Философский постструктурализм и постмодернизм

Подобно структурализму, постструктурализм, не представляет собой целостного философского течения. Скорее, это совокупность подходов в философии и социально-гуманитарном знании, сложившаяся в 70 - 80-х годах (главным образом во Франции, отчасти – в США) и связанная с критикой традиционного структурализма, его радикализацией. В этом отношении постструктурализм можно считать «второй волной» структурализма или завершением заложенных им традиций философско-методологического анализа. К представителям постструктурализма принято относить французских философов Ж. Деррида, Ж. Делёза, Ж. Бодрияра, Ж. Лиотара, Ж. Кристеву, а также американских литературоведов и философов П. де Манна, Х. Блума, Дж. Миллера, С. Вебера и др. Постструктуралистские тенденции обнаруживаются в творчестве М. Фуко, Р. Барта и Ж. Лакана.

Социально-политическим контекстом, стимулирующим поворот к постструктуралистским установкам, стали майско-июньские события 1968 года, которые обострили чувствительность интеллектуалов к социальным противоречиям. Индивидуальное сознание было потрясено столкновением с реальностью массовых революционных выступлений и одновременно действенной силы механизмов анонимной власти. Под вопрос был поставлен престиж науки, оказавшейся неспособной ни объяснить, ни предсказать социальные катаклизмы. Типичным становится разочарование в гуманитарной культуре, ее значимости в обществе. Экзистенциалистский индивидуальный героизм, столь популярный в послевоенные годы, оказался бессильным против «демонизма власти». Точкой отсчета для постструктуралистских новаций стало осмысление знаменитого лозунга бунтующей студенческой молодежи: «Структуры не выходят на улицы». Поскольку в тотально структурированном обществе происходят события, связанные с неприятием существующего порядка, значит главное в структуре то, что выводит за ее пределы.

Чтобы провести различие между структурализмом и постструктурализмом, уточним главные философско-методологические установки структурализма. Это, во-первых, отказ от любых проявлений субстанционализма, характерных для традиционной метафизики (метафизики «присутствия», «сознания», «субъекта»), в структуралистском анализе, который ориентирован на отношения и функциональные связи исследуемой предметной реальности. Во-вторых, моделью структурно-функциональных зависимостей для структуралистов становится язык, поскольку его важнейшим качеством является не его субстанциональные характеристики (материальность или идеальность), а функция (обеспечение человеческой коммуникации). В реализации этой функции язык выступает как единство знака и значения, системной организации и разнообразия речевой практики (речевого общения). Речь – это «язык в работе». Контекст общения, разнообразие речевых практик определяют «игру» значений и смыслов языковой реальности. По типу этой структурной модели языка может быть рассмотрена любая совокупность феноменов культуры, то есть как функционирование и взаимодействие различных символических систем. В-третьих, представленная в качестве структурных образований культурная или историческая предметность бессубъектна, иначе говоря, не имеет фиксированного центра своего порождения или активности. Структуры различаются или повторяются по отношению друг к другу. Таким образом, символически истолкованное социально-культурное пространство выступает в качестве автономной и конструирующей силы по отношению к инстанции индивида. Наконец, в-четвертых, структурализм сохраняет связь с рациональными процедурами анализа. Это особенно очевидно, когда его философские установки результативно воплощаются в конкретном исследовательском материале.

Постструктурализм зарождается, так сказать, в недрах структурализма в конце 60-х и сосуществует с ним на всем протяжении 70-х годов. Только к 80-ым годам он оформляется в качестве самостоятельного движения в философии и особого стиля художественного творчества, смыкаясь с постмодернистскими настроениями и установками, возобладавшими в западной культуре последних десятилетий XX-го века.

Формирование постструктуралистской стратегии, прежде всего, было связано с обнаружением элементов традиционной метафизики в самом понятии структуры. Наличие структурности как исходного пункта структурализма предполагает существование места,откуда структурность фиксируется. Иначе говоря, существование структуры устанавливается по отношению к определенному центру, существование которого возвращает в орбиту структуралистского анализа традиционные фигуры «Я», «сознания», «субъекта», хотя и в неявном, скрытом виде. Кроме того, в понятии структуры сохраняются характерные для традиционной метафизики установки на завершенность и закрытость. В этом смысле оно не отличается от таких понятий классической философии, как «идея», «сущность», «субстанция», «вещь» и т.д. За рамками структуры, понятой в качестве статической упорядоченности, остается ее динамика и история, то есть переход от одних структурных образований к другим. Этот переход объясним только как случай или катастрофа. В этой связи представители постструктурализма ставят перед собой задачи децентрации структуры и преодоление ее статичности. Решение этих задач происходит на путях радикализации критики классической метафизики.

