Рас­сказ о том, как ба­буш­ка бы­ла грел­кой

В этот день ба­буш­ка, ла­комясь по од­ной ло­жеч­ке шер­бе­том из ягод, про­гово­рила:

- Так-так, при­поми­наю. Пос­мотре­ла на эту ло­жеч­ку и кое-что опять вспом­ни­ла. Дав­ным-дав­но я бы­ла, как и она, се­реб­ря­ного цве­та и блес­те­ла.

- Ес­ли се­реб­ря­ная и блес­тя­щая, то это пя­тисотй­ено­вая мо­нет­ка.

- Ре­ак­тивный са­молет!

- Но ведь се­реб­ря­ного цве­та бы­ва­ют и под­но­сы, и та­рел­ки, - уп­ле­тая шер­бет, пе­реби­вая друг дру­га, го­вори­ли де­ти.

- А еще вот этот, вот этот боль­шой и круг­лый, - про­гово­рила Нао, ши­роко раз­во­дя ру­ки.

- Ой, да ведь это же бен­зо­бак! - вос­клик­нул Та­куя.

- Вот те­бе на, - про­гово­рила ба­буш­ка, прис­лу­шива­ясь к то­му, как шер­бет та­ет во рту. - Дол­жна вас огор­чить, но ни­чем этим ба­буш­ка не бы­ла. Прос­то я бы­ла обык­но­вен­ной грел­кой.

- Ну и ну! - Все рас­сме­ялись, так как Ка­на ска­зала это, взоб­равшись на стул и дер­жа при этом в ру­ке лож­ку. И ба­буш­ка то­же зас­ме­ялась:

- Ког­да нас­ту­па­ет зи­ма, я и сей­час поль­зу­юсь грел­кой. Те из вас, кто при­ез­жал ко мне зи­мой, на­вер­но, это зна­ет. Грел­ка плос­кая, как че­репаш­ка, с нес­коль­ки­ми вы­ем­ка­ми по бо­кам, а ког­да бы­ла но­вой, то яр­ко блес­те­ла.

Итак, зна­чит, де­рев­ня, где оби­тала ба­буш­ка, бы­ла зи­мой очень хо­лод­ной. Рань­ше не бы­ло элек­тро­обог­ре­вате­лей и элек­тро­оде­ял. И по­это­му в каж­дом до­ме, ког­да ло­жились спать, под оде­яло кла­ли грел­ку - она сог­ре­вала но­ги.

- Зна­чит, ког­да я бы­ла грел­кой... - рас­ска­зыва­ла ба­буш­ка. - Де­ло бы­ло так.

Нас­ту­па­ет ве­чер. Грел­ки выс­тра­ива­ют­ся в ряд в кух­не на печ­ке. Дро­ва пот­рески­ва­ют и яр­ко го­рят.

Мы, по­доб­но че­репа­хам, спря­тав­шимся в свои пан­ци­ри, смир­но сто­им, но пос­те­пен­но в нас на­чина­ет за­кипать во­да. Из круг­лых ма­лень­ких ртов на­чина­ет ва­лить пар.

Кух­ня бы­ла очень прос­торной, ее да­же мож­но наз­вать кух­ней-сто­ловой. Соб­равшись вок­руг печ­ки, все оби­тате­ли до­ма пус­ка­лись рас­ска­зывать что-ни­будь смеш­ное. Нап­ри­мер, о том, как со­сед­ский маль­чик пой­мал зай­ца, но в тот мо­мент, ког­да от­кры­вал ло­вуш­ку, за­яц от­бро­сил его пин­ком. Маль­чик упал и упус­тил зай­ца.

Рас­крыв круг­лые рты, грел­ки слу­шали. Ес­ли го­ворить о на­шей ра­боте, то она, по­жалуй, зак­лю­ча­ет­ся лишь в том, что­бы греть но­ги хо­зя­ина под оде­ялом. Мы ни­чего не зна­ли о том, что про­ис­хо­дит вок­руг. По­это­му так ин­те­рес­но бы­ло слу­шать рас­ска­зы.

Од­нажды ста­рик охот­ник по­ведал о том, как он хо­дил на мед­ве­дя. В са­мом де­ле зах­ва­тыва­ющая ис­то­рия.

Со­бака, ко­торую взя­ли на охо­ту, стру­сила в тот мо­мент, ког­да мед­ве­дю был на­несен удар, и убе­жала со всех ног.

