СМЕРТНАЯ КАЗНЬ МИРОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ, ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ В.Е. КВАШИС

Особенности современной практики применения
смертной казни в США
Как и всякая правоприменительная деятельность, и как часть ее, судебная практика - это повседневная жизнь закона и потому от ее формирования и направленности во многом зависит социальный эффект закона. В идеале закон и судебную практику его применения можно представить как две абсолютно совпадающие полусферы (абсолютное совпадение при этом не равно "зеркальному"). Но это - только в идеале. В реальной жизни полного совпадения этих двух полусфер достигнуть крайне сложно в принципе, точнее, невозможно, поскольку, во-первых, отправление правосудия осуществляется не механически, а людьми, в "человеческом учреждении". Во-вторых, несмотря на то, что всякий закон рассчитан на типичные ситуации (любая норма закона сама по себе абстрактна), в судебной практике он применяется индивидуально - к каждому конкретному случаю, к конкретному субъекту, со всеми специфическими особенностями объективных и субъективных обстоятельств конкретного дела, в том числе, характеризующими личность обвиняемого в совершенном деянии. Именно этим объясняется потребность и социальная обусловленность дифференциации ответственности и индивидуализации наказания, от которых, в конечном итоге, зависит и эффективность самого закона, и эффективность практики его применения.
В судебной практике применение закона персонифицируется на двух разных уровнях; во-первых, - на уровне конкретного правоприменителя (судьи) - как он субъективно воспринимает дух и букву закона и как соотносит их с обстоятельствами конкретного дела; второй уровень качественно иной - это совокупность субъективных решений различных судей по однородной категории дел, позволяющая судить о восприятии буквы и духа закона на уровне массового правосознания судей, об особенностях формирования судебной практики по данной категории дел в том или ином направлении, о тенденциях в ее развитии и т.д.
Сознавая неизбежность перспективы субъективной интерпретации закона, законодатель изначально предусматривает конституционные и иные правовые и процессуальные гарантии и механизмы его применения (например, апелляционные процедуры) и заблаговременно "закладывает" их в систему кассационных и (или) надзорных институтов государственной власти. На этой основе строится корректирование судебной практики вышестоящими судебными органами, в ходе которой нередко выявляются и устраняются ранее неизвестные дефекты закона. Отсюда понятна значимость анализа судебной практики и исследования парадигм, в которых она развивается.
Поэтому, анализируя масштабы и тенденции применения смертной казни в США, важно иметь в виду ряд существенных особенностей, определяющих и само законодательство, и, главное, судебную практику, складывающуюся в ходе применения этой меры наказания.
Расовая дискриминация
Многие исследователи, а также видные деятели политики и юстиции, причем не только противники смертной казни, всегда отмечали расистский характер смертной казни в США, расовое неравенство при применении этого наказания (racial disparity). Они указывали, что национальные меньшинства, в первую очередь, чернокожие американцы, в значительно большей мере подвержены риску вынесения смертного приговора, нежели белые граждане США <1>. Еще в 1990 г. Бюро общей статистики США представило в Конгресс США доклад под названием "Вынесение судебных приговоров: исследования указывают на наличие дискриминации по расовому признаку". В этом докладе были обобщены результаты 28 детальных исследований, содержащих эмпирические данные о применении смертной казни и подтверждающих явное наличие "определенной модели, указывающей на дискриминацию по расовому признаку на разных этапах юридической процедуры: на стадии предъявления обвинения, судебного разбирательства и вынесения смертного приговора" <2>.
--------------------------------

Расово-избирательный подход и стереотипы, на которых он покоится, издавна проявлялся во всех звеньях американской системы уголовной юстиции и на всех стадиях уголовного процесса. Это и расово-ориентированный подход, характеризующий деятельность полиции, с которой начинается порочный круг криминализации расовых меньшинств, и расово-предвзятые подходы и решения других, ключевых участников уголовного процесса. Неслучайно в 90-х годах и в общественно-политической печати, и в юридической литературе, понятие "расовое профилирование" получило широкое распространение.
Особое место здесь принадлежит весьма существенной свободе усмотрения прокуроров. Как уже отмечалось, на решение о назначении наказания в виде смертной казни влияет ряд смягчающих и отягчающих обстоятельств, однако многие из этих обстоятельств, например, особая жестокость преступления, являются оценочными и субъективными. Именно прокурор по законам всех штатов принимает решение о том, просить ли суд назначить подсудимому смертную казнь. Судьи и присяжные могут отклонить такую просьбу прокурора, но только он решает, будет ли на суде поставлен такой вопрос.
Свобода прокурорского усмотрения проявляется, кроме того, при решении вопросов о смягчении наказания обвиняемому (при признании им своей вины), а также при вынесении приговора. И хотя вынесение приговора традиционно составляет прерогативу суда, прокуроры все еще обладают большей властью над судьбой обвиняемых, чем когда-либо в современной истории. Как отмечают исследователи, прокурор в силу целого ряда социальных и политических факторов стал вездесущей и доминирующей силой в уголовном правосудии <1>.
--------------------------------

