Придет большая часть команды. Джесс бросила Коди. Надо помочь утопить горе в вине». 9 страница
***
Вернувшись домой, я нахожу Лондон сидящей у меня на крыльце и обнявшей свою сумку, и прежде чем успеваю подняться на верхнюю ступеньку, она начинает говорить:
– Я только что приехала. Не могла ждать…
– Мечтаю, чтобы ты соврала хотя бы раз, – ворчливо подшучиваю я. – Мне нравится представлять, как ты тут сидишь и с волнением и тоской ждешь меня.
Она слегка ударяет меня по плечу, когда я наклоняюсь открыть дверь.
– Выпьешь чего-нибудь? – спрашиваю я, обернувшись через плечо и бросив на столик ключи, кошелек и телефон.
– Может, пива.
Чувствую ее у себя за спиной, как она, посмотрев по сторонам, идет за мной на кухню. И ничего не говорит, когда открываю холодильник и, достав бутылку пива, открываю ее.
Повернувшись с бутылкой в руке, я тут же наталкиваюсь на нее. Лондон стоит рядом – буквально в паре сантиметров – теперь прижавшись грудью к моей руке.
Я улыбаюсь, но выходит кривовато и неуверенно.
– Ну привет.
Она облизывает губы.
– Привет.
Лондон изучающе смотрит на меня, и я понимаю, что она собирается с духом для чего-то. Но я чувствую себя слишком настороженным, чтобы делать на что-то ставки. Возможно, она передумала и не хочет пива. Возможно, хочет чего-нибудь перекусить. Или, может…
Она поднимает руку и, проведя ею по моей груди, кладет мне на затылок.
– Лондон?
Наклоняет меня к себе, одновременно с этим тянется сама и накрывает мой рот своим.
Блядь.
Бля-я-я.
Я чувствую столько всего: и облегчение, и ее мягкое прикосновение, и ее сладость. Она губами проводит по моим, посасывая нижнюю и приоткрывая их, и мой пульс взрывается. Ее язык скользит по верхней губе, по зубам, и я чувствую ее стон, прежде чем слышу.
Мое сердце сейчас – чертов монстр, крушащий все подряд когтистыми лапами.
Я отодвигаюсь, чувствуя себя на бритвенно-острой грани между блаженством и разбитым сердцем и нуждаясь в понимании, куда сейчас упаду.
– Ты…
Даже не знаю, как закончить вопрос. И не хочу, чтобы это было поступком, о котором она потом пожалеет.
Для себя я уже все решил – я влюблен в нее. А что-то мимолетное просто не смогу выдержать.
– Просто поцелуй меня, – шепотом просит она.
Погрузив пальцы мне в волосы, Лондон встает на цыпочки и осыпает поцелуями мой подбородок. Эти нежные нерешительные поцелуи стараются убедить меня, подтолкнуть к чему-нибудь большему. Заставив себя открыть глаза, я вижу, как она нервничает. Неужели думает, что я смогу сказать нет? Эта беззащитность на ее лице… От нее у меня просто сносит крышу.
Бутылка разбивается вдребезги у наших ног, но и хрен с ней – мне нужны обе руки, чтобы держать ее лицо. Со стоном я откидываю ее голову и, завладев ее ртом, скольжу языком внутрь, практически рыча и чувствуя, как она сжимает в кулаках мои волосы. Делаю шаг вперед и, проведя руками по ее шее, по плечам и спине, хватаюсь за бедра и закидываю ее ноги себе на талию.
В моих мыслях хаос: там нет ничего, кроме облегчения и жажды, жажды и любви, и – просто пиздец – я стою, кружась на месте, не переставая ритмично стонать ей в рот.
Я даже не знаю, где ее взять. Хочу ее в своей постели. У себя в комнате. Или прямо у этой стены.
– В твою комнату, – говорит она, проводя губами мне по щеке. – Мы можем пойти в твою комнату?
Я поворачиваюсь и, спотыкаясь, иду по коридору, в то время как она, посасывая, целует мою шею и, запустив руки в волосы, потирается бедрами.
