Исполнители переживают символы как силы и как значения

 

Второе свойство ритуальной конденсации, которое до определенной степени компенсирует семантическую неясность, — это ее действенность. Ритуал — это не просто концентрация референтов, сведений о ценностях и нормах; это и не обыкновенный набор практических указаний и символических парадигм для повседневного поведения, предписывающих, как супруги должны относиться друг к другу, как пастухи должны классифицировать скот и ухаживать за ним, как охотникам следует действовать в обиталище диких животных и т. п. Это еще и сплав сил, которые считаются присущими людям, предметам, отношениям, эпизодам и повествованиям, представленным ритуальными символами. Это мобилизация энергий, так же как и идей14. В этом смысле предметы и соответственные действия — не просто вещи, символизирующие иные вещи или нечто абстрактное. они являются непосредственной частью тех сил и целительных действий, которые они представляют. Я намеренно употребил выражение «целительное действие», поскольку многие предметы определяемые как символы, определяются также как лекарства Так, соскобы и листья с таких деревьев, как мудьи и мукула. толкут вместе в ступах для еды, смешивают с водой и дают больным для питья или омовения. Здесь — прямая передача животворных сил, которые считаются присущими определенным предметам при ритуальных условиях (освященная площадка заклинания сверхъестественных существ и т. п.). Когда предмет используется по аналогии, он функционирует недвусмысленно как символ. Так, когда дерево мудьи используется в обрядах совершеннолетия, оно явно представляет материнское молоко; ассоциация здесь — по виду, а не по вкусу. Однако, когда мудьи применяют как лекарство в ритуале, ощущается, что некоторые свойства материнства и вскармливания передаются физически. В первом случае мудьи используется потому, что о нем «хорошо думать», а не потому, что его «хорошо есть»15; во втором — потому, что обладает материнской силой. Те же самые предметы используются и как силы и как символы, метонимически и метафорически — в зависимости от контекста Аспект силы символа вытекает из того факта, что. символ является частью физического целого, а идеационный аспект — из аналогии между символическим средством и основными signi ficata символа.

Каждый символ выражает много тем, а каждая тема выражается многими символами. Культурное полотно ткут символическая основа и тематический уток. Сплетение символов v тем служит богатым хранилищем информации не только о природной среде, как она постигается и оценивается исполнителями ритуала, но и об их этических, эстетических, политических, правовых и лудических (сфера игры, спорта и т. п. в культуре) идеях, идеалах и правилах. Каждый символ — хранилище информации как для исполнителей, так и для исследователей, однако, для того чтобы точно определить набор тем данного ритуала или ритуального эпизода, следует выяснить отношения между ритуальными символами и их формами, включая вербальное символическое поведение.

Преимущества коммуникации посредством ритуалов в бесписьменных обществах очевидно велики, поскольку индивидуальные символы и нормированные отношения между ними имеют мнемоническую функцию. Символические словарь и грамматика до некоторой степени восполняют отсутствие письменных записей.

 

Семантические параметры

 

У символов есть три особенно значительных параметра: экзегетический, операционный и позиционный. Экзегетический заключается в объяснениях, которые даются исследователю исполнителями в ритуальной системе. Исполнители разного возраста, пола, ритуальной роли, статуса, степени эзотерического знания и т. д. доставляют сведения различной полноты, объяснительной силы и внутренней логичности. Исследователь должен вывести из этой информации заключение о том, как члены данного общества думают о ритуале. Не во всех африканских обществах есть люди, готовые что-либо сказать о ритуале, и процент тех, кто способен предложить истолкования, меняется от группы к группе и внутри групп. Однако, как свидетельствует большинство этнографических трудов16, многие африканские общества хорошо обеспечены экзегетами.