Свобода прокурорского усмотрения в США и связанное с ним расовое неравенство проявляются с самого начала процесса - при решении вопроса о возбуждении дела, при определении его подсудности - рассмотрении его в суде штата, либо в федеральном суде, а также при выборе меры пресечения (в том числе, даже при определении размера залога). Исследование, проведенное в начале 90-х годов в штате Нью-Йорк, например, показало, что представителей меньшинств, обвиняемых в тяжких преступлениях, заключали под стражу в три раза чаще, чем белых граждан, обвиняемых в таких же преступлениях. И хотя по законам почти всех штатов присяжным не полагается знать, находился ли обвиняемый под стражей до суда, часто они могут определить это и с большей вероятностью вынесут обвинительный приговор именно тому, кто уже был взят под стражу. Как видно, расовое неравенство, проявленное на одном этапе правосудия, приводит к его воспроизведению на последующих этапах.
Многочисленные исследования, проведенные в 80-х и 90-х годах в Джорджии, Индиане, Нью-Йорке, Филадельфии, Мэриленде, Северной Каролине и в других штатах, указывают на проявления дискриминации в зависимости от расовой принадлежности жертвы преступления. Если жертва убийцы - представитель белой расы, то у обвиняемого гораздо больше шансов получить смертный приговор, чем в случаях, когда жертва к белой расе не принадлежит.
В отчете Главной счетной палаты (U.S. General Accounting Office), который был подготовлен в 1990 году по запросу Сената США, проведен анализ и систематизированы результаты многочисленных научных исследований, посвященных проблеме расовой дискриминации при применении смертной казни. Как оказалось, в 82% таких исследований основной вывод ученых сводился к тому, что вероятность вынесения смертного приговора значительно выше, когда жертва преступления принадлежит к белой расе. При этом в отчете отмечалось, что такого рода результаты были постоянными, независимо от штата, набора исходных данных, различий в методах сбора и анализа информации и т.д. <1>.
--------------------------------

В начале 90-х годов известный борец против смертной казни сенатор Дж. Джексон отмечал, что чернокожих, убивших белого, в США казнят в 19 раз чаще, чем белых, убивших чернокожего. По его данным, во Флориде и Техасе для чернокожего, убившего белого, вероятность смертного приговора соответственно в 5 и в 6 раз выше, чем для белого, убившего чернокожего. В Северной Каролине чернокожих, содержащихся в "очереди смертников", 47%, хотя среди населения штата они составляют 23%; в Миссисипи, - соответственно - 63% и 36%; в Виржинии - 49% при 19% населения; в Иллинойсе, соответственно, 62% и 25%; в Огайо - 50% и 10%, а в Пенсильвании - 61% и 10% <1>.
--------------------------------

Исследование, проведенное, например, в Джорджии, показало, что обвиняемым в убийстве белого гражданина смертный приговор выносился в 4,3 раза чаще, чем обвиняемым в убийстве чернокожего.
Ряд других исследований, проведенных в США, позволил сделать другой важный вывод: главным фактором дискриминации при применении смертной казни является расовая принадлежность обвиняемого в сочетании с расовой принадлежностью жертвы. Так, исследование в Джорджии показало, что чернокожих, обвинявшихся в убийстве белых, приговаривали к смертной казни в 22 раза чаще, чем виновных в убийстве своих соплеменников, и в 7 раз чаще, чем белых, виновных в убийстве чернокожих. При этом прокуроры штата просили о смертной казни в 70% случаев, когда жертвой чернокожего убийцы был белый, и лишь в 19% случаев, когда жертвой белого убийцы был чернокожий <1>.
--------------------------------
Аналогичное исследование практики применения смертной казни, проведенное в Филадельфии с 1983 по 1993 гг., показало, что за сходные преступления вероятность получения смертного приговора у чернокожих обвиняемых в 4 раза выше, чем у белых <1>. Практически такие же результаты были получены и при изучении смертных приговоров, вынесенных в штате Нью-Йорк осужденным латиноамериканцам <2>.
--------------------------------
В 1994 году в Техасе было опубликовано фундаментальное исследование с не слишком веселым названием - "Веревка, стул и игла", где анализируется практика применения смертной казни в этом штате за предыдущие 70 лет. В нем, в частности, отмечается, что из 99 казненных за изнасилование 88 были неграми; они в 10 раз чаще осуждаются к смертной казни, чем белые, и им в 35 раз чаще, чем белым преступникам, назначается смертная казнь; за все эти годы ни один белый преступник не был приговорен к смерти за убийство негра <1>. Спустя 10 лет анализ статистики казней в том же Техасе показал, что 79% всех казненных с 1977 по 2002 гг. совершили тяжкие преступления против белых, но ни одного белого не казнили за убийство чернокожего.
--------------------------------
Многочисленные факты, приводимые в различных исследованиях и в документах правозащитных организаций, убедительно доказывают сохранение указанных тенденций в практике применения смертной казни, причем не только в Техасе, но и во многих других штатах страны <1>. Так, исследование, проведенное в 2001 году в университете Северной Каролины, показало, что вероятность смертного приговора за убийство белого в 3,5 раза выше, чем за убийство представителя другой расы, а в самом последнем исследовании - в Калифорнии - отмечается, что вероятность смертного приговора за убийство белого в три раза выше, чем за убийство чернокожего и в четыре раза выше, чем за убийство латиноамериканца. В ходе исследования в Мэриленде в 2000 - 2002 гг. было изучено около 6 тысяч уголовных дел об убийствах за 1979 - 1999 гг. Выводы ученых однозначно говорят о том, что наряду с "географическим" фактором, расовая принадлежность преступника играет решающую роль при определении наказания в виде смертной казни <2>.

Красноречивых статистических фактов, характеризующих проблему расовой дискриминации в практике применения и исполнения смертной казни, вообще говоря, больше, чем достаточно. Если взять, например, за 100% число чернокожих и белых, казненных за убийство друг друга с 1977 по 2004 гг., то 94% приходится на долю чернокожих, осужденных за убийство белых людей, и, соответственно, белые, казненные за убийство чернокожих, составляют всего 6%.
Статистические данные за 2004 - 2007 гг. детализируют, но по сути дела, никак не меняют эту долговременную тенденцию: в указанный период почти 74% казненных - это виновные в убийстве белых (хотя среди жертв убийств белые, как отмечалось, составляют менее 50%).
Если, далее, взять за 100% число всех жертв убийств, за совершение которых виновным была назначена смертная казнь, то на долю белых приходится почти 80%; на долю чернокожих жертв около 14% и на долю жертв из числа других меньшинств - 6%, хотя число убитых среди белого населения страны и среди чернокожих практически одинаково <1>.

