Модернизация промышленности.
Около 75% всех средств, направляемых в промышленность предназначались для развития станового хребта индустриализации — тяжелой промышленности.
Оценивая первый пятилетний план, многие историки подчеркивают вклад в его разработку старых опытных экономистов, многие из которых имели еще дореволюционный опыт. Отмечается сбалансированность, научная обоснованность плановых показателей, которые, несмотря на их масштабность, были вполне выполнимы. Другие исследователи, наоборот, обращают внимание на отсутствие опыта долгосрочного планирования, просчеты разработчиков, нереальность заданий. Кто бы ни был прав, жизнь вскоре внесла коррективы в проведение первой пятилетки. Успехи первых месяцев индустриализации породили у советского руководства уверенность в возможности еще более быстрого развития страны, первоначальные расчеты были отброшены, и началось административное подстегивание темпов роста промышленности. Свою роль в повышении первоначально одобренных заданий сыграл и международный фактор, постоянно довлевший над страной. В 1929 г. экономику стран Запада поразил глубочайший за весь межвоенный период экономический кризис. Это, во-первых, резко сокращало возможности нашей страны использовать экспорт из-за рубежа машин и станков, на что делался расчет при составлении планов пятилетки. Приходилось налаживать выпуск необходимого оборудования у себя в стране, пересматривая плановые задания, форсируя развитие базовых отраслей промышленности. Во-вторых, мировой экономический кризис усиливал военную угрозу, что также заставляло ускорять темпы индустриализации.
В декабре 1929 г. на съезде ударников Сталиным был выдвинут лозунг «Пятилетку в четыре года». Правая оппозиция к этому времени была разбита, и призыв вождя не нашел серьезного сопротивления. Летом 1930 г. на XVI съезде ВКП(б), вошедшем в историю как «съезд развернутого наступления социализма по всему фронту», форсированный вариант индустриализации был закреплен окончательно. В своем выступлении Сталин провозгласил, что к концу пятилетки ежегодное производство чугуна может и должно составлять
17 млн т., тракторов — до 170 тыс. штук, автомобилей — до 200 тыс. штук. Тем самым и без того напряженные задания пятилетки были подняты в среднем в два раза.
Непоследовательность в вопросах экономического строительства привела к перенапряжению сил страны и породила острые негативные явления.
Так, в 1932 г. фактический прирост промышленности составил всего 14,7% , тогда как намечалось 32% . Особенно катастрофически упали темпы роста в 1933 г., составив всего 5% . Росла себестоимость промышленной продукции, ее энергоемкость, качество, наоборот, падало. Как результат ошибок в планировании и просчетов в экономике в упадок стала приходить финансовая система страны. В результате потребовалось прекратить финансирование 613 из 1659 основных строящихся объектов. Из-за нехватки ассигнований приходилось сворачивать намеченные планы, в том числе в таких ключевых отраслях промышленности, как металлургия.
Накапливались и другие трудности. От постоянно растущих темпов индустриализации отставала система коммуникаций — узким местом оставались железнодорожный, морской и речной транспорт. Из предусмотренных планом строительства новых транспортных путей была сдана в эксплуатацию только треть, а радикальная модернизация транспорта так и не началась. В народном хозяйстве складывались серьезные диспропорции: легкая промышленность фактически приносилась в жертву тяжелой и стала все сильнее отставать от нее. Именно в годы «большого скачка» сформировались многие глубокие диспропорции,
§ 2. Модернизация промышленности 19
Наставники молодых рабочих. 1930-е гг.
которые в течении многих десятилетий будут присущи экономике СССР.
Возникавшие проблемы советское руководство нередко стремилось решать за счет ужесточения дисциплины. В феврале 1931 г. вводятся трудовые книжки для работающих в промышленности. Теперь переход рабочих с одного предприятия на другое в поисках лучших условий труда был затруднен. Другой ограничивающей свободу рабочих мерой явился закон от 15 ноября 1932 г., по которому отсутствующий на рабочем месте в течение одного дня мог быть уволен. Вслед за увольнением он терял и все свои права, которые давала работа: на бесплатное жилье, продовольственную карточку и т. д. 4 декабря 1932 г. СНК и ЦК ВКП(б) издают еще одно постановление, направленное на устранение пережитков революционной вольницы в трудовых отношениях: продовольственное снабжение рабочих ставилось в зависимость от соблюдения дисциплинарных норм и отдавалось под контроль дирекции.
Именно в годы первой пятилетки, столкнувшись с экономическими трудностями, советское руководство попыталось найти выход за счет применения принудительного труда заключенных. В апреле 1930 г. выходит постановление, о рас-
20 | Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
Бригада метростроевцев В. Федоровой. 1935 г.
ширении трудовых лагерей, которые передавались в ведение Главного управления лагерей — печально знаменитого ГУЛАГа. Труд заключенных применялся в строительстве, на осушении болот, лесозаготовках и промышленных объектах. Их руками были возведены многие важные объекты народного хозяйства.
Вместе с тем, реализация планов пятилетки продолжалась. Миллионы людей были проникнуты атмосферой трудового подвига. В стране разворачивалось социалистическое соревнование, главной формой которого в эти годы являлось ударничество. К третьему году пятилетки в ударных бригадах трудилось не менее миллиона человек. Еще одной формой социалистического соревнования становится встречное планирование, когда трудовые коллективы выдвигали встречные, более высокие обязательства. Встречное планирование базировалось на использовании внутренних резервов производства и породило широкое рационализаторское движение. Для руководства изобретательской и рационализаторской деятельностью в апреле 1931 г. был образован специальный Комитет по изобретательству при СТО СССР. В течение первой пятилетки в него поступило более 40 тыс. заявок на различные изобретения. Экономия
§ 2. Модернизация промышленности [ 21
в результате внедрения в производство технических новшеств рабочих и инженеров за этот период составила не менее 370 млн руб.
Страна буквально превратилась в единую строительную площадку. Шла реконструкция старых заводов в Москве, Ленинграде, Горьком, на Урале и в Донбассе. Строились новые предприятия. Их оснащали самой совершенной по тем временам техникой, на приобретение которой не жалели средств. Проекты многих первенцев советской индустриализации заказывали за границей: в Америке или Германии. Для многих иностранцев, побывавших в те годы в СССР, эти грандиозные стройки социализма казались чудом. Новые проекты советской индустрии часто начинали строиться в голой степи, где не было ни инфраструктуры, ни местной энергетической базы, ничего, но скоро вырастали корпуса новых заводов, плотины электростанций, целые города. Всего в годы первой пятилетки было возведено около 1 500 важных промышленных объектов. Среди них были такие гиганты, как Днепрогэс, Магнитка, Сталинградский и Харьковский тракторные, Московский и Горьковс-кий автомобильные заводы. Открылось движение на Тур-кестано-Сибирской железной дороге. На Востоке страны была создана новая мощная угольно-металлургическая база — Урало-Кузбасс.
В 1932 г. сталинским руководством было заявлено, что первая пятилетка выполнена досрочно — за 4 года и 3 месяца. В действительности задания по первому пятилетнему плану удалось выполнить всего на 93,7%, но и подобные результаты были в ту пору беспрецедентны в мировой истории. В среднем, объем продукции крупной промышленности в 1932 г. превысил более чем втрое довоенный уровень и больше чем в два раза уровень 1928 г. Ее удельный вес в валовой продукции народного хозяйства достиг 70% . К 1932 г. производство электроэнергии составляло 13,5 млрд квт/ч., угля — 64,4 млн т., чугуна — 6,2 млн т., стали — 5,9 млн т., тракторов — 49 тыс., автомашин — 24 тыс. штук. Основная цель первой пятилетки — перевести отечественную экономику на рельсы интенсивного индустриального движения, была достигнута. СССР из страны, ввозящей промышленное оборудование, превращался в страну, производящую оборудование. Трудом миллионов людей в стране была создана передовая техническая база, способная обеспечить дальнейшую реконструкцию народного хозяйства с опорой преимущественно на собственные силы.