Мои ноги каким-то чудом приводят нас в мою спальню, и я кладу ее на кровать, после чего, накрыв ее всем телом, поглаживаю ее язык своим все в том же неторопливом ритме.
Лондон поднимается, переворачивает меня на спину и усаживается верхом. Потом смотрит вниз – туда, где ее киска прижата к члену.
– Мне нравится, – мельком поглядев вокруг, замечает она.
Вслед за ней я тоже оглядываю комнату: кровать, комод, окно. Это самая обычная комната – удобная, но ничем не примечательная и не большая, поэтому наши взгляды почти сразу снова встречаются. Думает ли она о том, как много здесь было женщин? Или чистые ли у меня простыни?
Мне хочется рассказать ей абсолютно все – что здесь я занимался сексом всего с двумя или тремя девушками, что у меня чистые простыни и что в этой кровати никто, кроме меня самого, никогда не ночевал – но это непросто, тем более что вдруг ей все равно?
Лондон берется за подол сарафана, смятый на бедрах, и снимает его через голову. Заведя руки за спину, расстегивает свой простой белый лифчик и дает ему сползти вниз по рукам.
Не в состоянии пошевелиться, я наблюдаю, как она расстегивает и помогает снять мою рубашку. Бросив ее куда-то в сторону, я кладу руки на ее талию и смотрю на нее.
– Ты мне нравишься, – шепотом говорит она.
Выдохнув, я подаюсь вперед и жадно целую ее в шею.
И тут в мозгу мелькает самая ёбнутая мысль на свете: я не хочу сейчас заниматься сексом. Хочу ее поцеловать. Просто целовать. Просто чувствовать. Хочу сосредоточиться на том, как она ко мне прикасается, какие звуки издает, когда ее касаюсь я. В те разы мы с ней заходили достаточно далеко, но сейчас я хочу вернуться назад и ощутить все то, что бывает в первый раз.
Скользнув языком по ее ключице, я провожу им по верху груди и вокруг соска. Ее идеальную кожу и идеальное тело хочется облизывать и посасывать снова и снова.
Ее беспокойные пальцы потягивают мои волосы. Выгнув спину, она прижимается ко мне ближе, кружит бедрами и пытается посильнее обхватить меня ногами.
– У меня чувствительная грудь, – тяжело дыша, произносит она. – Да, мне так нравится.
Не выпуская сосок изо рта, я улыбаюсь ей одними глазами и вижу, как тяжелеет ее взгляд, когда он становится мокрым от моего языка.
– Это я заметил.
Раньше она всегда контролировала происходящее, даже в душе, когда в то же самое время мне казалось, что между нами все было уже по-другому. Но сейчас, когда она так открыта и беззащитна, и смотрит на меня с таким нетерпением и…
– Люк.
Ее голос срывается на этом одном слоге, и она закрывает глаза, больше ничего не договаривая. Но я и так вижу недосказанное у нее на лице:
Не делай мне больно.
Почувствовав, как кольнуло под ребрами, я сажусь прямо и целую ее медленно и глубоко.
– Эй, – шепотом зову ее я, а когда она не открывает глаза, добавляю: – Лондон.
Наконец она их открывает.
– У меня больше никого нет.
Она вглядывается мне в лицо, после чего кивает и целует – так сладко, совсем не глубоко, мягко касаясь своими губами моих.
– Сейчас по идее ты должна сказать мне, что тоже ни с кем не встречаешься, – бормочу я, не отрываясь от ее губ, и она хихикает.
Но смотрит очень серьезно, когда отодвигается от меня.
– Я больше ни с кем не встречаюсь.
– Хорошо.
– Ты ведь понимаешь, как это звучит? – спрашивает она, снова пристально глядя на меня. – Ты говоришь, что хочешь отношений со мной?
– Считаю, что дал это понять достаточно недвусмысленно.
По-кошачьи растянувшись на мне, Лондон оставляет у меня на губах один поцелуй и спрашивает:
– Где у тебя лежат презервативы?