В конце 2002 года американская Национальная Коалиция за отмену смертной казни (NCADP) опубликовала данные, согласно которым вероятность смертного приговора за убийство белого в Северной Каролине в четыре раза выше, чем за убийство чернокожего; в Миссисипи такая вероятность выше в пять раз, а в Мэриленде она выше в семь раз.
Как видно, тесная корреляция числа смертных приговоров, осужденных, содержащихся в "очереди смертников", расовой принадлежности жертв и, наконец, числа казненных с расовым фактором являет собой убедительное доказательство расового неравенства при отправлении правосудия, позорящего, как признают сами американцы, всю систему уголовной юстиции не только в глазах нации, но и перед лицом мировой общественности.
Справедливости ради следует отметить - это подчеркнуто и в уже упомянутом отчете Главной счетной палаты - дискриминация, основанная на расовой принадлежности преступников, не во всех штатах является значимым фактором. В ряде указанных исследований отмечалось, в частности, что непропорционально большое число афроамериканцев среди лиц, приговоренных к смертной казни, само по себе не является доказательством расовой дискриминации. Этот довод не раз приводился и в решениях Верховного Суда США по конкретным делам.
Напомним, что, несмотря на некоторые различия между показателями штатов, число приговариваемых к смертной казни афроамериканцев пропорционально общему числу лиц этой расы, совершивших убийство при отягчающих обстоятельствах. И именно убийство белого, человека европеоидной расы, а не собственная расовая принадлежность убийцы, увеличивает вероятность вынесения ему смертного приговора. Это неслучайное явление - представители белой расы во всех звеньях системы уголовного правосудия полностью доминируют - и среди судей, и среди обвинителей, и среди присяжных <1>.
--------------------------------

Некоторые исследователи (S.R. Gross, R. Mauro, D. Baldus, G. Woodworth и др.) в связи с этим полагают, что именно убийство человека одноименной расы с теми, кто занят в процессе принятия решения по этой категории дел, вызывает у них наибольшую озабоченность (а не расовая принадлежность убийцы). Доказать обоснованность такого мнения, как и опровергнуть его почти невозможно - это из области ощущений и основанных на них предположений. На наш взгляд, более достоверным следовало бы признать вывод о том, что эффект расовой принадлежности жертвы убийства обусловлен не столько психологическими ощущениями судей и присяжных, сколько обстоятельством иного, объективного плана, что прямо подтверждается и статистикой смертных приговоров, и статистикой казней.
В самом деле, как только что отмечалось, за последние 30 лет на долю убийц в конфликтах типа "чернокожий - белый" или - "белый - чернокожий" приходится лишь 220 осужденных, т.е. почти пятая часть всех казненных. Остальные казнены за убийства, жертвами которых были чаще всего представители той же расы, либо при иных расовых сочетаниях жертв. Это означает, что чернокожие, убившие человека своей расы, а это явление статистически наиболее распространенное, значительно реже приговариваются к смертной казни (чем убившие белого). Если вспомнить, что из указанных 220 казненных за 1977 - 2005 гг. лишь 12 белых, убивших чернокожего, то в сочетании с только что сказанным можно, действительно заключить, что "жизни жертв, принадлежащих к негроидной расе, в системе уголовного права имеют меньшую ценность, нежели жизни европеоидов"
В целом ряде исследований было показано, далее, что дискриминация, основанная на расовой принадлежности жертвы, связана со стремлением обвинителей настаивать именно на вынесении смертного приговора <1>. В этом мнении едины и лидеры аболиционистского движения в США. Судя по всему, так оно и есть.
Недавно опубликованные результаты исследования в Джорджии, в ходе которого было изучено 2328 уголовных дел по обвинению в убийстве за период с 1995 по 2004 гг., показывают, что обвинение в этих случаях требовало назначения наказания в виде смертной казни в два раза чаще, когда речь шла об убийстве белого (нежели когда жертвой являлся афроамериканец). А когда дело касалось убийства белого в результате вооруженного ограбления, то обвинение требовало смертной казни для виновного в шесть раз чаще <1>.
--------------------------------
Осознанно или нет, расизм, так или иначе, захватывает не только представителей обвинения, но и других деятелей уголовной юстиции, особенно если они белые. Это особенно ощутимо, поскольку сами кадры юстиции, в первую очередь кадры обвинения, как уже отмечалось, также формируются по расовому признаку.
Не менее показательна в плане расовой дискриминации и практика вынесения смертных приговоров федеральными судами. С 1988 по 1994 гг. 75% осужденных в соответствии с Актом 1988 года о контроле за оборотом наркотических и психотропных веществ (21. U.S.C. 848) принадлежали к белой расе, но из тех, для кого прокуратура потребовала смертной казни, белые составляли лишь 11%, а чернокожие 37%. После изучения практики применения этого закона подкомитет Конгресса США констатировал наличие "определенной степени расовой предвзятости при применении смертной казни федеральными судами, превосходящей даже ту, что имело место до дела Фурмэна" <1>.
--------------------------------

