це також вся латиномовна література, включаючи твори Каролінзького Відродження першої половини 9 століття у Франції та Оттонівського Відродження 10 століття у Священній Римській імперії.
5. література Візантії.
Окремо розглядають середньовічні літератури народів Сходу, хоча вони мають певні паралелі і взаємовпливи з європейською середньовічною літературою. Своєрідним «містком» між двома культурами у середні віки була Візантія.
За тематикою можна виділити такі типи:
§ «література монастиря» (релігійна);
§ «література родової общини» (міфологічна, героїчна, народна);
§ «література лицарського замку» (куртуазна);
§ «література міста».
Періодизація середньовічної літератури
Поділ європейської середньовічної літератури на періоди визначається етапами суспільного розвитку народів у цей час. Вирізняються два великих періоди:
§ раннє Середньовіччя — період літератури розкладу родового ладу (від 5 століття до 9-10 століття);
§ зріле Середньовіччя — період літератури розвинутого феодалізму (від 9-10 століття до 15 століття).
Раннє Середньовіччя
Література цього періоду досить однорідна за своїм складом і складає єдине ціле. За жанром це архаїчний (міфологічний) та героїчний епос, що представлені поетичними пам'ятками кельтів (давньоірландські сказання),скандинавів («Старша Едда», саги, поезія скальдів), а також англосаксів («Беовульф»). Хоча хронологічно ці пам'ятки у деяких випадках належать до значно пізнішого часу, за своїм характером вони відносяться ще до першого періоду. Збереженню ранньої творчості названих народів сприяло те, що віддалене від Риму місцеве християнське духовенство більш терпляче ставилось до національних язичницьких переказів. Більш того, саме монахи, єдині носії грамотності у той час, записували і зберігали цю літературу.
Архаїчний епос позначає добу переходу від міфологічного до історичного світосприйняття, від міфу до епосу. Проте йому ще притаманні численні казково-міфічні риси. Герой архаїчних епічних творів поєднує в собі риси богатирята чаклуна, які споріднюють його з першопредком.
Окремо існувала література латинською мовою, переважно християнського характеру (Августин Блаженний).
Зріле Середньовіччя
У цю добу література стає більш диференційованою, що ускладнює її порівняльно-історичний опис. Оскільки національні літератури ще не сформовані, межі між ними практично відсутні, то розподіл літератури цього періоду здійснюється за вищезгаданими жанровими і типологічними ознаками.
Приблизно до 13 століття чітко виформовується три особливих літературних потоків, що розвиваються паралельно: релігійна література, народна література (класичний епос) та феодально-лицарська література (куртуазнапоезія і епос). Ці напрями не були ізольовані, між ними завжди зберігався зв'язок і виникали складні проміжні утворення. Хоч вони й мали протилежний характер, їхні закони, форми і шляхи розвитку своєрідні. З 13 століття в Європішвидко починає розвиватися ще один напрям: міська література.
Релігійна література
Література релігійного спрямування через писання Отців Церкви прокладає місток від античності до середніх віків. До жанрів християнської літератури цього часу відносять екзегетику (тлумачення і коментарі до Святого Письма), богослужбову літературу, літературу для мирян (псалтир, перекази біблійних сюжетів, часовники тощо), літописи (які створювалися в монастирях як хроніка, насамперед, церковної історії), схоластичні трактати, дидактичні твори, видіння. Найпопулярнішим жанром Середньовіччя були житія святих (агіографія) та розповіді про їхні чудеса.
Див. також: Клерикальна література
Класичний епос
Класичний героїчний епос («Пісня про Нібелунгів», «Пісня про Роланда», «Пісня про мого Сіда», «Слово о полку Ігоревім») відбиває народну точку зору на важливі для національної історії події, що відбуваються в «епічну» добу. У порівнянні з архаїчним епосом вони більш наближені до історичної достовірності, вага казково-міфологічних елементів у них знижується, на перший план виходить розробка суспільно-значущих тем (патріотизм, вірність королю, засудження феодального розбрату), а героями стають ідеальні воїни.
Народна поезія, що тісно пов'язана з класичним епосом, досягає свого апогею у жанрі балади (15 століття).
Лицарська література
Формування лицарської літератури пов'язане з відкриттям індивідуальності, початком руху від типологічно-символічного нехтування окремою особистістю до спроб розкрити її внутрішній світ. Суворий воїн більш ранніх епох перетворюється на вишуканого лицаря, література про якого переключає увагу з його злитності з народом до суто індивідуальних проявів — кохання (куртуазна поезія) та особистих подвигів (лицарський роман). Паралельно з'являється й поняття індивідуального авторства. Лицарська поезія представлена лірикою трубадурів (Бернарт де Вентадорн), труверів і міннезінгерів (Вальтер фон дер Фогельвейде), а лицарський роман переважно циклом про легендарного короля Артура (Кретьєн де Труа, Вольфрам фон Ешенбах).
Міська література
Міська література на противагу захопленню військовою звитягою та куртуазною галантністю лицарів або аскетизмом святих, понад усе цінує розважливість, кмітливість, здоровий глузд, спритність та сміх — у всіх його проявах («Роман про Лиса», Франсуа Війон).Міська література відзначається дидактизмом, повчальністю. В ній відбилась твереза розсудливість, практицизм, життєва стійкість городян. Широко використовуючи засоби гумору та сатири, вона вчить, висміює, викриває. Стиль цієї літератури відповідає потягу до реалістичного зображення дійсності. На противагу куртуазії рицарської літератури, міську літературу відзначає «приземленість», здоровий глузд, а також грубуватий гумор, жарт, що іноді межує з натуралізмом. Мова її близька до народної мови, міської говірки. Представлена міська література жанрами епосу, лірики, драми. Найбільшого розквіту вона досягла у Франції.
Перед-Ренесанс
Іноді в окремий період виділяють Перед-Ренесанс, хоч в інших випадках його відносять до пізнього середньовіччя, як правило, до міської літератури. Це творчість Данте Аліг’єрі (1265—1321), автора «Нового життя» та«Божественної комедії». У світобаченні, політичних та моральних поглядах, естетиці Данте тісно переплелись середньовічні та ренесансні елементи. Те ж стосується англійського письменника Джефрі Чосера (1340—1400), автора «Кентерберійських оповідань» та ще одного італійця — Джованні Боккаччо (1313—1375), що створив «Декамерон». Останнього вітчизняне літературознавство традиційно відносить до Відродження, але у західному погляди не такі однозначні. Твори цих письменників, повторюючи всі наявні моделі оповідання історій, стали жанровим підсумком середньовічної літератури, водночас відкриваючи нові, гуманістичні обрії для подальшого руху культури.
Середньовіччя на Сході
У літературах Сходу теж вирізняється доба Середньовіччя, проте її часові рамки дещо інші, як правило, її завершення відносять аж до 18 століття.
Середніми віками історики називають величезний проміжок часу — з моменту падіння Римської Імперії до початку буржуазних революцій. В історії літератури і мистецтва Зах. Європи вирізняють власне епоху Середньовіччя — зародження, розвиток і розквіт феодального ладу та його культури — і епоху Відродження.
Кухулін за однією версією, є сином Дехтіре, сестри короля Ольстера Конхобара, і бога світла Луга, за іншою версією, є сином Конхобара та Дехтіре (представлення, що сходить до періоду матріархату). Прийомний син Фергуса.