22 I Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
Уроки первой пятилетки заставили советское руководство скорректировать свои подходы к методам индустриализации. Выступая в январе 1933 г. на Пленуме ЦК ВКП(б), Сталин заявил, что больше нет необходимости «подхлестывать и подгонять страну» и следует отказаться от завышенных темпов промышленного переустройства. Второй пятилетний план развития народного хозяйства на 1933—1937 гг. был утвержден на проходившем в январе— феврале 1934 г. XVII съезде ВКП(б), названном «съездом победителей». Заложенные в нем итоговые показатели были существенно выше, чем в первом пятилетнем плане. Производство электроэнергии к концу пятилетки планировалось довести до 38 млрд квт/ч., чугуна — до 16 млн т., стали — до 17 млн т., нефти и газа — до 46,8 млн т. Предполагалось повысить производительность труда в промышленности на 63% , а себестоимость продукции снизить на 26%. В годы второй пятилетки был продолжен курс создания новых опорных баз индустрии на Востоке страны. В районы Урала, Западной и Восточной Сибири, Средней Азии направлялось до половины всех капиталовложений на новое строительство в тяжелой промышленности.
В то же время плановые задания второй пятилетки носили более сбалансированный характер. Так, среднегодовые темпы прироста промышленной продукции снижались до 16,5% против 30% в первой пятилетке. По сравнению с первой пятилеткой, ощутимо увеличивались средства, направляемые в легкую промышленность, что должно было дать ей возможность развиваться более высокими темпами, чем тяжелая промышленность (соответственно 18,5% и 14,5% прироста в год), и обеспечить население достаточным количеством товаров народного потребления. В соответствии с этим предусматривались установки на значительный рост жизненного уровня населения. Планировалось, что за счет повышения зарплаты, снижения на 35% розничных цен и других мероприятий уровень потребления в стране поднимется в 2—3 раза.
Изменились методы осуществления политики индустриализации. В отличие от военно-коммунистических методов первой пятилетки, в годы выполнения второго пятилетнего плана происходит определенная реанимация экономических методов управления и стимулирования трудовой деятельности. Упор делается на хозрасчет, хозяйственную самостоя-
§ 2. Модернизация промышленности I 23
тельность предприятий и материальную заинтересованность рабочих в увеличении производства и улучшении его качества. В очередной раз как левацкие были осуждены идеи отмирания денег и вытеснения их прямым продуктообменом и централизованным распределением. С высоких трибун заговорили о необходимости оздоровления финансов и укреплении рубля как основы экономической самостоятельности страны.
На производстве широко проводились эксперименты, призванные совершенствовать систему хозяйственного руководства промышленностью. За многими начинаниями тех лет стоял руководитель ВСНХ, а затем наркомата тяжелой промышленности С. Орджоникидзе [ ]. Так, в 1934 г. он поддержал предложение представителей Макеевского металлургического завода, заявивших о готовности перейти на работу без государственных дотаций. Через три месяцы макеевцы доказали свою правоту. Тогда НКТП постановил распространить опыт Макеевского завода на всю тяжелую промышленность, что позволи-
Георгий (Серго) Константинович Орджоникидзе (1886—1937) родился в Грузии. Из дворян. По образованию — фельдшер. С 1903 г. — большевик. Начинал революционную деятельность в Грузии и Азербайджане. В 1910—1911 гг. учился в партшколе в Лонжюмо (Франция). С 1912 г — член ЦК РСДРП(б). Неоднократно арестовывался. В 1915 г. сослан в Якутск, где и встретил Февральскую революцию. Весной 1917 г. — член ревкома, комиссар Комитета общественной безопасности Якутска. С июня 1917 г. находится в Петрограде, выполняя ряд ответственных поручений (являлся связным между ЦК и Лениным, находившимся в подполье). Участник Октябрьского вооруженного восстания, отпора Керенскому — Краснову. С декабря 1917 г. чрезвычайный комиссар на Украине, с весны 1918 г. —с теми же полномочиями переводится на юг России. Сыграл видную роль в борьбе с Деникиным и советизации Северного Кавказа и Закавказья. В 1920—1926 гг. — председатель Кавказского бюро ЦК РКП(б), секретарь Закавказского крайкома партии. В 1926—1930 гг. возглавлял Центральную Контрольную Комиссию и наркомат Рабоче-Крес-тьянской Инспекции С декабря 1930 г. — член Политбюро ЦК ВКП(б) и председатель Высшего Совета Народного Хозяйства, с 1932 г. — нарком тяжелой промышленности С его деятельностью на этих постах связаны значительные достижения в модернизации промышленности СССР. Обладая жестким характером и отдавая предпочтение суровым административным методам руководства, Орджоникидзе, вместе с тем, пытался оградить работников своего наркомата и хозяйственные кадры от необоснованных преследований, вследствие чего ухудшились его отношения с НКВД и «вождем народов» Официально было объявлено о кончине Орджоникидзе от паралича сердца. По одной из существующих версий, он покончил жизнь самоубийством, впав в депрессию, в литературе встречается и версия о его убийстве.
24 I Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
ло к концу 1936 г. существенно снизить объемы государственных средств, отпускаемых на развитие отрасли. В 1936 г. опыт экономического регулирования хозяйства был расширен. В соответствии с принятым в этом году законом «О хозрасчетных правах главных управлений» главкам промышленных наркоматов предоставлялось право распоряжаться оборотными средствами, иметь счета в Госбанке, заниматься сбытовой и снабженческой деятельностью.
Новый курс не означал легализации частного капитала, тем не менее мероприятия в сфере государственной промышленности напоминали экономический либерализм 1920-х гг. Политика реформ затронула и простых граждан. Еще в 1931 г. Сталин заявил, что размер оплаты труда должен зависеть от его производительности. В годы второй пятилетки делается ставка на борьбу с «обезличкой» и «уравниловкой». В 1935 г. в промышленности, строительстве и на транспорте внедряется сдельная оплата труда, повышавшая заинтересованность рабочих в увеличении количества и качества выпускаемой продукции. Одновременно был совершен переход на систему дифференциации труда — теперь размер зарплаты увязывался с условиями работы, степенью ее сложности, квалификацией и стажем работников. Возникала система материального стимулирования труда, которая побуждала не только ударников, но и всех рабочих повышать свою квалификацию, ответственнее подходить к порученному делу, бороться за повышение производительности труда. В справке сектора Госплана СССР в 1935 г. по этому поводу отмечалось: «На всех участках народного хозяйства, где применялась прогрессивно-сдельная оплата труда, мы получили громадный хозяйственный эффект, выразившийся прежде всего в огромном росте производительности труда... Особенно большой эффект дала прогрессивно-сдельная оплата труда в отраслях тяжелой индустрии, черной и цветной металлургии, каменноугольной, машиностроении и химии».