В соответствии с федеральным законодательством, до начала производства по делам, наказуемым смертной казнью, необходимо получить соответствующее разрешение Генерального прокурора. Таким образом, применение этой меры наказания федеральным судом изначально предполагает прокурорское усмотрение самого высокого уровня. Этот акт решения прокурора сам по себе, по мнению исследователей, таит реальную опасность институционального и общественного давления, которое может быть обусловлено мотивами расовой неприязни. Кроме того, практика свидетельствует, что зачастую прокуроры используют право усмотрения таким образом, что их решения оказывают непропорциональное воздействие на представителей разных рас, даже если их отношение к конкретному делу в расовом плане было абсолютно нейтральным.
В любом случае, в сочетании с тактикой и методами полиции решения прокуроров способствуют криминализации расы и расово-предвзятому восприятию преступности, и этот порочный круг оказывает разрушительное воздействие на сообщества меньшинств по всей стране.
Проявления расовой дискриминации особенно ощутимы в судебной практике штатов по назначению наказания в виде смертной казни. С середины 80-х годов, когда широкое распространение в США получили федеральные законы и законы штатов об обязательных размерах минимального наказания, а также навязанные судам руководящие правила назначения наказания, судьи практически лишились права по своему усмотрению осуществлять контроль над дискреционными полномочиями прокуроров. Такие законы лишают судей возможности принимать самостоятельные решения о назначении наказания, лишают их возможности влиять на исход дела за счет судейского усмотрения. Тем не менее, именно суды в большей степени несут ответственность за несправедливость, от которой страдают представители меньшинств в системе уголовной юстиции. В условиях расового дисбаланса, порожденного тактикой полиции, прокуроров и несправедливыми законами, суды обычно отказываются рассматривать или исправлять факты расового неравенства в системе правосудия и осложняют задачу судебного оспаривания такого рода решений.
Во второй половине 80-х годов Верховный Суд США вернулся к проблеме расовой дискриминации, поднятой еще в деле Фурмэна. Этот процесс достиг своего апогея ровно через 15 лет, когда в 1987 году Верховный Суд США вынес решение по делу "McCleskey v. Kemp", где речь шла о расовом дисбалансе при назначении смертных приговоров (это дело можно считать примером нежелания судов исследовать подоплеку использования свободы усмотрения иными субъектами уголовного процесса).
Приговоренный к смерти в штате Джорджия, осужденный при рассмотрении его жалобы представил взятые из научного исследования статистические доказательства того, что у обвиняемого в убийстве белого гораздо больше шансов получить смертный приговор, чем у обвиняемого в убийстве чернокожего. Если бы в этом деле жертвой был чернокожий, а не белый, то, судя по данным этого исследования, при прочих равных условиях существовала 59%-я вероятность того, что он получил бы иной приговор, нежели смертная казнь <1>. Такая статистика вызвала серьезные сомнения в том, что в штате Джорджия смертная казнь применяется с соблюдением принципов справедливости и расовой нейтральности, как этого требует Конституция США. С этим делом противники смертной казни не без оснований связывали большие надежды. Оно, действительно, явилось "последней организованной атакой, которую противники высшей меры смогли противопоставить практике применения смертной казни в США" <2>.
Смертная казнь в Соединенных Штатах Америки // Криминология / Под ред. Дж. Ф. Шели. СПб., 2003. С. 711.
Пятью голосами против четырех Верховный Суд США, оставив смертный приговор в силе, постановил, что хотя статистика заставляет усомниться в справедливости назначения смертной казни в штате Джорджия в целом, приведенные данные не указывают на то, что конкретно в деле Макклески смертный приговор был вынесен несправедливо. Чтобы смертный приговор можно было на законных основаниях отменить, Макклески, по мнению Верховного суда, должен был бы продемонстрировать, что при вынесении приговора по его делу судьи руководствовались расовым предубеждением, а этого он продемонстрировать не смог.
Отвечая на заявление Макклески о том, что смертный приговор был вынесен произвольно, а потому является "жестоким и исключительным видом наказания", Верховный Суд постановил, что хотя этот смертный приговор, действительно, мог быть произвольным, степень этой произвольности следует считать "конституционно приемлемой", учитывая традиционно признаваемую прокурорскую свободу усмотрения просить назначения подсудимому высшей меры наказания и судейские дискреционные полномочия, связанные с назначением наказания.
Постановление по этому делу, отмечала пресса, "по всей видимости, является единственно важным решением, которое когда - либо было принято Верховным судом по вопросу о связи между расовой принадлежностью и преступлением", поскольку в нем явно проявилось нежелание суда принимать во внимание статистические данные, свидетельствующие о расовой несправедливости в уголовном процессе <1>.
--------------------------------
Требование, чтобы подсудимый продемонстрировал расовую предвзятость в своем конкретном случае, практически невыполнимо. Подняв планку так высоко, Верховный Суд США фактически объявил, что системные проявления расовой предвзятости не являются нарушением Конституции. Верховный Суд откровенно выразил озабоченность тем, что отмена приговора на основании представленных обвиняемым аргументов открыла бы дверь для опротестования приговоров на основании разного рода диспропорций в системе уголовной юстиции США. Но именно это и вызывает озабоченность противников смертной казни, ибо, по их убеждению, вся система уголовного преследования и судопроизводства пронизана расовым неравенством. Во всяком случае, в особом мнении член Верховного Суда США Уильям Бреннан по поводу этого решения записал: "Создается впечатление, что суд боится переборщить со справедливостью" <1>.
--------------------------------