Проведя большим пальцам по ее губам, я отвечаю:
– В тумбочке, – кивком показываю, с какой стороны и добавляю: – Но я пока не хочу этим заниматься.
Она думает, что я шучу, и слегка шлепает меня по груди, но я тут же ловлю ее руку.
– Нет, я серьезно.
– Мы ведь уже занимались сексом, вот ты странный.
– Тогда было по-другому, – замечаю я. – Сейчас это – другое.
Медленно кивнув, Лондон пытается скрыть смущение, а после того как у нее это не получается, признается:
– Я хочу тебя. В смысле, именно тебя.
– Я тебя тоже, – уверяю ее я. – Боже. Поверь мне, – сглотнув, я закрываю глаза, чтобы успокоить мысли, прежде чем посмотреть на нее снова. – Но еще я знаю, что люблю тебя, – говорю я, и она перестает дышать. – И я очень, очень не хочу все испоганить.
Она беззвучно, одними губами пытается что-то сказать, после чего наконец спрашивает:
– Ты любишь меня?
Я пожимаю плечами и иду ва-банк.
– Да.
Будто только сейчас это заметив, она говорит:
– Ты дрожишь.
Улыбнувшись, я целую ее в уголок рта.
– Потому что я нервничаю.
Наклонив голову набок, она слегка скептически замечает:
– Но ты никогда не нервничаешь.
– За всю свою жизнь я любил только одного человека, – отвечаю я, убирая волосы ей за спину и накрывая ее щеку ладонью. Блядь, выражение ее лица, когда она так смотрит на меня… – И сейчас это чувство совершенно другое, понимаешь?
Лондон кивает и, соскользнув со моих коленей, ложится рядом и выжидающе смотрит на меня.
– И что мы будет делать?
Я улыбаюсь и замечаю, как выражение ее лица смягчается. Она никогда этого не говорила, но уверен, что Лондон нравится, когда я улыбаюсь.
– Хочу прикоснуться к тебе. Можно? – спрашиваю я и, наклонившись, целую ее шею.
Я смотрю, как она втягивает нижнюю губу в рот, что-то обдумывая, потом шепотом отвечает:
– Хорошо. Можно и мне прикоснуться к тебе?
– Я первый, – не переставая целовать ее в шею, я улыбаюсь и пальцами неторопливо пробираюсь под резинку ее нижнего белья. Моя рука медленно движется по ее лобковой кости, потом дальше… и она с тихим свистом втягивает в себя воздух, когда скольжу по клитору и еще ниже…
– Охуеть, – у меня перехватывает дыхание, и я прижимаюсь своим лбом к ее. – Охуеть, ты уже…
– Да, да, знаю, – она хватает меня за затылок, чтобы притянуть к себе, и, закрыв глаза, целует, пытаясь приоткрыть мой рот. Но я хочу наблюдать за ней в этот момент. Хочу увидеть все. Один раз поцеловав ее, я отодвигаюсь и не отвожу взгляд от ее лица, когда, смочив ее влагой клитор, кружу пальцами
еще
еще
и еще,
а она, полузакрыв глаза, приоткрывает рот и подается бедрами навстречу моим движениям.
– Так хорошо?
– Да-а-а, – тихо и протяжно отвечает она.
Я вытаскиваю руку из ее белья. Она тут же открывает глаза и останавливает ее.
– Нет. Не…
– Тс-с-с, – с поцелуем говорю я. – Доверься, – давая ей понять, о чем я, стягиваю с нее трусики.
Хохотнув с облегчением, Лондон привстает, чтобы вернуть мне поцелуй.
Я провожу рукой ей по животу. Ее ноги слегка раздвинуты и согнуты в коленях. Для моей руки места достаточно, но не для полного моего внимания.
– Раздвинь ноги.
Она медлит, и, поцеловав ее, я повторяю:
– Раздвинь. Пошире. Пожалуйста. Хочу смотреть на тебя.
Покраснев, она опускает колени по сторонам и наблюдает за моим лицом, когда я подаюсь вперед и прикасаюсь к ней.