Згідно з переказами, Кухулін жив під час правління Конхобара в Емайн Масі, тобто на рубежі н.е.. Багато персонажів цього циклу ймовірно були історичними особами, в тому числі й сам Кухулін, але образ його придбав безліч магічних рис. За списком правителів були зроблені приблизні висновки про вік героя: він був народжений в 34 році до н.е., в 7 років взяв зброю в руки, в 17 бився з ворогами в «Викраденні», у 27 років загинув [1].
У дитинстві проявляв себе типовими для героя діяннями (пор. Геракл): зокрема, щоб не запізнитися на бенкет на честь свого дядька Конхобара, вбиває страхітливого собаку коваля Куланна, після чого охороняє будинок до тих пір, поки не виросте щеня убитого собаки. Завдяки цьому герой отримує своє ім'я та один з гейсів, до цього він був відомий під ім'ям «Сетанта». Почувши одного разу пророкування, що той хто отримає у цей день зброю буде найвідомішим воїном, але проживе недовго, Кухулін обманом отримує зброю в свої руки саме в зазначений день [2].
Вигляд героя підкреслює його незвичайність: на руках і ногах у нього 7 пальців, в очах - по 7 зіниць, і в кожній з них - по сім дорогоцінних каменів. На щоках є по чотири ямочки: блакиті, і пурпуру, зеленого і жовтого. На голові у нього було п'ятдесят світло-жовтих пасмів [2]. (В інший скелі сказано: "Сім зіниць було в очах юнака - три в одному і чотири в іншому ..."[3]).
Коли Кухулін став юнаком, жінки та дівчата Ірландії почали закохуватися в нього за його красу та подвиги. За наполяганням ольстерців він вирішив одружитися, але батько Емер, дівчини, до якої він посватався, зажадав від нього виконання ряду важких завдань, сподіваючись, що Кухулін загине. Кухулін, однак, вийшов переможцем в усіх випробуваннях і одружився. Під час цього небезпечного сватівства Кухулін побував у Шотландії, де навчитися тонкощам бойового мистецтва. Кухулін став коханцем Уатах, дочки своєї наставниця Скатах, Уатах народила йому сина, Конлайха . Коли Конлайх виріс, він вирушив у Ірландію розшукувати батька, ім'я якого йому було невідомо. Вони зустрілися, і воювали, не впізнаючи один одного, і батько вбив сина.
У віці сімнадцяти років Кухулін зробив свій найбільший подвиг. Королева Коннахту Медб, бажаючи у що б то не стало добути надзвичайно рослого і красивого бика, що належав лорду Ольстеру, який не хотів його продати, спорядила величезне військо і вдерлася в Ольстер. Під час нападу ворогів всі дорослі чоловіки Ольстеру зазнали недугу через прокляття [4]. Цьому недугу не був підданий Кухулін (за однією з версій — з-за свого божественного походження, за іншою — з-за малого віку). Вимушений один боронитися, Кухулін встав у брода, через який повинно було пройти ворожого військо, і зміг укласти договір з Медб, згідно з яким він раз на день бився з одним лише воїном. Військо Медб не мало права йти далі, не вразивши Кухуліна. Таким чином Кухуліну вдалося стримати вороже військо до зцілення ольстерців [2].
В "Бенкеті Брікрена" (Fled Bricrenn) описується, як Кухулін змагався з іншими героями ольстерців. Він перевершив їх усіх в хоробрості, прийнявши виклик чарівника Курої (Ку Рої), який запропонував тому хто бажає відрубати йому голову з умовою, що потім сам він, якщо зможе, зробить з противником те ж саме. Кухулін відрубав Курої голову, яка негайно приросла, і потім поклав свою голову на плаху, але Курої оголосив, що це було лише випробуванням його сміливості.
«Старшая Эдда» — одна из форм древнего эпоса. В песнях излагаются судьбы богов и героев, их слова и поступки. В жанровом отношении песни представляют собой прорицания, изречения, мифологические действа и чистые повествования. Некоторые из них повторяют сюжеты друг друга или отсылают к сюжетам, которые разрабатываются в других песнях. Поэтому изолированное чтение одной из них, порой, затрудняет понимание современного читателя. Автором (или авторами) используются многочисленные кеннинги. Между тем, язык «Эдды» скорее прост, чем вычурен.
Некоторые исследователи находят в песнях отголоски истории. Например, считается, что в сюжете поездки братьев Гуннара и Хёгни к Атли просматривается история столкновения бургундов и гуннов, а в конунге Ёрмунрекке видится остготский король Германарих (Эрманарих). Вместе с тем эти персонажи практически полностью утратили с историей какую бы то ни было связь.
Исследователи обращают внимание на разностильность песен. Стихи нередко перемежаются прозаическими вставками, среди них — есть и трагические, и комические, и откровенно дидактические. Загадки сменяются прорицаниями, а монологи — диалогами. Эддические песни подразделяются на песни о богах и песни о героях. В песнях о богах содержится богатейший мифологический материал, а центральное место в песнях о героях занимает человек (герой), его доброе имя и посмертная слава.
В скальдических произведениях невозможно обнаружить ни следа художественного вымысла. Поэзия для скальдов — способ констатации фактов, представляющих внехудожественный интерес и лежащих вне сферы их творчества. Скальды могут только сообщить факты, непосредственными свидетелями которых они были. Содержание их стихов не выбрано ими, а предопределено действительностью. Понятия «художественного вымысла» ещё не существовало, он для человека эпохи викингов был бы неотличим от лжи. Поэтому функция скальдической поэзии была в корне отличной от современного представления о литературном творчестве.
Скальдическая поэзия — первый этап перехода к осознанному авторству в поэзии. Авторство ещё не распространяется на содержание произведения, а пока что только на форму, это промежуточная, пограничная стадия между собственно литературой и фольклором.
Все усилия скальда направлены на изощрённую разработку формы, которая как бы независима от содержания. Эта гипертрофия формы является следствием своего рода неполноценного авторства. Скальды, правда, несомненно сознают себя авторами своих произведений. Скальд гордится своими произведениями. По существу, у скальдов уже налицо авторское право, хотя и весьма примитивное. По-видимому, у них уже существует и некоторое представление о плагиате. Однако авторство распространяется у них только на форму, но не на содержание.
Как эддическое, так и скальдическое стихосложение восходит к древнегерманскому аллитерационному стиху, той его форме, которая существовала у германцев ещё до нашей эры. Скальдическое стихосложение вполне сложилось уже в ту эпоху, к которой относятся древнейшие памятники — к первой половине IX века. Аллитерация в скальдическом стихосложении — строго регламентированная основа стиха. Кроме того, в скальдическом стихе регламентированы внутренние рифмы, количество слогов в строке и строк в строфе.
Снорри Стурлусон в «Перечне размеров», стихотворной части «Младшей Эдды» , приводит 102 висы, каждая из которых иллюстрирует новый размер, расстановку аллитераций и внутренних рифм в строфе, количество слогов в строке и т. д.
Наиболее распространённый стихотворный размер — дротткветт (dróttkvætt), им сочинено пять шестых всей скальдической поэзии.
Основной жанр скальдической поэзии — хвалебная песнь. Хвалебные песни слагались в основном в честь тех или иных правителей и часто обеспечивали скальду покровительство. Известны даже несколько хвалебных песен — «выкупов головы», то есть за хорошую драпу скальда могли не только наградить, но и избавить от того или иного наказания.
Основная форма скальдической хвалебной песни — драпа (dråpa). В её структуре обязательно были несколько вставных предложений («стев», то есть припев), которые делили драпу на несколько отрезков. Стев может даже совершенно не соотноситься по содержанию с темой самой драпы.