Аргументация Верховного суда в деле Макклески и его "страх перед чрезмерной справедливостью" были переняты и иными судами при рассмотрении дел, в которых действия правоохранительных органов оспаривалась на основании неравенства по признаку расовой принадлежности. Так, Верховный суд штата Джорджия, отменив норму об обязательном назначении наказания в виде пожизненного лишения свободы при повторном преступлении из-за того, что она непропорционально часто применялась в отношении чернокожих, две недели спустя, восстановил эту норму на основании ходатайства с подписями всех 46 окружных прокуроров штата. Прокуроры утверждали, что решение суда об отмене указанной нормы подорвет всю уголовную систему штата. Тем самым они молчаливо признали факт расовой необъективности при вынесении обвинений и приговоров в штате Джорджия. При принятии решения о восстановлении ранее отмененной нормы Верховный суд штата основывался почти исключительно на решении по делу Макклески.
Через несколько лет исследователи, выводы которых об эффекте расовой дискриминации разбирались в этом уголовном деле, а также другие сторонники этой концепции, опубликовали новые работы, в которых убедительно доказывалось, что дискриминация, основанная на расовой принадлежности жертвы, в наибольшей степени проявляется при рассмотрении дел об убийствах с небольшим числом отягчающих обстоятельств. Если же речь идет об убийстве со многими отягчающими обстоятельствами, то вероятность принятия такого рода дискриминационного решения заметно снижается <1>. Эти исследования были также использованы в уже упомянутом отчете Главной счетной палаты и вместе с ним были представлены в Конгресс США. На этой основе были разработаны два законопроекта - Акт о расовой справедливости ("Racial Justice Act") и Акт о справедливом вынесении смертного приговора ("Fairness in Death Sentencing Act").
--------------------------------

Оба документа были направлены на восстановление права защиты использовать данные статистики для доказательства фактов расовой дискриминации в делах, связанных с вынесением смертного приговора, однако они встретили мощное сопротивление генеральных прокуроров многих, особенно южных штатов. И хотя второй из названных законопроектов получил одобрение в Палате Представителей, все же оба документа дважды в 1990 и 1994 гг. - были отклонены Сенатом и с тех пор уже не выносились на рассмотрение. В итоге, решение Верховного Суда США по делу Макклески и сегодня сохраняет свою силу.
Наконец, следует хотя бы кратко остановиться на особенностях субъективного восприятия расового неравенства представителями расовых и национальных меньшинств, приглашенных в состав присяжных.
Во-первых, многие из них, получив такое приглашение, всячески уклоняются от участия в работе жюри, что, несомненно, влечет негативные последствия для легитимности системы суда присяжных и отправления правосудия в целом. Во-вторых, представители меньшинств, которые все же согласились выступать в качестве присяжных, зачастую имеют настолько сильное предубеждение против всей системы уголовного судопроизводства и ее объективности, что психологически не могут верить аргументам прокурора и свидетельским показаниям полицейских. И даже тогда, когда такие присяжные, вроде бы, верят аргументации прокурора, они, вопреки ожиданиям, могут вынести оправдательный вердикт "в порядке нуллификации", т.е., независимо от имеющихся доказательств - в качестве политического противовеса слишком суровым наказаниям и суровым законам.
Негативные реакции присяжных - представителей меньшинств - во многом стимулирует тот факт, что во всех штатах, применяющих смертную казнь, 98% окружных прокуроров - белые и только 1,0% - чернокожие <1>. В Калифорнии, например, к концу 90-х годов среди всех окружных прокуроров штата 55 были белые, 3 - латиноамериканца и ни одного чернокожего <2>.
--------------------------------

