Пыледельник девятого чета, 1780. Шестой шутди плоти.
Здравствуй еще раз.
— Рто РїРёСЃСЊРјРѕ, — сказала РѕРЅР°.
— Кому? — спросил Доул.
Он не приподнялся, чтобы заглянуть, что там написано, — вместо этого он перехватил взгляд Беллис.
Она вздохнула, принялась перебирать листы, нашла начало и протянула ему, чтобы он мог прочесть первое слово.
«Дорогой…» — начиналось письмо, а дальше стоял пропуск. Пустое пространство между словами.
— Не знаю, — сказала она.
— Нельзя сказать, что это РїРёСЃСЊРјРѕ РЅРёРєРѕРјСѓ, — сказала РѕРЅР°. — Рто было Р±С‹ грустно Рё смешно — писать РЅРёРєРѕРјСѓ. Р РѕРЅРѕ РЅРµ покойнику… нет, РІ нем нет ничего такого грустного. Ничего такого РІ нем нет, ничего. РћРЅРѕ РІРѕРІСЃРµ РЅРµ конец, напротив, РѕРЅРѕ — начало. Рто дверь. РћРЅРѕ может быть адресовано РєРѕРјСѓ СѓРіРѕРґРЅРѕ.
Беллис услышала свой голос, подумала, как ее слова могут звучать для чужих ушей, и пришла в ужас.
— Перед тем как покинуть Нью—Кробюзон, — сказала она уже не так взволнованно, — я много недель, много месяцев провела в страхе. Стали исчезать мои знакомые. Я знала, что настанет и мой черед. Ведь вы, Утер, никогда не были в Нью—Кробюзоне? — Она посмотрела на него. — Вы много где побывали и много чего узнали, но там вы не были. Вы и понятия не имеете… ведь не имеете? Есть особый страх, ни на что не похожий, — это когда милиция выходит на ваш след. Кто им нужен? Кого они уже взяли, пытали, соблазнили, запугали, подкупили, угрозами заставили делать то, что им нужно? Кому вы можете доверять?.. Дьявольски трудно остаться одной. Когда я начала писать, — неуверенно продолжила она, — то думала, что, наверно, пишу своей сестре. Мы не очень близки, но временами я с ума схожу — так хочется с ней поговорить. Но есть такие вещи, которые я бы ни за что ей не сказала. А мне нужно было их высказать, так что я думала — может, это письмо одному из моих друзей.
Беллис подумала Рѕ Мариеле, РѕР± РРіРЅСѓСЃРµ, Рѕ Тее. Подумала Рѕ Тайсе Гроуинге, виолончелисте—какте, единственном РёР· друзей Айзека, СЃ которым РѕРЅР° поддерживала СЃРІСЏР·СЊ. Подумала Рё Рѕ РґСЂСѓРіРёС…. В«Рто РїРёСЃСЊРјРѕ могло быть адресовано любому РёР· вас», — подумала РѕРЅР°, зная, что это неправда. Р’ те месяцы страха, перед ее бегством, РѕРЅР° отдалилась РѕС‚ большинства РёР· РЅРёС…. РќРѕ Рё прежде близких друзей было немного. «Могла Р±С‹ СЏ написать любому РёР· вас?В» — подумала РѕРЅР° РІРґСЂСѓРі.
— РЎ кем Р±С‹ ты РЅРё РіРѕРІРѕСЂРёР», — сказала Беллис, — РєРѕРјСѓ Р±С‹ ты РЅРё писал, есть вещи, Рѕ которых ты всегда будешь молчать, вещи, которых РЅРµ пропустит твой внутренний цензор. Рчем больше СЏ писала, — чем больше СЏ пишу, — тем больше РјРЅРµ хочется по—настоящему открыться. Р’РѕС‚ СЏ Рё пишу РІСЃРµ это, Рё РјРЅРµ РЅРµ РЅСѓР¶РЅРѕ закругляться. Рто СЏ РјРѕРіСѓ сделать РїРѕРґ конец. Р СЏ РјРѕРіСѓ подождать Рё потом СѓР¶Рµ решить, РєРѕРјСѓ СЏ высказала РІСЃРµ, что было Сѓ меня РЅР° душе.