Стев отличает драпу от флокка (flokk), цикла вис, не разбитых стевом. Драпа считалась более торжественной, чем флокк.
Драпа и флокк состоят из самостоятельных метрически и содержательно вис, и в хвалебных песнях никогда не бывает ничего похожего на сюжет. Единственная последовательность, которую можно проследить — это хронология описываемых событий, отраженных, впрочем, неиндивидуализированно. В драпах говорится всегда о современных скальду событиях, очевидцем которых он был или о которых слышал от очевидцев.
Разновидностью хвалебной песни была так называемая щитовая драпа, то есть драпа, в которой даётся описание изображений на щите, полученном скальдом в дар от прославляемого покровителя. Или как вариант сама писалась на щите и имела статус оберега для владельца.
Отдельная виса — также жанр скальдической поэзии. Они сохранились как цитаты в сагах, где они приводятся как сказанные кем-то из героев. Скальдическая виса — это, в отличие от драпы, бескорыстное творчество, но висы построенны по тем же ритмическим и стилистическим канонам, и их содержание на порядок разнообразнее содержания драпы. Виса может рассказывать о поединке, сделке, свидании, краже, случайной встрече, о сновидении и пр.
Хулительные стихи — ниды — считаются отдельным жанром скальдической поэзии и занимают в ней отдельное место. По форме они не отличаются от других отдельных вис, по содержанию могут отражать тот же спектр ситуаций, но описанных соответствующим негативным образом. Зачастую ниды маскировали под драпы, так как отношение к нидам было очень серьёзным, им приписывалась магическая сила, и осмеяние, заключённое в усложненную, сознательно затемненную форму, воспринималось как заклинание - за которое скальда могли и казнить на месте. Тогда как в драпе предметами традиционного восхваления были доблесть и щедрость мужчин и красота женщин (чаще в отдельных висах), в ниде использовался мотив травестирования — худшая из «непроизносимых речей» древнего скандинава:
Общим у формы для всех саг является очень простой риторический приём вопроса-ответа. Например:
«Что же известно о том, как приходит зима?
А вот что известно об этом.
Когда смотрит солнце реже на землю, листва опадать начинает с деревьев,
тогда пробираются в голые рощи студёные ветры и снежные тучи…»
Кроме того, все саги по сути своей линейны. Так же, как жизнь человека, повествование идёт от начала к финалу: ретроспекции тут нетипичны. Однако при кажущейся простоте, у саги есть несколько важных «секретов».
Во-первых, сказителя выбирает наставник. Поэтому совершается не только научение, но и посвящение. В мир саги и в мастерство её сложения и «связывания» двух миров — того, который в саге и того, который «сейчас здесь». Во-вторых, сказитель — не декламатор, а «гид». Ибо сага, как уже знаем, не передаётся, а «совершается» каждый раз заново, в полноте её содержания и идеи. Поэтому чтение текста саги не имеет по сути большого смысла. А если уж и читать её как текст, то не «про себя», а вслух. Так же, как разбирают нотные тексты. Потому что сагу не читают, а слушают. В точности как и древнегреческие трагедии…
В современных текстах саг и эдд составители часто игнорируют то, что саги — музыкальны, а сказители — «музыканты».
Корпус текстов, известных нам как саги, традиционно разделяется на несколько циклов, в соответствии с обобщающей тематикой произведений:
§ «Саги о древних временах» — саги, повествующие о легендарной истории Скандинавии, основанные на общих для всех германских народов мифах и героических сказаниях. Самыми известными из этих саг считаются «Сага о Вёльсунгах», «Сага о Хрольве Жердинке и его витязях», некоторые исследователи относят «Сагу об Инглингах» к сагам о древних временах.
§ «Саги о королях» — саги описывающие историю Норвегии, так как в Исландии не было монархической власти. К этой категории относятся как отдельные саги о норвежских королях, такие как, например, «Сага о Хаконе Хаконарсоне» или «Сага об Олаве Трюггвасоне», так и сводные произведения, характерным и наиболее известным примером которых является «Хеймскрингла» («Круг земной») Снорри Стурлусона. Так же существует исландская сага о королях Дании — «Сага о Кнютлингах».
§ «Саги об исландцах» или «Родовые саги» — саги, в которых рассказывается о жизни исландцев, их истории, взаимоотношениях их родов в так называемый «век саг» — в период с X по XI века (930—1030 гг.). К этому разряду относятся самые знаменитые саги, такие как «Сага об Эгиле» (Egils saga Skallagrímssonar), «Сага о Ньяле» (Njáls saga) — вершины исландского эпоса, одни из первых и крупнейших письменных памятников североевропейской литературы (также «Сага о Названных братьях» (Fóstbrœðra saga), «Сага о Битве на Пустоши» (Heiðarvíga saga), «Сага о людях из Лососьей долины» (Laxdæla saga), «Сага о Гисли» (Gísla saga Súrssonar), «Сага о Гуннлауге Змеином Языке» (Gunnlaugs saga ormstungu), «Сага о гренландцах» (Grœnlendinga saga), «Жизнь Снорри Годи» (Ævi Snorra goða) и др.).
§ «Саги о епископах» — саги, излагающие историю католической церкви в Исландии. Данные саги содержат большое количество исторически достоверного материала о деяниях исландских епископов.
§ «Лживые саги» (lygisögur) или «Саги о древних временах» — саги со сказочными элементами в сюжете.
§ «Переводные саги» — произведения, содержащие пересказы классических сюжетов и исторических событий, такие как «Всемирная сага», «Сага о римлянах», «Сага о иудеях», «Сага о троянцах», «Сага об Александре».
Хильдебранд, начальник дружины Дитриха Бернского, вместе со своим господином «бежал от гнева Одоакра», оставив на родине молодую жену с младенцем Хадубрандом. Через 30 лет, проведённых в изгнании при дворе королягуннов Аттилы, теперь во главе войска он возвращается обратно. На границе ему преграждает путь Хадубранд с дружиной.
Бойцы спрашивают друг друга о роде и племени. Хадубранд называет себя, и Хильдебранд, узнав, что перед ним сын, пытается предотвратить роковой поединок. Но молодой боец отказывается видеть в «старом гунне» своего отца, обвиняет его в коварстве (от моряков он слышал, что его отец умер) и трусости, чем вынуждает Хильдебранда вступить в бой. На этом сохранившийся отрывок обрывается. Конфликт между воинской честью и отцовскими чувствами приобретает в песне трагический характер.
«Песнь о Хильдебранде» служит примером краткой эпической песни, представляющей раннюю ступень в развитии эпического сказания. Певец рассказывает отдельный законченный эпизод из героического сказания: предполагается, что имена героев и их отношения уже известны слушателю. Песня начинается непосредственно с действия — со встречи отца и сына.
Развитие действия максимально сконцентрировано вокруг его драматической вершины. Отсутствуют развёрнутые описания и большие монологи; диалог ограничивается короткими репликами, непосредственно движущими действие. Тем не менее при всякой краткости песни образы героев выступают в монументальной законченности.
Основное содержание заключается в сказаниях о победе Беовульфа над страшными чудовищами Гренделем (др.-англ. Grendel) и его матерью, и над опустошавшим страну драконом, к чему прибавлено несколько побочных эпизодов.
