Часть 2. Текст В. М. Аллахвердова
…Принято считать, что психология как самостоятельная наука возникла тогда, когда стала экспериментальной. Среди первых психологов было немало физиков и физиологов. Они, будучи по образованию естествоиспытателями, привыкли «подчиняться и доверять фактам больше, чем умственным конструкциям». Так говорил П. Фресс (1966). То же самое говорил Г. Айзенк (1972) о современных психологах, для которых « разумные рассуждения значат меньше, чем экспериментальные доказательства».
Однако прошло время отцов – основателей психологии, которые пытались строить её по образцам естественной науки. Их наследники всё больше призывают к смешению в психологии различных подходов: естественно-научного, гуманитарного и даже религиозного. Но разве можно в одну телегу впрячь коня и трепетную лань? Как, например, религия, которая опирается на веру, не подлежащую сомнению, может претендовать на то, чтобы стать основой для научного, т.е. всегда сомневающегося, знания?..
Психологи-практики, в свою очередь, с некоторой надменностью, не всегда оправданной, стали называть естественно-научную психологию академической. Они считают, что естественно-научная психология с её лабораторными знаниями представляет ценность только для оторванных от подлинной жизни [кабинетных ученых – ] академиков. Психологи-практики даже успокаивают теоретиков: не переживайте, мол, тут уж ничего не поделаешь, « психологии не суждено стать наукой в полном смысле этого слова». (Так сказал Большаков В. Ю., автор книги «Психотренинг» (СПб, 1996. С.202)).
(…) …Если же науки нет, то это создаёт для практиков определённое удобство: можно работать цивилизованными шаманами и не бояться профессиональной критики коллег. Кстати, термин «психология» вошел в русскую культуру вместе с пушкинскими «Сценами из «Фауста»» именно как искусство манипулировать людьми. В этих «Сценах» величайший манипулятор всех времен Мефистофель так сказал о себе: «Я психолóг. О, вот наука!» (с.8). (…)
…Нельзя что-нибудь построить без знания того, как строить, без знания метода, т.е. без методологии. Российские психологи, не договорившись о том, как надо строить теории, фактически не могут ни их разрабатывать, ни даже толком обсуждать, потому что не выработан общепринятый язык для обсуждения. (…) Любые догмы тормозят развитие науки. Клишированные цитаты из «классиков», выдаваемые за непререкаемую истину, разумеется, не способствуют развитию науки. (Так, даже сам К. Маркс, в свое время, напуганный догматизмом своих последователей, уверял, что он – не марксист…). Понятно, что для отечественной психологии освобождение от догматов маркистско-ленинского учения в конце ХХ века было безусловно прогрессивным. Но получилось так, что одновременно с использованной водой многие психологи выплеснули и ребёнка. Большинство с удовольствием вообще отказались от принятия каких-либо методологических позиций и предпочитают избегать обсуждения методологии. Но ведь отказ от методологии – тоже методология. Только непродуманная, нерефлексируемая и, поэтому, непоследовательная. (…)
…Причина демонстративного избегания фундаментальных вопросов понятна: никто не знает, как на них отвечать. Даже самые глубокие мыслители честно признаются, что вообще не ясно, как думать, чтобы найти ответы.
Например, глубочайшей тайной для психологии является сознание. Так считали самые различные в своих позициях учёные, в том числе совершенно непохожие друг на друга А.Н. Леонтьев и Ф. Перлз. Можно сказать, что наше сознание творит чудеса. Оно каким-то невероятным образом помнит о том, о чём забывает. Оно умудряется воспринимать невоспринимаемое, различать неразличимое. Оно исхитряется ошибки превращать в истину и способно успешно решать загадки, которые, на первый взгляд, решению не подлежат. Сознание обо всём догадывается, хотя знает лишь о том, о чём ведать не ведает. А в довершение всего этого зачастую не имеет ни малейшего представления о том, что ему хорошо известно. Как во всём этом разобраться? Пока даже не определено направление, в котором следует искать ключи от этой тайны. Неудивительно, что о парадоксах сознания предпочитают просто не говорить. Поэтому ещё до сих пор весьма популярны высказывания многих вошедших в историю учёных – высказывания, которые очевидно нелепы для психологии как науки.
Так, В.М. Бехтерев говорил, что «в объективной психологии не должно быть места вопросам о субъективных процессах, или процессах сознания». Джон Бродес Уотсон говорил, что «психология обязана отбросить всякие ссылки на сознание». И.П. Павлов в своей работе пришёл к тому, что « учение об условных рефлексах совершенно исключило из своего круга психологические понятия, а имеет дело только с объективными факторами». Долгое время эти чудовищные для психологии позиции многим казались весьма привлекательными. И, к сожалению, именно эти позиции считались образцом естественного подхода.
Но как можно исключить из теоретико-психологического рассмотрения самое очевидное психическое явление – осознание чего бы то ни было? Ведь только благодаря осознанию мы вообще что-то знаем о существовании всех других психических явлений. Психология, не понимающая природы сознания, в принципе не может рассчитывать на успех. Психологи зачастую строили очень странную науку, не дающую ответов на самые главные вопросы, а потому лишённую основополагающих высказываний. Но в той мере, в какой психология претендует на статус науки и не хочет быть теоретически бесплодной, она должна опираться хоть на какие-то исходные базовые утверждения.
