ПОЛИТИКА И ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ 21 страница

Фунд;8:М:йнталВнь1в:|; Если попытаться вычленить ключевое llllllillliilJItiillill положение идеологии социального кон-^!!lS!!l!!!ll!iltliS; серватизма, лежащее в основе всех других его постулатов, то суть его мож­но выразить следующим образом: понимание общества как духовной реальности, имеющей свою внутреннюю жизнь и очень хрупкую структуру; уверенность в том, что обще­ство — это организм и нельзя его перестраивать, как машину.

При более пристальном рассмотрении консерватизма, как отмечают его аналитики, явно просматриваются три кардинальные проблемы, которые и сегодня являются клю­чевыми как в самой этой теоретической традиции, так и в борьбе консерватизма с другими идейными направлени­ями. В первую очередь речь идет о консервативном пони­мании рационального в социально-историческом процессе. Вторая проблема — это отношение к обществу. И третья— проблема революций. Обратимся к консервативной трак­товке каждой из этих проблем.

Одним из центральных положений консерватизма, из которого вытекают и многие другие, является представление о том, что человеческий разум ограничен в своих возмож­ностях восприятия общества в его тотальности, осознания


смысла и цели социального процесса и определения места человека в этом процессе. Все видные представители этой традиции считали, что общественными делами, наряду с разумом, правит Провидение, под которым, согласно рели­гиозным представлениям, понимается божественная сила, направляющая судьбы людей и всего мира к благу. Реальный социальный процесс они рассматривают как результат проб и ошибок, накопленный и переданный из поколения в поколение опыт, воплощенный в социальных институтах и ценностях, которые человек не сконструировал сознательно, а потому и не вправе их радикально изменять. Поэтому один из основополагающих принципов консервативной иде­ологии и практики гласит: хотя мы всегда должны стре­миться к улучшению наших институтов, мы никогда не ставим перед собой задачу переделать их целиком, и потому в наших усилиях по улучшению их мы должны принять как данное многое из того, что мы не понимаем; мы должны постоянно действовать внутри и в пределах как ценностей, так и институтов, которые созданы не нами.

Вторая проблема, вытекающая из первой, связана с выяснением сущности общества и взаимоотношений людей в этом обществе, а также с определением характера вза­имоотношений между обществом и государством. С момента своего оформления как течения социальной мысли консер­ваторы противостоят в решении этих вопросов сторонникам концепции естественных прав и договорного происхождения гражданского общества и государства. Последние исходят из того, что государство, в сущности, есть вторичный ин­ститут, оно возникает на основе соглашения между пре­следующими собственные интересы, но находящимися в Догражданском обществе людьми. Консерваторы же пола­гают, государство — это некая постоянно существующая органическая целостность, отдельные части которой появ­ляются, видоизменяются и исчезают, но сама она остается

неизменной.

Третья проблема касается вопроса о социальных изме­нениях: эволюционных и революционных. Исходя из идеи ограниченности разума в определении сути и направления Развития социальных процессов, а также из представления °б органическом характере общества и государства, кон-


серваторы придерживаются концепции исторического един­ства прошлого, настоящего и будущего, преемственности и обновления социальных связей, передающихся от предков к потомкам. Они считают, что будущее должно выводиться из прошлого, и потому большое значение придают форми­рованию исторического сознания своих народов, уважитель­ному отношению к наследию прошлого, религиозным традициям и ценностям.

Отсюда вытекает и резко негативное отношение консер­ваторов к революции. На основе анализа революционных процессов, происшедших во многих странах Европы с XVIII по XX в., консервативная мысль утверждает, что попытки осуществить радикальный разрыв с действительностью и реализовать на практике рационально сконструированную схематическую модель общества, в рамках которой сняты все антагонистические противоречия, неизбежно ведет к прямо противоположным результатам. Консерваторы наста­ивают на том, что человеческий разум не всемогущ и потому будет сделано много ошибок как в самом проекте полного переустройства общества, так и в ходе реализации этого проекта.