Она ни словом не обмолвилась о том, что отправить это письмо не было ни малейшей надежды, что она будет писать его на Армаде до самой своей смерти.
«Ничего странного, — хотела сказать Беллис. — Р’ этом есть смысл. — РћРЅР° РІРґСЂСѓРі РІСЃСЏ ощетинилась. — РќРµ смей думать, будто РЅР° РґСЂСѓРіРѕРј конце — пустота, — мысленно сказала РѕРЅР° Доулу. — Рто РІРѕРІСЃРµ РЅРµ так».
— Р’ таком случае РІС‹ должны писать осторожно, — сказал Доул, — Рё только Рѕ себе. Никаких общих шуток, никаких воспоминаний. Рто РїРёСЃСЊРјРѕ должно быть СЃСѓС…РёРј.
«Да, — подумала Беллис, глядя на Доула. — Наверно, оно должно быть сухим».
— Вы изгнанники, — сказал он. — Вы изгнанники, и вы пишете. Сайлас такой же, как вы. Заглянешь к нему, а он пытается что—то нацарапать в записной книжке левой рукой.
— Вы оставили ему записную книжку? — спросила Беллис, спрашивая себя, что случилось с правой рукой Фенека, и подозревая, что ей это известно.
Утер Доул демонстративно обвел взглядом камеру — одежду, бумаги, письмо.
— Вы же видите, как мы обходимся с заключенными, — медленно сказал он, и Беллис вспомнила, что она — заключенная, как Флорин Сак или как Фенек. — Почему, когда Фенек сказал вам, что Нью—Кробюзону грозит опасность, вы не сообщили об этом Любовникам? Почему не попытались отправить послание через них?
— Они бы не стали мне помогать, — ответила Беллис. — Рвозможно, даже обрадовались бы — одним соперником на море меньше. Они были бы рады свести счеты с Нью—Кробюзоном. Ничего бы это мне не дало.
Беллис была права и чувствовала, что и Доул понимает это. Но все же червячок снова зашевелился в ней.
— Прочтите письмо, — сказала она вдруг. — В нем — доказательство, что я ничего не знала.
Он долго ничего не отвечал.
— Суд над вами уже состоялся, — сказал он наконец.
Беллис почувствовала, как кровь застывает в жилах.
РСѓРєРё ее задрожали, РѕРЅР° несколько раз сглотнула слюну Рё сжала РіСѓР±С‹.
— После допроса Фенека Сенат провел заседание. Все считают, что ваше участие в вызове кробюзонского флота было непреднамеренным. Ваши объяснения приняты. Можете не показывать мне свое письмо.
Беллис кивнула, чувствуя, как колотится ее сердце.
— Вы пришли с повинной, — глухо сказал Доул. — Вы рассказали нам, что знаете. Я знаю вас. Я наблюдал за вами — за обоими. Я внимательно наблюдал за вами.
Она снова кивнула.
— Так что вам поверили. Вот так обстоят дела. Если хотите, вас отпустят на свободу. — На долю секунды он замолчал. (Потом Беллис вспоминала эту паузу и не могла простить ее Доулу.) — Вы должны сами выбрать себе приговор.
Беллис отвернулась, разгладила письмо, несколько раз глубоко вздохнула, потом снова подняла на него глаза.