За последние 20 лет в США, на самом деле, сделано немало для преодоления расового неравенства и дискриминации во всех сферах общественной жизни, однако и тема, и термин "расовое профилирование" все еще в ходу.
На пороге XXI века в выводах доклада, подготовленного к Конференции лидеров движения за гражданские права, сказано: "Смертная казнь в том виде, как она применяется сейчас, представляет собой проявление расизма. Решение о том, кому жить, а кому умереть, зависит в значительной степени от расовой принадлежности обвиняемого и жертвы. Причина кроется как в несовершенстве процедуры, например, в назначении малоимущим обвиняемым некомпетентных адвокатов, так и в расистских установках и стереотипах, преодолеть которые нелегко" <1>.
--------------------------------
Таким образом, расовая принадлежность обвиняемых и жертв преступлений до сих пор еще остается значимым фактором, хотя его влияние уже не так ощутимо, как в годы, предшествующие принятию решения по делу Фурмэна. Точнее будет сказать, что, значимость расовой принадлежности сегодня все более сложно выделить из общей массы факторов, влияющих на вынесение смертного приговора.
Социальное неравенство
Значимость расового фактора в практике отправления правосудия в США, несомненно, следует рассматривать в общем контексте социального неравенства и резкого имущественного расслоения в обществе. Отсюда возникает проблема обеспечения равенства защиты обвиняемых при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, наказуемых смертной казнью. Не случайно одним из аргументов против применения смертной казни служит крайне низкий уровень обеспечения защиты, когда речь идет о назначении судом адвоката на общественных началах, или помощника адвоката, часто оказывающегося неопытным, не имеющим возможности разбираться в столь сложных делах и ограниченным в средствах. Часто это юристы, выбранные судом из резерва частных адвокатов, согласившиеся работать за минимальную оплату из бюджета штата. Во многих случаях обвиняемых в суде представляют перегруженные работой малоопытные или же просто некомпетентные адвокаты, незнакомые с уникальными особенностями судебного процесса по делам о преступлениях, наказуемым смертной казнью. Понятно, что речь идет о защите обвиняемых из наиболее бедных слоев населения.
Так, даже в Калифорнии, где стандарты общественной защиты по сравнению с другими штатами всегда были значительно выше, количество общественных защитников и качество их деятельности признаны явно неудовлетворительными. Такого рода общественная защита не может быть предоставлена всем обвиняемым, которым грозит наказание в виде смертной казни. Материально не заинтересованные в исходе дела адвокаты соглашаются на участие в таких судебных процессах весьма неохотно, ссылаясь на крайнюю занятость. К началу 2000 года число таких адвокатов в штате составляло лишь 2% от общего персонала уголовной юстиции, тогда как представительство обвинения - 8,6%. Показательно, что к концу 90-х годов персонал обвинения в штате за предыдущие пять лет вырос на 53,8%, а персонал защиты лишь на 11,6%. Отсюда во многом и крайне низкий уровень общественной защиты, и, как результат, наиболее высокий процент смертных приговоров, назначенных осужденным из наиболее бедных слоев населения.
Принадлежность к тому или иному социальному классу определяет качество юридического представительства, что, как показывает практика всех штатов, особенно остро сказывается на результатах апелляционных процедур. Если подсудимый был осужден, он в соответствии с законом, автоматически получает право на подачу апелляции. При этом штат обязан предоставить осужденному юриста, который бы содействовал прохождению апелляции. Если апелляция, поданная малоимущим осужденным, направляется в федеральные судебные органы, к делу подключаются юристы-волонтеры, принимающие участие в судьбе осужденного по зову совести или в качестве общественной нагрузки. Такие апелляции отнимают значительное время и могут оказаться процедурой весьма дорогостоящей.
В южных штатах, где такая служба особенно востребована, она зачастую не получает должной общественной поддержки, в т.ч., и со стороны коллег по адвокатскому корпусу. Между тем, в большинстве штатов не предусмотрены фонды для обеспечения юридического представительства после утверждения приговора при прямой апелляции в Верховный суд штата. Поэтому обвиняемые, чтобы составить еще одну апелляцию по конституционным мотивам, вынуждены полагаться на работающих без вознаграждения добровольных адвокатов. Однако из-за нехватки таких адвокатов, особенно в южных штатах, некоторые обвиняемые не могут быть должным образом представлены на этой важной стадии судопроизводства. С конца 90-х годов процесс подачи апелляций в федеральные судебные органы еще более усложнился, так как в ряде штатов сроки подачи таких апелляций были заметно ограничены.
Таким образом, низкий экономический статус обвиняемого, так или иначе, увеличивает вероятность вынесения смертного приговора. Другими словами, социальная принадлежность обвиняемого - еще один источник дискриминации.
Непостоянство и произвол
Сто лет назад Энрико Ферри писал: "Под грудой массы формальностей, иногда существенных, иногда излишних, часто бессмысленных, несмотря на все благие намерения того или другого представителя юстиции, уголовное правосудие, начиная с розыска судебной полиции вплоть до приведения приговора в исполнение, ...всегда произвольно" <1>. Во многом это замечание, на наш взгляд, справедливо и сегодня. Оно, похоже, не имеет ни пространственных, ни временных границ. Актуально оно и для любой категории уголовных дел.
--------------------------------
<1> Ферри Э. Уголовная социология. М., 2005. С. 524.
Еще в решении по делу Фурмэна Верховный Суд США, как уже отмечалось, обратил внимание на то, что смертная казнь в те годы помимо нарушения VIII и XIV поправок к Конституции, применялась непостоянно и произвольно. Непостоянство, в частности, выражалось в наличии весьма ограниченного числа признаков, которые позволяли бы разграничивать обязательность применения смертной казни и возможность применения вместо нее другой меры наказания. Это приводило к тому, что возможность вынесения решения о применении смертной казни на практике, как отмечали сами судьи, "уподоблялось лотерее" <1>. Кроме того, в перечне признаков личности преступников, в отношении которых могли выноситься смертные приговоры, нередко встречались такие, как, например, раса, что означало прямое нарушение закона, т.е., произвол и, в согласно Конституции, такого рода признаки не должны были влиять на вынесение смертного приговора.
--------------------------------

Перечень отягчающих убийство обстоятельств, при наличии которых законодательство разных штатов предусматривало назначение смертной казни, хотя и варьируется, но чаще всего предоставлял значительную свободу обвинению требовать вынесения именно смертного приговора. В одних штатах такую возможность предоставляют весьма неопределенные формулировки закона, когда речь идет, например, об ответственности за совершение "необычайно жестоких и отвратительных" убийств; в других штатах закон устанавливает более широкий круг отягчающих обстоятельств. Понятно, что чем шире этот перечень отягчающих обстоятельств, тем - в силу свободы маневра - более непостоянными и произвольными будут решения прокуроров <1>.
--------------------------------