Н-да, бы­ли и за­бав­ные, и не­обыч­ные ис­то­рии, с лу­чалось и так, что мы хо­хота­ли. Од­на­ко, да­же по рас­се­ян­ности, мы не дол­жны бы­ли сме­ять­ся. Из-за сме­ха го­рячая во­да пе­рели­ва­ет­ся че­рез край, и по печ­ке ка­тят­ся струи ки­пят­ка. Под­ни­ма­ет­ся пар. "Ос­то­рож­но, ос­то­рож­но!" Все, вско­чив на но­ги, сни­ма­ют грел­ки с печ­ки. На этом раз­го­вор мог на­вер­ня­ка прер­вать­ся.

Что­бы не рас­сме­ять­ся, я кре­пилась изо всех сил.

Но бы­ли и оп­ро­мет­чи­вые грел­ки, ко­торые сра­зу на­чина­ли всем под­да­кивать.

У не­кото­рых бы­ла дур­ная при­выч­ка дро­жать. Все пять гре­лок от­ли­чались друг от дру­га, хоть ра­бота у всех оди­нако­вая.

Ког­да мы ста­нови­лись дос­та­точ­но го­рячи­ми и из­да­вали по­ющие зву­ки, нас сни­мали с печ­ки, плот­но за­тыка­ли проб­ку. За­тем вкла­дыва­ли в ме­шочек на ва­те и каж­дую кла­ли под оде­яло её хо­зя­ина. Я - дет­ская грел­ка и по­тому всег­да спа­ла с ре­бятиш­ка­ми.

...В тем­но­те под оде­ялом с удо­воль­стви­ем жду, по­ка де­ти вы­тянут но­ги. Ког­да грел­ка слиш­ком го­рячая, но­ги ис­пу­ган­но от­дёрги­ва­ют­ся, а за­тем опять пос­те­пен­но прид­ви­га­ют­ся.

Те­перь уже тем­пе­рату­ра в са­мый раз, и ступ­ни дет­ских ног за­бира­ют­ся на грел­ку. Пять паль­чи­ков бы­ли точь-в-точь по­хожи на по­росят. Ой, как силь­но на­дави­ли! По их ви­не моя спи­на ста­ла гор­ба­той, как у ста­руш­ки. Са­мый скан­даль­ный - сред­ний па­лец, толь­ко боль­шой не­воз­му­тим. Ма­лень­кий по­росё­нок ми­зин­чик пок­раснел от хо­лода, зу­дит и го­тов вот-вот зап­ла­кать. Ему не­куда деть­ся, и над ним все под­сме­ива­ют­ся. Пять по­росят по оче­реди про­тис­ки­ва­ют­ся к мо­ей спи­не.

- Пять по­росят тан­цу­ют чарль­стон, - про­пела Нао.

- Да, дей­стви­тель­но. И чарль­стон эти ма­лыши хо­рошо тан­це­вали, - зас­ме­ялась ба­буш­ка. - А как толь­ко я, под­тру­нивая над ни­ми, ска­жу: "Ма­лень­кие за­мер­зшие по­рося­та", в от­вет раз­да­ет­ся: "А ты - че­репа­ха, тол­стая от зим­них оде­жек. Те­бе хо­рошо, ты здо­рово уку­тана. Да­вай раз­де­вай­ся, се­реб­ря­ная че­репаш­ка".

Все вмес­те двад­цать мо­лод­цов дос­та­ют ме­ня из фут­ля­ра и сту­чат по мне. Ки­пяток уже ос­тыл. Я те­перь глад­кая, и на мне иг­ра­ют, как на пи­ани­но.

- И это всё-всё паль­чи­ки-по­рося­та выт­во­ря­ют? - спро­сил Та­куя.

- Да ещё к то­му же по­ют вот та­кую пе­сен­ку: "Че­репаш­ка, выд­ви­ни го­лов­ку, выд­ви­ни лап­ки, выд­ви­ни хвос­тик. Пой­ди от­ве­ди нас в за­мок дра­кона".

- Не­уже­ли? - уди­вились все.

- И мои по­рося­та то­же по­ют? - спро­сила Ка­на, взяв в ру­ки паль­чи­ки на но­гах.