Ощущение, будто в моей груди что-то тяжело падает куда-то в живот, и, затаив дыхание, я смотрю на нее, такую открытую передо мной во всех смыслах. Поддразнивая, я не спешу и даю ей понять, что буду настолько терпеливым, насколько ей нужно, но когда она протягивает ко мне и руки и скользит ими по моей голой груди и животу, понимаю, что ей нужно большее – быстрее.
И не останавливаясь.
Лондон всхлипывает, тянет меня к себе за затылок, чтобы поцеловать, но я мотаю головой, потому что хочу смотреть и чтобы она чувствовала только мою руку. На самом деле, мне хочется, чтобы она стала безумной и немного слетевшей с катушек – мне нравится, как она становится измученной до предела, как жаждет поцеловать и ощутить меня сверху. Хочу, чтобы она умоляла о моем члене, языке и пальцах.
Она слегка стонет от разочарования, но слышать, как она задерживает дыхание, когда я ускоряюсь, и сдавленно ахает, когда вхожу в нее двумя пальцами – это неописуемо. Все это время она глаз не спускает с моего лица – я это чувствую, хотя и не вижу, завороженно следя за своими мокрыми от нее пальцами, за тем, как краснеет ее кожа и подрагивают ноги, и как, приподняв бедра и сильней прижавшись к моей руке, она сжимает пальцы изнутри и кончает с громким и протяжным криком.
По ее телу пробегает мелкая дрожь, когда, вытащив пальцы, я провожу ими по мокрой мягкой коже.
Она лежит с закрытыми глазами, погрузив пальцы себе в волосы.
– Ты там жива, Логан?
– Нет, – хихикает она, и я наклоняюсь провести кончиком языка по ее ямочке. Я хочу делать так целую вечность.
В ответ на поцелуй она приоткрывает рот, мягкий и теплый, вбирая мой язык и мои стоны. Мне хочется выбраться из собственной кожи проникнуть под ее, остро чувствуя любовь и отчаянную потребность в большем. Я по-прежнему не хочу секса, но тело готово растерзать за это мозг.
Лондон открывает газа и улыбается, поняв, что я смотрел на нее во время этого поцелуя.
– Можно мне… – она не договаривает свой вопрос и скользит рукой вниз по моему животу, к ремню. Смотрю, как она расстегивает его, и дрожащим голосом отвечаю:
– Да, – после чего, почти захлебываясь воздухом, добавляю: – Да, хорошо.
Лондон смеется над моей странной отчаянной сдержанностью, но не мне ее винить. Ну то есть блядь… Я не хочу ей отказывать. Да и не могу. Не в такой момент, когда она лежит тут голая. И не тогда, когда мои пальцы помнят, как она стискивала их своими мышцами. Так что если она сейчас ко мне не прикоснется, то я запрусь в ванной подрочить по-быстрому.
Не спеша расстегнув молнию, она смотрит на свои руки и приспускает брюки. Она убивает меня, ну честно. Я снимаю их, отпихиваю в сторону и снова поворачиваюсь к ней. Лондон запускает руку мне в боксеры и, наконец глядя мне в лицо, говорит:
– Иди сюда.
Она имеет в виду часть меня, которую берет в руку, ту часть тела, которая помнит прикосновения кончиков ее пальцев. Бля, я не знаю, почему, но это так горячо – что она так сказала, не обращаясь при этом ко мне, чтобы я наклонился и поцеловал ее, например. Это так мило и свежо, при этом невероятно сексуально, что я чуть не выпаливаю, как ее люблю, но момент не сильно подходящий, чтобы сказать это снова.