Действие происходит в Скандинавии. В блистательном чертоге конунга Хродгара под названием Хеорот пируют дружинные воины из племени гаутов. Вот уже 12 зим на Хеорот нападает страшное чудовище по имени Грендель. Беовульф побеждает Гренделя в ночном единоборстве, оторвав ему руку, и тот умирает в своем логове. Чтобы отомстить за него, из морской пучины поднимается еще более жуткий враг — мать Гренделя. Чтобы одолеть её, Беовульфу приходится спуститься в её морское логово.
Во второй части поэмы Беовульф — к тому времени уже конунг гаутов — вступает в поединок с драконом, который мстит людям за посягательство на охраняемый им клад. Дракон убит, но и Беовульф получает смертельную рану. Автор не рассматривает это как трагедию, скорее как достойный венец героической жизни. Дружина во главе с доблестным Виглавом торжественно сжигает Беовульфа и клад дракона на погребальном костре.
Беовульф» — единственная сохранившаяся поэма «варварских» народов Европы, основной костяк которой сложился до принятия христианства. Поэма прославляет языческие, в сущности, добродетели — бесстрашие в бою, верность племени и вождю, беспощадную месть врагам. Мир, описанный в «Беовульфе», исторически достоверен, хотя сам Беовульф не упоминается ни в одном другом источнике. Некоторые эпизоды (спуск героя в морскую пучину, отсечение руки чудовища, сражение с драконом) перекликаются с легендами разных германских народов.
Влияние христианства в «Беовульфе», хотя и поверхностно, но ощутимо. Например, Грендель в произведении назван потомком Каина. Стоит отметить, что в тексте есть отсылки только к Ветхому Завету. Поэма может трактоваться как вполне христианская по сути аллегория вселенской борьбы сил добра и зла, жизни и смерти. Неприятели Беовульфа — не люди другого племени, как в большинстве подобных произведений, а кровожадные твари, враги всего рода человеческого. Общий тон поэмы элегический; ближе к концу текста на первый план выступает тема рока, неумолимой судьбы, хотя автору «Беовульфа» чужд беспросветный пессимизм некоторых исландских саг.
Долгое время христианские привнесения было принято объяснять позднейшей обработкой текста при переписывании монахами. Однако не исключено, что и сам поэт чувствовал необходимость согласовать свой рассказ с требованиями нового мировоззрения.[5]
6.Роланд является героем центрального и самого раннего сохранившегося произведения французского эпоса. «Песнь о Роланде» (фр. La Chanson de Roland), безусловно, была сочинена несколько веков спустя после битвы, произошедшей в 778 году, и очевидно, что в этом промежутке не существовало никакой традиции героической поэзии; все усилия доказать реальность существования cantilenae (кантилен) или чего-нибудь в том же роде обречены на провал. В этом отношении справедлива беспощадная критика подобных теорий Жозефом Бедье ещё в конце XIX века. В древнейшей дошедшей до нас рукописи этой поэмы — оксфордской, написанной в XII в., — содержится около 4000 стихов. Песнь о Роланде написана десятисложными стихами и разделена на куплеты разной величины; каждый стих имеет цезуру после четвёртого слога, каждый куплет имеет один и тот же ассонанс. Песнь о Роланде пользовалась большой популярностью, что доказывается как французскими переделками, так и распространением её вне Франции. Кроме сокращения её в латинских дистихах, составленного, вероятно, в XII века, во второй половине XIII века появилась переделка, обыкновенно называемая «Романом Ронсевальским» (Roman de Roncevaux), имевшая главной задачей расширение первоначального текста; до нас дошло шесть редакций этой переделки.
В эпосе Хруодланд — Роланд является не только образцом христианского рыцаря и лучшим витязем Карла, но и родным его племянником; размеры поражения расширены; баски обратились в традиционных врагов веры христианской — сарацин; их нападение в Ронсевальской долине, где воинам Карла, находившимся под предводительством Роланда, трудно было защищаться, объясняется изменой одного из вельмож Карла —Ганелона, личного врага Роланда. Падая в неравной борьбе, Роланд трубит в свой знаменитый рог; Карл Великий его услышал, повернул назад и отомстил сарацинам, а по возвращении в Ахен предал казни изменника Ганелона.
К концу XI века Роланд стал символом образцового воина. Превознося двух крестоносцев, Рауль Кайеннский сравнивает их с Роландом и Оливье. Когда (где-то между 1090 и 1110 годами) Рауль ле Туртье рассказывает историю об Ами и Амиле, он упоминает о мече, подаренном Роланду Карлом. Лежа на смертном одре в 1085 году, Роберт Гвискар сравнивал своего сына Боэмунда с Роландом. Между 1086 и 1106 годами у Жерара де Монтале родились два сына, названные Роландом и Оливье. При освящении церкви Сен-Пэ-де-Женере в 1096 году присутствовали два человека с теми же именами; соответственно они получили их несколько прежде. Во время битвы при Гастингсе пелась cantilena Rollando. Все эти разрозненные свидетельства указывают на то, что слава пришла к Роланду вскоре после 1000 года, и связано это было с возникновением какой-то поэмы о Роланде (но не той, которая известна нам по Оксфордской рукописи).
7.«Песнь о моём Сиде» (Cantar de mío Cid) — памятник испанской литературы, анонимный героический эпос (написан после 1195, но до 1207 года) неизвестным певцом-хугларом). Единственный сохранившийся оригинал поэмы о Сиде — рукопись 1207 года, впервые изданная не раньше XVIII века.
Главным героем эпоса выступает доблестный Сид, борец против мавров и защитник народных интересов. Основная цель его жизни — освобождение родной земли от арабов. Историческим прототипом Сида послужил кастильскийвоеначальник, дворянин, герой Реконкисты Родриго (Руй) Диас де Бивар (1040—1099), прозванный за храбрость Кампеадором («бойцом»; «ратоборцем»). Побеждённые же им арабы прозвали его Сидом (от араб. «сеид» — господин). Вопреки исторической правде Сид изображён рыцарем, имеющим вассалов и не принадлежащим к высшей знати. Образ его идеализирован в народном духе. Он превращён в настоящего народного героя, который терпит обиды от несправедливого короля, вступает в конфликты с родовой знатью. По ложному обвинению Сид был изгнан из Кастилии королём Альфонсом VI. Но тем не менее, находясь в неблагоприятных условиях, он собирает отряд воинов, одерживает ряд побед над маврами, захватывает добычу, часть из которой отправляет в подарок изгнавшему его королю, честно выполняя свой вассальный долг. Тронутый дарами и доблестью Сида, король прощает изгнанника и даже сватает за его дочерей своих приближённых — знатных инфантов де Каррион. Но зятья Сида оказываются коварными и трусливыми, жестокими обидчиками дочерей Сида, вступаясь за честь которых, он требует наказать виновных. Всудебном поединке Сид одерживает победу над инфантами. К его дочерям сватаются теперь достойные женихи — инфанты Наварры и Арагона. Звучит хвала Сиду, который не только защитил свою честь, но и породнился с испанскими королями.
«Песнь о моём Сиде» близка к исторической правде в большей степени, чем другие памятники героического эпоса, она даёт правдивую картину Испании и в дни мира, и в дни войны. Её отличает высокий патриотизм.
«Песнь о Нибелу́нгах» (нем. Das Nibelungenlied) — средневековая германская эпическая поэма, написанная неизвестным автором в конце XII — начале XIII века. Принадлежит к числу наиболее известных эпических произведений человечества. В ней рассказывается о женитьбе драконоборца Зигфрида на бургундской принцессе Кримхильде, его смерти из-за конфликта Кримхильды с Брунгильдой, женой её брата — Гунтера, а затем о мести Кримхильды за смерть мужа.
