Педофилия как патология в культурах Запада

Педофилия в культурах западного мира связывается с противоправными действиями, суть которых состоит в насилии, понуждении, сексуальной эксплуатации, т.е. в сексуальных злоупотреблениях различного характера.

Надо сказать, что в рамках европейской культуры границы возраста, позволяющие сексуальные контакты с детьми, характеризовались и до сих пор характеризуются значительными колебаниями. Во Франции лишь по второй половине XIX века брачный возраст для девочек был увеличен с 11 до 13 лет, а в Англии до 1929 г. брачный возраст для девочек соответствовал 12 годам. Продление сексуальной неприкосновенности ребенка для взрослого произошла в Европе относительно недавно, при этом брачный возраст во многих странах продлен даже за границы соматического и психосексуального созревания ребенка [18]. Так называемый «возраст согласия» ребенка на сексуальную активность с взрослым в разных государствах разный (табл. 1). На правовые нормы влияют нормы морали, берущие свои истоки в религиозных воззрениях. Репрессии воинствующего пуританства, подавляя сексуальность, оказывают психопатологизирующее влияние на личность, порождая в ней, как сказал В. Райх, «вторичные, судорожные, асоциальные потребности» [17].

Таблица 1

Сравнительная таблица возрастов «согласия» на сексуальную активность и брачного в различных странах мира, лет

Примечание:

1) брачный возраст во многих странах может быть снижен, если для этого есть особые обстоятельства, согласие родителей или только одного отца, иногда требуется согласие священника, решение суда;

2) ввиду изменения законов, некоторые сведения могут устаревать.

Вообще, трактовка причин педофилии довольно разнообразна. Считается, что в основе педофилии могут лежать: сексуальный инфантилизм, фрустрации, сексуальные фобии, чувство маскулинной неполноценности, семейные дисфункции, алкоголизм, психосексуальная патология, органические поражения головного мозга и пр. [18]. Педофилы, в отличие от остальных людей, склонны эротизировать обычные явления и находить сексуальные мотивы, эротизм в обычных действиях, в обычном поведении детей. К детям их может привлекать собственная эмоциональная изоляция, потребность в дружбе, так как от детей гораздо легче получить эмоционально теплый ответ, чем от взрослых.

В некоторых случаях первопричиной педофильных влечений являются те или иные гормональные влияния. Так, у гетеросексуальных педофилов, не имеющих склонности к насилию и садизму, обнаруживалось значительное снижение уровней тестостерона, по сравнению с другими мужчинами, с одновременным повышением уровней пролактина [46, 69]. Исходя из этих данных, представляется абсурдной муссируемая ныне тема химической кастрации лиц, совершивших сексуальные преступления против детей. Даже хирургическая кастрация будет полумерой, лишь временно снижающей уровень и так уже сниженного у многих тестостерона (вскоре кора надпочечников частично, но достаточно хорошо компенсирует его недостаток), не говоря уже относительно химического его снижения. Стоит прекратить приём препарата и уровень гормона вновь повысится. К тому же, при кастрации во взрослом возрасте сохраняется и половое влечение, и эрекция и эротические фантазии соответствующей направленности. Неужели не ясно, что патология, если она есть, коренится не в тестикулах, а в голове?!

В развитии педофилии немаловажен и фактор семейного воспитания (или генетического наследования?) – педофилия более часто обнаруживается в семействах педофилов, чем в семействах обладателей иных парафилий [41].

Экспериментальные исследования с фаллоплетизмографией показали, что большинство зрелых мужчин проявляет сексуальную реакцию на изображения обнаженных девочек или только их половых органов. Эти реакции рассматриваются как закономерные, но лишь незначительная часть мужчин предпринимает какие-либо сексуальные действия в отношении детей, чему способствует соответствующая социализация, выработка определенных социальных запретов. Иногда механизмы, контролирующие табутирование на сексуальные контакты с детьми, не срабатывают, приводя к возникновению истинной или заместительной педофилии [6].

Про истинную педофилию можно говорить, когда предпочтительным сексуальным партнером является ребенок того или иного пола и возраста, а сексуальная активность взрослого проявляется исключительно в отношении незрелых детей. Когда добровольные сексуальные взаимодействия происходят с ребенком (по стандартам ВОЗ, с лицом, не достигшим 18-летнего возраста), достигшим половой зрелости по всем параметрам, то вряд ли можно говорить о какой-либо патологии. Однако данные действия могут быть наказуемы законом, так как нарушаются установленные правовые нормы, определяющие «возраст согласия» на сексуальную активность, но в этом и есть проявление абсурда слепого применения закона.

Заместительная педофилия возникает тогда, когда изначально предпочтителен зрелый партнер, но сексуальные действия со зрелыми лицами по какой-либо причине затруднены или вовсе невозможны. Это может быть в силу непреодолимых обстоятельств, например, у инвалидов, в условиях социальной изоляции, а также нередко связано с сексуальными дисфункциями, супружескими дисгармониями, с биологическим увяданием, с соматической и психической патологией, алкоголизмом.

Так, общеизвестна педофилия стариков, связанная с возрастным гипогонадизмом, а также с органическими поражениями головного мозга, в результате чего происходит ослабление тормозящего влияния социальной надстройки «Сверх Я». В таких случаях, после длительного периода обычной, принятой в конкретном обществе сексуальной активности, происходит трансформация сексуального влечения, объектом которого могут становиться лишь исключительно дети. Не следует забывать и о синдроме неразличения сексуального объекта у обладателей парафилий.

Таким образом, педофилия может быть симптомом психосоциальной неблагополучности личности или откровенной патологии психики. Но вновь следует подчеркнут, что не каждый педофил является психически больным человеком и не каждый педофил совершает противоправные действия. Сексуальная ориентация сама по себе, в чистом её виде (например, корефильный тип, эфебофильный тип гетеро- или гомосексуальной ориентации и т.д.), не может быть симптомом психической патологии и (или) асоциальности.

Согласно DSM-IV (2000 г.), существуют следующие критерии педофилии:

1) За период, по крайней мере, 6 месяцев повторяющееся интенсивное сексуальное побуждение и сексуально активированные фантазии, включающие сексуальную активность с ребенком препубертатного или более младшего возраста (обычно в возрасте 13 лет или младше);

2) Лицо действует согласно этим побуждениям или страдает от них;

3) Субъекту не менее 16 лет, и он, по меньшей мере, на 5 лет старше, чем ребенок или дети, включающиеся в его сексуальную активность или фантазии.