Как это ни парадоксально, но сейчас ясно понимаю, насколько я моногамен. Насколько хочу быть в постоянных и глубоких отношениях. И даже представить себе не могу, что позволю кому-то делать со мной то, что сейчас делает Лондон. Она просто прикасается к моему члену, но он уже принадлежит ей, как и любая другая клетка моего тела. И даже появившийся (в качестве теста) в моей голове образ Миа – секундное воображение, что на месте Лондон сейчас она – кажется настолько не правильным, что он тут же блекнет от ощущения губ Лондон, удовольствия от ее мягких и глубоких поцелуев и движений ее рук вверх и вниз: она сначала как будто знакомится со мной заново, а потом сжимает крепче и ускоряется, уделяя внимание именно там, где нужно. Я испускаю стон в ее рот, и она отодвигается.
– Так нечестно! – со смехом восклицает она. – Ты не давал целовать…
Я перебиваю ее, снова прижавшись к ней ртом и с силой раздвигая ее губы, чтобы нырнуть языком и погрузиться в нее всеми способами, какими только могу в этот момент.
Потому что сейчас я понимаю, почему она так хотела целовать меня несколько минут назад. Причина в ноющей боли в моей груди, что пытается выплеснуться наружу, в желании полнее чувствовать эту девушку, поблагодарить ее – бля, я даже не знаю – и показать, на что похоже ощущение, когда она прикасается ко мне и дарит такое удовольствие. Двигаясь в ее руке, я ложусь на бок, притягиваю ее лицом к себе, продолжая трахать ее кулак, и поднимаю ее ногу себе на бедро, чтобы дать волю и своим пальцам.
Такая мокрая.
Я ввожу в нее один палец, сцеловывая и проглатывая ее всхлипы, и чувствую, что утопаю в ощущениях ее ладони на моем члене и ее влажной кожи на своей руке.
Это секс, но не совсем.
Это секс, но при этом куда большее.
Есть столько способов заниматься любовью с этой девушкой, и, боже, я хочу опробовать каждый.
Лондон подается бедрами навстречу моей руке, ерзает и покачивается, и да, она уже близко – потому что уже задержала дыхание – а когда я встречаюсь с ней взглядом, вижу, что она смотрит то на мое лицо, то на свою руку, которую я трахаю, и я практически читаю ее мысли – простое наблюдение за мной сейчас толкает ее к полной потере контроля.
– Кончи на меня, – шепотом просит она.
Много времени мне не потребуется. Пиздец, я изо всех сил сдерживался все это время – по крайней мере, об этом кричит мне собственное тело. Как только перестаю контролировать оргазм, он обрушивается на меня – три, четыре, пять мощных быстрых рывка в ее ладони, и вниз по спине стекает горячее удовольствие, выплескиваясь на нее. На ее живот и руку. На грудь и предплечье. Она смотрит, широко раскрыв глаза, и почти сразу же, слегка приоткрыв рот и откинув назад голову, с громкими отрывистыми вскриками кончает.
Тяжело дыша, Лондон кладет голову мне на плечо.
– А у нас это неплохо получается, – шепотом замечает она, потом, хихикнув, целует меня в центр груди.
Мы только что закончили, но мне трудно представить, что с ней хоть когда-нибудь не захочется тут же снова.
Осторожно провожу рукой ей между ног, и она скулит, потираясь об мою ладонь.
– Болит? – спрашиваю я.
Она молча мотает головой, щекоча волосами мне грудь.
– Лондон?
– М-м-м?
Я глажу средним пальцем ее клитор.
– Я очень хочу тебя тут поцеловать.
Выгнув спину, она прижимается ко мне и скользит руками по моей груди вверх к шее, чтобы притянуть ближе и поцеловать.
И таким образом не дать мне сползти вниз и сделать, что я хочу.
– Тебе не нравится? – не отрываясь от ее губ, спрашиваю я.
– Нравится, и даже слишком, – шепотом отвечает она. – И думаю, это чуть ли не лучшее, что ты можешь сделать для меня.
Немного отодвинувшись, я чувствую, как на языке вертится вопрос: «Тогда почему ты мне не позволяешь?»
Но Лондон меня опережает и так же тихо говорит:
– Просто я не могу в один миг взять и подарить кому-то свое сердце. Хотела бы. Но правда не могу.
Поцеловав ее, я замираю у ее губ, чувствуя, как в горле появился ком.