Содержание
Содержание её сводится к 39 частям (песням), которые называются «авентюрами».
Я авентюра
В Бургундии, в Вормсе на Рейне, под защитой своих братьев-королей Гунтера, Гернота и Гизельхера жила юная Кримхильда. Она была прекрасна собой и чиста душой, и каждый витязь, увидев ее, мечтал уже только о ней. И вот однажды снится ей, будто у нее в дому прижился вольный сокол; но вдруг на него спускаются два орла и заклевывают его насмерть.
Сильно опечаленная, Кримхильда рассказывает сон своей матери. «Сокол, — разъясняет та, — означает благородного супруга; не дай Бог, чтобы ты рано лишилась его»! Но Кримхильда не хочет и слышать о замужестве: «Я схороню свою молодость и красоту, чтоб не пришлось платить страданием за любовь».
Я авентюра
В это время в Нидерландах, на нижнем Рейне в столице Ксантене, жил королевич Зигфрид, сын Зигмунда и Зиглинды, ещё юношей прославившийся многими подвигами. Он был очень хорош собой и высок духом, и любой красавице был по сердцу. Когда пришло время посвящать сына в рыцари, Зигмунд устроил семидневное щедрое празднество и хотел передать ему свою корону, но Зигфрид отказался, обещая охранять своим мечом родную землю.
Я авентюра
До Зигфрида дошли слухи о красоте Кримхильды; он решается отправиться в Вормс просить её руки. Родители неохотно соглашаются отпустить его, так как им известны могущество и надменность бургундов; несмотря на это, Зигфрид уезжает, с небольшой свитой (12 витязей). На седьмое утро он прибыл в Вормс и подъехал к королевскому дворцу; никто не узнал прекрасного витязя.
Короли посылают за сильнейшим своим вассалом Хагеном, которому известны все чужие земли. Хаген тоже никогда не видал Зигфрида, но догадался, что это знаменитый победитель нибелунгов, отнявший у карлика Альберихаплащ-невидимку; он же убил страшного дракона Фафнира и выкупался в его крови, отчего кожа его стала неуязвима, как рог. «Я советую принять его как можно лучше, чтобы не навлечь его неудовольствия», — советует Хаген.
Зигфрид встречен с большим почётом, несмотря на свою заносчивость, и вскоре сдружился со своими хозяевами. Ради знаменитого гостя устраиваются веселые пиры и турниры. Так проходит целый год, в течение которого Кримхильда часто любовалась из окна Зигфридом; но витязь, несмотря на всё своё желание, не имел случая видеть её.
Я авентюра
Король саксов Людегер, вместе с датским королём Людегастом, объявили войну бургундам. Зигфрид вызвался заменить Гунтера; с тысячей отборных бургундских витязей и со своими спутниками отправился он в поход и после нескольких блистательных побед взял в плен обоих королей.
Когда гонец с этим известием прибыл в Вормс, Кримхильда тайком призвала его к себе, чтобы расспросить о подвигах Зигфрида. Гунтер приглашает победителей на пир. Зигфрид хотел было уехать, но остается ради Кримхильды.
Я авентюра
В Троицын день начался праздник, на который стеклись витязи из ближних и дальних стран. К гостям должна явиться и Кримхильда с матерью.
Гунтер подвел Зигфрида к сестре; тот рыцарски поклонился ей; они украдкой взглянули друг на друга и их мгновенно охватила любовь. После обедни Кримхильда стала благодарить его за помощь братьям. «Из любви к вам я служил им», — отвечает Зигфрид. 12 дней продолжалось веселье, и Кримхильда ежедневно выходила к гостям.
Когда они стали разъезжаться, хотел уехать и Зигфрид, но Гизельхер без труда уговорил его остаться.
Я авентюра
В это время за морем жила королева Брюнхильда, дева чудной красоты и силы. Многие добивались её любви, но она решила принадлежать только тому, кто победит её в военных играх; побеждённый же подвергался смерти. На ней-то вздумал жениться Гунтер.
Зигфрид сперва старался отговорить его, но потом обещал ему своё содействие, с тем, чтобы Гунтер отдал за него Кримхильду. Зигфрид и Гунтер, в сопровождении Хагена и Данкварта, отправились на корабле в Изенштейн, замок Брюнхильды. Корабли были собраны на скорую руку, так как желание Гунтера овладеть Брюнхильдой было спонтанным, и кораблей было три.
Я авентюра
Брюнхильда ласково встречает Зигфрида и спрашивает его о цели прибытия. «Я, — отвечает Зигфрид, — вассал короля Гунтера, который приехал свататься за тебя».
Начались приготовления к испытанию. Щит Брюнхильды так тяжёл, что его едва внесли вчетвером; приносят копьё и камень, который могли поднять только 12 человек. Гунтер ужаснулся; но Зигфрид поспешил к нему на помощь, надев плащ-невидимку; Гунтер только делал соответствующие жесты, а Зигфрид за него показывал свою необыкновенную силу. Брюнхильда побеждена и должна стать женой Гунтера.
Я авентюра
Зигфрид уезжает в страну нибелунгов, откуда привозит 1000 мужей, как свиту для Гунтера; Гунтер с невестой отправляются домой.
Я авентюра
С дороги Зигфрид едет в Вормс, чтобы предупредить королеву и Кримхильду.
Я авентюра
По прибытии домой, Гунтер исполнил обещание: Кримхильду обручили с Зигфридом и посадили их против короля и королевы. Увидав их рядом, Брюнхильда начала горько плакать; когда Гунтер спросил её о причине её слёз, она сказала: «Я плачу о Кримхильде, которую ты отдаешь за вассала; вечно буду я скорбеть, что она так унижена».
В брачном покое Брюнхильда ещё раз борется с Гунтером, который, будучи лишён на этот раз помощи, должен постыдно сдаться и, связанный, повешен на гвоздь. На другой день он рассказывает об этом Зигфриду; тот ещё раз надевает плащ-невидимку, опять побеждает Брюнхильду и берёт у неё пояс и кольцо, которые дарит Кримхильде. Признав Гунтера своим мужем, Брюнхильда лишилась своей необыкновенной силы (по средневековой литературной традиции Дева-воительница, лишаясь невинности, лишалась и своей воинской силы, становясь обычной женщиной).
Я авентюра
По окончании свадебных празднеств, Зигфрид с женой отправился на родину, где отец уступил ему корону. Прошло 10 счастливых лет. Кримхильда родила Зигфриду сына, который, в честь дяди, получил имя Гунтера, как и сын Гунтера получил имя Зигфрида. Зигфрид богаче всех королей, так как ему принадлежит несметный клад нибелунгов.
Я авентюра
Брюнхильда считает себя оскорблённой тем, что Зигфрид не является ко двору бургундскому, подобно прочим вассалам.
Гунтер сперва старается успокоить её словами, но затем отправляет послов к Зигфриду, чтобы пригласить его на праздник. Зигфрид принимает приглашение и щедро одаряет послов. Когда они по возвращении показывают свои подарки, Хаген выражает желание, чтобы клад нибелунгов когда-нибудь перешёл в землю бургундов.
Я авентюра
Зигфрид приезжает в Вормс в сопровождении жены, старика-отца и многочисленной свиты. Они приняты с большим почётом.