Таким образом, человек, который не страдает от своего влечения, находясь в эгосинтоническом состоянии, за исключением ситуации, когда страдание является ответом на стигматизацию со стороны общества, не может квалифицироваться как человек с расстройством психики. Тем не менее, человек подпадает под диагноз «педофилия», если его сексуальная активность согласуется с педофильным влечением и соответствует другим критериям DSM-IV. В этом видно нарушение логики.

Конечно, педофилия может расцениваться как парафилия, если присутствуют следующие критерии [44]:

1. За период, по меньшей мере, 6 месяцев повторяющееся интенсивное сексуальное побуждение и сексуально активированные фантазии, включающие сексуальную активность с ребенком препубертатного или более младшего возраста (обычно в возрасте 13 лет или младше);

2. Эти фантазии, сексуальные побуждения или действия причиняют сильное страдание и способствуют ухудшению социального, профессионального и другого функционирования;

3. Эти симптомы не подпадают под другие классификации психических расстройств (маниакальный эпизод, бредовые расстройства, эротомания);

4. Эти симптомы возникают вне зависимости от употребления токсических веществ (злоупотребление наркотиками, алкоголем или лекарственными средствами), хотя и могут усиливаться вследствие воздействия токсических веществ;

5. Восстановление психо-социального благополучия личности достигается через так называемую компульсивную агрессию, через обсессивно-компульсивные сексуальные действия по отношению к детям, несмотря на осознаваемую опасность наказания за такие действия [33]. То есть существенным признаком парафильного поведения является утрата контроля над своими импульсами, снижение прогнозирования неблагоприятных последствий для субъекта вследствие резкого сужения сознания в момент деликта.

Но, вероятно, данная психопатология социально обусловлена; скорее всего, она и не сформировалась бы при отсутствии социальных запретов на сексуальные взаимоотношения взрослых с детьми. Существует целый ряд не только социальных, но и биологических предпосылок формирования преимущественного влечения к детям (генетические, нейро-гуморальные), но они, как правило, не учитываются, хотя и должны бы учитываться при решении судьбы обвиненного в педофилии человека.

*****

Преступления против детей

Сексуальное злоупотребление детьми является серьезной, почти повсеместной проблемой с клиническими, судебно-медицинскими, социальными, моральными и юридическими аспектами. Считается, что в США ежегодно от противоправных сексуальных действий страдают до 500 тысяч детей [40]. Сексуальные злоупотребления детьми характеризуются либо откровенным насилием над детьми, либо понуждением ребенка к совершению действий сексуального характера против желания ребенка, либо сексуальной эксплуатацией ребенка, обычно связанной с извлечением выгоды для эксплуататора (чаще материального характера), что может происходить и при добровольном согласии ребенка на такую эксплуатацию. Все указанные формы сексуального злоупотребления детьми не только нарушают законодательно охраняемые морально-нравственные нормы общества, но и, в любом случае, травматичны для психики ребенка, оказывают на него виктимизирующее, а иногда и криминализирующее влияние.

Научных данных о распространенности педофильных потребностей в обществе и связанных с ними преступлений мало. О распространённости педофильных влечений среди молодёжи могут свидетельствовать данные J. Briere & M. Runtz [27], опросивших в Лос-Анжелесе 193 студента последнего курса университета относительно их сексуального влечения к детям. 21% студентов сообщили о сексуальном влечении к малолетним и подросткам; 9% указали на сексуальные фантазии, включающие детей; 5% мастурбировали при этом, и 7% указали на вероятность своих сексуальных отношений с ребенком, если бы они могли при этом избегать уголовного наказания. Педофильные интересы связывались авторами с ранними сексуальными опытами, мастурбацией при просмотре порнографии соответствующего содержания.

По данным другого анонимного опроса, проведённом в Калифорнийском государственном университете, 22,2% студентов и 2,8% студенток признались о сексуальном притяжении к детям, но с редким присутствием детей в их сексуальных фантазиях при мастурбации. Влечение к детям обычно связывалось с наличием сексуальных комплексов и затруднений при налаживании сексуальных контактов с партнёрами своего возраста [70]. В свою очередь, 42% педофилов в детстве сами являлись жертвами сексуальных преступлений. Предпочтительный возраст их жертв соответствовал возрасту своего собственного опыта сексуальной виктимизации [45]. Другие исследования также подтверждают мнение, что педофилы, сексуально контактировавшие с детьми, имели аналогичные сексуальные контакты в своем детстве, что отличало их от педофилов, не допускавших нарушения социальных норм, – последние отрицали сексуальные взаимодействия с взрослыми в детстве [39]. Следовательно, здесь немаловажен фактор социального научения.

Относительно противоправной роли женщин имеются следующие сведения: в штате Вермонт около 1,5% случаев развратных действий совершали лица женского пола, в остальных случаях виновниками были мужчины [68]; среди лиц, совершивших зарегистрированные развратные действия, доля женщин слегка превышает 1% [56].

По данным наших исследований, выраженные и осознанные педофильные потребности присутствовали у 1% от общего числа архангельских студенток и примерно у 4% студентов [3]. Особо повышенный уровень сексуальных взаимодействий взрослых (в том числе и женщин) с детьми нами отмечен в пролетарской и люмпен-пролетарской среде.

Нередко за развратные действия принимают акты эксгибиционизма перед детьми. По распространенному мнению, акт эксгибиционизма в присутствии детей может сигнализировать о наличии педофильных отклонений у правонарушителя. Однако дело обстоит не совсем так. В результате исследований, проведенных с помощью фалоплетизмографии, выяснилось, что более чем в половине случаев эксгибиционисты не дифференцировали возраст гетеросексуального объекта, лишь 12% эксгибиционистов имели четко выраженную гетеросексуальную педофильную ориентацию, и только незначительная часть эксгибиционистов обнаруживала педофильную гомосексуальную ориентацию [75].