– Хорошо.
Лондон вглядывается своими голубыми глазами в мое лицо.
– Просто для меня это самое интимное на свете.
Кивнув, я отвечаю:
– Согласен.
Проведя рукой вверх по ее телу, я влажным пальцем обвожу ее сосок и наклоняюсь втянуть его в рот.
Это большая ошибка.
И от ее вкуса я, хотя только что кончил, хочу ее снова.
Почувствовав, как я твердею, Лондон поворачивается ко мне и берет меня в руку.
– Но ведь мы уже занимались сексом… – посмотрев мне в лицо, она продолжает: – И не понимаю, почему мы не занимаемся им сейчас.
Застонав, я смотрю, как она поглаживает меня, и чувствую, как наплыв эмоций стискивает грудь.
– Просто хотел, чтобы это было по-другому.
– Ты и сам сказал, что чувствуешь себя по-другому, – шепчет в ответ она.
– Я… Я хотел, чтобы это для тебя было по-другому.
Лондон целует меня так медленно и глубоко, что заставляет мою голову кружится.
Она не забирается верхом и не притягивает меня на себя, а это молчаливое признание, что она меня услышала, чувствуется комфортом и пыткой одновременно.
***
Ощущение, будто меня что-то вытаскивает из какого-то дурмана.
Я чувствую ее руки на себе, лихорадочные и настойчивые. Тянущие меня на себя и царапающие спину. Я чувствую ее. Ее горячие бедра на моих. Посасывающие поцелуи на шее.
Ее влажное тепло.
Она ахает.
Да.
Люк, да.
Мне снился сон – по крайней мере, так оно и было, пока от острого укуса в плечо я резко не проснулся и не ощутил, что начинаю входить в нее.
Лежа подо мной, она ловит ртом воздух и просит меня двигаться и погрузиться глубже. Я ощущаю себя еще заторможенным спросонья. Обхватив руками мое лицо, она притягивает меня к себе.
– Пожалуйста. Люк.
– Охренеть, – это все, что я в состоянии произнести, и все, что в состоянии подумать, когда мое зрение немного проясняется, и я вхожу глубже. – Ты меня разбудила?
Лондон хриплым ото сна голосом хихикает. Затем проводит руками по моему телу и хватает за задницу.
– Не знаю… – между резкими вдохами она продолжает: – Я вроде проснулась… – потом, приподняв бедра повыше, резко ахает: – Поцеловала тебя… – Лондон выгибает спину и стонет, когда я подаюсь назад и снова медленно вхожу в нее. – А ты был такой теплый и пах так хорошо.
Со стоном я двигаюсь вперед и назад.
– А потом… – захлебываясь воздухом, говорит она, – ты был такой твердый и перекатился на меня. Я подумала, что ты уже не спишь.
Она такая мягкая, теплая и мокрая вокруг меня, движения рук и ног такие медлительные ото сна. А я офигевший от острого ощущения гладкости простыней и ее жадных укусов на моей шее. Чувствую ее сонные посасывающие поцелуи и скользкую влагу вокруг члена. Лондон приподнимает бедра, встречая мои толчки, и мы слаженно двигаемся вместе –
так хорошо,
просто охуенно.
Застонав, я не перестаю ее целовать, погружаясь языком в ее рот и посасывая губы и подбородок. Пиздец, кажется, мы очень шумные и не перестаем говорить.
Так приятно, говорит она.
Охрененно приятно, соглашаюсь я.
Она спрашивает, какого черта я вообще решил подождать.
В ответ я нежно ее кусаю и, бормоча, признаюсь, что хотел смаковать, насладиться ею. Что хотел обращаться с ней, как с особенной.
Но она говорит мне, что это уже особенное и что это очевидно.
А потом – не останавливайся, Люк.
Не останавливайся.
Я чувствую, как улыбаюсь, прижавшись лицом к ее шее, и не в состоянии сдержать рвущийся радостный смех. Я и забыл, какие ощущения это вызывает, насколько это невероятно другое – заниматься любовью. Не просто подцепить кого-то и перепихнуться. Это не просто два контактирующих тела ради взаимного удовольствия. Это странное чувство проникновения в душу, отчего секс становится гребаным откровением.
