М.: Институт психологии РАН, 2004

Монография посвящена одной из самых актуальных, научно значимых, но одновременно и противоречивых проблем психологической науки. Не угасающий интерес психологов к этой проблеме в значительной мере определяется неразрывной связью рефлексии с более общим и фундаментальным психическим феноменом - сознанием. Как известно, невозможно изучать сознание и особенно самосознание без выявления механизмов и закономерностей рефлексивных процессов. Вследствие этого комплексное и многоплановое исследование рефлексии, предпринятое А. В. Карповым, безусловно, является методологически важным и теоретически значимым.

Рецензируемая книга не только современна, но и своевременна. В последнее время все чаще стали проявляться трудности и ограничения, которые всегда были присущи анализу рефлексии, но сегодня уже превратились в барьеры на пути развития научных знаний об обсуждаемом феномене. К ним относятся, во-первых, отставание конкретно научного (в особенности экспериментально-психологического) уровня изучения данной проблемы от традиционного и исторически более раннего - абстрактно-философского. Во-вторых, получившая широкое распространение "депсихологизированность" проблемы, порожденная ее редуцированием до формализованных, модельных способов и методов исследования. В-третьих, явные сложности, испытываемые психологами, с включением категории рефлексии в понятийный аппарат нашей науки. В этой связи достаточно указать на неопределенность понятийного статуса рефлексии даже по отношению к наиболее традиционной психологической триаде - процессов, свойств и состояний. Несомненной заслугой автора монографии является то, что он ясно понимает и методологически переосмысливает противоречия современного состояния проблемы рефлексии.

Актуальность и научная новизна книги обусловлена также тем, что проблема рефлексии ставится и решается в ней не только в теоретическом ключе, но и как важнейшая прикладная задача. Ее значимость объективно определяется изменяющимися социально-экономическими условиями жизни людей и логикой развития современных профессий. Его главный вектор состоит не только в усложнении технологической стороны, но и в приоритете субъект-субъектных видов профессиональной деятельности. Очевидно, что они невозможны без эффективных межличностных взаимодействий и рефлексивных процессов, обеспечивающих их. Это фундаментальное обстоятельство совершенно по-новому ставит проблему рефлексии в ее прикладном аспекте: как проблему комплексной детерминанты процессуальных и результативных характеристик деятельности субъект-субъектного типа в целом, и как проблему ее профессионально важных качеств, в частности.

Комплексный характер постановки проблемы (фундаментальной, теоретической и прикладной) определил стратегию проведенных автором исследований, а также композиционное построение монографии. Несомненной заслугой А. В. Карпова является реальный, а не декларативный синтез теоретического и прикладного планов изучения проблемы рефлексии. Во многом это стало возможным благодаря тому, что рецензируемая монография носит обобщающий характер и базируется на очень большом экспериментальном, эмпирическом и теоретическом материале, полученном в течение длительного времени. Переходя к характеристике отдельных глав, мы вынуждены ограничиться рассмотрением и оценкой лишь основных, наиболее принципиальных из них.

В первой главе на основе детального и всестороннего анализа исследований рефлексии определены основные характеристики современного состояния проблемы, а также перспективы ее развития и первоочередные исследовательские задачи. При этом особо следует отметить ярко выраженный целевой характер проведенного анализа, т.е. его нацеленность на определение именно ведущих, приоритетных и наиболее перспективных задач изучения рефлексии.

По мнению автора, объективные сложности изучения рефлексии связаны с тем, что она является не только междисциплинарной общенаучной проблемой, разрабатываемой в разных науках (философии, социологии, культурологии, педагогике и др.), но и междисциплинарна внутри психологии, поскольку активно разрабатывается во многих психологических дисциплинах и отраслях. Широкий спектр исследовательских подходов, су-

стр. 119

ществующий в психологии и всесторонне проанализированный автором, обусловлен отнюдь не эклектичностью современного состояния проблемы, а объективным следствием сложности и специфичности феномена рефлексии. По этой причине Карпов видит свою основную задачу не в выборе или создании какой-либо одной парадигмы психологического анализа, а в их синтезе и создании мультипарадигмального подхода. Такой подход требует, прежде всего, опоры на новейшие теоретико-экспериментальные данные и такие современные концепции, которые по своей сути являются комплексными, синтетическими. Неудивительно, что в первую очередь автор обращается к тем из них, которые сложились в рамках метакогнитивизма.