В УК РФ существует статья 135 «Развратные действия». Диспозиция её 1-й части гласит, что «совершение развратных действий без применения насилия лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста (в изменении ФЗ № 73 от 21.06.04), в отношении лица, заведомо не достигшего шестнадцатилетнего возраста, - наказывается»… Однако остается неясным, что надо понимать под развратными действиями, так как это понятие в УК РФ не определено. Ранее, по 1996 год, статья 120 УК РСФСР (1960) предусматривала наказание за совершение развратных действий в отношении лица, не достигшим 18-летнего возраста [37]. Эта статья предусматривали наказание до трех лет лишения свободы при совершении, например, таких действий, как демонстрация несовершеннолетнему лицу (т.е. не достигшему 18 лет !) половых органов, осуществление с ним каких-либо добровольных сексуальных действий, в принципе, необходимых для половой социализации. Иначе, как абсурдом это назвать нельзя. С принятием нового УК РФ в 1996 г. относительно ст. 134 УК РФ был установлен новый возраст согласия на сексуальную активность – 16 лет, который в июле 1998 г. понизили до 14 лет. 8 декабря 2003 г. возраст согласия вновь повысили до 16 лет безо всякого научного обоснования, и вопреки научным данным. Сексуальность людей стала козырной картой в политической игре «блюстителей нравственности».

Объективная сторона состава преступления, предусмотренного этой статьей, охватывает так называемые не конкретизированные «иные действия сексуального характера» (кроме полового сношения, мужеложства, лесбиянства), совершённые без применения насилия или понуждения в отношении лиц, не достигших 16-летнего возраста. В соответствии со ст. 20 УК РФ субъектом преступления может быть лицо, достигшее 16-летнего возраста. Образовалась абсурдная ситуация, в которой стало возможным привлечь к уголовной ответственности 16-летнее лицо за развратные действия в отношении несколько младшей, 15-летней сверстницы или 15-летнего сверстника. Данную ситуацию законодатели догадались исправить лишь через полгода, повысив возраст субъекта преступления до 18 лет, но в результате этого возник новый абсурд: 17-летние (и более младшие) юноши или девушки могут безнаказанно совершать любые ненасильственные сексуальные действия в отношении малолетних лиц любого возраста.

Относительно данного вопроса следует иметь ввиду наличие двух сторон: морфофункциональной и социальной. С морфофункциональной точки зрения, 15 – 16 лет является наиболее подходящим возрастом согласия по следующим соображениям:

1. подавляющее большинство девушек, живущих в материально и социально благоприятных условиях, к 16 годам достигает половой зрелости;

2. практически все здоровые юноши, живущие в материально и социально благоприятных условиях, к 16 годам являются половозрелыми, способны к репродуктивной функции;

3. в гражданских кодексах многих союзных республик бывшего СССР был определён брачный возраст в 16 лет;

4. в разных странах не менее 30 – 50% 16-летних женщин ведут половую жизнь;

5. наиболее благоприятный (с морфофункциональной точки зрения) и репродуктивно безопасный возраст начала половой жизни у здоровых девушек находится в диапазоне 15 – 19 лет.

По нашим данным, в настоящее время в России в 16-летнем возрасте ведут половую жизнь почти половина лиц женского и мужского пола, при этом от­мечается постоянное снижение возраста полового дебюта. Многие лица, не достигшие 16-летнего возраста, начинают половую жизнь с совершеннолет­ними партнерами, однако, возрастная разница между ними, как правило, не­большая. С этой, социальной точки зрения, законодателям важно либо сни­зить «возраст согласия» на добровольную сексуальную активность до 14 или 15 лет, либо определить ненаказуемую возрастную разницу несовершенно­летних и совершеннолетних лиц, вступающих в добровольные сексуальные контакты (4 – 5 лет).

Например, в Лихтенштейне возраст согласия на сексуальную активность соответствует 14 годам, но при этом возрастная разница партнеров не должна превышать 3 лет. В штате Тасмания в Австралии возраст согласия соответствует 17 годам, но если разница партнеров не более 5 лет, то возраст согласия опускается до 15 лет, если не более 3 лет – до 12 лет.

Вообще достижение половой зрелости не связано с достижением оп­ределённого возраста. Иногда встречаются случаи как преждевременного достижения половой зрелости в малолетнем возрасте, так и запоздалой по­ловой зрелости. Эти случаи обычно связаны с патологией эндокринной сис­темы и генетическими аномалиями, но имеют значение в практике. Лица с подобными нарушениями полового созревания внешне могут выглядеть значительно старше или значительно младше своих календарных лет, что весьма важно в плане возможного добросовестного заблуждения подозре­ваемого (обвиняемого) относительно возраста своего сексуального партнёра (не только в смысле ст. 134, но и всех статей 18-й главы УК).

Нам представляется малообоснованной и научно сомнительной перспектива уголовного преследования совершеннолетнего за добровольное половое сношение с лицом, достигшим половой зрелости, несмотря на недостижение определённого календарного возраста. Объективный подход следствия может проявиться назначением судебно-медицинской экспертизы с целью разрешения вопросов о соответствии или несоответствии выраженности вторичных половых признаков, развития половых органов, состояния общего физического развития календарному возрасту с учетом конкретного соматотипа.

В отличие от других преступлений, понятия «развратные действия» и «порнография» в УК РФ не определены, т.е. «развратные действия» является преступлением неопределенного содержания и неопределенного характера, поэтому не может быть и однозначного понимания объективной и субъективной сторон преступления. При отсутствии указанных сторон деяние не является преступным.

Все определения понятия «развратные действия» далеки от совершенства, например, одно из популярных определений гласит: «Развратными являются сексуальные действия, состоящие в удовлетворении половой страсти виновного либо преследующие цель возбудить или удовлетворить половой инстинкт малолетнего при его добровольном согласии на их совершение» [56]. Но инстинкт проявляется безусловными рефлексами. Нельзя согласиться, что сексуальность малолетних детей инстинктивна и проявляется только безусловными рефлексами. Малолетние дети активно интересуются сексуальной стороной жизни. Многие малолетние дети не только мастурбируют и просматривают порнофильмы, иногда с дошкольного возраста (в среднем к 11-летнему возрасту [22], но и имеют какие-либо сексуальные контакты, как правило, со своими ровесниками, часто интенсивные. Таким образом, созданы предпосылки субъективной, вольной трактовки состава преступления.

По смыслу УК РФ развратные действия можно совершить только с прямым умыслом. Однозначно считается, что развратные действия могут выражаться в умышленной демонстрации малолетнему лицу с вышеуказанными целями полового акта, способов полового самоудовлетворения, соответствующих ласках половых органов малолетнего или привлечении малолетнего к ласкам половых органов развратителя, достигшего 18-летнего возраста.