Предпринятые меры привели к стабилизации экономического положения и улучшению условий жизни. 1 января 1935 г. были отменены карточки на хлеб. Вслед за этим, с 1 октября 1935 г. отменяются карточки на мясные продукты, жиры, сахар, картофель, а с 1 января 1936 г. ликвидируется система карточного распределения и непродовольственных товаров. Потяжелевший, вернувший реальное наполнение рубль становится действенным средством для более глубокого внедрения экономических стимулов. Возрастает и моральный престиж добросовестного труда. Вместо лозунга первой
§ 2. Модернизация промышленности 25
пятилетки «Техника решает все!», в годы второй пятилетки Сталин выдвигает новый: «Кадры решают все!». Хороший труд становится престижным. Передовики производства оказываются героями газетных очерков, их портреты украшают «доски почета» у заводских проходных и на центральных улицах городов. Советский патриотизм, стремление помочь Отечеству догнать и перегнать развитые страны мира, доказать, что советский рабочий ни в чем не уступает европейскому или американскому, выступают важными мотивами высокопроизводительного труда.
В этой атмосфере середины 1930-х гг. возникает стахановское движение, сыгравшее важную роль в выполнении планов второй пятилетки. Имя движению дал донецкий шахтер Алексей Стаханов. Он стал инициатором внедрения на своей шахте бригадной организации труда, когда каждый рабочий специализировался на выполнении только определенного вида работы. Это позволило экономить общее время работы и поднять ее качество. В ночь с 31 августа на 1 сентября 1935 г. Стаханов со своими товарищами установил мировой рекорд, перекрыв дневную норму выработки угля в 14 раз. 19 сентября Стаханов установил еще один рекорд, выдав за смену 207 т угля (при норме 7 т). Подвиг Стаханова и его бригады показал, что едва ли не любой рабочий (Стаханов в то время не был членом партии, вступив в нее 1936 г.) может добиться повышенных результатов.
Стахановский опыт получил всесоюзную известность. В целях его всемерной пропаганды, в 1935 г. ЦК ВКП(б) провел Всесоюзное совещание стахановцев. В том же году Пленум ЦК ВКП(б) обязал все партийные и советские органы на местах оказывать стахановцам всемерную поддержку. Стахановское движение быстро распространялось по всем отраслям промышленности. Ему нашлось место даже в системе ГУЛАГа. За свой труд стахановцы получали повышенное материальное вознаграждение. Современный американский историк С. Коткин, глубоко проанализировавший историю Магнитки как своеобразную «витрину» сталинской системы 1930-х гг., в целом позитивно оценивает стахановское движение и приводит следующие данные о материальном положении наиболее знатных стахановцев Магнитки: Михаил Зуев за 1936 г. заработал 18 524 рубля (при среднем заработке в 170 руб. в месяц), а вся рабочая семья Зуевых (сам Михаил и его три сына Федор, Василий и Арсений, тоже стахановцы) за год заработала 54 тыс. руб.; вторым после Зуева по уровню зарплаты был оператор блюминга Огородников, заработавший в том
26 | Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
же году 17 774 рубля; еще один стахановец Владимир Шевчук в 1935 г. в месяц зарабатывал около 935 руб., а в 1936 г. — 1 169 руб. Стахановцев премировали путевками, мотоциклами, машинами, квартирами, денежные премии иногда достигали 10 000 руб.
Имелись у стахановского движения и свои оборотные стороны. Погоня за рекордами рождала приписки, случалось, что результаты целых бригад выдавались за достижение одного человека, выполнявшего конечную операцию в длинном производственном цикле. Бывали «примеры», когда для достижения отдельного рекорда все ресурсы перебрасывались на узкий участок, что сопровождалось общим отставанием предприятия. Эти и многие другие явления были осуждены в верхах партии уже в 1935 г., но полностью искоренить их не удавалось и позже. Кроме того, стахановское движение имело свои технологические границы. Например, на Магнитке (и не только там) стремление к рекордам упиралось в возможности техники. Игнорирование технических предписаний вело к разрушению дорогостоящего оборудования, а тех кто предупреждал об опасности, объявляли контрреволюционными элементами или маловерами.
Разным было отношение к стахановцам со стороны рабочих. Для привыкших работать по старинке, с ленцой, достижение стахановцами новых, повышенных норм производительности труда оборачивалось необходимостью преодолевать собственную расхлябанность и некомпетентность. Но в целом стахановское движение встретило горячую поддержку со стороны трудящихся. Сочетание моральных и материальных стимулов в стахановском движении существенно расширяло базу социалистического соревнования по сравнению с годами первой пятилетки. Количество стахановцев постоянно возрастало, стахановскими становились целые участки, бригады, цеха. Начинают создаваться т.н. стахановские школы, где передовики непосредственно на рабочих местах передавали свой опыт другим рабочим. Первая такая школа была создана в 1935 г. на обувной фабрике «Парижская коммуна» стахановцем-орденоносцем С. Якушиным, и вскоре они возникают на многих промышленных предприятиях столицы и других городов. К 1 января 1938 г. стахановцем считался примерно каждый четвертый советский рабочий. Сам Стаханов, а так же его последователи кузнец А. Бусыгин, машинист П. Кривонос, машиностроитель И. Гудов, текстильщицы Евдокия и Мария Виноградовы, метростроевка В. Федорова становятся, по сути, национальными героями и символом своего времени.
§ 2. Модернизация промышленности 27
Наряду с массовым энтузиазмом и подвижничеством в годы второй пятилетки продолжается использование сферы принудительного труда. К концу форсированной модернизации в местах лишения свободы содержалось 1 668 200 заключенных, труд которых широко применялся при строительстве Беломорско-Балтийского канала, канала Москва—Волга, Магнитки, на других ударных стройках. Кроме того, на принудительных работах использовался труд спецпереселенцев (с 1934 г. их стали называть трудпоселенца-ми). В 1934 г. в трудпоселки было направлено 255 тыс., в 1935 г. — 246 тыс., в 1936 г. — 165 тыс., в 1937 г. — 128 тыс. человек. Общая численность трудпоселенцев по сравнению с 1931 г., когда она достигала максимума, снизилась почти на 450 тыс. и составила 878 тыс. человек. Условия труда трудпоселенцев и заключенных были невероятно тяжелы, но окрестить его рабским, как это делается в современной публицистике, тоже было бы несправедливо. Лица, проявившие себя с лучшей стороны, могли рассчитывать не только на досрочное освобождение, но и на получение орденов и медалей, высокое материальное вознаграждение, дальнейшую благополучную карьеру. Вместе с тем, непосильная работа, издевательства и бытовая неустроенность вели к большой смертности среди заключенных ГУЛАГа и трудпоселенцев, а принудительный характер труда резко снижал его эффективность.
За годы второй пятилетки советская держава сделала большой шаг вперед. Несмотря на то, что планы развития легкой промышленности и роста благосостояния населения в полном объеме выполнить не удалось, результаты второго пятилетнего плана оказались более впечатляющими, чем показатели первой пятилетки. Стахановское движение позволило увеличить производительность труда не на 63%, как предполагалось по плану, а на 82% против 41% в первой пятилетке. За счет роста производительности труда удалось получить 2/3 всего прироста промышленной продукции. Валовая продукция промышленности выросла в 2,2 раза против двух раз в первой пятилетке, хотя численность рабочих и служащих теперь росла в 4 раза медленнее. В строй вступило 4 500 крупных предприятий.
28 I Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
В машиностроении, например, к 1937 г. удельный вес новых либо полностью реконструированных заводов составлял 88,6%, тогда как заводов с преимущественно дореволюционным оборудованием оставалось всего 11,4% . Производство нефти удалось поднять приблизительно в 1,4 раза, угля — в 2 раза, электроэнергии — в 2,7 раза, а производство проката возросло более чем в 3 раза. Одним из важнейших итогов второй пятилетки, по мнению современных историков, были успехи, достигнутые в становлении военно-промышленного комплекса страны, включавшего теперь десятки самых современных заводов по всей стране.