В операционном параметре исследователь уравнивает значение символа с его использованием — он наблюдает, что исполнители делают с ним и как они относятся друг к другу в этом процессе. Он также регистрирует их жесты, выражения и другие невербальные аспекты поведения, открывая ценности, которые они представляют, — горе, радость, гнев, триумф, скромность и т. д. Антропологи ныне занимаются разными видами невербального языка — от иконографии (изучение символов, чьи формы скорее обрисовывают понятия, которые они обозначают, чем служат их произвольными, условными знаками) до кинесики (изучение движений тела, выражений лица и т. п. как способов коммуникации или дополнений и усилителей речи). Некоторые из этих видов подпадают под рубрику операционного значения символа. Неэкзегетическая, ритуализованная речь, как, например, формализованные молитвы или заклинания, также относится к этой категории. Здесь вербальные символы сближаются с невербальными. Исследователя интересуют не только социальная структура и организация тех людей, которые оперируют символами на этом уровне, но также и то, какие люди, категории и группы отсутствуют в данной ситуации, поскольку формальное исключение способно проявить социальные ценности и отношения.

В позиционном параметре наблюдатель находит в отношениях между одним символом и другими символами важный источник его значения. Я показал, как бинарная оппозиция может в определенном контексте высветлить один (или более) из множества референтов символа, противопоставляя его одному (или более) из референтов другого символа. Используемый в ритуальном контексте с другими — тремя или более — символами, данный символ обнаруживает новые грани своего полного «значения». Группы символов могут быть выстроены таким образом, чтобы составить сообщение, в котором определенные символы функционируют аналогично частям речи и в котором могут существовать условные правила соединения. Это сообщение — не об особых действиях и обстоятельствах, а о том, каковы в данной культуре основные структуры мышления, этика, эстетика, право и способы осмысления нового опыта.

В некоторых африканских культурах, в особенности в Западной Африке, сложная система ритуалов связана с мифами17. Мифы рассказывают о происхождении богов, космоса, человеческих типах и группах, а также о ключевых институтах культуры и общества. Некоторые эпизоды ритуала заново разыгрывают события первых времен, пытаясь приспособить присущую этим событиям силу для достижения сегодняшних целей членов данной культуры (например, приспособление к состоянию зрелости и излечение больного). Ритуальные системы иногда основываются на мифах. С мифами и ритуалами могут сосуществовать стандартизованные схемы толкований, которые по своему значению могут быть приравнены к теологической доктрине или дорасти до нее. Однако на больших территориях Восточной и Центральной Африки существует малое число мифов, связанных с ритуалами, и нет религиозной системы, соотносящей мифы, ритуалы и доктрину. В виде компенсации же здесь разработан детальный экзегезис отдельных символов.

 

Основы значения

 

В большинстве африканских языков есть термины для обозначения ритуального символа. Ньякьюса, например, говорят об ififwani (сходства); ндембу употребляют chijikijilu (отметина, зарубка), производное от kujikijila (делать зарубки на пути, оставлять отметины). Первое означает дополнительную ассоциацию, ощущение сходства между знаком и обозначаемым, средством и понятием; второе — способ соединения знакомой территории с незнакомой. (Ндембу сравнивают ритуальный символ с тропой, которую охотник отмечает зарубками, чтобы найти обратный путь из незнакомого буша в свою деревню.) Другие языки обладают сходными терминами. В обществах, не имеющих мифов, значение символа строится по аналогии и ассоциации трех основ — номинальной, субстанциальной и артифактуальной, — хотя в каждый данный момент может использоваться лишь одно из них. Номинальная основа — имя символа, элемент акустической системы; субстанциальная основа — чувственно воспринимаемые физические или химические свойства. в том виде, как они признаны культурой; артифактуальная основа — это техническое изменение объекта, используемого в ритуале, целенаправленной человеческой деятельностью.