Относительно 14 – 15-летнего возраста «жертвы», надо сказать, закон направлен на охрану нормального психосексуального развития детей обоих полов, поэтому при решении вопроса об уголовной ответственности надо учитывать соматосексуальное и психосексуальное развитие предполагаемой «жертвы» в каждом конкретном случае. Необходимо дифференцированно подходить к данным, характеризующим личность предполагаемой жертвы, её сексуальное поведение в течение предшествующего событию времени, в чем конкретно выразился вред для физического и психического здоровья предполагаемой жертвы [9]. Очевидно, что без проведения соответствующих экспертиз, нельзя доказать наличие какого-либо вреда.

Если сексуальные взаимодействия никому не принесли вреда, а лишь способствовали сексуальной социализации, которая необходима для правильного развития ребенка с психофизиологической точки зрения, то в чем же тогда суть преступления?

*****

Педофил как преступник

Исследования показывают, что в настоящее время сексуальные преступления против детей, особенно мальчиков, имеют тенденцию к росту. Так, до 11% детей может подвергаться сексуальному насилию и развратным действиям. При этом 85% подвергшихся сексуальному нападению мальчиков ранее были в той или иной степени знакомы с преступником [71]. Большинство случаев развратных действий происходит днём, до 6 вечера, при этом отмечается возрастание количества случаев эксгибиционизма, фроттеризма и развратных действий. Исследованиями, проведенными в Сингапуре, не выявлено никаких статистически значимых различий между национальностью, образовательным уровнем, супружеским статусом лиц, совершивших развратные действия [31].

Встречается укрепившееся в общественном сознании мнение, что обычно педофильные действия совершаются зрелыми или пожилыми мужчинами, а объектами этих действий чаще являются девочки, чем мальчики. Но в 15% от всех случаев обвинений в педофилии в США, эти обвинения предъявлялись 14 – 17-летним подросткам и юношам. При этом в отличие от взрослых, подростки-педофилы обычно используют угрозы, запугивания своей жертвы, склонны причинять жертве телесные повреждения. Юноши-педофилы, уличенные в развратных действиях, как правило, характеризовались гиперактивностью, импульсивностью, бисексуальностью, употреблением токсических веществ [42]. Факторами риска, предрасполагающими подростков к совершению сексуальных преступлений против детей, считаются социальная изоляция и недостаток образования [58].

Среди педофилов преобладают гетеросексуалы (т.е. корефилы), при этом некоторые из них предпочитают взрослых сексуальных партнеров, но выбирают детей, потому что они доступны и уязвимы. Сексуальное совершенное злоупотребление может иметь разовый характер, состоять только из ласки без попыток коитуса. Большинство жертв педофилов – девочки, при этом чаще педофил является их знакомым или соседом. Педофилы, осуществляющие гомосексуальные действия с мальчиками в большинстве случаев являются незнакомцами [64].

З. Старович [18] считает, что педофилы чаще являются неагрессивными экстравертами, инфантильны, преступления совершают преимущественно днём в отношении знакомых объектов, в 65% случаев являются алкоголиками. По сравнению с другими группами сексуальных преступников, среди педофилов отмечается самый высокий процент происхождения из интеллигентной среды. У них чаще, чем у других сексуальных преступников, встречается стойкое бисексуальное поведение. Сами же сексуальные действия педофилов в основном носят характер ласк, а не коитуса. Однако, как мы уже говорили, в противовес вышесказанному, существует мнение, что среди педофилов, совершивших сексуальные преступления, преобладают пожилые, имеющие низкий уровень образования и невысокий интеллект. Такое расхождение мнений происходит от недостатка исследований и различий результатов в клинических и неклинических выборках.

Имеется прямая зависимость между злоупотреблением алкоголем и педофильными действиями. Так, 49% лиц, осужденных за развратные действия, совершили правонарушение в алкогольном опьянении. Женщины, совершившие педофильные действия, имели более высокие уровни употребления алкоголя, чем педофилы мужского пола [65].

Взрослые мужчины, и особенно – женщины, совершающие противоправные сексуальные действия с детьми, обычно обходятся без угроз и физического насилия [56]. Взрослые педофилы мужского пола предпо­читают соблазнить жертву день­гами, сигаретами, алкоголем, едой, возможностью покататься на ма­шине, поиграть на компьютере и прочими благами; а также рассказами об ин­тимных отношениях, демонстрацией порнографических фото­гра­фий и филь­мов, своих половых органов, после чего прибегают к односторонней или вза­имной мастурбации, петтингу, оральногенитальным контактам и т.д. В этой группе преобладают женатые, но фрустрированные мужчины. При этом подростки мужского пола легче вступают в эмоциональный и половой контакт с педофилами, чем девушки [13].

Пожилые педофилы находятся в возрасте биологического увядания, с присущими этому возрасту заболеваниями, в числе которых может быть ка­кое-либо органическое поражение головного мозга. Среди пожилых чаще встречаются одинокие, страдающие поло­выми расстройствами люди. В ре­зультате органических поражений головного мозга в пожилом возрасте у ранее асоциальных лиц, кроме иной психической патологии, возрастает риск проявлений садизма [13].

Использование порноматериалов в процессе начала сексуальных взаимодействий взрослого с ребенком встречается нередко, так как позволяет заинтересовать ребенка и достаточно легко добиться его сексуального возбуждения. Коммерческая порнография с участием детей может быть направлена педофилом на то, чтобы убедить ребенка, что сексуальные действия взрослых по отношению к детям – всего лишь социально приемлемая шутка, своеобразное выражение любви к ребёнку [76]. В Интернете существует множество фалообменных сайтов, используемых для широкого распространения детской порнографии. При этом файлы с запрещенной визуальной продукцией защищены весьма простыми паролями, обычно объясняемые на форумах бойлайверов.

В научной литературе обращается внимание на случаи педофильного влечения и со стороны женщин, при этом считается, что педофилы женского пола чаще обращают внимание на мальчиков, чем на девочек. Так, 4% женщин, подвергшихся в малолетнем возрасте сексуальным действиям со стороны взрослых, сообщили, что сексуальные предложения исходили от лиц женского пола, в 45% случаев это были девушки в возрасте 14 – 17 лет, в 9% - женщины старше 18 лет. Интересно, что девочки – жертвы сексуальных посягательств взрослых более негативно оценивали такие посягательства, чем мальчики, хотя некоторый, не уточненный процент жертв положительно отнеслись к педофильным действиям взрослых. Большинство мальчиков препубертатные сексуальные опыты с женщинами оценивали положительно [7]. Эта тенденция отметилась и в наших, собственных исследованиях.