Я авентюра
Десять дней продолжались пиры и рыцарские игры; на одиннадцатый обе королевы сидели вместе, и Кримхильда начала восхвалять Зигфрида. «Он все-таки только вассал Гунтера, — отвечала Брюнхильда; — он сам сказал это, когда твой брат сватался за меня». Кримхильда просит её оставить такие оскорбительные речи: разве братья выдали бы её за вассала? Ссора разгорается; Кримхильда, в негодовании, восклицает, что докажет ей в тот же день, что она не жена вассала, а такая же королева, и войдёт первой в церковь.
Брюнхильда ожидает соперницу у собора, и когда та приближается, она громко велит ей остановиться, так как служанка не должна входить прежде госпожи. «Ты бы лучше молчала, — говорит ей Кримхильда. — Зигфрид покорил тебя для Гунтера, он же и лишил тебя девства», — и проходит вперёд.
По окончании обедни Брюнхильда требует от Кримхильды доказательств; та предъявляет ей кольцо и пояс. Происходит объяснение между Зигфридом и Гунтером: первый клянется, что не говорил жене ничего подобного и обещает проучить её, но и Гунтер должен запретить Брюнхильде вести себя так заносчиво.
Видя слезы своей королевы, злобный Хаген обещает отмстить за неё Зигфриду. Ему удаётся привлечь на свою сторону многих бургундов и самого Гунтера; только Гизельхер находит эту женскую ссору слишком ничтожной, чтобы такой герой, как Зигфрид, из-за неё лишился жизни. По совету Хагена, распускают ложный слух о войне с датчанами, будто бы угрожающей Гунтеру.
Я авентюра
Зигфрид тотчас вызывается помочь бургундам. Хаген идёт к Кримхильде проститься; та просит его оберегать Зигфрида в сражении; когда он купался в крови дракона, лист упал ему между плеч, и туда можно поразить его; по предложению Хагена, она нашивает на это место шёлковый крестик. По выступлении в поход лжепослы датские объявляют, будто король их просит мира; Гунтер, в притворной радости, устраивает большую охоту.
Я авентюра
Кримхильду мучит зловещее предчувствие, последствие вещих снов; Зигфрид успокаивает её ласками и уезжает. После охоты, на которой Зигфрид превзошёл всех отвагой и силой, охотников мучит жажда, а вина нет, по коварному распоряжению Хагена, который и предлагает бежать взапуски к источнику. Зигфрид прибежал первым, но не стал пить прежде Гунтера. Когда тот напился, наклонился к воде и Зигфрид; тогда Хаген нанёс ему копьём смертельную рану в место, обозначенное крестиком (почему-то вместо боевого плаща оказавшегося на охотничьем костюме). Вскочил на ноги Зигфрид и, не найдя другого орудия, ударил Хагена щитом с такой силой, что тот упал на землю. Упал и Зигфрид; горько упрекал он бургундов в измене; все были тронуты, только Хаген гордился своим делом, которое возвратило первенство бургундам. Вспоминая о жене своей, Зигфрид поручил её братской любви Гунтера и скоро скончался. Некоторые предлагали свалить убийство на разбойников; но Хаген не захотел этого и взялся доставить труп к порогу Кримхильды.
Я и 18-я авентюры
Ужасно было горе несчастной вдовы, и велика печаль нибелунгов; Кримхильда уговорила их уехать, не пытаясь отомстить за героя. Старый Зигмунд звал её с собой, но она отказалась и осталась в Вормсе.
Я авентюра
Кримхильда жила в уединении недалеко от места, где был похоронен Зигфрид, и молилась за упокой его души; граф Эккеварт верно служил ей. Чтобы овладеть богатством нибелунгов,Хаген посоветовал Гунтеру помириться с сестрой; с помощью Гернота и Гизельхера дело устроилось, и она согласилась перевезти огромный клад нибелунгов — он принадлежал ей, как Morgengabe (послесвадебный подарок мужа) — в Вормс. Кримхильда стала щедро раздавать бедным и богатым свои сокровища, что привлекло к ней сердца многих рыцарей, и Хаген начал бояться, что это послужит для него причиной гибели. Поэтому он погрузил сокровища в Рейн, и короли поклялись не открывать никому, где спрятан клад, пока жив хоть один из них.
Я авентюра
Уже 13 лет оплакивала Кримхильда мужа, когда умирает госпожа Хельха, супруга короля гуннов Этцеля, и друзья указывают ему на вдову Зигфрида, как на достойную его невесту. Рюдигера, маркграфа бехларенского, отправляют на Рейн, чтобы просить её руки. Братья с радостью принимают предложение; только один Хаген не предвидит для бургундов ничего доброго от этого брака; но на него не обращают внимания. Кримхильда сначала не хочет и слышать о новом муже, да ещё язычнике, но когда Рюдигер тихонько обещал мстить за неё всем её врагам, она прониклась мыслью отплатить Хагену за его обиды, согласилась стать женой Этцеля и отправилась в далёкий путь.
Я и 22-я авентюры
Этцель встречает Кримхильду на дороге, и они вместе отправляются в Вену, где празднуют свадьбу с неслыханным великолепием. Но Кримхильда грустна и молчалива посреди шумных пиршеств: она вспоминает о прошлом счастье.
Я авентюра
Идёт 13-й год со времени свадьбы; у Кримхильды от Этцеля уже 6-летний сын Ортлиб, (окрещённый по её настоянию). Она обращается к мужу с просьбой пригласить в гости её родственников, «иначе народ подумает, что я изгнанница или безродная». Этцель немедленно посылает своих музыкантов, Вербеля и Свеммеля, в Вормс, звать в гости Гунтера и еговассалов. Кримхильда поручает им особенно постараться о том, чтобы приехал Хаген.
Я авентюра
Получив приглашение, бургунды начинают готовиться в путь. Хаген противится поездке, напоминая, что Кримхильда никогда не простит им своих обид; но Гизельхер говорит ему, что он может остаться, если боится за свою жизнь; после этого и Хаген деятельно хлопочет о поездке и выбирает витязей для охраны.
Я авентюра
1000 рыцарей, не считая 60 отборных бойцов, и 9000 слуг отправляются с бургундами. Напрасно уговаривала их остаться мать королей, видевшая зловещий сон. Когда бургунды доехали до выступившего из берегов Дуная, Хаген пошёл искать перевозчика и увидал купающихся вещих женщин, которые предсказали ему, что никто из бургундов, кроме королевского капеллана, не вернется домой. Когда Хаген перевозил свиту, он сбросил в воду капеллана, чтобы не дать исполниться предсказанию; но тот выбрался на бургундский берег, хотя и не умел плавать.
Я и 27-я авентюры
После стычки с баварцами (за убитого Хагеном перевозчика) бургунды прибыли к Рюдигеру, который принял их по-княжески и велел дочери приветствовать поцелуем королей и их главных витязей. Когда девушка должна была поцеловать Хагена, он показался ей таким страшным, что она побледнела от ужаса. Гости пробыли здесь несколько дней, и Гизельхер обручился с дочерью Рюдигера.
Я авентюра
Бургунды, вместе с Рюдигером, приближаются ко двору Этцеля; выехавший им навстречу Дитрих предостерегает их, говоря, что Кримхильда ещё продолжает оплакивать Зигфрида. Когда витязи приехали к Этцелю, гунны собрались толпой смотреть на могучего убийцу Зигфрида. Король ласково встретил всех без изъятия, но Кримхильда искренне приветствовала одного Гизельхера; ни она, ни Хаген не скрывали взаимной ненависти.