Одним из центральных для идеологии и практики кон- ; серватизма положений, которое как бы концентрирует в себе все рассмотренные выше постулаты, является понятие порядка, противостоящего хаосу. В поддержании такого порядка, в том числе и в функционировании социальных и политических институтов, определяющая роль отводится государству, которое отделяется от общества и становится над ним. Лишь сильное государство, по убеждению кой-серваторов, способно обеспечить здоровый социальный по­рядок, сдержать эгоизм различных социальных групп и подчинить их единой цели, общему благу. Свобода для консерваторов не имеет абсолютного характера, она отно­сительна и допускается лишь в рамках необходимых огра­ничений. Для них интересы государства, нации, общности неизмеримо выше, чем интересы индивида или какой-либо социальной группы. Важнейшим фактором порядка консер­ваторы считают также неравенство, так как никакое об­щество, по их представлениям, невозможно без иерархии. Равенство же, по их мысли, должно существовать только


в области морали и добродетели, где все обязаны исполнять свой долг.

Здесь кстати будет заметить, что данная черта консер­ватизма, т. е. приверженность идее верховенства интересов нации над индивидуальными, групповыми или классовыми интересами, сближает его с национализмом и такой раз­новидностью последнего как фашизм. Роднит их сторон­ников преклонение перед государством: и те, и другие видят в нем средоточие национального духа, залог стабильности и порядка. Но на этом сходство консерватизма с национа­лизмом и фашизмом заканчивается. Фашизм как полити­ческая идеология и практика впитал в себя ряд новых черт, отличающих его от традиционного консерватизма. Фашисты выдвинули и пытались осуществить на практике не просто идею сильного государства, но государства тоталитарного, поглощающего собой все общество. В отличие от консер­ваторов, которые отвергают диктаторские формы правления, фашисты преклоняются перед насилием как средством ре­шения любых социальных проблем. Всюду, где они прихо­дили к власти, ликвидировались институты демократии, основные политические права и свободы граждан, а глав­ным методом осуществления власти становился государ­ственно организованны» террор. Как уже отмечалось, тоталитаризм во всех его формах показал свою бесперс­пективность, чего нельзя сказать о консерватизме.

Изложенные фундаментальные положения классического консерватизма как направления социальной мысли лежат в основе консерватизма как политической практики. Под­черкнем: сутью последнего является охранительный подход к существующему общественному строю. Это, правда, вовсе не означает, что консерваторы отрицают любые с^знатель-ные изменения в общественной жизни. Они против лишь радикальных преобразований, так как нет гарантий, что полная реконструкция существующего мира приведет к работающей социальной системе. По образному замечанию Карла Поппера, политик, уподобляющийся художнику, ко­торый стирает все с холста, чтобы написать на нем заново, не понимает, что и он сам и его идеи включены в старую картину мира и что, разрушив ее, он разрушает тем самым и собственные мысли, и планы, и свою утопию. В результате


получается не идеальная общественная модель, а хаос [70. • Т. 1. С. 210]. Консерваторы предпочитают постепенные изменения в обществе, которые оставляют возможность их дальнейшей коррекции.

H^KdH^giefiiiH; Современная, новейшая модификация i К эт». ;Х> политического течения называ­ете, неоконсерватизмом. В его по­литической философии доминируют две центральные идеи: подчинение индивида государству и обеспечение политиче­ской и духовной общности нации. Разумеется, новые кон­серваторы в экономике исходят из свободы рыночных отношений, и в этом вопросе они не имеют существенных расхождений с либералами. Но они категорически против того, чтобы глубинный смысл и конечные цели обществен­ного развития объяснялись в категориях индивидуализма, свободы личности, демократии и т. д. Согласно консерва­тивному мышлению, этот смысл и цели определяются ин­тересами общности (государства, нации), другими поли­тическими приоритетами. Отсюда и основной постулат нео­консерватизма — политические решения должны прини­маться в общих интересах нации, а не каких-либо личных, частных, групповых.