Вот пример. В начале ритуала совершеннолетия у ньякьюса из Танзании18 девушке дают «снадобье» под названием undumila. Это снадобье в то же время разработанный символ. Его номинальная основа — произведение термина из ukulumila (кусаться, быть болезненным). Субстанциальная основа — естественное свойство корешка, по которому названо снадобье, — едкость вкуса. Как артифакт снадобье состоит из нескольких символических субстанций. Символ целиком включает в себя действие и ряд объектов. Вильсон пишет, что корешок «просовывается в отверстие воронки или чашки, сделанной из листа дерева, покрытого корой, затем в чашку насыпают соль. Девушка берет кончик корешка в рот и зубами заталкивает его внутрь, открывая тем самым отверстие, через которое соль сыплется ей в рот»19. Корешок и воронка из листа совместно с их ритуальным употреблением составляют артифакт. Эти три основы значений подтверждаются теми ньякьюса, с которыми беседовала; Вильсон. Одна женщина сказала: «Едкий корень — это penis мужа, чаша — ее vagina, соль, тоже едкая, — семя ее мужа. Прикусывание корня и съедение соли — это совокупление»20. Другая женщина утверждала следующее: «Undumila проходит через лист покрытого корой дерева, имеющий вид чаши, и это знак мужчины и женщины, penis в vagina. Это похоже на подорожник, который, мы даем ей, когда моем ее. Подорожник — символ мужа. Если мы не дадим ей… undumila, у нее постоянно будут месячные, и она станет бесплодной». Третья информантка сказала: «Остротой undumila и соли мы символизируем болезненность месячных». Таким образом, undumila одновременно является символом полового акта, профилактикой против болезненного соития и против частых и болезненных месячных, а также (в соответствии с другими данными) ритуальной защитой против «тяжелых», т. е. тех, кто активно живет половой жизнью, в особенности женщин, которые только что понесли, Если «тяжелый» человек наступит на отпечаток ноги новопосвященной, то она не сможет родить ребенка, а будет длительно менструировать. Эти объяснения демонстрируют также многозначность и экономность референции единого доминантного символа. Одни и те же символические формы способны представлять различные, даже диспаратные процессы — супружеское соитие и менструальные затруднения, — хотя можно предположить, что ньякьюса на бессознательном уровне рассматривают «неприязнь» женщины к половому акту как причину ее бесплодия или — меноррагии.

символы и космологии

Сходными примерами изобилует этнография Африки южнее Сахары, однако в великих западноафриканских культурах фон, ашанти, йоруба, дагомеев и догонов частичный экзегезис уступает место эксплицитным сложным космологиям. Среди догонов, например21, символ становится фиксированной точкой связи между животным, растительным и минеральным царствами, которые сами по себе рассматриваются как части «un gigantesque organisme humain»[5]. Господствует доктрина соответствий — все является символом всего другого, в ритуальном ли или не в ритуальном контексте. Так, догоны устанавливают соответствие между различными категориями минералов и органами тела. Различные почвы сопоставляются с органами «внутренности желудка», скалы рассматриваются как кости скелета, а различные оттенки красной глины сравниваются с кровью. Иногда эти соответствия замечательно метки: две скалы, одна на другой, представляют грудную клетку; белая речная галька — пальцы ног. Те же самые-принципы parole du monde[6]остаются верными и для отношений между человеком и растительным царством. Человек — не только зерно вселенной, но каждая отдельная часть одного зерна представляет часть человеческого тела. В действительности лишь наука освободила человека от сложного переплетения соответствий, основанных на аналогии, метафоре, мистической партиципации, и дала ему возможность смотреть на все отношения как на проблематичные, не предопределенные до тех пор, пока они не будут экспериментально испытаны или систематически сопоставлены.