Здесь стоит подчеркнуть, что инцидентность сексуального злоупотребления детьми со стороны женщин явно недооценена. Это может являться следствием культурно базирующегося нежелания поверить, что женщины способны совершать педофильные действия. Вероятно также, что женские педофильные тенденции способны возрастать вследствие изменения социальных ролей мужчин и женщин в западных обществах [23]. Однако, по имеющимся литературным данным, в США женщины являются виновниками педофильных действий только примерно в 1,5% случаев [68]. Несомненно, что на процент выявления подобной активности со стороны женщин существенно влияют методы проводимых опросов.

Объектами внимания педофилов могут быть дети родственников, соседей, друзей, знакомых, но нередки случайные знакомства, особенно с детьми из неблагополучной среды, с откровенно проституирующими детьми. Встречаются случаи, в которых подростки сами активно ищут сексуальных контактов со старшими по возрасту по различным причинам, среди которых можно выделить:

- раннее психосексуальное развитие;

- уже осознанную гомосексуальную направленность своего полового влечения;

- любопытство с желанием разнообразить свою сексуальную жизнь;

- получение материальной выгоды;

- поиск старшего друга, покровителя, эмоционального контакта и душевного комфорта, которых часто не хватает детям даже из внешне благополучных семей;

- криминальные мотивы (что-либо украсть, шантаж и пр.).

Традиционно считается, что педофилы склонны устраиваться на работу, связанную с обучением детей и подростков [13]. Однако это мнение в научной литературе ничем серьезно не подтверждено. Более того, оно опасно в условиях современной западной истерии по поводу педофилии, так как педагоги мужского пола оказываются в повышенном риске ложных обвинений и явного недоверия. Тем не менее, по данным североамериканских исследователей, 12% мужчин и 4% женщин показали при анонимном опросе, что являлись объектами сексуального внимания учителей обоих полов, при этом 4% считали, что учитель повлиял на их гомосексуальный выбор. 1% учеников имел сексуальные отношения (преимущественно гетеросексуальные), по крайней мере, с одним из учителей [30]. В повышенном риске стать жертвой сексуальных злоупотреблений со стороны педофила находятся воспитанники школ-интернатов, приютов, специализированных школ для детей – инвалидов, например, глухих, слабо видящих и пр. [78].

Не только учителя, но и врачи, совершают со своими пациентами незаконные сексуальные действия. Так, среди всех врачебных правонарушений, совершённых в США в 1996 году, сексуальные преступления врачей против их пациентов составили 4,4%. Врачи, обвинённые в сексуальных преступлениях против их пациентов, с высокой степенью достоверности специализировались в психиатрии, детской психиатрии, акушерстве и гинекологии, в семейной практике, нежели в других специальностях; чаще всего они были немолоды [36].

Проблема педофильных действий не обошла даже церковь, при этом священнослужители достоверно чаще совершали педофильные действия по отношению к подросткам мужского пола. Есть сомнительные, явно тенденциозные в религиозном плане данные, полученные при изучении сексуальных правонарушений педофильной направленности, совершенных представителями католического духовенства, свидетельствующие, что последствия таких преступлений более благоприятны, чем в случаях совершения подобных действий со стороны лиц, не имеющих отношения к церкви [49].

При обследовании 84 осужденных за развратные действия североамериканцев, установлено, что 93% их в детстве сами подверглись сексуальным злоупотреблениям, при этом они долго заблуждались относительно поведения взрослых, думая, что это неизбежная банальность, нормальная часть детства. При этом сексуальные правонарушители достоверно чаще развивались в более невыгодных социальных условиях, чем лица, подвергшиеся в детстве сексуальным нападениям, но не совершившими сексуальные правонарушения, став взрослыми [28].

Считается, что соотношение фиксированных педофилов к регрессивным примерно составляет 1/3 к 2/3. Фиксированные педофилы мужского пола, совершающие развратные действия менее злоупотребляют алкоголем, чем регрессивные, более вероятно пристают к мальчикам, а регрессивные – к девочкам [57].

Лица, осуждённые за развратные действия, обычно характеризуются как хронические половые правонарушители с высокой степенью вероятности рецидива (более трети, около 50%). Наибольший риск рецидива наблюдался у лиц, которые никогда не вступали в брак [47, 48]. Другими исследованиями установлено, что более трети лиц, осуждённых за совершение развратных действий и подвергшихся принудительной медицинской коррекции полового поведения, вскоре после получения свободы вновь совершали подобное преступление [66].

Лечение обычно состоит из приема препаратов, снижающих уровни тестостерона, и ведет к эректильным дисфункциям. Принудительное лечение педофилии в странах Запада также заключается в так называемой «химической кастрации», снижающей уровни продукции мужских половых гормонов. Но попытки лечения сексуальных рецидивистов, как мы видим, часто безуспешны при высоких экономических затратах на них. И хотя доступные медицинские вмешательства не излечивают педофилию радикальным образом, являясь лишь симптоматическим паллиативом, многие педофилы могли бы извлечь пользу от превентивного лечения в период обострений социально неприемлемого полового влечения, что сказалось бы на уменьшении частоты сексуальных противоправных контактов с детьми. Но существует серьезная проблема профилактики деликтов со стороны педофилов из-за педоистерической «охоты на ведьм», нередко нера­зумных требований закона и подзаконных актов, предъявляемых к врачам.

Так, законы иногда обязывают врачей сообщать информацию об установленном диагнозе «педофилия» в полицию, что из-за отсутствия анонимности ведет к нежеланию людей обращаться за профилактической помощью. В РФ также существует отлаженная сеть информирования представителей правоохранительных органов, а ст. 56 УПК РФ – «Свидетель» позволяет допросить любого врача и получить от него сведения, в принципе, являющиеся предметом врачебной тайны (ст. ст. 60 и 61 «Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан).

Поскольку полноценное эмоциональное, эротическое и сексуальное влечение к детям в нашем обществе и в настоящее время невозможно из-за общественных умонастроений и стигматизации даже соответствующих модификаций, например, использования для этого Интернета, неудовлетворенное влечение может быть источником психологических и общественных проблем. Эти проблемы можно профилактировать путем использования системы социальной поддержки и реабилитации, а также применением социально одобряемых взаимодействий с другими педофилами [77]. Например, по типу функционирования обществ «анонимных алкоголиков» и им подобных. Таким образом, в задачу кризисных центров должна входить не только работа с жертвами половых посягательств, но и работа с потенциальными правонарушителями при условии строгой анонимности.