Значительное место в политической философии неокон­серватизма занимает международная проблематика. Увели­чение власти своей страны, превращение ее в мировую державу считаются высшей и абсолютной целью, которой должны быть подчинены частные и групповые интересы. Когда политическое мышление, объясняет один из апостолов неоконсерватизма в Германии Клаус Хорнунг, сводится кя внутренней экономической и социальной политике, оно обесценивается, выхолащивается сама сущность его. «Са­моутверждение общности как целостности, — пишет он, — и притом внешнеполитическое, как государства среди других государств в конфликтном поле мирового противостояния, — вот что в значительной степени упускается тогда из виду» [100. С. 68].

Новые консерваторы отличаются готовностью к приме-; нению более действенных средств для утверждения авто-] ритета своего государства. Подлинная политика предпо­лагает постоянную готовность к «чрезвычайной ситуации»»


Неоконсерваторы выдвинули на первый план положение о том, что «суверен тот, кто принимает решение о чрезвы­чайном положении». Лишь в чрезвычайной ситуации вы­является «сущность государственного авторитета», нормаль­ное же положение вообще ни о чем не свидетельствует. Тема «вражеского заговора» для неоконсервативного созна­ния — одна из ведущих в аспекте политической психо­логии.

Реализацию данных подходов в политике неоконсерва­торы связывают с укреплением властных функций государ­ства. Они стремятся восстановить доверие народов к власти, которое, по их мнению, было подорвано политикой неоли­бералов. Однако укрепление властных функций-государства связывается ими не с осуществлением идеи равноправия всех социальных слоев общества, а с сохранением и уси­лением в нем иерархичности. Консерваторы признают со­вершенной только такую структуру организации полити­ческой власти, к которой допускаются лишь представители элитарных слоев общества.

В то же время неоконсерватизм значительно сблизился с либерализмом по ряду важнейших политических и соци­альных вопросов, чему немало способствовал процесс транс­формации последнего в неолиберализм. В частности, неоконсерватизм воспринял от него идеи общественного развития, социальной, экономической и политической ак­тивности человека, государственного вмешательства в эко­номические процессы. Одновременно неоконсерватизм воспринял некоторые идеи классического либерализма, от которых отказался его обновленный оппонент: неоконсер­ватизм решительно выступает против государственного ка­питализма, политики обобществления и национализации средств производства, передачи части промышленности кор­порациям. Все это дало основание некоторым аналитикам квалифицировать неоконсерватизм как либерализм XIX в.

Рассмотренные идейные установки консерватизма лежат в основе программных положений политических партий консервативного направления. Они действуют во многих странах под различными названиями. Наиболее заметными из них являются Консервативная партия Великобритании


и Республиканская партия США. Консервативными явля­ются христианско-демократические партии. В 1983 г. они образовали Международный демократический союз, т. е. своего рода «консервативный интернационал». В политиче­ском процессе, в политической борьбе такие партии отста­ивают интересы уходящих или ныне господствующих социальных групп, их ценности и структуры. В то же время изменение исторической обстановки постоянно вынуждает эти партии пересматривать, уточнять свои теоретические и практические постулаты.

Совместимы ли либеральный и консервативный подходы в политике?

Несмотря на то, что либерализм и кон­серватизм являют собой два неодина­ковых подхода к рассмотрению и практическому решению социально-политических проблем, они все же во всех западных обществах довольно мирно сосуществуют друг с другом. Современные парла­ментарные демократии поочередно выбирают то один, то другой подход при решении насущных проблем обществен­ного развития. Из этого следует, что нельзя заранее пола­гать, что одна из этих политических традиций, например консервативная, «хуже», а другая, либеральная, — «лучше».-Нетрудно видеть, что и в нашей стране сегодня при об­суждении различных общественных проблем предлагаются разные, в своей сути также «либеральные» и «консерва­тивные» подходы к их решению. С нашей точки зрения, нынешней политической жизни недостает консерватизма, т. е. бережного отношения к наследию прошлого, сохране­нию всего лучшего в общественных отношениях, что было достигнуто как в дооктябрьский период нашей истории, так и в советское время. Истина же, видимо, состоит в разумном сочетании этих двух политических подходов.