Кроме того, догоны разработали чрезвычайно тонко и изысканно отделанную систему соответствий между речью и компонентами личности. Тело представляет собой магнит или фокус для духовных начал человека, которые, впрочем, способны и к независимому существованию. Догоны противопоставляют видимые и невидимые («духовные») компоненты человеческой личности. Тело состоит из четырех компонентов: воды (кровь и телесные жидкости), земли (скелет), воздуха (дыхание) и огня (животное тепло). Происходит постоянный взаимообмен между внутренними выражениями этих элементов и их внешними аспектами. У тела 22 части: ступни, голени, бедра, поясница, живот, грудь, руки, шея и голова составляют девять частей (оказывается, догоны считают парные части, как и близнецов, едиными); пальцы (считая каждый в отдельности) составляют десять частей; и мужские гениталии составляют три части. Цифровая символика этим не ограничивается: считается, что существует восемь символических зерен, представляющих основные хлебные злаки региона и находящихся в ключицах каждого до-гона. Эти зерна представляют мистическую связь между человеком и его зерновыми культурами. Само тело речи, подобно человеческому телу, состоит из четырех элементов: вода — это слюна, без которой речь суха; воздух порождает звуковые вибрации; земля придает речи весомость и значительность; огонь сообщает речи теплоту. Здесь не только гомология между личностью и речью, но также и своего рода функциональная взаимозависимость, поскольку слова выбираются мозгом, проходят через печень, поднимаются, подобно пару, от легких к ключицам, которые окончательно решают, появится ли речь изо рта. К 22 частям личности следует добавить 48 типов речи, которые делятся на два ряда по 24. Каждый ряд находится под знаком сверхъестественного существа, одного из близнецов-андрогинов Номмо и Йуругу. Тут я должен обратиться к обширным трудам Гриоля и Дитерлен по космогонической мифологии догонов22. Близнецы — создания Аммы. Йуругу восстал против Аммы и имел половые сношения со своей матерью, за что был наказан превращением в бледного лиса. Номмо спас мир актом самопожертвования, перенес людей, животных и растения на землю и стал повелителем речи. Речь Номмо — человеческая, и ее можно слышать; Лис безгласен, и язык знаков, создаваемый следами лап, может быть истолкован лишь гадальщиками. Эти мифы представляют классификацию и таксономию космоса и общества; они объясняют многие детали ритуала, включая формы и цветовую символику искусных масок; и именно они определяют, где и как строить дома. В других культурах Западной Африки есть такие же разработанные космологии, которые проявляются в ритуальной и гадательной символике. Их внутренняя логика и симметрия может быть отнесена на счет традиций длительной оседлости и ведения сельского хозяйства в одной природной среде в сочетании с открытостью в течение тысяч лет для транссахарских культурных (включая религиозные верования) элементов — древнеегипетских, римских, христианских, неоплатонических, гностических, исламских. История Западной Африки контрастирует с историей Центральной Африки, где большинство обществ происходит от групп, которые за сравнительно короткий период мигрировали по нескольким различным экологическим регионам и которые затем в течение нескольких веков страдали от работорговли и охоты за рабами.

Группы расчленялись, а затем соединялись с социальными обломками других обществ в новые, временные государства. Были завоевания, ассимиляции, отвоевания, взлеты и падения «королевств саванны», а за временной централизацией следовала децентрализация с расколом на локализованные кланы. Подсечное земледелие вынуждало народ к постоянному передвижению; охота и скотоводство осложняли мобильность. Ввиду этих обстоятельств для возникновения сложных, цельных религиозных и космологических систем в Центральной Африке было меньше возможностей, чем в Западной Африке. Однако нужды и опасности социального и личного выживания создавали подходящие условия для развития ритуалов как прагматических инструментов (с точки зрения исполнителей) для того, чтобы справиться с биологическими переменами, болезнями и природными напастями всех сортов. Социальное действие в ответ на физическое воздействие было систематическим и систематизирующим фактором. Порядок, космос возникли из цели, а не из искусно разработанной космологии. Порядок хорошо согласуется с человеческим опытом на уровнях доиндустриальной техники; даже его нарушения достоверно отражают «факты жизни» — в противоположность последовательным и гармоничным космологиям, чьи символы и мифы маскируют и затушевывают основные противоречия между желаниями и фактами.