Следует добавить, что слепая трансформация данных, полученных в своеобразных культуральных условиях США, на другие культуры была бы ошибочна. В любой иной культуре необходимо проведение собственных исследований относительно сексуальных взаимодействий детей с взрослыми с учетом специфики этно-культуральных влияний.

*****

6. Преступления против педофилов – бойлайверов (герллайверов)

Известны случаи ложных обвинений не только педофилов, но и иных людей, случайно оказавшихся в поле зрения обвинителей. В своей практике мы не так уж и редко сталкивались со случаями ложных обвинений юношей и зрелых мужчин в различного рода сексуальных злоупотреблениях при разных обстоятельствах. Эти обвинения чаще исходили со стороны добросовестно заблуждающихся родителей несовершеннолетних или малолетних лиц, изредка они были заведомо ложными. Ложные обвинения могут исходить не только от родителей ребенка, но и от самого ребенка по различным причинам. Среди них выделяются: повторение измышлений взрослых, неправильная оценка событий, сексуальные фантазии [79].

Например, в нашем случае 6-летняя девочка сходила к 40-летнему соседу в гости, где пила чай с конфетами, слушала сказку. Когда она явилась домой, ее мать, обнаружив на трусах девочки небольшое количество пятен крови, уверилась, что ребенок был изнасилован соседом, и стала расспрашивать девочку об обстоятельствах сексуального контакта, невольно внушив ей свои измышления. Девочка на допросах ничего вразумительного сказать не могла, заученно повторяла часть материнских измышлений. Девственная плева у девочки оказалась цела, телесных повреждений обнаружено не было, зато в области половых органов девочки имелись проявления острой экземы с множеством эрозий и расчесов, которые, как известно, способны кровоточить.

Одним из средств совершения различных правонарушений против пе­дофилов является шантаж, которым пользуются в своих целях не только уго­ловные элементы, но даже сами дети при поддержке и по наущению стар­ших, а также недобросовестные сотрудники правоохранительных органов. Преступления со стороны сотрудников правоохранительных органов могут быть чрезвычайно опасными по последствиям, ввиду хорошей организован­ности и провокации педофила «подставными» вариантами; физического и психического насилия над детьми с целью получения «нужной» информации, насильственного вовлечения ребенка в провокационно-противоправную деятельность.

В некоторых странах хранение изображений обнаженных детей явля­ется преступлением. В некоторых странах считается вполне приемлемой провокация («разоблачение») «потенциальных» педофилов с помощью общения в Ин­тернете, когда полицейский выдает себя за ребенка, просит выслать в его ад­рес, а также его друзьям изображения, приравнивающиеся к порнографии (за что в этих странах следует уголовная ответственность), или показать эти изображения на своей странице, отправить их в файлообменник. Соответственно законам РФ, такая практика является противоправной.

В последнее время в России отмечена противоправная и общественно-опасная практика провоцирования педофилов со стороны так называемых «педоборцев», которые, выдавая в Интернете себя за детей, провоцируют собеседников на различные неразумные действия, иной раз и не входящие в противоречия с законом. Такие провокаторы нередко сами совершают общественно-опасные действия, спектр которых широк: от нарушения неприкосновенности частной жизни и тайны переписки, вымогательства, до физических расправ, уничтожения или повреждения материального имущества жертвы.

Встречаются и случаи самосуда со стороны родителей ребёнка, с причинением педофилу телесных повреждений либо даже его убийством; причём, иногда и под влиянием заблуждения. В Интернете наблюдается тревожная тенденция – всё чаще раздаются призывы выявлять и убивать потенциальных педофилов, причём иногда даже за вознаграждение.

Трудно говорить о прогнозах относительно социальной одобряемости сексуальных взаимоотношений взрослых с детьми. Но современное отношение западного общества к сексуальности детей и правам взрослых на занятие добровольным сексом с ними, имеет сходство с историческим отношением общества к женщинам и гомосексуалам. Они, как известно, относительно недавно и не везде добились социального пересмотра традиционных моральных установок по отношению к ним; получили законодательные гарантии соблюдения их прав и проводят работу над расширением этих прав.

Похоже, что педофилы находятся в начале подобного пути. Начальный отрезок этого пути знаменуется консолидацией бойлайверов, попытками политической борьбы за признание допустимости детского секса и сексуальных взаимоотношений детей с взрослыми, разъяснениями обществу своих позиций, чему в немалой степени способствует Интернет [62].

ЛИТЕРАТУРА

1. Аристофан. Комедии / Пер. с древнегреч. – Т. 2. – М.: Искусство, 1983. – С. 16.

2. Бутовская М.Л. Тайны пола. Мужчина и женщина в зеркале эволюции. – Фрязино: «Век 2», 2004. – 368 с.

3. Дерягин Г.Б., Сидоров П.И., Соловьёв А.Г. Информированность детей по вопросам пола и сексуальная активность молодёжи на европейском Севере России // Сексология и сексопатология. – 2003. - № 5. – С.33-39.

4. Дерягин Г.Б., Сидоров П.И., Соловьёв А.Г. Инцест как вариант сексуального насилия // Сексология и сексопатология. – 2005. - № 1. – С.38-42.

5. Диоген Лаэртский О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М.: Изд-во «Мысль», 1979. – 620 с.

6. Имелинский К. Сексология и сексопатология / Пер. с польск. - М.: Медицина, 1986. - 424 с.

7. Келли Г. Основы современной сексологии / Пер. с англ. - СПб: Изд. "Питер", 2000. - 896 с.

8. Кон И.С. Мужское тело в истории культуры. – М.: Слово, 2003. – 360 с.

9. Крафт-Эбинг Р. Половая психопатия, с обращением особого внимания на извращение полового чувства. - М.: Республика, 1996. - 591 с.

10. Ксенофонт. Киропедия. – М.: Наука, 1976. – 334.

11. Лев-Старович З. Секс в культурах мира /Пер. с польск. - М.: Мысль, 1991. - 255 с.

12. Лихт Г. Сексуальная жизнь в Древней Греции / Пер. с англ. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. – 430 с.

13. Маслов В.М., Ботнева И.Л., Васильченко Г.С. Нарушения психосексуальных ориентаций по возрасту объекта // Сексология. – М.: Медицина, 1990. – С. 427-429.

14. Мастерс У., Джонсон В., Колодни Р. Основы сексологии / Пер. с англ. - М.: Мир, 1998. - 692 с.