Таким образом, можно утверждать, что нет непреодо­лимой грани между консервативной и либеральной полити­ческими позициями. В каждом обществе среди различных категорий граждан обнаруживается склонность к тому или иному типу политического сознания. Это обусловливается социальными, групповыми, профессиональными, возраст­ными и индивидуальными особенностями людей. Как от­мечают аналитики, во всем мире люди, связанные с армией


и охраной общественного порядка, более консервативны, а представители художественной интеллигенции более чув­ствительны к теме личной свободы. Старшее поколение, как правило, более консервативно, а молодежь более ли­беральна.

Более того, в одном лице вполне могут и должны со­четаться как консервативные, так и либеральные подходы к различнысм социально-политическим явлениям. Ибо как иначе можно обеспечить преемственность при осуществле­нии социально-политических инноваций, если не путем бережного отношения к наследию прошлого? Так что в политике можно было быть не только «чистым» либералом или консерватором, но и либеральным консерватором, и наоборот. Собственно, именно как либерально-консерватив­ные можно характеризовать социально-политические взгля­ды таких видных мыслителей, как уже упоминавшиеся французский историк и политический деятель Алексис де Токвиль, английский философ и социолог Карл Поппер и австро-американский экономист и философ Фридрих фон Хайек. Такая же позиция характерна сегодня для многих других ученых и политических деятелей в западных стра­нах. Оба начала — консервативное и либеральное — про­являются и в политическом поведении большинства граждан этих стран, которые неизменно оказывают поддержку уме­ренно консервативным или реформистским программам и отказывают в доверии радикальным социально-политиче­ским проектам.

13.3. Социализм и его марксистское понимание

Термин «социализм» (фр. socialisme от лат. socialis — общественный) ввел в оборот француз Пьер Леру в 1834 г. №m :::ip; ! :йрм Он употребил его с целью противопо­ставления понятию «индивидуализм». С тех пор с понятием «социализм» связываются социально-политические концеп­ции, ищущие пути усиления тенденции к социальной гар­монии. Все социалистические концепции исходят из того, что на смену индивидуализму идет свободная ассоциация, Добровольная совместная деятельность людей, интересы ко-


торых не вступают в разрушительный конфликт. Именно коллективистское общество, основанное на принципах ра-1 венства людей и социальной справедливости, призвано пре­одолеть эгоизм и взаимоотчуждение людей.

В нашем обыденном сознании идея социализма связы­вается прежде всего с именами К. Маркса и Ф. Энгельса. Однако эта идея возникла задолго до них, и ее вариантов в истории общественной мысли было и есть много, далеко-не все они носят прогрессивный характер, играя подчас консервативную, а то и просто реакционную роль в по­литике. Уже Маркс и Энгельс подвергали критике такие разновидности социализма, как феодальный, мелкобуржу­азный, немецкий («истинный»), утопический, казарменный,: прусский и т. д. В русском дореволюционном сознании была сильна идея «общинного», или «крестьянского», со­циализма. Известно, какую зловещую роль сыграла в XX в идея соединения социализма и национализма (национал' социализм), послужившая идеологическим обоснованием фашизма.