Как показало недавно проведенное исследование в Джорджии, из 1315 изученных дел об убийствах прокуратура ходатайствовала о назначении смертной казни лишь в 25% случаев; из них смертные приговоры были вынесены лишь в одном из каждых 23 дел <1>.
--------------------------------
Хотя законодательство штатов содержит положения, призванные исключить возможность произвольных смертных приговоров, тем не менее, как показывают исследования американских ученых и многочисленные публикации в средствах массовой информации, такого рода перспектива всегда существует. Она во многом предопределяется решением обвинителей на ранней стадии процесса, где они, как уже отмечалось, обладают весьма значительной свободой усмотрения при решении вопроса о том, требовать ли в конкретном случае высшую меру наказания. Наиболее откровенно и, главное, в значительных масштабах, такого рода произвольные решения обвинителей проявляются при так называемых "сделках с обвинением" (plea bargain).
Соглашение с обвинением о признании вины - важная составляющая уголовного процесса в США, где абсолютное большинство уголовных дел рассматривается именно в этом порядке, а не судом присяжных.
В США широко распространено мнение, что без такого института осуществление правосудия станет невозможным, т.к., во-первых, следствие и суды крайне перегружены из-за постоянно растущего массива уголовных дел и, во-вторых, такие "сделки" дают возможность для "человечного" исхода дела, экономя при этом время, силы и огромные расходы.
Суть "сделки с обвинением" в том, что обвиняемый соглашается признать вину в менее тяжком преступлении или в меньшем числе криминальных эпизодов, которые ему вменяются обвинением, а обвинитель предпочитает ограничиться применением менее суровой меры наказания и не доводить дело до суда присяжных. Почему сделка выгодна для обеих сторон? Для обвиняемого сделка дает возможность избежать признания судом присяжных его вины в более тяжких преступлениях и назначения более сурового наказания. Для обвинения работа с перспективой на сделку хотя и обременительна (надо собрать максимум улик и тогда будет легче убедить обвиняемого в целесообразности соглашения), но она выгодна, ибо дает возможность избежать признания недостаточности собранных доказательств в суде, не говоря уже об экономии времени и средств.
Некоторые юристы считают институт сделки неприемлемым, поскольку он позволяет избежать рассмотрения дела судом присяжных. Во-вторых, при таких сделках обвинение имеет неоправданно большую свободу действий. В-третьих, поскольку применение такого соглашения с обвинением во многом зависит от искусства адвокатов, оно объективно ставит в привилегированное положение лиц состоятельных, тогда как обвиняемые из бедных слоев не могут пользоваться услугами дорогих адвокатов, и вынуждены идти на такую сделку. В-четвертых, критики такой практики считают, что она противоречит идеям правосудия, соразмерности преступления и наказания и т.п.
Для судебной системы США институт сделки с обвинением (иногда ее называют "сделкой с правосудием") важен, как отмечалось, по чисто практическим соображениям - без него ее функционирование ныне немыслимо из-за крайней перегруженности огромным потоком уголовных дел. Поэтому до 95% дел в судах США уже давно рассматриваются именно по варианту "сделки с правосудием". Еще 20 лет назад бывший председатель Верховного Суда США Уоррен Бергер отмечал: "Если бы количество "сделок" снизилось до 80%, нам нужно было бы в 100 раз увеличить количество судов и в 10 раз - численность судей, адвокатов и прокуроров".
Несмотря на критические стрелы, выпускаемые в адрес сделки о признании вины, масштабы применения этого института в США растут. По мере того, как обвинение и суды становятся все более загруженными, и те, и другие все больше ощущают потребность в его применении. Судебный процесс может длиться месяцами, а использование такого соглашения зачастую позволяет решить исход дела достаточно быстро. Сторонники такой практики (их большинство) убеждены, что она дает определенные гарантии получения нужного обвинению результата, значительно упрощает и ускоряет процесс, способствует раскрытию сложных дел, связанных с организованной преступностью.
Так или иначе, и федеральные власти, и власти большинства штатов эту практику всемерно поддерживают, тем более, что порядок ее применения детально регламентирован. Если, считает Верховный Суд США, сделки "заключают надлежащим образом, то такую практику следует поощрять". В итоге, 90% всех уголовных дел ныне рассматриваются путем применения такого соглашения.
Казалось бы, такой подход недопустим при рассмотрении дел о преступлениях, наказуемых смертной казнью. Однако опубликованные недавно результаты исследований в разных штатах подтверждают весьма широкую распространенность "сделок" с обвинением, на которые идут обвиняемые с целью избежать смертного приговора.
Так, в серии специальных репортажей газеты Associated Press с 4 по 9 мая 2005 года отмечается, что в штате Огайо, например, из 1936 уголовных дел о преступлениях, наказуемых смертной казнью, за период с 1981 по 2002 гг., в 50% имело место признание вины на основе "сделки с обвинением". Причем, 131 обвиняемый, признавший вину в обмен на отказ обвинения от смертного приговора, - это виновные в убийствах нескольких человек. И, наоборот, 196 из 274 приговоренных к смертной казни - это лица, в результате преступлений которых была одна жертва.
Закрепление с конца 90-х годов в законодательстве большинства американских штатов альтернативы смертной казни в виде пожизненного лишения свободы без права на досрочное освобождение стало фактором особенно широкого использования соглашений о признании вины. Американская пресса в связи с этим не раз отмечала, что такого рода сделки с обвинением оказались удобным средством для все более редкого применения смертной казни, что становилось особенно очевидным при анализе практики рассмотрения соответствующих уголовных дел в окружных судах.
Так, расследование той же Associated Press в штате Огайо показало, что из 334 обвинительных заключений по делам о преступлениях, наказуемых смертной казнью, лишь в 5% заключений рассмотрение дела заканчивалось вынесением смертного приговора. В то же время в 55% случаев соглашение о признании вины являлось основанием для избрания судом иных мер наказания, а не смертной казни <1>.
--------------------------------
Схожая ситуация в практике использования сделок с обвинением при рассмотрении такого рода дел имеет место и в других штатах, причем даже в федеральных органах правосудия. В Орегоне, например, такой порядок вызывает возражения не только сторонников, но даже противников смертной казни, когда и те, и другие едины в констатации произвольности и несправедливости действующей системы применения смертной казни, при которой лица, совершившие куда более тяжкие убийства избегают высшей меры, идя на сделку с обвинением. И наоборот, обвиняемому (как это было, например, в деле Джесси Ли Джонсона) в менее жестоком преступлении, отказавшемуся от сделки с обвинением и доказывавшему свою невиновность, был вынесен смертный приговор <1>.
--------------------------------

В штате Нью-Йорк с 1995 по 2003 гг. признание вины в обмен на отказ от вынесения смертного приговора имело место в 26 из 54 уголовных дел. Такая же ситуация и в Калифорнии, где в 1977 - 1989 гг. из 2866 дел, наказуемых смертной казнью, сделка с обвинением имела место в 47% дел.
В Джорджии при рассмотрении у головных дел по обвинению в убийстве при вооруженном ограблении 50 из 132 обвиняемых избежали смертного приговора "в обмен" на признание вины, получив наказание в виде пожизненного лишения свободы <1>.
--------------------------------
На федеральном уровне такая практика в последние шесть лет дала 33% от общего числа уголовных дел о преступлениях, наказуемых смертной казнью.
Географическое неравенство
Важную особенность института смертной казни в США составляет, далее, "географическое" неравенство - весьма заметные территориальные различия и в самом законодательстве, и в практике назначения и исполнения этой меры наказания.
В статистике США издавна принято своеобразное деление страны на четыре "зоны" - Юг, Средний Запад, Запад и Северо-Восток. При этом если на долю Запада и Северо-Востока с 1977 года стабильно приходится не более 1% казненных в стране, на долю Среднего Запада - около 13%, то на долю 9 штатов Юга страны, чье население составляет 36%, ежегодно приходится 83 - 86% всех казненных, причем, две трети всех казней дают всего пять штатов - Техас, Виржиния, Миссури, Флорида и Оклахома.
Обращая внимание на такого рода "диспропорции", бывший сенатор Дж. Джексон отмечает, что совершение убийства в южном штате влечет вынесение смертного приговора в три раза чаще, чем в других регионах <1>.
--------------------------------