Позитивные сдвиги в развитии отечественной промышленной базы позволили отказаться от экспорта зерна ради покупки машин и промышленного оборудования. Затраты на ввоз черных металлов снизились с 1,4 млрд руб. в первой пятилетке до 88 млн руб. во второй. Импорт станков для машиностроительной промышленности сократился в общем объеме с 66% в 1928 г. до 14% в 1935 г. В целом импорт в годы второй пятилетки машин уменьшился более чем в 10 раз по сравнению с последними годами первой пятилетки, а потребность во ввозе в страну тракторов и автомобилей отпала совсем. В 1936 г. удельный вес импортируемой продукции в общем потреблении страны составил менее одного процента. С 1934 г. СССР уже имел активный внешнеторговый баланс, а задолженность по иностранным кредитам с 6 300 млн руб. в 1931 г. снизилась до 400 млн руб. в 1936 г. Все эти показатели говорили об обретении страной экономической самостоятельности и о высокой результативности выбранного варианта социально-экономического развития.
Индустриализация самым серьезным образом изменила облик советского общества. За годы первых пятилеток СССР из страны, ввозившей станки и машины превратился в страну производящую их. Численность рабочего класса за это время увеличилась примерно на 20 млн человек. Были освоены новые промышленные районы на Востоке страны. В стране возникли целые отрасли, которых не было в царской России: авиационная, тракторная, электроэнергетическая, химическая и др. По объему продукции страна в результате успехов индустриализации вышла на 1-е место в Европе и на 2-е место в мире. Советский Союз стал одним из государств, способных обходиться без импорта существенно необходимых товаров и самостоятельно производить любой вид продукции, известной в ту пору человечеству, и этот статус сохранялся на протяжении нескольких десятилетий
§ 2. Модернизация промышленности I 29
в период всего последующего существования СССР как единого государства.
Форсированная индустриализация негативно отражалась на социальной сфере. Индустриальная дань обернулась для отечественной деревни снижением уровня жизни, нерентабельностью значительного числа колхозов, а для державы в целом — снижением темпов роста сельского хозяйства, возникновением и углублением диспропорций в народном хозяйстве, в развитии промышленности и аграрного сектора, города и села.
Бремя индустриализации несло и городское население, снабжавшееся с 1929 по 1935 гг. по карточкам. Фактические нормы продовольственного снабжения были существенно ниже предусмотренных правительством. К примеру, квалифицированным ткачам выдавалось по карточкам: 1 кг крупы, 0,5 кг мяса, 1,5 кг рыбы и 0,8 кг сахара в месяц. Нормы снабжения учительства, медработников, студентов были гораздо ниже. В эти годы развивались такие социальные язвы, как дефицит, блат, привилегии, «черный рынок», несуны, летуны, многочасовые очереди.
Но превозмогая житейские невзгоды, предвоенное поколение советских людей достойно выдержало испытания времени и в рекордно короткие сроки преобразовало индустриальный облик страны, создало могучий военно-промышленный потенциал, который позволил народам нашей страны выдержать сложный исторический экзамен Великой Отечественной войной.
Деревня: «революция сверху»
Новая экономическая политика, хотя и проводилась в жизнь большевиками весьма непоследовательно, позволила российскому крестьянству в сравнительно сжатые сроки восстановить подорванные двумя войнами (Первой мировой и особенно Гражданской), а также революционными потрясениями 1917 г. производительные силы отечественной деревни.
Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
Восстановительный процесс в аграрной сфере в годы нэпа шел безостановочно, но крайне неравномерно: стартовый и очередные рывки 1924/25 и 1925/26 хозяйственных годов (тогда они охватывали время с октября одного года по 30 сентября следующего) сменялись периодами замедленного роста, приходящимися на третий и последний годы нэпа. Это было связано с кризисом сбыта 1923 г. и резким перераспределением национального дохода в интересах индустриализации страны на основе решений XIV съезда РКП(б). Для того, чтобы вплотную подойти к уровню сельскохозяйственного производства довоенного времени, стране потребовалось примерно пять лет, что свидетельствует: российское крестьянство успешно использовало скромные возможности нэпа. «Пусть неравноправное, но все же сотрудничество государства и частного хозяйства», по выражению Б. Бруцкуса, лежащее в основе этой политики, состоялось. Крестьянство не только сумело восстановить производственные силы деревни, но и помогло государству вытянуть из трясины глубочайшего кризиса и все народное хозяйство. Оно платило полновесными продуктами питания и сырьем для отечественной промышленности за обесцененные бумажные деньги, приняв на себя основную тяжесть финансовой реформы 1924 г.
Крестьянское хозяйство в который раз доказало способность наращивать трудовые усилия, максимально сокращая собственные потребности для воссоздания элементарных основ экономического быта страны. Теперь не половина бремени госбюджета, как в дореволюционное время, а три четверти его легло на плечи мужика, потерявшего на неэквивалентном обмене с городом 645 млн руб.
Хотя темпы подъема сельского хозяйства в 1922—1925 гг. и выглядели в целом впечатляющими, было бы глубоко ошибочным представлять российскую деревню этого времени как некую «крестьянскую страну Муравию», «крестьянскую Атлантиду », где царили всеобщее равенство, благоденствие, трудовое сотрудничество и где лишь отпетый лодырь и горький пьяница нарушали мирское единение и согласие. А именно такой пытались изобразить жизнь советской деревни двадцатых годов некоторые историки и публицисты, писавшие о нэпе в период так называемой «перестройки».
Чтобы предметно оттенить противоречивость социально-экономических процессов, происходивших в отечественной деревне в интересующее нас время, сопоставим его с развитием крестьянской экономики в предреволюционное десятилетие. Общим для потребительского рынка являлось преобладание
§ 3. Деревня: «революция сверху» | 31
натурально-потребительского типа крестьянских хозяйств и сильное воздействие на них государства, но принципиально различались условия, в которых эти хозяйства действовали. В предреволюционное время сельское хозяйство развивалось в обстановке смешанной и по-настоящему многоукладной рыночной капиталистической экономики, когда его производство росло большими темпами, чем численность не только деревенского, но и всего населения России. В двадцатые же годы крестьянскому хозяйству приходилось существовать в рамках переходной административно-рыночной, планово-товарной системы — формально тоже многоукладной, а фактически — двухсекторной экономики, при которой сельскохозяйственное производство не поднялось до прежнего уровня, а темпы его роста отставали от темпов роста как деревенского, так и всего населения страны.
Различия эти определялись тем, что новые условия существования оказались для крестьянского хозяйства сопряженными с большими потерями, нежели обретениями. Средняя прибавка в результате передачи крестьянам частновладельческой земли равнялась, по расчетам Н. Кондратьева, 0,5 дес. на хозяйство и не могла восполнить падение обеспеченности его капиталами, которые в 1925/26 г. составили 83% от уровня 1913 г., а по стоимости рабочего скота — 66%. В связи с тем, что население в стране росло быстрее, нежели валовые сборы зерна, производство зерна на душу населения сократилось с 584 кг в довоенное время до 484,4 кг — в 1928/29 г.
Но особенно остро ощущалось падение товарности сельского хозяйства. До войны половина зерна собиралась в помещичьих и кулацких хозяйствах, которые давали 71% товарного, в том числе экспортного зерна. Осереднячивание деревни, происходившее в пореволюционную пору, способствовало тому, что вместо 16 млн довоенных крестьянских хозяйств в 1923 г. насчитывалось 25—26 млн хозяйств. Прежде они (без кулаков и помещиков) производили 50% всего зерна, а потребляли 60%, а теперь (без кулаков) соответственно 85 и 70% . В 1927/28 г. государство заготовило 630 млн пуд. зерна против довоенных 1 300,6 млн. Но если количества зерна в распоряжении государства теперь было меньше почти вдвое, то экспорт его пришлось сократить в 20 раз.