Но подняв голову и посмотрев ей в глаза, я понимаю, что такого в моей жизни еще никогда не было – вот этого взаимопонимания, которое не нуждается в словах. Ее сбивчивый шепот всего в сантиметре от моих губ. Я чувствую себя с содранной кожей, когда она наблюдает за мной, двигающемся в ней. Для подобного опыта с Миа я был слишком молод, а потом слишком бесчувственный.
Это так хорошо
Люк
так приятно
о боже, Люк
– она повторяет это снова и снова, глядя мне прямо в глаза, и повтори она это еще сотню раз, все равно будет звучать свежо и ново. Ее голос такой хриплый. Хриплый и умоляющий. И да, это невероятно хорошо, но я знаю – может быть гораздо лучше. Знаю, со временем это станет в сотни раз лучше, но, мать вашу, тут я чувствую, что она начинает кончать – по тому, как кожа становится еще горячее и как напрягаются мышцы, как она замирает и задерживает дыхание, и вот оно: внутри нее срабатывает каскад маленьких взрывов, и, выгнув спину, она вскрикивает и вонзается мне в спину короткими ногтями.
Когда наклоняюсь насладиться прикосновением ее горячего языка к моему и вибрирующими стонами, мой разум смолкает, а тело превращается в одно сплошное безумие. Мышцы стягивает, а освобождение нарастает, сконцентрировавшись внизу и блокируя любую мысль. Остается только чистый гребаный восторг от того, что я с ней.
Я вхожу глубже и со стоном кончаю, выгнувшись назад и видя, как она не отрывает от меня взгляд – сонный и довольный. Проведя руками по моей груди и животу, Лондон обнимает меня за талию, удерживая меня над собой.
Внутри себя.
И тут у меня в уме начинает настойчиво зудеть мысль: я кончил в нее.
– Лондон, я ничего не надел.
Прижавшись поцелуем к моей шее, она говорит:
– Я на таблетках.
Это отлично, но мне все равно нужно заверить ее:
– Я совсем недавно проверялся…
– Тс-с-с, – уткнувшись лицом в мою шею, отвечает она. – Ты не стал бы так делать, если бы не был уверен в безопасности.
Она права, но я чувствую себя выведенным из равновесия из-за слабеющей связи между нами, потому что она начинает засыпать. И из-за того, что она не захотела поговорить о случившемся чуть больше. Все ощущается слишком значимым – я еще не оправился от наплыва эмоций – и при этом я по-прежнему внутри нее. Мне хочется заставить ее поговорить, уточнить, на самом ли мы деле теперь вместе и на самом ли деле она теперь мне доверяет. Но у нее, по-прежнему лежащей подо мной, уже выровнялось дыхание, и она заснула.
***
Спустя несколько минут, когда понимаю, что не разбужу, я выхожу из нее. Сидя на коленях между ее ног, я оглядываю ее тело. Волосы спутаны, губы слегка сжаты вместе. На шее виден ритмичный пульс, грудь спокойно опускается и поднимается. Смотрю ниже, на ее разведенные в стороны бедра, где кожа мягкая и безупречная.
Я влюблен в ее тело, влюблен в ее ум.
Просто я не могу в один миг взять и подарить кому-то свое сердце.
Хотела бы. Но правда не могу.
А потом мы занялись сексом без каких-либо намеков на взаимность с ее стороны. Никакого признания, что она хочет большего со мной, никаких уверений, что когда-нибудь подарит мне хотя бы часть своего сердца, не говоря о всем… и это больно. Понятно, что это был просто спонтанный секс посреди ночи, и мы руководствовались скорее животными инстинктами, нежели осознанными решениями, но все равно чувствую себя неспокойно.
Поднявшись с кровати, я надеваю трусы и, пошатываясь, бреду по коридору в сторону кухни, где сталкиваюсь со своей сестрой.