В основе различных подходов к пониманию социализма находится следующий вопрос: какова материальная, эко­номическая основа будущей общности? Попытки дать на него тот или иной ответ и порождают многочисленные разновидности концепций социализма. Наиболее видное ме­сто среди них занимает марксистское учение. После его создания авторы почти всех социалистических доктрин стре­мятся так или иначе опереться на это учение. Такие до­ктрины, как правило, далеко не тождественны глубинна! сути марксистского понимания социализма. Однако и соб­ственно марксистский подход к трактовке нового общества содержит противоречивые положения, что приводит к раз­личной политической практике среди его приверженцев. Каковы же особенности собственно марксистского понима­ния социализма, т. е. представленного в произведения) самого Карла Маркса?

Две еторрхы if Прежде всего следует указать на на
в ||Я1нйй Мяркс* личие двух сторон в учении Маркса

новом обществе: теоретической и литической. Теоретическая часть этого учен


анализирует суть социализма (коммунизма), обосновывает закономерность его порождения всем ходом естественно-исторического процесса. Политическая его сторона посвящена артикуляции, выражению интересов ра­бочего класса и обоснованию политических средств их ре­ализации так, как это виделось Марксу в середине прошлого века.

Следует отметить, что в марксизме зачастую видят лишь чисто политическую сторону: учение о всемирно-историче­ской миссии рабочего класса, его революционной роли. К тому, разумеется, есть серьезные основания. Своим учением о классовой борьбе пролетариата, долженствующей завер­шиться его революцией и установлением собственного гос­подства" как средства перехода к бесклассовому обществу, Маркс предельно радикализировал идею социализма, придав ей характер не только научно-теоретического знания, но и программной революционно-практической установки.

Сегодня очевидно, что политическая сторона учения Маркса во многом устарела. Ряд ее положений требует современной интерпретации или пересмотра. К примеру, выдвинутая Марксом идея слома старой государственной машины истолковывалась как необходимость разрушения всех институтов прежней власти. Сам же Маркс имел в виду не только сохранение, но и усиление демократических форм управления обществом. Задачу пролетариата он видел в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, а ее правомерные функции пе­редать ответственным представителям общества [59. Т. 17. С. 344]. В таком понимании данная идея и теперь пред­ставляется весьма актуальной. Но явно не соответствую­щими современным реалиям предстают ныне его идеи насильственного ниспровержения всего существующего об­щественного строя, установления революционной диктатуры пролетариата и особого революционного периода превра­щения капиталистического общества в коммунистическое.

Нельзя, однако, не видеть, что в этой части своего учения Маркс следовал политической логике того времени: он распространил опыт борьбы буржуазии с феодальной аристократией и абсолютной монархией на взаимоотноше­ния той же буржуазии с порождаемым ею классом наемных



работников. Как заметил Эрих Фромм, когда ныне прежде всего Маркса упрекают за то, что он выступал за насилие и революцию, то это искажение фактов. Идея политической революции не является специфически марксистской или социалистической, это традиционная идея буржуазного об­щества трех последних столетий. Поскольку буржуазия ве­рила, что упразднение абсолютизма и захват политической власти народом означали бы решение имеющихся социаль­ных проблем, то она видела в политической революции средство достижения своих целей. Будучи человеком своего времени, Маркс не смог выйти за рамки этой традиции, он воспринял идею политической революции и включил ее в свое учение [101. С. 34].

В то же время невозможно согласиться и с тем, что такое понимание политических целей и методов пролета­риата было ошибочным с самого начала, лишено какой бы то ни было рациональности и к никаким положительным результатам не привело. Именно политическая борьба ра­бочего класса, в том числе его революционные выступле­ния, в значительной мере способствовала серьезным заво­еваниям демократии и существенным модификациям самого капиталистического общества. Ныне эти изменения вызвали к жизни новые представления о власти, ее механизмах, роли насилия, классах и государстве, диктатуре и демок­ратии. В итоге по-новому видится и сам ход историческо­го развития: резкий революционный разрыв с капитализ­мом уступает место процессу его постепенного самоотри­цания в результате неуклонного усиления заложенных в общественном производстве интеграционных тенденций.,