Я авентюра
Королева идёт к Хагену, вооружённому мечом Зигфрида, упрекает его и грозит ему; он отвечает ей новым сознанием в убийстве Зигфрида, за обиду Брюнхильде; но никто из людей Кримхильды не решается напасть на него. Следует пир во дворце Этцеля.
Я авентюра
Ночью люди королевы пытаются напасть на бургундов во время сна; но Хаген и могучий музыкант Фолькер сторожат двери залы, и гунны возвращаются ни с чем.
Я авентюра
Утром бургунды в полном вооружении отправляются к обедне; затем следуют военные игры, а для королей и их главных витязей — большой пир во дворце Этцеля, на который, по желанию Кримхильды, принесён и сын её Ортлиб.
Я авентюра
В это время Блёдель, брат Этцеля, наущенный Кримхильдой, нападает на сидевших в другой зале людей Гунтера, во главе которых находится брат Хагена, Данкварт. Блёдель убит Данквартом, но к гуннам на помощь подходят новые толпы, и скоро все бургунды перебиты; только окровавленный Данкварт пробился в залу, где пируют короли.
Я авентюра
Узнав о происшедшем, Хаген отрубил голову Ортлибу и начал страшное избиение гуннов; Данкварт стерег дверь снаружи. Кримхильда в страхе просит Дитриха Бернского защитить её. Голос Дитриха раздается по зале, как звук рога; сражение на минуту прерывается. Дитрих объявляет, что не хочет принимать участия в битве и требует для себя и своих пропуска. С ним вместе оставляют залу Этцель, Кримхильда и Рюдигер; остальные люди Этцеля все перебиты.
Я авентюра
Раздраженный упреком Хагена в трусости, сам Этцель рвется в бой; Кримхильда удерживает его и обещает полный щит золота тому, кто принесёт ей голову Хагена.
Я авентюра
Иринг Датский решается сразиться с Хагеном; он сперва ранит его, но потом гибнет от его руки; гибнут и его друзья, желавшие отомстить за него.
Я авентюра
К вечеру усталые бургунды просят, чтобы их выпустили из залы; Кримхильда, уступая просьбам Гизельхера, соглашается на это, но с условием, чтобы они выдали Хагена. «Если бы нас было тысяча человек, — восклицают они, — мы и тогда не выдали бы ни одного». Кримхильда велит поджечь зал; бургунды, изнемогая от жара, удовлетворяют жажду, по совету Хагена, кровью убитых и проводят ночь в страшных муках посреди обрушившихся стен залы.
Я авентюра
Этцель обращается с мольбой о помощи к Рюдигеру; Кримхильда напоминает ему данное ей на Рейне обещание — мстить за неё всем её врагам. В душе Рюдигера происходит страшная борьба: ему невозможно отказать королеве, но в то же время ужасно изменить друзьям, которым он клялся в верности. Наконец, он решается, выступает против бургундов, поражает многих, бьётся с Гернотом, и они убивают друг друга.
Я авентюра
Когда до Дитриха дошла весть о смерти Рюдигера, он послал разузнать о деле старого Хильдебранда с готскими витязями; они просят выдать им труп Рюдигера; бургунды отказывают; возгорается битва, в которой гибнет много героев; из готов вернулся к Дитриху только израненный Хильдебранд, а из бургундов остались в живых только Хаген и Гунтер; горько плакал Дитрих о своих соратниках.
Я и последняя авентюра
Он спешит на место битвы и требует, чтобы Гунтер и Хаген сдались ему, за что он обещает им жизнь и свободу. Хаген отказывается; Дитрих вступает с ним в единоборство, тяжело его ранит и связывает; то же делает он и с Гунтером. Отдав их обоих в руки Кримхильды, которая велит развести их по тюрьмам, он просит её пощадить жизнь героев, что она и обещает. Только что ушёл Дитрих. Кримхильда идёт в тюрьму Хагена и обещает ему жизнь, если он вернет ей клад нибелунгов. Хаген отвечает, что он поклялся не открывать никому, где спрятан клад, пока жив хоть один из его повелителей. Кримхильда велит отрубить голову Гунтеру и, держа её за волосы, приносит Хагену. «Теперь, — говорит Хаген, — никто не знает, где сокровище, кроме меня и Бога, и ты, чертовка жадная, никогда не получишь его». Кримхильда отрубила ему голову мечом Зигфрида; Хильдебранд, видя, что она нарушила обещание, данное Дитриху, тут же разрубил её пополам мечом.
Жанры
[править]Кансона
Кансона — один из основных жанров поэзии трубадуров — лирическое стихотворение о рыцарской любви. Иногда темой кансоны были религиозные вопросы[11]:158. Это достаточно сложная поэтическая форма, состоящая обыкновенно из пяти-семи строф (но их могло быть и больше), замыкаемых одной-двумя посылками (торнадами) из трёх-четырёх стихов. В торнаде указывался адресат песни, часто называемый условным именем —сеньялем, — это могла быть сама дама, наперсник трубадура или его покровитель[4]:8—9. Главенствующим принципом любовной лирики старого Прованса была бесконечная вариация разнообразных сочетаний постоянных схем в рамках условного канона[4]:24.
Почти одновременно с кансоной возникает жанр пародийной пьесы, где мотивы куртуазной любви иронически снижаются и шутливо обыгрываются. Уже в творческом наследии Гильома Аквитанского представлены шутливые песни. Неожиданным образом пародийное переиначивание штампов куртуазной любви обновляло поэзию трубадуров, ограниченную строгими правилами, предохраняло её от оскудения[4]:22—23.
[править]Сирвента
Менее условен, чем кансона, более насыщен конкретным жизненным материалом другой распространённый жанр поэзии трубадуров, тематическая разновидность кансоны, — сирвента (окс. sirventes — «служебная песня»). Образцом для формального построения сирвенты служила кансона. Это жанр обсуждения вопросов религиозных, моральных, политических. В сирвенте трубадуры высмеивали недостатки противников и воспевали достоинства друзей. Лучший и известнейший из авторов сирвент — Бертран де Борн, перигорский сеньор, участник феодальных усобиц на юге Франции, в том числе и военной распри из-за владений в Провансе, возникшей между сыновьями английского короля Генриха II — Ричардом Львиное Сердце и Генрихом по прозванию Молодой Король. Основная тема поэзии де Борна — любовь к войне. Наивысшая радость (joy), которую другой трубадур испытывает, созерцая свой идеал, Прекрасную Даму, де Борну доступна только в бою. Интересно, что одну из своих воинственных сирвент де Борн начинает «весенним запевом», описанием обновлённой приходом весны природы, характерным для любовной канцоны[11]:168. Сирвенты служили Бертрану де Борну одним из средств борьбы: он неустанно призывает к боевым действиям королей и баронов. И, как рассказывает его жизнеописание, де Борн нередко создавал свои произведения для разжигания вражды[11]:178.
Если на сирвенту следовал отклик (известен, например, обмен сирвентами между Ричардом Львиное Сердце и Дофином Овернским), то отвечающий трубадур часто сочинял песню со строфикой и метрикой, повторяющими строфику и метрику произведения оппонента.
Известны и литературно-пародийные сирвенты, своеобразные «галереи трубадуров» — юмористические портреты собратьев-поэтов (Пейре Овернский, Монах Монтаудонский), сочиняемые, вероятно, по случаю больших собраний трубадуров при дворах сеньоров, покровительствующих им.