Натурализация крестьянского хозяйства являлась глубинной основой хлебозаготовительных кризисов, постоянно угрожавших в ту пору стране. Хлебозаготовительные трудности усугублялись низкими сельскохозяйственными, особенно хлебными, ценами. До Первой мировой войны
32 I Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
Выдача продуктов членам сельскохозяйственной коммуны. 1934 г.
сельскохозяйственный рубль был равен 90 коп., а в середине 20-х годов — около 50. К тому же производителю хлеба доставалась лишь половина цены; остальное поглощалось разбухшими накладными расходами Внешторга, государственных и кооперативных органов, причастных к делу заготовки и реализации хлеба на внутреннем и внешнем рынке. Значительные потери нес крестьянин и в связи с ухудшением качества приобретаемых в обмен на хлеб и другие сельскохозяйственные продукты товаров, исчезновением импорта и постоянным товарным голодом в деревне, которая, по авторитетному мнению А. Челинцева, недополучала более 70% промтоваров.
Такова была плата российского крестьянства за сравнительно успешное решение страной задач восстановительного периода на пути новой экономической политики.
Новые несравненно более масштабные задачи преодоления хозяйственной отсталости и обеспечения экономической независимости страны потребовали от отечественной деревни небывалых жертв и лишений. Такой оборот событий не был неожиданным. В общих чертах еще в 1924 г. его предвидел Е. Преображенский, который понимал, что самая сложная проблема возникнет в конце восстановительного периода, в связи с решением вопроса о накоплениях, их источниках.
§ 3. Деревня: «революция сверху» | 33
2 Э 376 г г
Не строя никаких иллюзий относительно эффективности государственного сектора, а также возможности и целесообразности притока иностранного капитала (а именно, на последний делали тогда ставку многие: и большевики Л. Красин, М. Литвинов, и их единомышленники из плеяды выдающихся русских экономистов: Н. Кондратьев и А. Чаянов), Преображенский рассчитывал главным образом на перекачку средств из «несоциалистического» сектора, представленного крестьянским хозяйством, на эксплуатацию внутренних колоний, на изъятие максимума средств из деревни.
Забегая несколько вперед, следует отметить, что уже в год «великого перелома» стало ясно, что на пути отказа от нэпа гораздо легче и проще решить проблему накопления. В статье «Год великого перелома» И. Сталин торжествующе приводил данные о росте капитальных вложений в крупную промышленность с 1,6 млрд руб. в 1928 г. до 3,4 млрд в 1929 г., т.е. в два с лишним раза. Даже с учетом значительного скрытого роста цен результат казался поразительным. Секрет же этого достижения был прост: его во многом обеспечило преимущественно внеэкономическое, по существу бесплатное изъятие хлеба и других продуктов у крестьян, а также увеличение в 1,5 раза за год вывоза древесины за счет использования на лесозаготовках дарового труда репрессированных и бежавших от непосильных поборов крестьян.
В нэповскую пору насильственные меры изъятия продовольствия у крестьян стали широко применяться впервые в условиях хлебозаготовительного кризиса зимы 1927/28 г. Формально объектом таких мер объявлялись кулаки, задерживающие в целях повышения цен на хлеб продажу его государству. Была дана директива привлекать их к судебной ответственности по статье 107 Уголовного кодекса РСФСР, предусматривающей лишение свободы до 3-х лет с конфискацией всего или части имущества. Как во времена пресловутого «военного коммунизма», чтобы заинтересовать бедноту в борьбе с держателями больших излишков, рекомендовалось 25% конфискованного хлеба распределять среди нее по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита.
Позиции кулаков подрывались также усилением налогового обложения, изъятием земельных излишков, принудительным выкупом тракторов, сложных машин и другими мерами.
Под влиянием такой политики в кулацких хозяйствах начались свертывание производства, распродажа скота и инвентаря,
34 I Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
особенно машин, в их семьях усилилось стремление к переселению в города и другие районы. По данным ЦСУ СССР, число кулацких хозяйств по РСФСР сократилось в 1927 г. с 3,9 до 2,2% , в 1929 г. по Украине — с 3,8 до 1,4% .
Однако применение чрезвычайных мер не ограничивалось только хозяйствами кулаков и зажиточных крестьян, оно все сильнее ударяло по среднему крестьянству, а порой и беднякам. Под давлением непосильных заданий по хлебозаготовкам и нажимом специально командированных в зерновые районы секретарей и членов ЦК ВКП(б) — И. Сталина, В. Молотова, А. Микояна и других — местные партийные и государственные органы становились на путь повальных обысков и арестов, у крестьян часто изымали не только запасы, но семенное зерно и даже предметы домашнего скарба. В. Яко-венко, в первые годы нэпа работавший наркомом земледелия РСФСР, посетив летом 1928 г. деревни родного ему Канс-кого округа Сибири, писал Сталину, что в результате применения чрезвычайных мер «крестьяне ...ходят точно с перебитой спиной. У мужиков преобладает мнение, что Советская власть не хочет, чтобы мужик сносно жил». Еще более яркую зарисовку положения дел в донских станицах дал М. Шолохов в письме, отправленном 18 июня из Вешенской в Москву. В нем писатель сообщал, что оказался «втянутым в водоворот хлебозаготовок» и рассказывал: «...Вы бы поглядели, что творится у нас и в соседнем Нижневолжском крае. Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает, имущество, вплоть до самоваров и полостей, продают в Хоперском округе у самого истого середняка, зачастую даже малоимущего. Народ звереет, настроение подавленное, на будущий год посевной клин катастрофически уменьшится. И как следствие умело проведенного нажима на кулака является факт (чудовищный факт!) появления на территории соседнего округа оформившихся политических банд... А что творилось в апреле, в мае! Конфискованный скот гиб на станичных базах, кобылы жеребились, и жеребят пожирали свиньи (скот весь был на одних базах), и все это на глазах у тех, кто ночи недосыпал, ходил и глядел за кобылицами... После этого и давайте говорить о союзе с середняком. Ведь все это проделывал ось в отношении середняка».
Письмо было переслано в ЦК, стало известно Сталину. Аналогичная информация поступала к нему и из многих других районов и источников. Во время заготовок из урожая 1929 г. вакханалия насилия получила еще большее распространение. Северо-Кавказский крайком ВКП(б) 17 июня разослал на
§ 3. Деревня: «революция сверху» | 35
места директиву «О мерах по ликвидации кулацкого саботажа хлебозаготовок», в которой предлагал проводить через собрания бедноты и сходы «постановления о выселении из станиц и лишении земельного пая тех кулаков, кои не выполнили раскладки и у коих будут найдены хлебные излишки, спрятанные... или розданные для хранения в другие хозяйства». Отчитываясь о проведении этой кампании, секретарь крайкома А. Андреев в конце года писал Сталину, что на завершение хлебозаготовок в крае были брошены все силы — более 5 тыс. работников краевого и окружного масштаба, оштрафованы и в значительной степени проданы 30—35 тыс. хозяйств, отдано под суд почти 20 тыс. чел., расстреляно около 600. Такой же произвол творился в Сибири, Нижне- и Средневолжс-ком краях, на Украине, Дальнем Востоке, в республиках Средней Азии.