Однако главный смысл марксовой теории социализма, который не всегда адекватно постигается, заключен в рас­крытии экономической закономерности перехода к обще­ственной собственности и в выяснении ее сущности. Здесь необходимо подчеркнуть, что в любой концепции социа­лизма центральным является положение об общественной собственности как условии социального равенства и сво-оодного развития каждого индивида. Можно как угодно изменять, истолковывать идею социализма, приспосабливая ее к новым условиям и обстоятельствам, что, кстати, все время и делается, но там, где есть отказ от принципа


общественной собственности, исчезает смысл самой идеи, то, ради чего она возникла в общественном сознании. Ду­мается, что суть учения Маркса об общественной собст­венности все еще погребена под массой псевдо- и околомарксистских спекуляций на эту тему. Каково же марксово видение данной проблемы?

Критике «казарменного коммунизма»

По Марксу, общественная собствен­ность не есть формально общая собственность всех или многих на сред­ства производства. Но именно обратное положение, согласно которому общественная собственность понимается как формально общая собственность коллекти­вов людей или всех членов отдельно взятого общества, и отложилось в ббыденном сознании, как якобы марксово. Тогда действительно получается, что достаточно в любой исторический момент объединить имеющиеся средства про­изводства в руках многих, а в пределе — всех, объявить их собственностью больших коллективов, людей или обще­ства в целом, чтобы в итоге считать такую собственность общественной. Это и было сделано у нас в стране, после чего общество было объявлено социалистическим. Как те­перь видно, данные преобразования, потребовав многих жертв, не привели к желаемой гармонии в отношениях между человеком и обществом.

Здесь будет кстати заметить, что именно Маркс, а не кто иной, задолго до экспериментов в ряде стран с адми­нистративным «уничтожением» частной собственности на средства производства, их всеобщим огосударствлением по­казал, что ожидает такое общество, которое он назвал «грубым коммунизмом», или «казарменным коммунизмом». Впервые этот вопрос чисто теоретически он рассмотрел в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», не из­вестных в XIX в. и ставших знаменитой книгой в XX в. С ней полезно познакомиться полностью, а здесь мы при­ведем лишь некоторые положения, относящиеся к предмету нашего рассмотрения.

По мысли Маркса, «коммунизм», основанный на фор­мально общей собственности на средства производства, есть лишь последовательное выражение частной собственности. Такой «коммунизм» стремится уничтожить все то, чем на



началах частной собственности не могут обладать все, по­всюду отрицает личность человека, порождает жажду ни­велирования исходя из представлений о некоем минимуме. Для подобного «коммунизма» общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой об­щиной как всеобщим капиталистом. «Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным ос­воением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестест­венной... простоте бедного, грубого и не имеющего потреб­ностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее» [59. Т. 42. С. 115].

К вопросу о «казарменном коммунизме» Маркс вернулся еще раз спустя более четверти века в связи с «нечаевщиной» в России и альянсом между революционером-заговорщиком С. Г. Нечаевым (1847—1882) и всемирно известным рево­люционером-анархистом М. А. Бакуниным (1814—1876), записавшими себя в последователи «Манифеста Коммуни­стической партии». Разбирая работу Нечаева «Главные ос­новы будущего общественного строя» (1867), Маркс приводит из нее ряд выдержек, в которых описываются черты скроенного по нечаевской мерке «будущего», и в частности ту, в которой устанавливается его основной прин­цип: «производить для общества как можно более и по­треблять как можно меньше». Вот марксова оценка предлагаемого Нечаевым общественного устройства:

«Какой прекрасный образчик казарменного коммуниз­ма! — восклицает Маркс. — Все тут есть: общие столовые^ и общие спальни, оценщики и конторы, регламентирующие воспитание, производство, потребление, словом, всю обще­ственную деятельность, и во главе всего, в качестве высшего руководителя, безымянный и никому не известный «наш комитет». Несомненно, — иронизирует Маркс, — это чистейший антиавторитаризм.