О противоречивости представлений о сознании первыми заговорили философы. Они сформулировали фундаментальные парадоксы, демонстрирующие, что сознание… логически невозможно! Но ведь оно, тем не менее, существует. В течение многих веков и даже тысячелетий шёл непрестанный поиск выхода из неразрешимых вечных противоречий. В результате этих грандиозных изысканий картина оказалась… гораздо более запутанной, чем была вначале.
Вряд ли стоит этому удивляться. Философы сделали своё дело, по-настоящему великое. Б. Рассел (1999) сказал об этом так: достоинство философии в том и состоит, что она видит противоречия там, где всё кажется простым, а заканчивает тем, что неясную уверенность, существовавшую вначале, заменяет… ясным сомнением. Многие оказались удручены столь пессимистичным итогом тысячелетнего философского труда, а потому решили вообще не касаться фундаментальных проблем.
Я уверен, пишет В.М. Аллахвердов, что философия, а вслед за ней и психология мучается в беспросветных страданиях вот почему. Просто философские, да и психологические построения опираются на весьма туманные и зачастую просто ошибочные представления о сознании. Может быть, появится хотя бы надежда на разрешение парадоксов, если изменить взгляд на природу сознания…
Но психология оказалась просто пресыщена парадоксами. Не зная, как к ним подступиться, большинство современных психологов вообще запретили себе думать о них. А чтобы не чувствовать себя ущербными, объявили эти парадоксы рационально неразрешимыми. Иначе говоря, не видя выхода, психологи предпочли профессионально успокаивать себя терапевтическими пассами. Мол, теоретический хаос – это хорошо. Поскольку, когда не известно, куда идти, то тогда вперёд можно двигаться сразу во все стороны. И это замечательно, а главное – правильно! Раз все опоры сомнительны, то и любое исследование, всегда на что-либо опирающееся, не может приблизить нас к истине. А потому – да здравствует эклектизм! В устах одних психологов он – «доброжелательный», в устах других – «принципиальный», что ещё лучше. Эклектизм, мол, опирается на подлинную свободу, которую методологические концепции, ничем не ограниченные и, вроде бы, самые современные, даруют науке психологии. Среди них, например, такие методологические концепции, как анархизм и постмодернизм.
…В. М. Аллахвердов говорит, что тьма нерешённых вопросов делает психологию наукой, самой перспективной для теоретиков. Ведь наличие неразрешимых загадок – наилучший повод для теоретической работы. Если нет загадок, то что же тогда разгадывать?.. Однако любая наука хочет быть хоть немного уверенной в своих основаниях, пусть в полной мере это никогда и не удаётся. К сожалению, основания психологии выглядят слишком уж шаткими и противоречивыми. Не потому ли психология до сих пор чувствует себя Золушкой на Королевском балу Науки? Золушкой, которая смиренно ожидает неизбежного превращения своих достижений, кажущихся такими драгоценными, в никому не нужную тыкву?..
Для продвижения вперёд иногда стоит остановиться и приглядеться к собственным позициям. Это непросто. И может возникнуть впечатление, что, даже ударившись о космическое дно того, что не подлежит пониманию, ты всё ещё продолжаешь слышать стук снизу… И Виктор Михайлович вспоминает слова Сократа о том, что мудрый человек знает, что он ничего не знает. Однако мыслящего человека это знание ведёт к прогрессу, а не к отчаянию.
Я предлагаю, говорит В. М. Аллахвердов: давайте позволим себе, наконец, перестать делать вид, что мы понимаем больше, чем на самом деле понимаем. Давайте внимательно присмотримся к парадоксам и головоломкам. У многих поколений исследователей от одного приближения к ним мутнело в глазах. Однако не будем стоять перед этими парадоксами и головоломками, дрожа от ужаса. Попробуем поискать выход из этой тяжёлой ситуации. И. Кант (1994) называл людей, которые дружат с парадоксами, логическими эгоистами. Он писал, что такие люди не считаются с общепринятыми взглядами и упорно предлагают публике свои утверждения, противоречащие общему мнению. Но тут же добавлял: парадокс привлекает внимание и зовёт к исследованию, а обыденность, лежащая в основе общего мнения, навевает сон…
ВЫВОДЫ (в форме завершения начатых высказываний)
«1. Аннотация текста нужна …». (Для чего?).
«2. Резюме текста нужно …». (Для чего?).
«3. Определение проблемы нужно …». (Для чего?).
«4. Проблемность ситуации обнаруживает себя …». (В чём?).
«5. Для распознания проблемы нужно, чтобы аналитик …». (Что делал?).
«6. Общие причины для возникновения проблем – это …». (Что?).
«7. Вывод, в общем, – это …». (Что?).
«7а. Выводы делают, потому что …». (Почему?).
«7б. Выводы делают для того, чтобы …». (Для чего?).
«8. Данное ПЗ …». (Что Вы можете сказать об этом практическом занятии, в общем?).
«8а. Объективное значение данного ПЗ в рамках магистерской подготовки …». (В чём?).
«8б. Субъективный смысл для меня этого ПЗ …». (В чём?).