Все это позволяет рассматривать хлебозаготовительную чрезвычайщину 1928 г. и, особенно 1929 г. как прелюдию к развертыванию сплошной коллективизации и массового раскулачивания, а также как своеобразную разведку боем, которую большевистский режим провел прежде, чем решиться на генеральное сражение в борьбе за «новую деревню». Наблюдательные современники-очевидцы тогда же подметили тесную взаимосвязь между названными «ударными» хозяйственно-политическими кампаниями в деревне. Особенностью кампании по коллективизации было то, «что она являлась прямым продолжением кампании по хлебозаготовкам, — подчеркивал в своей рукописи «Сибирь накануне сева» Г. Ушаков (ученик и последователь А. Чаянова), наблюдавший за тем, как начиналась и шла «революция сверху» в западносибирской и уральской деревне. — Почему-то это обстоятельство в должной мере не учитывают. Люди, посланные в районы на хлебозаготовки, механически переключались на ударную работу по коллективизации. Вместе с людьми механически переключались на новую работу и методы хлебозаготовительной кампании. Таким образом вздваивались ошибки и перегибы уже имеющиеся и создавалась почва для новых». Генетическое родство и того и другого явлений схвачено здесь абсолютно верно. К этому следует добавить, что разведка боем, проводимая в течение двух лет кряду, позволила Сталину и его окружению, во-первых, убедиться в том, что деревня, в которой политика классового подхода углубила социально-политическое размежевание, уже не способна также дружно, как это имело место в конце 1920 — начале 1921 гг., противостоять радикальной ломке традиционных основ ее хозяйствен-
36 ! Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
ной жизни и быта, и, во-вторых, проверить готовность своих сил: партийно-государственного аппарата, ОГПУ, Красной армии и молодой советской общественности, погасить разрозненные вспышки крестьянского недовольства действиями власти и ее отдельных агентов. В то же время И. Сталину удалось успешно завершить борьбу с прежними политическими противниками в рядах партии: Л. Троцким, Л. Каменевым, Г. Зиновьевым и их сторонниками, а затем успеть выявить и новых в лице так называемого «правого уклона», создав определенные предпосылки для их последующего идейно-организационного разгрома.
Новый курс социально-экономической политики Советской власти — так несколько позже охарактеризовал действия большевистского правительства, связанные с осуществлением индустриализации страны и постепенным отходом на этой основе от принципов нэпа, отечественный экономист Н. Кондратьев. Данный курс выражался, с одной стороны, в том, что были определены форсированные темпы развития промышленности, а с другой, в том, что саморазвитие индустрии происходило непропорционально, с обеспечением явных приоритетов производству средств производства в ущерб производства средств потребления. В поисках необходимых капиталовложений государство встало на путь перераспределения национального дохода страны посредством перекачки значительной его части из деревни в город, из сельского хозяйства в промышленность.
Однако мелкое крестьянское хозяйство, на котором базировался аграрный сектор российской экономики, ограничивало возможности такой перекачки. Это обстоятельство, а также задачи создания социально-однородного и политически монолитного общества, предопределили ускоренное обобществление крестьянского сельского хозяйства страны. Того же требовали и интересы укрепления обороноспособности страны, особенно если учесть реально растущую угрозу войны. Эти соображения были отражены в докладе сектора обороны Госплана СССР Совету Труда и Обороны страны, посвященном вопросам учета интересов обороны в первом пятилетнем плане. Намечаемое планом существенное увеличение доли
§ 3. Деревня: «революция сверху» I 37
обобществленных крестьянских хозяйств было признано в этом документе социально-экономическим мероприятием, которое всецело отвечало интересам обороны страны. «Не приходится сомневаться, — подчеркивалось в докладе, — что в условиях войны, когда особенно важно сохранение возможностей регулирования, обобществленный сектор будет иметь исключительное значение. Столь же важно наличие крупных производственных единиц, легче поддающихся плановому воздействию, чем многочисленная масса мелких, распыленных крестьянских хозяйств».
Курс на перевод распыленных крестьянских хозяйств на рельсы крупного производства наметил XV съезд ВКП(б), состоявшийся в декабре 1927 г. Одновременно он выдвинул задачу «развивать дальше наступление на кулачество», принять «ряд новых мер, ограничивающих развитие капитализма в деревне и ведущих крестьянское хозяйство по направлению к социализму».
Политика наступления на кулачество выразилась в произвольном применении усиленного индивидуального обложения зажиточного крестьянства сельскохозяйственным налогом, а затем и системы твердых заданий по хлебозаготовкам (при невыполнении эти задания увеличивались в несколько раз), принудительном выкупе тракторов и сложных машин, изъятии земельных излишков, резком сокращении, а вскоре и прекращении кредитования и снабжения этого слоя деревни средствами производства.
Печальную память оставила по себе эта политика в отечественной деревне, главным образом, потому, что в накаленной обстановке тех лет ярлык «кулака» — «буржуя» нередко наклеивался на состоятельного, крепкого, пусть и прижимистого хозяина-труженика, способного при нормальных условиях накормить не только себя, но и всю страну.
Во многом произвольное нагнетание борьбы с кулачеством резко возросло с выходом в свет летом 1929 г. постановления «О нецелесообразности приема кулака в состав колхозов и необходимости систематической работы по очистке колхозов от кулацких элементов, пытающихся разлагать колхозы изнутри». Этим решением и без того уже подвергнутые экономическому и политическому остракизму многие зажиточные семьи были поставлены буквально в безвыходное положение, лишались будущего. При активной поддержке сельчан вроде Игнашки Сопронова, чей собирательный образ талантливо воссоздал на страницах романа «Кануны» Василий Белов, была развязана кампания чистки колхозов от кулаков, при-
38 I Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
чем само вступление последних в колхозы рассматривалось как уголовное деяние, а созданные с их участием колхозы квалифицировались как лжеколхозы. В сентябре 1929 г. ВЦИК и СНК РСФСР дополнили Уголовный кодекс республики статьями, в которых уголовно наказуемыми деяниями объявлялись как образование таких колхозов, так и содействие в их организации и деятельности.
Но сколь бы ни была значима политика наступления на кулачество, все же основной вектор нового партийно-государственного курса в деревне, как показали дальнейшие события, отражали те решения XV съезда ВКП(б), в которых говорилось о переводе мелкого крестьянского хозяйства на рельсы крупного производства.
На их основе весной 1928 г. Наркомзем и Колхозцентр РСФСР составили проект пятилетнего плана коллективизации крестьянских хозяйств, согласно которому к концу пятилетки, т.е. к 1933 г., предусматривалось вовлечь в колхозы 1,1 млн хозяйств (4% от их общего количества в республике). Летом того же года Союз союзов сельскохозяйственной кооперации эту цифру увеличил до 3 млн хозяйств (12%). А в утвержденном весной 1929 г. пятилетнем плане намечалось коллективизировать уже 4—4,5 млн хозяйств, т.е. 16—18% их общего числа.
Как можно объяснить тот факт, что в течение года цифры плана увеличились в несколько раз, а их окончательный вариант в четыре раза превышал первоначальный?
Во-первых, это связано с тем, что темпы колхозного движения на практике оказались более быстрыми, чем вначале предполагалось: к июню 1929 г. в колхозах насчитывалось уже более миллиона крестьянских хозяйств или примерно столько, сколько первоначально планировалось на конец пятилетки. Во-вторых, руководители партии и государства надеялись ускоренным строительством колхозов и совхозов форсировать решение хлебной проблемы, которая особенно обострилась в 1928—1929 гг.