15. Платон. Пир // Собрание сочинений в 4 т. – М.: Изд-во «Мысль», 1993. – Т.2. – С.81-134.

16. Платон. Законы // Собрание сочинений в 4 т. – М.: Изд-во «Мысль», 1994. – Т.4 - С.71-437.

17. Райх В. Сексуальная революция / Пер. с нем. - СПб-М.: "Университетская книга", АСТ, 1997. - 352 с.

18. Старович З. Судебная сексология / Пер. с польск. - М.: Юрид.лит., 1991. - 336 с.

19. Страбон География в 17 книгах. – М.: НИЦ «Ладомир», 1994. – 943 с.

20. Тэннэхилл Р. Секс в истории / Пер. с англ. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. - 400 с.

21. Angelides S. Historicizing affect, psychoanalyzing history: pedophilia and the discourse of child sexuality // J. Homosex. – 2003. – Vol. 46, N 1-2. – P. 79-109.

22. Baldwin J.D., Baldwin J.I. The socialization of homosexuality and heterosexuality in a non-Western society // Arch. Sex. Behav. - 1989. - Feb. - Vol.18, N 1. - P.13-29.

23. Banning A. Mother-son incest: confronting a prejudice // Child. Abuse Negl. - 1989. - Vol.13, N 4. - P.563-570.

24. Bauserman R., Rind B. Psychological correlates of male child and adolescent sexual experiences with adults: a review of the nonclinical literature // Arch. Sex. Behav. – 1997. – Apr. – Vol. 26, N 2. – P. 105-141.

25. Bleibtreu-Ehrenberg G. Pederasty among primitives: institutionalized initiation and cultic prostitution // J. Homosex. – 1990. – Vol.20, N 1-2. – P.13-30.

26. Bramblett J.R., Darling C.A. Sexual contacts: experiences, thoughts, and fantasies of adult male survivors of child sexual abuse // J. Sex. Marital. Ther. - 1997. - Vol.23, N 4. - P.305-316.

27. Briere J., Runtz M. University males' sexual interest in children: predicting potential indices of "pedophilia" in a nonforensic sample // Child. Abuse Negl. - 1989. - Vol.13, N 1. - P.65-75.

28. Briggs F., Hawkins R. A comparison of the childhood experiences of convicted male child molesters and men who were sexually abused in childhood and claimed to be nonoffenders // Child. Abuse Negl. - 1996. – Mar. - Vol.20, N 3. - P.221-233.

29. Brongersma E. Boy-lovers and their influence on boys: distorted research and anecdotal observations // J. Homosex. - 1990. - Vol.20, N 1-2. - P.145-173.

30. Cameron P., Cameron K. Do homosexual teachers pose a risk to pupils? // J. Psychol. - 1996. - Nov. - Vol.130, N 6. - P.603-613.

31. Chan A.O., Lim L.E., Ong S.H. A review of outrage of modesty offenders remanded in a state mental hospital // Med. Sci. Law. - 1997. – Oct. - Vol.37, N 4. - P.349-352.

32. Chevalier-Skolnikoff S. Homosexual behavior in a laboratory group of stumptail monkeys (Macaca arctoides): forms, contexts, and possible social functions // Arch. Sex. Behav. – 1976. – Nov. – Vol.5, N 6. - P. 511-527.

33. Cohen L.J., Gans S.W., McGeoch P.G., Poznansky O., Itskovich Y., Murphy S., Klein E., Cullen K., Galynker I.I. Impulsive personality traits in male pedophiles versus healthy controls: is pedophilia an impulsive-aggressive disorder?// Compr. Psychiatry. – 2002. - Mar-Apr. – Vol. 43, N 2. – P. 127-134.

34. Crompton L. Jeremy Bentham's essay on "Paederasty". Part 2 // J. Homosex. - 1978. - Vol.4, N 1. - P.91-107.

35. Davenport W.H., Geer J.H., O'Donohue W.T. An antropological approach // Theories of human sexuality / Plenum Press. - New York and London, 1987. - P.231.

36. Dehlendorf C.E., Wolfe S.M. Physicians disciplined for sex-related offenses // JAMA. - 1998. - Jun 17; Vol.279, N 23. - P.1883-1888.

37. Evans-Pritchard E.E. Sexual inversion among the Azande // Am. Anthropol. – 1970. – Vol.72. – P.1428-1434.

38. Ford C.S., Beach F. A. Patterns of sexual behavior. – New York: Harper & Brothers, 1951.

39. Freund K., Watson R., Dickey R. Does sexual abuse in childhood cause pedophilia: an exploratory study // Arch. Sex. Behav. - 1990. - Dec. - Vol.19, N 6. - P.557-568.

40. Fuller A.K. Child molestation and pedophilia. An overview for the physician // JAMA. - 1989. - Jan 27. - Vol. 261, N 4. - P. 602-606.

41. Gaffney G.R., Lurie S.F., Berlin F.S. Is there familial transmission of pedophilia? // J. Nerv. Ment. Dis. - 1984. - Sep. - Vol.172, N 9. - P.546-548.

42. Galli V. McElroy S., Soutullo C., Kizer D., Raute N., Keck P., McConville B. The psychiatric diagnoses of twenty-two adolescents who have sexually molested other children // Compr. Psychiatry. - 1999. - Mar-Apr. - Vol.40, N 2. - P.85-88.

43. Gray J.P. Growing yams and men: an interpretation of Kimam male ritualized homosexual behavior // J. Homosex. - 1985. - Vol.11, N 3-4. - P.55-68.

44. Green R. Is pedophilia a mental disorder? // Arch. Sex. Behav. – 2002. – Dec. – Vol. 31, N 6. – P. 467-471; discussion – P. 479-510.

45. Greenberg D.M., Bradford J.M., Curry S. A comparison of sexual victimization in the childhoods of pedophiles and hebephiles // J. Forensic Sci. - 1993. - Mar. - Vol.38, N 2. - P.432-436.

46. Harrison P., Strangeway P., McCann J., Catalan J. Paedophilia and hyperprolactinaemia // Br. J. Psychiatry. - 1989. - Dec. - Vol.155. - P.847-848.

47. Harry B., Pierson T., Kuznetsov A. Correlates of sex offender and offense traits by victim age // J. Forensic Sci. - 1993. – Sep. - Vol. 38, N 5. - P. 1068-1074.

48. Hanson R.K., Steffy R.A., Gauthier R. Long-term recidivism of child molesters // J. Consult. Clin. Psychol. - 1993. – Aug. - Vol. 61, N 4. - P. 646-652.