Чтобы придать этому абсурдному плану практической организации видимость теоретической основы, к самому заглавию этой статьи привязано маленькое примечание: «Подробное теоретическое развитие основных наших поло­жений желающие найдут в опубликованном нами произ­ведении «Манифест Коммунистической партии».


«... Гг. Бакунин и Нечаев, -г- продолжает Маркс, — орудующие под маской «нашего комитета», не смогут стать владельцами общественного богатства и не смогут пожинать плоды того возвышенного честолюбивого стремления, ко­торое они так жаждут внушить другим: много работать, с тем чтобы мало потреблять!» [59. Т. 18. С. 413—415].

Разумеется, после столь проникновенной критики «ка­зарменного коммунизма» для Маркса было бы неестествен­ным видеть в подобном обществе идеал будущего. И действительно, он никогда, ни в одной фразе своих теоре­тических работ не рассматривал акт формального превра­щения частнокапиталистической собственности в государственную собственность в качестве высшей и конеч­ной цели реального коммунистического действия.

Mappplc! В чем же состоит, по Марксу, подлин-
понй^«1нМ|;:; д ная цель реального коммунистическо-
соб^тв*нНо1Ш го действия? Ответ на этот вопрос
является предельно кратким: положи­
тельное упразднение частной собствен­
ности, т. е. ее диалектическое отрицание, последовательное
снятие присущих ей негативных черт с одновременным
удержанием положительных. Это означает не формальное
изъятие собственности у отдельных лиц и передачу ее во
владение всему обществу или коллективам людей, не дележ
предметов материальной и духовной культуры между людь­
ми по тому или иному принципу, а действительное ос­
воение каждым индивидом всего накопленного в рамках
«частной собственности» общественного богатства. При
этом богатство, которое тут имеется в виду, — это не
просто совокупность вещей самих по себе, а богатство тех
деятельностных способностей индивида, которые воплоще­
ны, точнее, опредмечены в объектах материальной и ду­
ховной культуры, и в условиях частной собственности
отчуждены от человека, превращены в господствующую
над ним и враждебную ему силу.

Но что означает действительное освоение каждым ин­дивидом всего общественного богатства?

Разумеется, как частное лицо (частный собственник или Работник, исполняющий частичную функцию в разделении труда) человек нуждается в определенной части богатства,


которую он может лично потребить либо сделать объектом
своего пользования. Но как свободная индивидуальность |
для своего всестороннего развития он нуждается во всем |
общественном богатстве, и прежде всего в том, что создано |,
человечеством в плане духовной культуры. Согласно Map- ;|
ксу, вся существующая культура есть не что иное, как 4
результат воплощения в ее объектах деятельностных спо- [
собностей живших и живущих поколений людей. Каждый *
человек стремится в той или иной мере реализовать, on- I
редметить свои индивидуальные способности в создавае- |
мых им ценностях материальной и духовной культуры. В |
ходе этого процесса человеческие способности переходят в |
предмет и воплощаются в нем, благодаря чему предмет I
становится социально-культурным, или «человеческим |
предметом» [59. Т. 42. С. 121]. Опредмечивающая деятель- :
ность, изменяя окружающий человека мир, изменяет и
самого человека. Одновременно происходит и обратный про­
цесс распредмечивания, при котором свойства, сущность, J
«логика» созданного другими людьми предмета становится ,
достоянием человека, источником развития его способно- |
стей. Через познавательное и духовно-ценностное усвоение |
и освоение существующего предметного мира человек рас- |
предмечивает формы прошлой культуры, удовлетворяя тем |
самым свои непрерывно возвышающиеся социально-куль- |
турные потребности. И только когда все общественное бо- |
гатство станет достоянием каждого индивида, превратится.•§
в средство его разносторонней предметной деятельности и |
тем самым в источник его свободного и всестороннего раз- S
вития, лишь тогда возможно будет подлинное равенство f
между людьми. |