Со второй половины 1929 г. масштабы и темпы колхозного строительства заметно возросли. Если к лету 1929 г. в колхозах значился примерно 1 млн крестьянских хозяйств, то к октябрю того же года — 1,9 млн; уровень же коллективизации поднялся с 3,9 до 7,6% . Особенно быстро росло число колхозов в основных зерновых районах: Северном Кавказе, Нижне- и Средне-Волжском краях. Здесь число колхозников за 4 месяца 1929 г. (июнь—сентябрь) увеличилось в 2—3 раза.
§ 3. Деревня: «революция сверху» I 39
В конце июля 1929 г. Чкаловский район Средне-Волжского края выступил с инициативой объявить его районом сплошной коллективизации. К сентябрю здесь было создано 500 колхозов (461 товарищество по совместной обработке земли, 34 артели и 5 коммун), которые включали 6 441 хозяйство (около 64% общего их числа), обобществлено 131 тыс. га земельных угодий (из 220 тыс. га). Аналогичное движение возникло и в некоторых других районах республики.
Чтобы поддержать это движение, отдел ЦК ВКП(б) по работе в деревне созвал в августе того же года совещание, на котором рассматривался вопрос о коллективизации целых районов. Идея сплошной коллективизации зерновых районов стала проводиться в жизнь. В осенние месяцы 1929 г. при краевых, областных и окружных комитетах партии создаются комиссии содействия коллективизации. Деятельность партийно-государственных и хозяйственных организаций и учреждений деревни, политическая работа в массах все в большей мере подчинялись задаче строительства колхозов. С каждым днем усиливалась пропаганда этого дела в печати.
Вслед за Средне-Волжским краем районы сплошной коллективизации стали появляться и в других краях и областях. На Северном Кавказе приступили к сплошной коллективизации почти одновременно семь районов, на Нижней Волге — пять, в Центрально-Черноземной области — тоже пять, в Уральской области — три. Постепенно аналогичное движение распространяется и на отдельные районы потребляющей полосы. Всего в августе 1929 г. на территории РСФСР насчитывалось 24 района, где проводилась сплошная коллективизация. В некоторых из них в колхозах значилось до 50% крестьянских дворов, но в большинстве охват колхозами не превышал 15—20% дворов.
Тогда же на Нижней Волге возник ставший символическим для всей так называемой «революции сверху» почин осуществить сплошную коллективизацию в масштабе целого округа — Хоперского. В конце августа 1929 г. окружной комитет партии решил завершить сплошную коллективизацию в течение пятилетки. Ровно через неделю Колхозцентр республики, рассмотрев представленные Хоперским округом материалы о темпах и условиях развития коллективного движения, счел необходимым «проведение сплошной коллективизации всего округа (осуществить) в течение текущей пятилетки». Спустя два дня правление этого органа создало комиссию для разработки конкретного плана коллективизации, которую возглавил инструктор Колхозцентра Баранов. Почин партап-
40 Глава XI. СССР в условиях модернизации народного хозяйства
паратчиков Хопра одобрило бюро Нижне-Волжского крайкома ВКП(б), а Совнарком РСФСР объявил округ опытно-показательным по коллективизации. С 15 сентября в округе проходил месячник по коллективизации. Как и водится, в этот «маяк» было направлено около 400 работников партийных, советских, профсоюзных и кооперативных органов в качестве «толкачей» (так их окрестит позже народная молва). Итогом их усилий было то, что уже к октябрю 27 тыс. дворов (в большинстве своем бедняцко-батрацких) значились в колхозах.
Подобные квази-успехи были достигнуты в основном методами администрирования и насилия. Это вынужден был признать Баранов в письме, оглашенном на ноябрьском 1929 г. Пленуме ЦК ВКП(б): «Местными органами проводится система ударности и кампанейства, — подчеркивалось в названном документе. — Вся работа по организации проходила под лозунгом: «Кто больше». На местах директивы округа иногда преломлялись в лозунг: «Кто не идет в колхоз, тот враг Советской власти». Широкой массовой работы не проводилось... Имели место случаи широкого обещания тракторов и кредитов: «Все дадут — идите в колхоз»... Совокупность этих причин дает формально пока 60% , а может быть, пока пишу письмо, и 70% коллективизации. Качественную сторону колхозов мы не изучили... Таким образом, получается сильнейший разрыв между количественным ростом и качественной организацией крупных производств. Если сейчас же не принять мер к укреплению колхозов, дело может себя скомпрометировать. Колхозы начнут разваливаться».
Таким образом, Хоперский полигон сплошной коллективизации воочию продемонстрировал основные недуги деревенской «революции сверху», которые после распространения во всесоюзном масштабе получат из уст Сталина наименование «перегибов» генеральной линии, отнесенных им исключительно в пассив потерявших голову местных партийных, советских и иных активистов.
Хоперский эксперимент для той поры не являлся чем-то из ряда вон выходящим. Аналогичные тенденции, может быть только в менее концентрированном виде, наблюдались и у первопроходцев массовой коллективизации в других, прежде всего, зерновых регионах страны. Северо-Кавказский крайком ВКП(б) еще 19 июня 1929 г. одобрил предложение Севе-ро-Осетинского облисполкома о вовлечении в колхозы к 1931—1932 гг. всех крестьянских хозяйств. К 10 октября в колхозах области числилось уже более трети хозяйств. Средне-волжский облисполком констатировал, что вместо намеченных
§ 3 Деревня: «революция сверху» | 41
планом 5,5% к 1 октября уровень коллективизации в области месяцем раньше достиг 7,5%. На Украине к октябрю в колхозах было 10,4% дворов против 5,6% в июне. А в степной части эти показатели были в 1,5 раза выше. Несомненно, здесь, как и в Хоперском округе, колхозы зачастую создавались административным путем.
Эти и другие факты некоторые исследователи характеризуют как гонку коллективизации, которая уже осенью 1929 г. охватила, вместе с зерновыми, потребляющие и национальные районы, гонку, подстегиваемую стремлением Сталина и его ближайшего окружения ускоренными темпами решить не только задачу обобществления крестьянского хозяйства, но и остро стоявшую зерновую проблему. Тут не все так просто. Во-первых, гонка коллективизации развернулась несколько позже, а, во-вторых, ее начальная география историками излишне расширена. Наконец, нет подтверждений столь раннему подстегиванию Сталиным и его сторонниками процесса коллективизации. Но объективности ради добавим, что надлежащих мер по пресечению произвола и насилия в колхозном строительстве ни ЦК, ни правительство до весны 1930 г. не предпринимали. Более того, и позже борьба с левацкими перехлестами велась явно непоследовательно.
Чтобы лучше понять истоки и природу колхозной эйфории, которая вскоре захлестнет все звенья партийно-государственной системы страны, необходимо хотя бы в общих чертах охарактеризовать состояние отечественной общественно-политической мысли по вопросу о судьбах мелкого крестьянского хозяйства в связи с реализацией курса на форсированную индустриализацию. После XV съезда ВКП(б) этот вопрос, давно волновавший многих русских политиков и ученых, по мере того, как колеса большевистского нэпа во второй половине 20-х гг. все чаще и чаще пробуксовывали (пока в условиях «чрезвычайщины» 1928—1929 гг. и вовсе не остановились), выдвигается на авансцену социально-экономической и партийно-политической жизни советского общества. В рядах партии сталинской ставке на «революцию сверху» в качестве более безболезненного варианта решения проблемы «социалистической модернизации» деревни противостояли взгляды лидеров «правого уклона», которые в
42 I Глава XI СССР в условиях модернизации народного хозяйства
современной литературе получили название бухаринской альтернативы [ ].