Она в пижаме, выглядит уставшей, как будто долго не могла уснуть.
А спустя секунду до меня доходит, почему она не могла уснуть. Желудок подпрыгивает, и меня едва не тошнит.
– О господи.
Марго кивает.
– Да уж.
Как-то ясно осознав, что полуголый, я мысленно благодарю себя, что надел хотя бы трусы.
– Не знал, что ты сегодня приедешь ночевать.
Она облокачивается локтями на стол.
– К моей соседке – оцени юмор – пришла ее девушка, и они вели себя ужасно громко.
Я закрываю лицо ладонью.
– Черт. Извини.
В ответ Марго качает головой.
– Отчасти я хочу поздравить ту, кто у тебя там, потому что звучало это реально круто.
– Марго! Отвратительно же.
Выпрямившись, она идет мимо меня к шкафчику и достает стакан.
– Думала, ты завязал с перепихоном с разовыми девицами.
– Не твое дело вообще-то, – говорю я и, выхватив стакан у нее из рук, наливаю в него воду. – Но это Лондон.
Выпучив глаза, она пару секунд это обдумывает, после чего, содрогнувшись, отвечает:
– Я бы порадовалась за тебя, если бы все еще не была травмирована, – она оглядывает меня с ног до головы. – Ну и жесть, Люк. Ты все еще потный!
– Теперь мы оба травмированы, – я делаю глоток воды. – Хотя ты ведь тут больше не живешь.
Усевшись на стол, она изучает меня взглядом более внимательно.
– Ты выглядишь слишком напряженным, учитывая…
Я не знаю, что сказать, правда. Если бы сегодня чуть раньше меня спросили, как бы я хотел, чтобы закончился мой день, я бы без колебаний ответил: «С Лондон в моей постели». Но сейчас я не понимаю, что означает ее присутствие в моей постели.
Хочу, чтобы это значило хоть что-нибудь.
– Все нормально, – отвечаю я, а когда Марго делает раздраженное лицо, добавляю: – Думаю, она относится к этому не так серьезно, как я.
Моя сестра буквально возводит очи к небесам и говорит:
– Дай-ка мне секундочку насладиться этой иронией, – потом делает глубокий вдох и медленно выдыхает: – Черт, это потрясающе.
Я начинаю всерьез злиться.
– Марго, ты что, решила поприкалываться?
Она выглядит по-настоящему смущенной.
– Ну да. Кажется.
– Если бы я умничал по поводу твоего секса с женщинами, ты бы меня порвала, как тузик грелку. И если бы спала каждую ночь с разными, то ожидала бы от меня, как я похлопаю тебя по спине и скажу, что считаю твою раскрепощенную сексуальность достойной восхищения.
– Я точно не стану ожидать от тебя мнения по поводу своей сексуальности, – невозмутимо отвечает она.
– Ладно, но ты ждешь, что я приму ее и не стану осуждать.
Кивнув, она соглашается со мной.
– Тогда почему ты ко мне относишься по-другому? – спрашиваю я. – Почему мне не позволено какое-то время спать со всеми подряд, а потом влюбиться и при этом не выслушивать подъебы с этими твоими наслаждениями иронией, когда беспокоюсь, что она не чувствует то же самое ко мне?
– Влюбиться? – вытаращив глаза, переспрашивает она.
– Да, – после паузы отвечаю я.
Опустив голову, она смотрит в пол какое-то время и бормочет:
– Ничего себе. Извини, ты прав. Я правда рада за тебя. Просто устала и немного шокирована.
Наклонившись, я целую ее в лоб.
– Мы уже спим. Шуметь больше не будем.
Развернувшись, я иду по коридору в спальню. Лондон сидит посреди кровати и натягивает простыню повыше.
Забираюсь в постель и пытаюсь уложить ее рядом, но она сопротивляется.
– Там какая-то девушка? – спрашивает она.
Бля. Она слышала наши голоса. И, конечно же, что-то заподозрила. И бля номер два: вот тебе и доверие, Люк.