Еще более существенные трудности связаны со специфичностью и даже уникальностью предмета познания: рефлексия "не укладывается" ни в одну более общую по отношению к ней психологическую категорию. Главная трудность состоит в том, что фактически отсутствует родовое образование, разновидностью которого является рефлексия, и под углом зрения которого можно было бы проводить ее изучение. В результате этого рефлексия до сих пор не включается ни в систему психических процессов, ни в структуру психических свойств субъекта, ни в представления о психических состояниях. В этих условиях, как совершенно справедливо заключает автор, главной стратегической задачей является необходимость достижения синтеза психологии рефлексии с основополагающими общепсихологическими категориями. Прежде всего он имеет в виду категории психических процессов, свойств и состояний, а также - субъекта и деятельности. Именно этой задаче и посвящены последующие главы книги.

Вторая глава является содержательным центром монографии: об этом свидетельствует ее название "Рефлексия в структурно-функциональной организации психики". В ней представлен обширный комплекс новых методологических, теоретических и экспериментальных результатов, в значительном мере способствующих решению отмеченной выше стратегической задачи. Необходимо специально выделить и позитивно оценить наиболее важные положения, аргументированно развиваемые автором.

Прежде всего, это положение, согласно которому рефлексия представляет собой специфическую психическую реальность, синтезирующую в себе основные черты трех базовых компонентов психики - процессов, свойств, состояний. Однако, как показывает автор, эта синтетическая по своей природе реальность несводима к совокупности указанных компонентов, неразложима на них. Именно интеграция процессов, свойств, состояний порождает новые, системные по своей природе, качества, которые и придают рефлексии ярко выраженную специфичность. Более того, и сами базовые компоненты психики также "окрашиваются" новыми качествами, подвергаясь существенным трансформациям. Так, совокупность психических процессов входит в ее содержание не в своей исходной форме, а в форме метапроцессов. Как психическое свойство, рефлексивность также выступает в качестве метасвойства, т.е. такого качества, которое открывает возможность регуляции и контроля за функционированием всех иных - "первичных" качеств. Аналогично и как состояние рефлексия выступает как "вторичное", производное состояние, сама природа которого заключается в осознании всех иных - "первичных" состояний. Тем самым рефлексия является уже не просто синтезом процессов, свойств и состояний, а реализуется как процесс и продукт интеграции метапроцессов, метасвойств и метасостояний. По мнению автора, она онтологически представлена в структуре психики как особый уровень ее организации - метасистемный. А его специфика состоит в том, что на нем психика как бы преодолевает собственную "системную ограниченность", поскольку делает самое себя предметом собственной регуляции.

Продуктивность такого подхода проявляется и в том, что с его позиций оказалось возможным предложить новую, обобщающую и непротиворечивую концепцию структурно-уровневой организации системы психических процессов. Структура включает пять основных иерархических уровней, одним из которых (высшим) как раз и выступают рефлексивные процессы. Тем самым рефлексия как процесс оказывается органично включенной в концептуальный строй и понятийный аппарат теории психических процессов. В этом читателю нетрудно увидеть конкретное проявление того, как может быть решена задача синтеза психологии рефлексии с основными общепсихологическими проблемами, в частности, проблемой психических процессов.

Во второй главе представлена также широкая палитра результатов, раскрывающих основные закономерности взаимосвязи рефлексии с таким важнейшим и во многом определяющим деятельность процессом, как процесс принятия решения. Особого внимания заслуживает предложенная и экспериментально обоснованная автором трактовка рефлексивности как общей способности, расширяющей существующие представления о составе и природе данного класса способностей. Наконец, нельзя не отметить и то, что в этой главе автор выходит на наиболее обобщенный уровень анализа, раскрывая специфику функциональной роли рефлексивности как личностного качества в структурной организации всех иных качеств личности. Общим итогом главы следует

стр. 120

считать разработку оригинальной обобщающей концепции рефлексии.