Бухарин считается одним из последовательных проводников ленинских взглядов на кооперацию, через которую мелкие частные хозяйства, в том числе и зажиточные, будут, как он выражался, «врастать в социализм». Вместе с тем, появились и мнения о том, что он будто бы «разработал свой план кооперативного развития деревни», во многом перекликающийся со статьей В. Ленина «О кооперации» и книгой А. Чаянова о крестьянской кооперации. Думается, что упомянутое суждение некорректно. Ведь если Ленин и Бухарин, в основном, одинаково смотрели на кооперацию, то принципиально иначе понимал ее беспартийный Чаянов.
Во-первых, Чаянов считал естественным, нормальным условием жизни и деятельности кооперации наличие рынка, тогда как Лениным и Бухариным рынок рассматривался в качестве временного явления.
Во-вторых, Ленин и Бухарин мыслили социалистическое кооперирование деревни исключительно в условиях диктатуры пролетариата. Что же касается Чаянова, то он подлинные успехи кооперирования крестьянства напрямую связывал с демократическим режимом, который должен придти на смену диктаторским, большевистским порядкам.
Основной разработчик ее — Николай Иванович Бухарин (1888—1938) —
видный деятель большевистской партии и Советского государства, экономист, философ, публицист Автор работ «Мировое хозяйство и империализм» (1915), «Экономика переходного периода» (1920), «Теория исторического материализма» (1922), «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз» (1925), «Заметки экономиста» (1928) «Социалистическая реконструкция и борьба за технику» (1931) и др В Ленин считал его ценнейшим и крупнейшим теоретиком партии, хотя одновременно подчеркивал, что его теоретические воззрения «очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским»
Как политический деятель Бухарин проявлял редкую среди большевистских лидеров непоследовательность, граничащую с беспринципностью в 1917—1920 гг придерживался крайне левых взглядов, в 1928—1929 гг перешел на противоположные позиции, возглавив так называемый «правый уклон» в ВКП(б) После поражения от Сталина и его команды, в 1930—1936 гг стал восхвалять «вождя народов» и определяемую им «генеральную линию» партии В некоторых зарубежных и отечественных работах по истории русского политического масонства (Б Николаевского, Н Берберовой, В Брачева, О Платонова) встречаются косвенные сведения о причастности Н Бухарина к этому движению А западный исследователь идеологии национал-большевизма М Агурский обоснованно полагает что Бухарин «испытывал подлинную ненависть к русскому прошлому и, пожалуй, из всех лидеров большевистской партии наибольшим образом олицетворял антинациональные идеи раннего большевизма» В 1937 г был репрессирован Реабилитирован в 1988 г
§ 3. Деревня: «революция сверху» 43
Большевистские адепты от науки обвиняли Чаянова в неонароднической идеализации индивидуального крестьянского хозяйства, в стремлении увековечить его. Отметая эти наветы, ученый в своей работе «Оптимальные размеры сельскохозяйственных предприятий» (1924) писал: «По нашему глубокому убеждению идеальным аппаратом сельскохозяйственного производства является совсем не крупная латифундия и не индивидуальное хозяйство, а новый тип хозяйственной организации, в которой организационный план расщеплен на ряд звеньев, каждое из которых организовано в тех размерах, которые являются оптимальными для него. Говоря иначе, идеальным нами мыслится крестьянское семейное хозяйство, которое выделило из своего организационного плана все те его звенья, в которых крупная форма производства имеет несомненное преимущество над мелкой и организовало их на разные ступени крупности в кооперативы» [ ].
Таким образом, рядом с крестьянским хозяйством возникало и отчасти заменяло его «крупное коллективное предприятие кооперативного типа». Оно обретало возможность использовать преимущества крупного производства там, где
Александр Васильевич Чаянов (1888—1937) был талантливым теоретиком и практиком, блестящим ученым-агрономом, педагогом, литератором-фантастом, искусствоведом-коллекционером, общественным и государственным деятелем Его перу принадлежат следующие основные научные труды «Очерки по теории трудового хозяйства» (1912—1913) «Что такое аграрный вопрос9» (1917), «Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации» (1918), «Организация крестьянского хозяйства» (1925), «Бюджетные исследования История и методы» (1929), а также шесть повестей (в их числе «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии»), оцениваемые литературоведами как «русская гофманиада»
Чаянов преподавал в Петровской (ныне Тимирязевской) сельскохозяйственной академии, Народном университете им А Л Шанявско-го, Кооперативном институте и других учебных заведениях В последнем кабинете Временного правительства был товарищем министра земледелия, участвовал в работе Главного земельного комитета и Лиги аграрных реформ Научные труды Александра Васильевича посвящены вопросам теории трудового крестьянского хозяйства, сельскохозяйственной кооперации и общественной агрономии Он один из создателей организационно-производственной школы отечественной экономической мысли С 1919 г был бессменным директором основанного им при Петровской сельскохозяйственной академии Научно-исследовательского института сельскохозяйственной экономии Работал также в дореволюционных и советских хозяйственных органах — представителем кооперации в Министерстве земледелия (1916), состоял членом Коллегии и членом кооперативного комитета Нарком-зема РСФСР (1921-1922) В 1930 г арестован по делу ЦК Трудовой крестьянской партии, с 1934 г находился в ссылке в Алма-Ате после повторного ареста — расстрелян Реабилитирован посмертно
44 I Глава XI СССР в условиях модернизации народного хозяйства
такие преимущества действительно существовали. Одновременно с повышением производительности труда и поднятием агрикультурного уровня решались бы и сложные социальные проблемы, поскольку кооперирование должно было охватить и помочь окрепнуть всем слоям деревни.
Такая «кооперативная коллективизация» мыслилась профессором Чаяновым и его коллегами по организационно-производственному направлению в отечественной аграрной науке (А. Челинцевым, Н. Макаровым, А. Рыбниковым и др.) как осуществляемая исключительно на самодеятельной, добровольной и сугубо хозяйственной основе. Это, по словам ученого, изначально должно было обеспечить ей свойства подлинной «самоколлективизации».
По сравнению со сталинской насильственной ломкой самостоятельного крестьянского хозяйства, обернувшейся трагедией для нескольких сотен тысяч семей раскулаченных и гибелью еще большего количества населения от голода 1932—1933 гг., а также падением производительных сил деревни, реализация чаяновского варианта модернизации села означала бы безболезненную, эволюционного типа перестройку аграрного сектора страны.
Но задачи крупномасштабной перекачки материальных и трудовых ресурсов из деревни в город в целях индустриального скачка, который страна совершила в ЗО-е годы, этот путь не гарантировал. Более того, при существующем политическом режиме он был попросту неосуществим. И сам ученый, и его единомышленники хорошо сознавали это. Вот почему их надежды и практические действия были направлены на то, чтобы, используя свое положение «спецов» при соответствующих советских наркоматах и учреждениях, попытаться повторить тактику «обволакивания», которую так удачно реализовала кадетско-прогрессистская оппозиция по отношению к царскому самодержавию, прежде чем свалить его в феврале 1917 г. С соответствующими предложениями в кругу своих соратников по кооперативной работе А. Чаянов выступал еще в годы Гражданской войны.
«Нэповский экономический Брест большевизма», как обычно называл реформистскую линию советского руководства теоретик сменовеховства Н. Устрялов, придал ученому еще большую уверенность в том. что тактика «обволакивания» гораздо действеннее, нежели открытая конфронтация оппозиционно настроенных слоев интеллигенции с коммунистической властью. Существо своих политических раздумий Чаянов изложил в письме родственнице по второй жене — эмигрантке и видной
§ 3 Деревня: «революция сверху» | 45