- Ко­торые? - Ба­буш­ка, наг­нувшись, при­ложи­ла ухо к паль­чи­кам на но­ге Ка­ны. - О да, это круг­лые, как ша­рики, по­рося­та, тол­стень­кие по­рося­та. Пых­тят но­сика­ми. Хо­рошо тан­цу­ют, выс­тро­ив­шись в ряд. И по­ют.

- Хи-хи-хи! И мои по­рося­та то­же! - зас­ме­ялась Ка­на. Тут Та­куя, под­няв ху­дую но­гу, то­же по­казал го­лые паль­цы:

- А у ме­ня по­рося­та кра­сивее. И у них хо­рошие го­лоса. Се­год­ня ве­чером мы ус­лы­шим ве­лико­леп­ный хор!

Ба­буш­ка щел­чком от­тол­кну­ла сред­ний па­лец Та­куя.

- В от­ли­чие от че­репа­хи, у гре­лок нет ни го­ловы, ни ног, и они не зна­ют тол­ком, что про­ис­хо­дит вок­руг. Но есть и та­кие грел­ки, ко­торые пу­тешес­тву­ют, взгро­моз­дившись на са­ни. "Динь-динь" - раз­да­ёт­ся звон ко­локоль­чи­ка. "И-го-го" - ло­шади­ное ржа­ние. "Тпру-тпру" - го­лос ос­та­нав­ли­ва­ет ло­шадь. Са­ни вста­ли, гость во­шёл в дом. Ког­да он от­кры­вал дверь, вмес­те с вет­ром вва­лил­ся снег.

- До­рогой гос­по­дин, про­ходи­те, по­жалуй­ста, и рас­по­лагай­тесь.

Та­ким об­ра­зом на печ­ке, где мы обыч­но сто­им в ряд, по­яви­лась и грел­ка гос­тя.

- На ули­це-то ме­тель. Я силь­но за­мер­зла, - с та­кими сло­вами, вмес­то при­ветс­твия "доб­рый ве­чер", эта грел­ка не­ожи­дан­но втис­ну­лась меж­ду на­ми.

Мы бы­ли оше­лом­ле­ны.

- Во вся­ком слу­чае, мне есть что рас­ска­зать о тряс­ке в са­нях. Я еха­ла це­лых че­тыре ча­са. "Динь-динь" - звон­ко зве­нел ко­локоль­чик, и я рав­но­мер­но по­качи­валась. Один раз на гор­ной до­роге са­ни за­вали­лись на­бок, и их под­ни­мали с боль­шим тру­дом.

- Пос­ле это­го вы, на­вер­ное, опять се­ли в са­ни? - спро­сила ста­рая грел­ка.

- Да, опять! Ког­да в до­роге тря­сёт - под­пры­гива­ешь, как на вол­нах, и тан­цу­ешь, по­доб­но Чар­ли Чап­ли­ну. Мне от это­го ста­новит­ся пло­хо. Я во­об­ще не очень хо­рошо пе­рено­шу ез­ду на са­нях. - Жес­тя­ная грел­ка вздох­ну­ла.

Ста­рая грел­ка, ус­по­ка­ивая ее, про­гово­рила:

- Нем­но­го от­дохни­те. Ведь на са­мом де­ле это так здо­рово - сог­ре­вать в са­нях но­ги хо­зя­ина. Ког­да во­да в вас наг­ре­ет­ся, вы сра­зу же по­чувс­тву­ете се­бя луч­ше.

Так оно и выш­ло. Дей­стви­тель­но, как толь­ко во­да за­кипе­ла, грел­ка-гостья сра­зу взбод­ри­лась и рас­ска­зала о сво­их пу­тешес­тви­ях.

Про­водя боль­шую часть вре­мени в оде­яле, грел­ка не мо­жет ви­деть ок­ру­жа­ющие пей­за­жи. Она толь­ко и де­ла­ет, что тря­сёт­ся, дре­без­жа и прип­ля­сывая. "Динь-динь" - звон ко­локоль­чи­ка. "И-го-го" - ржа­ние ло­шади. К скри­пу са­ней до­бав­ля­ет­ся свист вет­ра. Толь­ко и ос­та­ёт­ся, что слу­шать.

И всё же, так как мы са­ми ни ра­зу не вы­ходи­ли на ули­цу, то вос­хи­щались грел­кой, ез­дившей в са­нях.