Несомненным достоинством книги является то, что автор не ограничивается разработкой общепсихологической концепции рефлексии, а реализует ее для изучения одного из важных видов профессиональной деятельности - управленческой. Это составляет предмет рассмотрения в третьей главе книги. Характерная особенность главы состоит в том, что она имеет двоякую направленность, два "пласта" содержания.

Первый заключается в интерпретации психической регуляции управленческой деятельности как развертывания системы гетерархически организованных управленческих функций, реализующихся в форме интегральных процессов регуляции совместной деятельности. Автор подробно анализирует процессуальное содержание, функциональный состав и другие важнейшие аспекты управленческой деятельности. Она трактуется как метадеятельность, поскольку по своей природе управление является "деятельностью с деятельностями", связанной с организацией деятельности других людей (подчиненных), иначе говоря, деятельностью второго порядка.

Второй аспект состоит в том, что на основе новых представлений об управленческой деятельности оказалось возможным выйти на более широкие обобщения, соединенные с категорией деятельности в целом и с ее структурно-уровневой организацией, в особенности. В этом плане автором обоснована оригинальная структурно-уровневая концепция деятельности, в которой он предложил и аргументированно доказал необходимость рассмотрения не трех (как это принято традиционно), а пятиуровневой структуры деятельности. Данная структура включает, наряду с тремя известными уровнями, еще два качественно специфических уровня, названные автором "инфрадеятельностный" и "метадеятельностный". Первый локализуется между уровнями действий и "автономной деятельности" и выделяется по достаточно строгому, но одновременно и общему критерию - соответствия с теми или иными целостными деятельностными ситуациями (а не мотивами или целями). Второй фиксирует метадеятельностную природу многих видов деятельности субъект-субъектного типа (в особенности - управленческой). Развитые представления должны, по мнению автора, рассматриваться в качестве основы новой обобщающей психологической теории деятельности, по отношению к которой традиционно существующая теория (трехуровневая) является частной, специальной.

Для обоснования развитых в предыдущей главе представлений существенно то, что они показали свою конструктивность по выявлению и интерпретации новых, уже более конкретных закономерностей рефлексивной регуляции управленческой деятельности. Такие закономерности описаны в заключительной, четвертой, главе. Наиболее важные из них состоят в следующем. Впервые установлен тип зависимости эффективности управленческой деятельности от уровня развития рефлексивности и доказано, что она имеет вид инвертированной U-образной кривой. Показано и объяснено существование зависимости стилевых особенностей управленческой деятельности от индивидуальной меры рефлексивности, согласно которой ее повышение ведет к переходу от более "жестких" к более "мягким" общеуправленческим стилям. Вскрыта и всесторонне исследована специфика функциональной роли рефлексивности в структуре личностных качеств руководителя. Доказано, что она является так называемым базовым качеством этой структуры, выполняющим по отношению к ней интегрирующие функции.

Логичным и закономерным представляется то, что четвертая глава, также как и книга в целом, завершается двумя прикладными частями. Во-первых, автор впервые поставил и решил проблему реализации рефлексивных закономерностей как основы для формирования такого важнейшего и активно изучаемого в настоящее время феномена, как организационная культура. Во-вторых, и это я хочу подчеркнуть, Карпов разработал (и многократно апробировал на самых разнообразных выборках) новую психодиагностическую методику определения индивидуальной меры развития рефлексивности. Методику, удовлетворяющую основным психометрическим критериям и требованиям, что сегодня встретишь не часто. Благодаря этой методике у психологов появилась возможность измерять рефлексивность, ставшую предметом изучения в экспериментальных психологических исследованиях.

Наряду с материалами, представленными в отдельных главах, книга содержит и ряд "сквозных" положений, придающих книге целостность и логичность. Среди них хотелось бы выделить два основных. Первое: по своему духу, сути содержания и специфике авторской позиции монография может и должна быть оценена как реальное и действенное развитие субъектного подхода, поскольку именно рефлексивность (как свойство) и рефлексия (как процесс) являются теми ключевыми средствами, механизмами, благодаря которым конституируется субъектность в ее широком понимании. Второе: сквозной для книги является и идея системности, представленная в ней не только в традиционном виде, но и в новых формах и способах выражения. Рефлексия знаменует собой, по мысли автора, особый - метасистемный уровень организации психики. Уровень, на котором система (психика) вырабатывает внутри себя "орган", принадлежащий ей, но и одновременно

стр. 121

выходящий за ее пределы, что позволяет ей отнестись к самой себе как к автономной системе, сделать себя предметом своего же собственного управления. Эта особенность рефлексии существенно трансформирует ряд представлений, сложившихся в системном подходе.