49. Haywood T.W., Kravitz H.M., Grossman L.S., Wasyliw O.E., Hardy D.W. Psychological aspects of sexual functioning among cleric and noncleric alleged sex offenders // Child. Abuse Negl. - 1996. – Jun. - Vol.20, N 6. - P.527-536.

50. Herdt G.H. A comment on cultural attributes and fluidity of bisexuality // J. Homosex. – 1984. – Winter. – Vol. 10, N 3-4. – P. 53-61.

51. Herdt G.H., Stoller R.J. Commentary to "The socialization of homosexuality and heterosexuality in a non-Western society // Arch. Sex. Behav. – 1989. – Feb. – Vol. 18, N 1. – P. 31-34.

52. Herdt G. Representations of homosexuality: an essay on cultural ontology and historical comparison. Part I // J. Hist. Sex. – 1991. – Jan. – Vol. 1, N 3. – P. 481-504.

53. Herdt G. Representations of homosexuality: an essay on cultural ontology and historical comparison. Part II // J. Hist. Sex. – 1991. – Apr. – Vol. 1, N 4. – P. 603-632.

54. Herdt G. Male birth-giving in the cultural imagination of the Sambia // Psychoanal. Rev. - 1997. - Apr. - Vol.84, N 2. - P.217-226.

55. Herdt G., McClintock M. The magical age of 10 // Arch. Sex. Behav. – 2000. – Dec. – Vol. 29, N 6. – P. 587-606.

56. Johnson R.L., Shrier D. Past sexual victimization by females of male patients in an adolescent medicine clinic population // Am. J. Psychiatry. - 1987. – May. - Vol. 144, N 5. - P. 650-652.

57. Johnston F.A., Johnston S.A. A cognitive approach to validation of the fixated-regressed typology of child molesters // J. Clin. Psychol. - 1997. – Jun. - Vol.53, N 4. - P.361-368.

58. Katz R.C. Psychosocial adjustment in adolescent child molesters // Child. Abuse Negl. - 1990. - Vol.14, N 4. - P.567-575.

59. Maasen T. Man-boy friendships on trial: on the shift in the discourse on boy love in the early twentieth century // J. Homosex. - 1990. - Vol.20, N 1-2. - P.47-70.

60. Maddocks A., Griffiths L., Antao V. Detecting child sexual abuse in general practice: a retrospective case-control study from Wales // Scand. J. Prim. Health. Care. – 1999. – Vol. 17, N 4. – P. 210-214.

61. McConaghy N. Paedophilia: a review of the evidence // Aust. N. Z. J. Psychiatry. - 1998. – Apr. - Vol.32, N 2. - P.252-265; discussion 266-267.

62. Mirkin H. The pattern of sexual politics: feminism, homosexuality and pedophilia // J. Homosex. - 1999. - Vol.37, N 2. - P.1-24.

63. Morris RJ. Aikane: accounts of Hawaiian same-sex relationships in the journals of Captain Cook's Third Voyage (1776-80) // J. Homosex. – 1990. – Vol.19, N 4. – P.21-54.

64. Murray J.B. Psychological profile of pedophiles and child molesters // J. Psychol. - 2000. - Vol.134, N 2. - P.211-224.

65. Rada R.T. Alcoholism and the child molester // Ann. N. Y. Acad. Sci. - 1976. - Vol.273. - P.492-496.

66. Rice M.E., Quinsey V.L., Harris G.T. Sexual recidivism among child molesters released from a maximum security psychiatric institution // J. Consult. Clin. Psychol. - 1991. – Jun. - Vol.59, N 3. - P.381-386.

67. Rind B. Gay and bisexual adolescent boys' sexual experiences with men: an empirical examination of psychological correlates in a nonclinical sample // Arch. Sex. Behav. – 2001. – Aug. – Vol. 30, N 4. – P. 345-368.

68. Rowan E.L., Rowan J.B., Langelier P. Women who molest children // Bull. Am. Acad. Psychiatry Law. - 1990. - Vol.18, N 1. - P.79-83.

69. Shostakovich B.V., Smirnova L.K., Tkachenko A.A., Ushakova I.M., Kartelishev A.V., Nikolaeva T.N. A comparative evaluation of the biochemical and psychopathological characteristics in subjects with signs of pedophilia // Zh. Nevropatol. Psikhiatr. Im. S. S. Korsakova. - 1992. - Vol.92, N 5-12. - P.83-88.

70. Smiljanich K., Briere J. Self-reported sexual interest in children: sex differences and psychosocial correlates in a university sample // Violence Vict. - 1996. - Vol.11, N 1. - P.39-50.

71. Spencer M., Dunklee P. Sexual abuse of boys // Pediatrics. - 1986. – Jul. - Vol.78, N 1. - P.133-138.

72. Stoller R.J., Herdt G.H. The development of masculinity: a cross-cultural contribution // J. Am. Psychoanal. Assoc. – 1982. – Vol. 30, N 1. – P. 29-59.

73. Stoller R.J., Herdt G.H. Theories of origins of male homosexuality. A cross-cultural look // Arch. Gen. Psychiatry. - 1985. - Apr. - Vol.42, N 4. - P.399-404.

74. Suggs R. Sex and personality in the Marquesas: A discussion of the Linton-Kardiner report // Human Sex. Behav. – 1971. – P.163-186.

75. Tichy P. Falopletysmograficke nalezy u pachatelu pedofilne exhibicionistickych deliktu // Cas. Lek. Cesk. - 1996. - Vol.135, N 16. - P.521-524.

76. Tyler R.P., Stone L.E. Child pornography: perpetuating the sexual victimization of children // Child Abuse Negl. - 1985. - Vol.9, N 3. - P.313-318.

77. Van Zessen G. A model for group counseling with male pedophiles // J. Homosex. - 1990. - Vol.20, N 1-2. - P.189-198.

78. Vernon M., Miller K.R. Issues in the sexual molestation of deaf youth // Am. Ann. Deaf. – 2002. – Dec. – Vol. 147, N 5. – P. 28-36.

79. Yates A., Musty T. Preschool children's erroneous allegations of sexual molestation // Am. J. Psychiatry. - 1988. – Aug. - Vol.145, N 8. - P.989-992.

80. Young de M. The indignant page: techniques of neutralization in the publications of pedophile organizations // Child. Abuse Negl. - 1988. - Vol.12, N 4. - P.583-591.

• ⇐ Назад
• 12