О несоответствии проекта Закона ПМР «О социально-правовой защите от насилия в семье» Конституции ПМР
Нормы проекта Закона ПМР «О социально-правовой защите от насилия в семье» устанавливают:
- непосредственное участие неправительственных и международных организаций в управлении делами общества, в частности, в правоотношениях, регулируемых семейным, уголовным и гражданскими кодексами ПМР, наряду с уполномоченными органами государственной власти ПМР (в частности, в п. д), е), ж), Ст.7, п. к) Ст.10, пп. в), г) п.2. Ст.13 законопроекта);
- право неправительственных и международных организаций на осуществление полномочий органов государственной власти в части ограничения законных прав и свобод граждан (в частности, в пп. в), г) п.2. Ст.13, п. а), д) Ст.14, п.2 Ст.15, п. а) – д) Ст.16, пп. а) – г) п.1, п.2, п.3 Ст. 17 законопроекта);
- презумпцию виновности лиц, обвинённых (в том числе и анонимно) в совершении, угрозе, намерении (либо возможности совершения) деяний, классифицирующихся данным законопроектом как «насилие в семье» (в частности, в пп. в) п.2. Ст.13, п. 7 Ст. 21 законопроекта);
- фактическое ограничение родительских прав лиц, обвинённых (в том числе и анонимно) в совершении, угрозе, намерении (либо возможности совершения) деяний, классифицирующихся данным законопроектом как «насилие в семье» (в частности, в пп. в) п.3. Ст.13, п. а) Ст. 22 законопроекта);
- наложение материальной ответственности на лиц, обвинённых (в том числе и анонимно) в совершении, угрозе, намерении (либо возможности совершения) деяний, классифицирующихся данным законопроектом как «насилие в семье» (в частности, в п. е) Ст.25 законопроекта);
- применение надзорно-контрольных мер в отношении лиц, обвинённых (в том числе и анонимно) в совершении, угрозе, намерении (либо возможности совершения) деяний, классифицирующихся данным законопроектом как «насилие в семье» (в частности, в п. г) Ст.22, п. ж) Ст.25 законопроекта);
- ограничение имущественных и жилищных прав граждан (в частности, в п. а) Ст.25 законопроекта).
В связи с этим, указанные нормы проекта Закона ПМР «О социально-правовой защите от насилия в семье», следует рассматривать как нарушающие:
- Ст. 6 Конституции ПМР, устанавливающую принцип разделения властей. Следовательно, участие в жизни общества негосударственных структур, с полномочиями, закрепленными в данном проекте и не вписанных в систему разделения властей, является грубым нарушение Конституции;
- Ст. 31 Конституции ПМР, устанавливающую, что право участвовать в управлении делами государства и общества имеют граждане ПМР посредством местного самоуправления, проведение референдумов и демократического формирования государственных органов. Следовательно, участие в управлении делами государства и общества НПО и международных организаций является неконституционным;
- Ст. 18 Конституции ПМР, устанавливающую, что «ограничение прав и свобод человека и гражданина допускается только в случаях, предусмотренных законом, в интересах государственной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц»;
- Ст. 22 Конституции ПМР, устанавливающую, что «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность»;
- Ст. 25 Конституции ПМР, устанавливающую право граждан на свободу передвижения и выбора места жительства;
- Ст. 37 Конституции ПМР, гарантирующую каждому право собственности и устанавливающую, что «никто не может быть лишен своего имущества, иначе как по решению суда».
4. О ювенальной направленности проекта Закона ПМР «О социально-правовой защите от насилия в семье»
Несмотря на то, что текст Пояснительной записки к данному Законопроекту и формулировки Законопроекта не содержат явных обозначений принадлежности нормативного акта к сфере ювенальной юстиции, результат общественной экспертизы показывает, что главным объектом действия нормативно-правового акта являются лица, не обладающие полнотой дееспособности в период применения к ним норм данного законодательного акта.
При этом, полнота применения норм данного законодательного акта обратно пропорциональна полноте дееспособности лица, являющегося объектом юридических отношений, регулируемых данным Законопроектом.