Наиболее показательной в этом отношении является критика европейской метафизики, предпринятая Ж. Деррида (1930-2004). В своих работах («Различение», «Голос и феномен», «Эссе об имени», «Письмо и различие», «О грамматологии» и др.), он провозглашает необходимость деконструкции (вскрытия неявных установок или «разборки» и «сборки») классического философствования и классического мышления. Операция деконструкции обнаруживает логофонофаллоцентризм в унаследованной европейской метафизике. Ее логоцентризм означает безусловную данность присутствия (человека и мира), смысла, полноты понимания. Фоноцентризм указывает на первичность в построениях любого понимания и языка голоса, через который порождается и выговаривается смысл. В традиции европейской философии и культуры смысл – это и есть голос. Этой традиции Деррида противопоставляет процесс письма, который предстает у него в качестве децентрированного, открытого пространства, лежащего в основе устной речи. Фаллоцентризм – это доминирование в европейской культуре и во всех ее продуктах «мужской идеологии».

Не менее решительной является критика европейской философии и культуры у Ж. Делеза(1925-1995), автора работ: «Различие и повторение», «Логика смысла», «Марсель Пруст и знаки», исследований по философии Ницше, Спинозы, Лейбница и др. Совместно с Ф. Гваттари им также написаны «Капитализм и шизофрения» (1 т.- «Анти-Эдип», 2 т. – «Тысячи Плато») и «Что такое философия». Альтернативой линейной, субординированной иерархии, в схемах которой работала классическая философия, наука и искусство, у Делеза является полинаправленное (нелинейное, не имеющее субординации) многообразие становления (или становлений), которое раскрывается в разных перспективах и отношениях. Если метафорическим образом классического подхода можно считать дерево (соподчинение корня, ствола и ветвей, имеющее вертикальный вектор роста и организации), то альтернативным ему будет образ-метафора ризомы («корневых волосков»), то есть горизонтально распространяющееся, не имеющее субординации корневище, в котором каждая точка может стать началом роста и преобразования. Так растет трава, так распространяется грибница, мох, плесень и т.д. По мнению Делеза, мир культурно-историчен, а любой культурно-исторический процесс не древовиден, а ризоматичен. В ризоматическом процессе нет фиксированного начала и конца, различия между внутренним и внешним, поверхностью и глубиной, в нем не предполагается и единого центра – он везде, где есть складка, изгиб, то есть переход от поверхности к изнанке или от изнанки к поверхности.

Не менее существенным для постструктуралитского поворота является пересмотр базовых положений символизации, построения формальных символических систем, идущих от модели языка, предложенной Соссюром. Следуя установке размыкания структуры, представители постструктурализма отказываются от истолкования знака как единства означающего и означаемого. Уже Лакан предлагал отказаться от иллюзии, что означающее выполняет функцию репрезентации означаемого. В своей концепции «плавающего означающего» он окончательно разрывает связь между означающим и означаемым, между знаком и означаемым им явлением. Каждое означающее лишь отсылает к другому означающему. Процедура означивания, таким образом, представляет собой взаимоотношения между различными перспективами, реализуемыми означающими.

На преодоление репрезентационной функции знака и, в целом, символических систем были направлены также концепции противопоставления текста произведению (Барт) и семиотизации как альтернативы символизации (Кристева). В первом случае речь идет о том, что произведение означает ставшую структуру или законченное производство, в то время как текст – это процесс становления произведения. Текст отсылает к другим текстам, он открыт бесконечным преобразованием, представлен как множественность текстов, в отношении которых теряет смысл различие внутреннего и внешнего. Целью анализа текста тогда будет установление игры множества смыслов. В подходе же Кристевой символизация есть язык как единство номинации (обозначения), знака и синтаксиса, а семиотизация - процесс производства знаковой системы. Анализ текста предполагает различие между «фено-текстом» и «гено-текстом». «Фено-текст» - это структурированная поверхность текста, которая исследуется структурной лингвистикой. «Гено-текст» - это глубинная, «не-структурированная» и «не-структурирующая», ткань текста, в которой осуществляется производство смыслов.

Осуществляя деконструкцию «метафизики присутствия», Деррида противопоставляет связанной с этой метафизикой теории репрезентации понятие-метафору следа. След – это присутствие, которое отсылает к отсутствию. Но принять след как указание на отсутствие того, к чему он отсылает, означает стирание следа и отсылка к новому следу (воображение отсутствующего по следу есть след следа). Таким образом, присутствие как таковое или исходный референт (означаемое), к которому отнесенслед (означающее) рассеивается. След проявляется как отношение к другому следу, как процесс прослеживания и стирания, он не имеет собственного места, постоянно смещается, отсылается, никогда не может быть представлен сам по себе. Письмо, по мнению Деррида, представительствует след в самом общем виде, но оно не есть сам след.

Как очевидно из сказанного, критика структуралистской модели языка и символизации способствовала радикальной десубстанционализации структурализма, преодолению в нем рецидивов традиционной метафизики, раскрытию структуральности (незавершенности, открытости) понятия структуры и структурного анализа.