В на­шей де­рев­не не бы­ло дру­гого тран­спор­та, кро­ме са­ней зи­мой и ло­шади ле­том. Но в этом го­ду вбли­зи от го­рода про­ложи­ли же­лез­ную до­рогу, и ста­ли хо­дить по­ез­да.

Де­ти, взоб­равшись на при­горок, сто­ят и наб­лю­да­ют. "Ой, едет!" - кри­чат де­ти. И ког­да я, ба­буш­ка, бы­ла па­рово­зом, бы­ло здо­рово. Я дей­стви­тель­но счи­тала так. Но те­перь-то я пом­ню, что бы­ла и грел­кой! Стоя на печ­ке, с шу­мом вы­пус­кая из круг­ло­го рта пар, я пе­ла, вспо­миная, как бы­ла па­рово­зом.

Пых-пых,

Я ма­лень­кий па­рово­зик,

Вы­пус­кая го­рячий пар,

Бе­гу по по­лю сно­виде­ний.

Пых-пых-пых...

Идут ча­сы Боль­шой Мед­ве­дицы,

Рас­сы­пая по ноч­но­му не­бу сно­виде­ний фей­ер­верк.

Бе­жит ма­лень­кий па­рово­зик!

Пою - и мне ста­новит­ся жар­ко...

В то вре­мя как я ле­жу под оде­ялом, на ноч­ном не­бе си­яют звез­ды.

И ког­да ночь на ис­хо­де и приб­ли­жа­ет­ся ут­ро, семь звезд Боль­шой Мед­ве­дицы, слов­но стрел­ки ча­сов, мед­ленно дви­жут­ся по кру­гу, а пок­ры­тая сне­гом рав­ни­на свет­ле­ет.

Под оде­ялом, отс­тра­ня­ясь от двух де­сят­ков по­росят, ви­жу сон, как я бе­гу по ноч­ной рав­ни­не.

Да, вот так про­ходит зи­ма и нас­ту­па­ет ле­то. Я ста­нов­люсь не­нуж­ной. Заб­ро­шен­ная в чу­лан, пе­режи­даю дол­гое ле­то.

До сих пор со ста­рыми грел­ка­ми всег­да пос­ту­пали сле­ду­ющим об­ра­зом. В про­худив­шей­ся грел­ке ды­ру за­тыка­ют ва­той. Сде­лав за­тыч­ку, зак­ле­ива­ют плас­ты­рем. Ес­ли и это не по­мога­ет, то в кон­це кон­цов грел­ку выб­ра­сыва­ют.

Итак, про­дол­жим. Бы­ла зи­ма, все иг­ра­ли в снеж­ки, ле­пили снеж­ных баб, ка­тались на лы­жах и сан­ках.

У мо­их де­тей то­же бы­ли сан­ки. Сде­лан­ные от­цом, креп­кие-креп­кие сан­ки. Так как это бы­ло дав­но, то, ко­неч­но, они бы­ли де­ревян­ные. Ког­да ка­тились с гор­ки, толь­ко ве­тер свис­тел!

Но сан­ки од­ни, а пас­са­жиров двое.

Маль­чик по­лон сил и энер­гии, ему для игр не нуж­на ма­лыш­ка-сес­тра. Брат ос­тавлял де­воч­ку и, са­дясь на сан­ки, мчал­ся один. А сес­трён­ка с за­вистью ду­мала: "Я то­же хо­чу хоть са­мые ма­лень­кие, но свои са­ноч­ки".

Од­на­ко мать и отец ска­зали: "Ка­тай­тесь с бра­том по оче­реди" - и не де­лали но­вые сан­ки.

В это вре­мя де­воч­ка и наш­ла в чу­лане грел­ку. "Че­репаш­ка, это ты? Ты пой­дёшь со мной на гор­ку? Ну, пош­ли же! Ты бу­дешь мо­ими сан­ка­ми".

Де­воч­ка взя­ла ме­ня в ру­ки. Се­ла на мою из­но­шен­ную пог­ну­тую спи­ну. Ух­ва­тилась дву­мя ру­ками за мои края, вы­тяну­ла но­ги и зас­ме­ялась.

"Ну как, че­репаш­ка? К сан­кам бра­та прик­реплен лист жес­ти, и по­это­му они хо­рошо сколь­зят. Но ведь ты вся жес­тя­ная. Как быс­тро мы пом­чимся!"

А я, грел­ка, так рас­те­рялась, что не мог­ла го­ворить.