Распространена была разновидность персональной сирвенты, так называемый плач (planh), выражающий скорбь поэта по поводу смерти своего знатного покровителя или какого-нибудь близкого человека (один из ярких образцов — «Плач» Бертрана де Борна на смерть «Молодого Короля»), иногда — очень редко — возлюбленной. В плаче по провансальскому сеньору и трубадуру Блакацу, написанном Сорделем в 1237 году, обыгрывается распространённый средневековый литературный мотив «съеденного сердца». Сордель, перечисляя имена европейских владык в связи с самыми злободневными политическими событиями, советует им отведать сердце благородного Блакаца и таким образом набраться смелости. Плач по Блакацу вызвал широкий отклик среди трубадуров, которые развили мотивы плача Сорделя в своих произведениях. А через несколько столетий Йейтс в своём стихотворении на смерть Парнелла заимствует образ из «Плача по Блакацу», предлагая сердце знаменитого борца за гомруль ирландским политикам[4]:251.
Расцвет сирвенты пришёлся на период альбигойских войн[6]:43. В песнях, направленных против папства, трубадуры обличают политический обман, жадность священнослужителей, выдачу индульгенций. Гильом Фигейра (en), обращаясь к Риму, упрекает его: «…ты слишком преступаешь заповеди Божии, ибо алчность твоя так велика, что ты прощаешь грехи за деньги; ты взваливаешь на себя слишком тяжёлое бремя…»[5]. Морализаторские сирвенты Пейре Карденаля, современника Фигейры, обличают гордость и жестокосердие власть имущих, «зло этого мира и неверность клириков»[4]:253. В сирвенте Ги де Кавальона (en) священники порицаются за то, что оставили свои прямые обязанности и погрязли в мирских заботах.
[править]Альба
Ещё один популярный жанр — альба (окс. alba — «утренняя заря»): каждая строфа песни заканчивалась этим словом. Она представляет собой жалобу влюблённых на неизбежность разлуки с наступлением утра, так как иначе их тайна будет раскрыта. Это драматический диалог кавалера с дамой либо другом, охраняющим ночной покой любовников. Диалогичность альбы и рефрен в конце каждой строфы указывают на её связь с народной песней. Вопреки классической куртуазной ситуации в альбе любовь осуществляется, но счастье кратковременно — с наступлением утра любовники расстаются. Обычная замковая башня — место свидания — ненадолго становится убежищем, островом для влюблённых, на время попавших в параллельный мир грёз, за её пределами — реальный мир, в который суждено вернуться любовникам[4]:21. В ранних произведениях этого вида вместо сторожа на башне о рассвете возвещают птицы, обыкновенно — ласточки. Иногда альба заканчивалась утренней молитвой[5]. Этот жанр был распространён и в поэзии немецких миннезингеров[4]:20—21.
[править]Пастурель
Популярен был жанр пасторелы или пастурели (pastorella, pastorela или pastoreta), песни, изображающей беседу рыцаря с пастушкой. Здесь куртуазная ситуация переворачивается: дама (в данном случае простолюдинка-пастушка) стоит ниже кавалера (трубадура). Во вступительной части описывается обычная для пастурели обстановка: рыцарь, угнетённый холодностью своей Дамы, предаётся печальным размышлениям на лоне природы. Неожиданно он встречает девушку, пасущую овец (коров), и завязывает с ней разговор.
Пастурель жанр не столько «социальный», где встречаются представители разных миров, сколько жанр противопоставления двух взглядов: с одной стороны куртуазного, с другой — системы общепринятых, «здравых» представлений о жизни. Причём трубадур, обращающийся по-куртуазному с пастушкой, почти всегда терпит поражение, как, например, в остросатирической пастурели Маркабрюна, типичном образце жанра[4]:19—20. Обыкновенно рыцарь беседует с пастушкой на языке «чувственной любви» (fol amor), считавшимся единственно возможным при разговоре с женщиной низкого звания. Существовало и назидательное ответвление пастурели: разговор трубадура с пастухом[11]:161—162.
[править]Диалогические жанры
Кроме кансоны, сирвенты, баллады и альбы, популярностью пользовалось прение — специальный диалогический жанр, диспут на художественные, психологические или философские темы. Двуголосие в поэзии трубадуров имеет фольклорные корни[2]:9. Сменяя друг друга от строфы к строфе, трубадуры в споре отстаивали каждый своё мнение. Темой диспута могли быть вопросы куртуазии, поэзии или философии[11]:158. Исследователи различают два варианта прений: тенсону (от tenso — «спор») — свободный обмен взглядами — ипартимен (de) (partimen — «раздел») или джок партит (joc pastitz — «разделённая игра»), где собеседники придерживались противоположных мнений, а трубадур, открывающий спор, задавал тему своему оппоненту[4]:18. Таков партимен между Линьаруа (сеньяль Раймбаута Оранского) и Гираутом де Борнелем о достоинствах и недостатках тёмного и лёгкого стилей поэзии трубадуров. Причём Раймбаут Оранский ставит перед Борнелем задачу защитить лёгкую манеру, хотя последний считался мастером тёмного стиля, а весь партимен создан по законам trubar clus. Любопытен он ещё и тем, что это одна из первых дискуссий на литературную тему[4]:213—214. Иногда тенсона представляла собой спор двух аллегорий. Например, тенсона анонимного автора, посвящённая графине фландрской, — это беседа Разума (Raison) и Приятной мысли (Jolive Pensee) о том, кому принадлежит сердце поэта[5].
Все строфы в тенсоне и партимене повторяли метрику и рифмику начальной строфы. Ввиду сложности стихотворной формы этих поэтических диспутов невозможно представить, что они являлись плодом импровизаций. Вероятно, эти песни либо сочинялись по предварительной договорённости двумя поэтами, либо автор писал и свою партию, и партию оппонента[4]:19.
[править]Другие жанры
Со временем усиливалось стремление выйти из узких рамок установленных норм куртуазной поэзии, преодолеть её трафареты. Это отразилось в жанровом экспериментаторстве трубадуров. Кроме основных видов песен, появилась масса второстепенных — например, эскондидж (escondig — «оправдание»), в котором поэт оправдывается перед своей дамой; дескорт (descort — «разногласие», «раздор»), отличительной чертой которого является беспорядочная композиция, строфы в этих произведениях не были похожи одна на другую ни по числу стихов, ни по их строению. Содержание такого стихотворения соответствовало сумбурному построению и изображало любовные огорчения, вызванные несогласием с Дамой. А в дескорте Раймбаута де Вайкераса, известного своим жанровым экспериментаторством, использовано ещё и пять наречий, чтобы таким смешением языков выразить расстроенное состояние души трубадура[4]:22. Перу Вайкераса принадлежат также неожиданное для провансальского поэта подражание галисийско-португальской «песне друга», исполняемой от лица женщины (Altes ondas que venez sur la mar…)[K 14], ещё одно произведение, имеющее фольклорные корни, уже северофранцузские, — эстампида, положенная на танцевальную музыку, и гарламбей («конный бой») — своеобразный пародийный рыцарский турнир, где куртуазные дамы представлены лошадьми[4]:22.
Ещё один жанр, к которому обращались многие трубадуры, — это загадка-девиналь. Первый девиналь в провансальской лирике — основанная на последовательности антитез песня «Сложу стихи я ни о чём…» Гильома Аквитанского. Один из примечательнейших, по мнению исследователей, образцов песни-загадки создал Раймбаут де Вакейрас («Имеет слабость больше сил…»)[4]:204, 240.