Наименьшей степенью дееспособности обладают дети от 6 до 14 лет. Абсолютно недееспособными являются дети до 6 лет.
В отношении же лиц, достигших возраста полной дееспособности, но находящихся в положении ограниченной дееспособности по состоянию здоровья или решению суда, нормы настоящего Законопроекта не могут быть применены в полной мере, так как вступают в противоречие между собой.
Так, в частности, совершеннолетний гражданин, не обладающий полной дееспособностью, согласно понятийному набору, установленному Законопроектом, является «зависимым членом семьи», «неспособным вследствие материальной, физической или иной зависимости от других членов семьи, в силу возраста, инвалидности, болезни защищать себя от насилия в семье и самостоятельно разрешать связанную с этим насилием трудную жизненную ситуацию», может одновременно осуществлять в отношении других членов семьи деяния, классифицирующиеся данным Законопроектом как «насилие в семье».
Кроме того, несмотря на то, что п.2 Ст15 Законопроекта устанавливает возможность «защиты от насилия в семье» без согласия «пострадавшего», лицо, обладающее соответствующей мерой дееспособности, может реализовать своё право на отказ от получения указанной «защиты», в отличие от граждан, чья дееспособность является ограниченной. Наиболее широкий круг лиц, не обладающих полной дееспособностью, представляют дети, не достигшие 18-летнего возраста.
Также особенностью положений законопроекта является его распространение по умолчанию на все возрастные категории граждан как в части «защитных» так и в части его карательных функций.
Вывод:
Проект Закона Приднестровской Молдавской Республики «О социально-правовой защите от насилия в семье» имеет непосредственное отношение к сфере ювенальной юстиции, так как основным объектом его применения являются дети от 0 до 18 лет, не обладающие полнотой дееспособности.
5. О подмене понятий в проекте Закона ПМР «О социально-правовой защите от насилия в семье»
В результате общественной экспертизы проекта Закона ПМР «О социально-правовой защите от насилия в семье» выработано заключение об искажении понятия «насилие» путём значительного расширения понятийного круга за счёт включения в него понятий, прямо связанных с проявлениями обоснованных запретов и ограничений, заботы, воспитания, соответствующих традиционным морально-нравственным нормам внутрисемейных взаимоотношений и не нарушающих действующее законодательство ПМР.
В частности, пп. д) – и) Ст.1 законопроекта, определяющие понятие и виды проявления «насилия в семье» (или «семейного насилия») дублируют понятия и связанные с ними категории и виды деяний, уже характеризующихся действующим законодательством ПМР как насилие и влекущих за собой уже законно установленные виды и меры не только административной (в частности, положениями Разд.: III, IV, Ст.: 5.59, 6.11, 6.16, 6.18 КоАПП ПМР), но и уголовной ответственности (в частности, Ст.: 110, 111, 114, 116, 122, 123-2, 124, 128, 129, 130, 131, 132 УК ПМР).
Такие водимые законопроектом инструменты как «защитное предписание» и «Судебное охранное предостережение» также дублируют уже установленные действующим законодательством механизмы и меры судебного, прокурорского и милицейского реагирования.
Это указывает на то, что законопроект не вводит дополнительные эффективные меры ответственности в сфере преступлений, связанных с насилием над личностью, в том числе, и во внутрисемейных отношениях, а опирается на уже имеющиеся нормы и положения действующего законодательства, подтверждая, тем самым, их потенциальную эффективность.
В то же время, введение идентичных параллельных понятий и функций усложняет саму конструкцию законодательства, создаёт предпосылки для запутывания процесс регулирования затронутой сферы юридических отношений.
Ссылка в Пояснительной записке к Законопроекту на наличие в Законодательстве ПМР только уголовной ответственности за деяния, классифицируемые как «насилие», не соответствует действительности, так как действующее Законодательство ПМР устанавливает и обширный перечень видов и мер административного наказания за данный вид правонарушений.