— Приговор? — переспросила она. — Вы же сказали, что поверили мне…
— Я и поверил, — ответил он. — А остальные поверили благодаря мне. — По его тону было понятно, что он не ждет благодарности. — Поэтому—то возможные для вас приговоры таковы, каковы они есть. Поэтому—то вы и живы, в отличие от Сайласа Фенека, который умрет, когда мы получим от него все, что нам нужно… Но вы прекрасно понимаете, что не останетесь безнаказанной. Намерения сами по себе еще ничего не значат. Что бы вы про себя ни думали, как бы ни убеждали себя в том, что вы ничего не подозревали, вы ответственны за войну, в которой погибли тысячи моих сограждан. — Голос его стал жестким. — Можете считать, что вам повезло, — продолжал он. — Мы не хотим оглашать подробности этого дела. Если граждане когда—либо узнают о вашей роли в войне, вам не избежать смерти. Секретность позволяет нам проявить снисходительность. Вы должны быть рады, что я свидетельствовал в вашу пользу. Мне пришлось немало побороться, чтобы освободить вас обоих. — Его певучий голос звучал пугающе.
— Так скажите же мне, — услышала Беллис свои слова.
Доул ответил, глядя ей в глаза:
— РЇ представляю здесь Сенат, который уполномочил меня встретиться СЃ Флорином Саком Рё Беллис Хладовин, — четко сказал РѕРЅ. — Робъявить вам РѕР±РѕРёРј РїСЂРёРіРѕРІРѕСЂ. Десять лет здесь РІ одиночке. Рли СЃСЂРѕРє РјРѕР¶РЅРѕ посчитать отбытым — РЅРѕ тогда вам предстоит бичевание… Выбор Р·Р° вами.
Вскоре после этого Доул ушел, оставив Беллис одну.
Фенек предал ее. Никаких листовок от Саймона Фенча не будет. Никто не захочет ее слушать. Город не повернется в другом направлении.
Доул даже не пожелал взглянуть на ее письмо. Он не забрал его. Он не заглянул в него через ее плечо, когда Беллис держала листки в руках. Он вообще не проявил к письму никакого интереса.
«Неужели ты РЅРµ РїРѕРЅСЏР» того, что СЏ тебе сказала? — думала Беллис. — РўС‹ ведь знаешь, какие откровения РЅР° этих страницах. Рто ведь РЅРµ какое—то обычное РїРёСЃСЊРјРѕ, РІ котором РІСЃРµ личные тайны, подробности, РєРёРІРєРё Рё отсылки бессмысленны для всех, РєСЂРѕРјРµ отправителя Рё адресата. Рто особенное РїРёСЃСЊРјРѕ — это РјРѕР№ свободный рассказ, РјРѕР№ свободный голос, это РїРёСЃСЊРјРѕ РѕР±Рѕ всем, что СЏ здесь видела Рё делала.
Неужели тебе не хочется прочесть его, Доул?»
Как только Беллис выбрала наказание, Доул оставил ее, даже не посмотрев на плотную пачку бумаги в ее руках.
Все ее свидетельства остались непрочтенными, записанными втуне. Не дошедшими до адресата.
Беттис одну за другой переворачивала страницы, вспоминая о том, что произошло с ней в Армаде. Она пыталась успокоиться. Ей нужно было разобраться кое с чем очень важным. Планы ее рушились. Теперь, когда Фенек был пойман, некому было огласить имеющиеся у нее сведения, некому было остановить Любовников с их безумным планом — пересечь Скрытый океан. РБеллис нужно сосредоточиться на этом, попытаться придумать, как открыть правду.
Но сейчас она не могла сосредоточиться ни на чем — только на том, что сообщил Доул.
РСѓРєРё ее дрожали. Беллис скрежетала зубами, РїСЂРёС…РѕРґСЏ РѕС‚ этого РІ ярость, проводила руками РїРѕ зачесанным назад волосам, тяжело вздыхала, РЅРѕ РЅРµ могла сдержать РґСЂРѕР¶СЊ. Ей приходилось РёР·Рѕ всех СЃРёР» прижимать перо Рє бумаге, иначе из—за РґСЂРѕР¶Рё слова стали Р±С‹ неразборчивы. РћРЅР° нацарапала одно—единственное предложение, потом внезапно остановилась Рё уставилась РЅР° него. РћРЅР° больше РЅРµ могла выдавить РёР· себя РЅРё слова. РћРЅР° СЃРЅРѕРІР° Рё СЃРЅРѕРІР° перечитывала написанное.
Завтра меня высекут.