...Си­нее не­бо бы­ло ос­ле­питель­но.

Кру­гом бы­ло мно­го иг­ра­ющих в снеж­ки, ка­та­ющих­ся на лы­жах и сан­ках де­тей.

"Ая-тян приш­ла! Мы те­бя по­ката­ем, иди сю­да!" - зва­ли друзья и ма­хали ей ру­ками с вер­ши­ны го­ры.

Де­воч­ка, зас­ме­яв­шись, взоб­ра­лась на гор­ку.

"Ая-тян, что это у те­бя в ру­ках? Грел­ку при­нес­ла, на­вер­но, ей хо­лод­но", все зас­ме­ялись, но де­воч­ка не об­ра­тила на это вни­мания.

Она по­ложи­ла ме­ня на вер­ши­ну скло­на. Усе­лась на ме­ня. За­тем вы­тяну­ла но­ги, ух­ва­тилась за мои края обе­ими ру­ками: "По­еха­ли!"

Я зас­коль­зи­ла, зас­коль­зи­ла. Ле­тя к под­но­жию го­ры, я уже не пом­ни­ла се­бя.

Впе­реди са­пожек рез­ко под­ни­ма­ет­ся снеж­ный столб, и я ни­чего не ви­жу пе­ред со­бой. Так как, в от­ли­чие от са­нок, у ме­ня не бы­ло ве­рёв­ки, де­воч­ка уп­равля­ла мной, нак­ло­ня­ясь то впра­во, то вле­во. Как бы там ни бы­ло, из-за боль­шой ско­рос­ти не мо­гу сра­зу ос­та­новить­ся. Пок­ру­тив­шись нем­но­го, на­конец зас­ты­ла пря­мо у всех на гла­зах.

С на­летев­ших на нас са­нок де­ти встре­вожен­но кри­чат: "Ая-тян! Ая-тян! Ты не ушиб­лась?"

Все по­мога­ют упав­шей де­воч­ке под­нять­ся. А она хо­хочет, хо­хочет!

"Пос­мотри­те, пос­мотри­те на эти сан­ки", - на­конец вы­гово­рила она и по­каза­ла на ме­ня паль­цем.

Тут де­ти об­ра­тили на ме­ня вни­мание. "Это же грел­ка! Сан­ки Ая-тян - это грел­ка. А как здо­рово сколь­зит! Кру­тит­ся, как вол­чок". Ок­ру­жён­ная деть­ми, я бы­ла го­това вот-вот ра­зор­вать­ся от удо­воль­ствия.

Да, а по­том я рез­ви­лась до за­хода сол­нца, то под­ни­ма­ясь, то спус­ка­ясь с гор­ки.

По бо­кам жи­вота у грел­ки есть нес­коль­ко вы­емок, и это толь­ко уве­личи­ва­ет ско­рость. Мчусь так быс­тро, что да­же страш­но. Что ни го­вори, а по ско­рос­ти я не ус­ту­пала де­ревян­ным сан­кам. Стар­ший брат с за­вистью смот­рел на сес­трен­ку.

"А снег ни­чуть не хо­лод­ный, - ду­мала я, сколь­зя. - Я не пле­тусь, как че­репа­ха. Я не грел­ка, ко­торую бе­рут с со­бой в са­ни. Не пу­тешес­тву­ющая грел­ка, за­вер­ну­тая в оде­яло, ко­торую тря­сёт и уда­ря­ет то тут, то там. Пос­мотри­те! Бод­рая, пол­ная сил, я сколь­жу на­гишом под от­кры­тым не­бом".

Вот сколь­жу, не­сусь,

Раз­брыз­ги­вая снег.

Сос­тя­за­юсь с вет­ром

В бе­ге на­пере­гон­ки,

пе­ла я.

И вот так я це­лую зи­му опять мог­ла иг­рать с деть­ми. А за­тем бы­ло вот что... - Ба­буш­ка мед­ленно об­ве­ла гла­зами ли­ца де­тей. - В этой де­рев­не сан­ки из гре­лок ста­ли очень мод­ны. Ды­рявые, из­но­шен­ные де­душ­ки-грел­ки, сгор­блен­ные ба­буш­ки-грел­ки - раз­ные-раз­ные грел­ки но­сились с гор­ки. И вот так я про­вела, по­жалуй, са­мую ве­сёлую зи­му в ми­ре...