Следовательно, вопросы эффективности борьбы и профилактики деяний, связанных с насилием во внутрисемейных взаимоотношениях лежат в плоскости полноты и качества исполнения действующего законодательства, а не его совершенства.
Также пп. д) – и) Ст.1 законопроекта, определяющие понятие и виды проявления «насилия в семье» (или «семейного насилия») размывают понятие «насилие» путём обобщения формулировок, в результате применения которых как факт насилия классифицируется «любое умышленное действие (бездействие) одного члена семьи в отношении другого, если это действие (бездействие) ущемляет законные права и свободы члена семьи, причиняет ему физические или психические страдания и наносит моральный вред, либо содержит угрозу физическому или личностному развитию несовершеннолетнего члена семьи».
Вследствие формулировок данных и других положений законопроекта законную силу получает механизм субъективной, в том числе, заинтересованной оценки внутрисемейных взаимоотношений непосредственно членами семьи, а также сторонними лицами, включая негосударственные и международные организации.
Согласно понятийному аппарату законопроекта, в категорию «насилие» попадают не только действия ограничительного, запретительного, воспитательного характера, продиктованные взаимными обязательствами членов семьи, установленными традиционными общепринятыми морально-нравственными нормами и действующим Законодательством ПМР (и не нарушающие их), но и такие субъективно воспринимаемые явления, как «угроза», «намерения», а также «вероятность» (!) насилия.
Учитывая, что одной из особенностей внутрисемейных взаимоотношений является определённое ограничение персональной свободы отдельных членов семьи, в том числе, связанное с родительскими, супружескими, бытовыми и иными обязательствами и обязанностями, обеспечивающими целостность, жизнеспособность и само существование семьи как общественной ячейки, любое из этих общепринятых традиционных морально-нравственных ограничений, согласно положениям законопроекта, может быть расценено как «насилие» всего лишь на основании мнения члена семьи, несогласного с ограничением (например, с отказом в приобретении каких-либо желаемых товаров и услуг или с требованием выполнения бытовых или образовательных обязанностей) или мнения стороннего лица, не являющегося участником внутрисемейных взаимоотношений, руководствующегося субъективными мотивами.
Положения законопроекта выводят внутрисемейные взаимоотношения из сферы действия правового механизма объективного установления, оценки и доказательности насилия над личностью, устанавливают презумпцию виновности участников внутрисемейных взаимоотношений.
Вывод:
Введение особой, отличающейся от общей практики, процедуры выявления случаев «семейного насилия» и мер ответственности при наличии адекватных положений Уголовного Кодекса и Кодекса об административно-правовых нарушениях создаёт ситуацию, когда одно и то же преступление определяется по-разному. Это нарушает базовый принцип равенства всех перед законом и открывает широкое возможности для юридического произвола, то есть беззакония.
Учитывая, что, согласно законопроекту, поводы и механизм привлечения лица к ответственности за «насилие в семье» являются существенно более простыми, чем привлечение к ответственности за правонарушения аналогичной «степени тяжести» в иных сферах, семейное положение превращается в отягощающее обстоятельство, что, в свою очередь, направлено против института семьи в целом.
Понятийный аппарат проекта Закона Приднестровской Молдавской Республики «О социально-правовой защите от насилия» формирует резко негативный образ семьи, так как фактически безгранично расширяет круг явных и возможных проявлений, которые могут быть сочтены насилием, не предъявляя при этом требований какой-либо доказательности факта насилия.
Трактовка понятий психологического и морального насилия апеллирует к обширному кругу субъективных стереотипов, с которыми можно связать многие аспекты внутрисемейных взаимоотношений, неизбежных ограничений персональной свободы участников семьи, а также семейных функций, связанных с осуществлением родительских обязанностей и, прежде всего, с воспитательными функциями.
Таким образом, законопроект ставит семью в положение, в котором она априори воспринимается как структура, участники которой подвергаются постоянному психологическому насилию и агрессии. То есть положения законопроекта являются инструментом разрушения системы семейного воспитания и института семьи в общем.