На долю Техаса, например, чье население составляет менее 10% населения страны, приходится более одной трети всех казненных в США с 1977 года. К началу 2008 года в Техасе казнено 403 осужденных из 1099 казненных в США с 1977 по 2007 гг. Американские ученые нередко связывают особенности "географии" смертной казни с распространенным еще на рабовладельческом Юге линчеванием, хотя, вероятно, причины здесь более глубокие.
Начнем с особенностей географии смертных приговоров. Прежде всего, следует отметить, что с 1977 по 2006 гг. ежегодно более 60% смертных приговоров выносится на Юге страны. В 1986 году из 300 смертных приговоров, вынесенных судами штатов на долю Юга приходилось 174; в 1991 году из 266 - 158; в 1996 году из 316 - 168; в 2004 году из 138 приговоров - 75; в 2005 году - из 128 приговоров - 70. На долю Запада и Среднего Запада ежегодно приходится около 30%, а на долю Северо-Восточных штатов 6 - 7% всех смертных приговоров.

В целом ряде исследований было показано, далее, что дискриминация, основанная на расовой принадлежности жертвы, связана со стремлением обвинителей настаивать именно на вынесении смертного приговора <1>. В этом мнении едины и лидеры аболиционистского движения в США. Судя по всему, так оно и есть.
--------------------------------
Недавно опубликованные результаты исследования в Джорджии, в ходе которого было изучено 2328 уголовных дел по обвинению в убийстве за период с 1995 по 2004 гг., показывают, что обвинение в этих случаях требовало назначения наказания в виде смертной казни в два раза чаще, когда речь шла об убийстве белого (нежели когда жертвой являлся афроамериканец). А когда дело касалось убийства белого в результате вооруженного ограбления, то обвинение требовало смертной казни для виновного в шесть раз чаще <1>.
--------------------------------

Осознанно или нет, расизм, так или иначе, захватывает не только представителей обвинения, но и других деятелей уголовной юстиции, особенно если они белые. Это особенно ощутимо, поскольку сами кадры юстиции, в первую очередь кадры обвинения, как уже отмечалось, также формируются по расовому признаку.
Не менее показательна в плане расовой дискриминации и практика вынесения смертных приговоров федеральными судами. С 1988 по 1994 гг. 75% осужденных в соответствии с Актом 1988 года о контроле за оборотом наркотических и психотропных веществ (21. U.S.C. 848) принадлежали к белой расе, но из тех, для кого прокуратура потребовала смертной казни, белые составляли лишь 11%, а чернокожие 37%. После изучения практики применения этого закона подкомитет Конгресса США констатировал наличие "определенной степени расовой предвзятости при применении смертной казни федеральными судами, превосходящей даже ту, что имело место до дела Фурмэна" <1>.
--------------------------------

Пятью голосами против четырех Верховный Суд США, оставив смертный приговор в силе, постановил, что хотя статистика заставляет усомниться в справедливости назначения смертной казни в штате Джорджия в целом, приведенные данные не указывают на то, что конкретно в деле Макклески смертный приговор был вынесен несправедливо. Чтобы смертный приговор можно было на законных основаниях отменить, Макклески, по мнению Верховного суда, должен был бы продемонстрировать, что при вынесении приговора по его делу судьи руководствовались расовым предубеждением, а этого он продемонстрировать не смог.
Отвечая на заявление Макклески о том, что смертный приговор был вынесен произвольно, а потому является "жестоким и исключительным видом наказания", Верховный Суд постановил, что хотя этот смертный приговор, действительно, мог быть произвольным, степень этой произвольности следует считать "конституционно приемлемой", учитывая традиционно признаваемую прокурорскую свободу усмотрения просить назначения подсудимому высшей меры наказания и судейские дискреционные полномочия, связанные с назначением наказания.
Постановление по этому делу, отмечала пресса, "по всей видимости, является единственно важным решением, которое когда - либо было принято Верховным судом по вопросу о связи между расовой принадлежностью и преступлением", поскольку в нем явно проявилось нежелание суда принимать во внимание статистические данные, свидетельствующие о расовой несправедливости в уголовном процессе <1>.
--------------------------------
<1> Cole D. Race, Life and Death // Washington Post. January 11. 2000. P. 137.
Требование, чтобы подсудимый продемонстрировал расовую предвзятость в своем конкретном случае, практически невыполнимо. Подняв планку так высоко, Верховный Суд США фактически объявил, что системные проявления расовой предвзятости не являются нарушением Конституции. Верховный Суд откровенно выразил озабоченность тем, что отмена приговора на основании представленных обвиняемым аргументов открыла бы дверь для опротестования приговоров на основании разного рода диспропорций в системе уголовной юстиции США. Но именно это и вызывает озабоченность противников смертной казни, ибо, по их убеждению, вся система уголовного преследования и судопроизводства пронизана расовым неравенством. Во всяком случае, в особом мнении член Верховного Суда США Уильям Бреннан по поводу этого решения записал: "Создается впечатление, что суд боится переборщить со справедливостью" <1>.
--------------------------------