Естественно, что при прочтении интересной книги, в которой обсуждается такая общая и одновременно дискуссионная тема, у читателя возникает много вопросов. Так, по моему мнению, предложенная автором структурно-уровневая концепция организации психических процессов (как, впрочем, и любая иная концепция, претендующая на их систематизацию) не лишена элементов упрощения. Реальная организация психических процессов, скорее всего, базируется не только на иерархическом, но и на гетерархическом принципе. Кроме того, в дополнительном обосновании и наполнении конкретным эмпирическим материалом нуждается и предложенная автором пятиуровневая структура деятельности субъект-субъектного типа (прежде всего, ее высший уровень - метадеятельностный). Наконец в дальнейшем совершенствовании нуждается также предложенная и реализованная в книге методика диагностики рефлексивности.

В заключение отмечу, что главным итогом рецензируемой монографии явилась разработка новой обобщающей психологической концепции рефлексии. Она вносит крупный вклад в разработку сложнейшей проблемы рефлексии, создавая одновременно новые "стартовые позиции" для ее дальнейшей разработки.

В. В. Знаков, доктор психол. наук, проф., первый зам. директора Института психологии РАН

стр. 122

ХРОНИКА

Автор:

На заседании Диссертационного совета Д 002 016 03 при Институте психологии РАН состоялась защита диссертаций, представленных на соискание ученой степени кандидата психологических наук по специальности 19.00.13 - психология развития, акмеология.

1. Прусакова Ольга Анатольевна. "Генезис понимания эмоций" (научный руководитель - доктор психологических наук Е. А. Сергиенко).

Изучалось развитие способности детей дошкольного возраста к пониманию собственных эмоциональных состояний и эмоций других людей, как проявление "модели психического". В экспериментах принимали участие 230 детей от 3 до 6 лет. Результаты показали, что формирование представлений о собственных эмоциях опережает становление понимания эмоций других людей и является базой для его развития. Дети 3 - 4 лет более успешны в понимании эмоций с использованием характеристик ситуации (каузальная атрибуция), чем по лицевым экспрессиям. Дети 5 - 6 лет легко идентифицируют основные эмоции вне зависимости от способа их предъявления.

В рисунках детей 3 - 4 лет, прежде всего, обнаруживается портретная форма изображения собственных эмоций, указывающая на то, что самые младшие дошкольники относят свои эмоции к человеку как носителю психического, тогда как для передачи чужих эмоциональных состояний дети 3 - 4 лет используют символическую форму, дифференцирующую типичные представления об эмоции. Только к 5 - 6 годам дети свободно передают в рисунках как собственные, так и чужие эмоции путем изображения адекватных лицевых экспрессии. Понимание эмоций отражает общие закономерности становления модели психического и формируется лишь к пятилетнему возрасту.

* * *

2. Будрина Екатерина Генриховна. "Динамика интеллектуального развития в подростковом возрасте в условиях разных моделей обучения" (научный руководитель - доктор психологических наук М. А. Холодная).

Интеллектуальное развитие подростков (с 5-го по 9-й класс) рассмотрено в единстве конвергентных, дивергентных и стилевых свойств интеллекта. С помощью метода поперечных срезов экспериментально показано, что динамика интеллектуального развития имеет нелинейный характер и представляет собой последовательность прогрессивных, стагнационных, регрессивных и скачкообразных изменений.

Впервые проведен анализ стилевых свойств интеллекта подростков с учетом феномена "расщепления" полюсов когнитивных стилей и выделением стилевых субгрупп, благодаря чему удалось показать своеобразие стилевой организации интеллекта и ее динамики в условиях разных моделей обучения: коррекционной и традиционной.

Полученные результаты позволяют уточнить критерии оценки эффективности той или иной модели обучения с точки зрения возможностей проявления и раскрытия интеллектуального потенциала учащихся.

стр. 123