К двум, обозначенным выше, постструктуралистским линиям критики структурализма следует добавить еще одну – окончательное преодоление целостности субъекта. В рамках структурализма в этом направлении был сделан первый шаг, постструктурализм довел процесс десубъективизации структуралистской методологии до возможного предела. Концепция «плавающего означающего» у Лакана сделала иллюзорной инстанцию центрированного, воспроизводимого «я». У Фуко субъект превращался всего лишь в силу («мерцающий очаг») сопротивления в игре многообразных векторов действия анонимной власти или в процесс субъективации, выраженный в практиках (техниках) заботы о себе. В ризоматическом становлении Делеза «стертый» субъект обозначался в виде складки, изгиба во взаимопереходах поверхности и изнанки. Метафорическое понятие ризомы встраивается Делезом в его номадологию (от nomad – кочевник), представляющую собой концепцию не поддающегося структурированию, децентрированного, событийно-случайного мира.Субъектность в таком мире рассеяна, представлена номадическими сингулярностями (от лат. singularis – единичный, единственный в своем роде).

Все перечисленные особенности постструктуралистского философствования ставят под вопрос возможности рациональных процедур объяснения и понимания. Философия все в большей степени обнаруживает свое родство с литературой и политической публицистикой, становится способом экспериментирования с теми или иными разновидностями текстов. Она лишается своего привилегированного положения в системе знаний и культурно-исторических практик. Философ больше не репрезентирует высшую истину, в лучшем случае он может предложить бесконечное множество смыслов и значений, которые в принципе нельзя оформить в виде замкнутой, завершенной системы. Философ не может дать никаких теоретических гарантий для сохранения ценностно-мировоззренческой целостности и самотождественности индивида.

Однако, стратегия игры, фрагментации и дифференциации, доминирующая в философском дискурсе постструктурализма и постмодернизма, бесспорно, связана с критикой современного типа власти с его институтами и механизмами контроля над индивидами. Эта власть уже имеет не дисциплинарную организацию (диагноз Фуко), а представляет собой систему непрерывного и анонимного контроля (диагноз Делеза). Функционирование корпораций, приоритет маркетинга, глобальная финансовая система, непрерывное образование, новые пространства масс-медиа – вот наиболее явные «сетевые ресурсы» современного общества контроля. Индивиды в таком обществе превращаются в шифры и коды, а массы – в банки данных, индексы спроса, рейтинги пристрастий. Диагностируя эту власть и общество, современная философия предостерегает индивида об опасности потери им целостности и самотождественности, а значит - превращения в удобный объект для манипулирования. Таким образом, она дает индивиду шанс сопротивляться.

 

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

  1. Каковы различия между структурализмом как методом и философией?
  2. Этапы становления философии структурализма и ее основные установки.
  3. Какого рода основные темы философского структурализма К. Леви-Стросса и Ж. Лакана?
  4. Основные этапы творческой эволюции М.Фуко и базисные темы каждого этапа.
  5. Идейные истоки и основные установки постструктуралистического поворота в философии структурализма, их выражение в философии Ж.Делеза и Ж.Деррида.
  6. Дайте определение ключевых понятий данной темы.
  7. Прочитав в Приложении к пособию тексты М.Фуко, Ж. Делеза и Ж. Деррида, дайте ответы на вопросы к ним.

 

ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ.

1. Автономова Н.С. Мишель Фуко и его книга «Слова и вещи». Вступ. ст. //Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. С-Пб., 1994.

2. Автономова Н.С. Памяти Жака Деррида //Вопросы философии 2005, №4.

3. Визгин В.П. Фуко – теоретик цивилизации знания //Вопросы философии 1995. №4.

4. Делёз Ж. Фуко. М., 1998.

5. Делёз Ж. Беседа об «Анти-Эдипе» (вместе с Ф. Гваттари), Беседа о «Тысяче плато», Защитники // Делёз Ж. Переговоры. 1972-1990. С-Пб., 2004.

6. Деррида Ж. Различение // Деррида Ж. Голос и феномен. С-Пб., 1999.

7. Деррида Ж. «Наконец-то научиться жить» (последнее интервью).//Вопросы философии 2005, №4.

8. Завьялов Б. М. Критический гуманизм Мишеля Фуко //Человек в современных философских концепциях. Материалы второй международной научной конференции. Волгоград, 19-22 сентября 2000 года. В 2-х ч. Волгоград, 2000. Ч.1. С.267-270.

9. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

10. Колесников А.С. Мишель Фуко и его «Археология Знания». Вступ.ст.// Фуко М. Археология знания. С-Пб., 2004.

11. Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму. М., 1998.

12. Лакан Ж. Телевидение. М., 2000.

13. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 2001. Гл. 1-4, 15.

14. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. С-Пб., 1998.

15. Философия и литература. Беседа с Жаком Деррида //Жак Деррида в Москве: деконструкция путешествия. М., 1993.

16. Фуко М. Археология знания. С-Пб., 2004. Гл.I.

17. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. С-Пб., 1994. Гл. 10.

18. Фуко М. Прядок дискурса. Забота об истине (Беседа с Ф. Эвальдом) //Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М., 1996.

19. Фуко М. Герменевтика субъекта (выдержки из лекций в Коллеж де Франс, 1981-1982 гг.) Социо-Логос. Вып.1. М.,1991. С. 284-311.