Однажды глубокой ночью на площади Нептуна

Сердце

Мне плевать, как принято, мне плевать, что модно.

Моё сердце занято, а кровать свободна.

Моё сердце глупое, моё сердце - дура.

Что с утра по трезвости, что после накура.

Рвётся, бъётся мечется - всё ему не ладно.

При малейшем шорохе замирает жадно.

При малейшем шорохе ёкает - боится

Что когда-то кончатся кофе и корица.

Проснувшись, ты многое понял

Проснувшись, ты многое понял:

Во-первых, что спал при всех;

Так громко храпел - даже кони

Подняли тебя на смех.

Они дико ржали, в бубен

Бубнил рябой жеребец

О том, что даст тебе в бубен,

Даме бубен откусит крестец.

Ты тихо встал, отряхнулся,.

А робкий упрямый конь

Отжался и подтянулся,

Оттяпал тебе ладонь.

И взвыв от боли, но всё же

Схвативши нужную длань,

Заехал коню по роже

И резво вскочил на лань.

Ты думал о том, что индусы

Забыли про чакры в ногах,

Зачем-то думал о дусте,

Икаровых сапогах,

О том, что каким-то чудом

Поссорились Инь и Ян

Оттого ль иль от магии Вуду

Тебя скинул сегодня диван,

О том, что вещи живые,

О том, что не было слов,

О том, как городовые

Гоняли по парку слонов,

О том, что в таком раскладе

Ты можешь и кровью истечь,

Ты вспомнил о рае и аде,

Представил жаркую печь...

Проснувшись, Ты многое понял,

Пытаясь руку пришить,

Ты почувствовал обе ладони

И подумал: "Как дальше жить?"

Гранёный стакан

Гранёный стакан в моей кухне на съёмной квартире

Теперь помогает мне жить, помогает мне петь.

- Ты так близорук, ты так слеп, что ты знаешь о мире?

- Я видел, я знаю, вот только на что здесь смотреть?

Я видел побольше чем ты в своей жизни, когда-то

С меня даже виски актриса театра пила.

Он всё принимает; кефир, молоко, сок граната.

Он бился об пол, и его не убила пила...

Мы вместе идём на балкон любоваться на солнце.

Он водкой наполнен, он верно и трепетно чувствует мир.

Что станется с ним, когда я положу в него стронций?

Он тоже так любит мечтать... Мы, наверно, поедем в Каир...

Эс А Зэ семь Ка - наштамповано на стакане.

Что мне до того. когда он так прекрасен в душе?

Он весел, силён, молчалив... и он так многогранен...

Четырнадцать, кажется, точно не помню уже...

Мы плачем, смеёмся, болтаем, лежим на диване,

Мы вместе читаем Пелевина, смотрим кино...

Так здорово пальцами гладить ребристые грани...

.....

***

Я проснулся от любви, как от ужаса,

как будто по-настоящему.

Я дышу глубоко, непростуженно,

будто б и некурящий я.

У меня звенит сердце громко так,

и все остальные органы...

и орган играет в соседней комнате,

хотя там даже фортепьяно нет.

***

Привет!

Голуби накакали мне на тумбочку

у бога есть чувство юмора,

а у меня голубиный помёт,

и уж наверняка, деньги.

Люди такие хорошие и добрые...

отчего ж я люблю плохую и злую,

зато она нервно так шевелит губами,.

И ей на полу не холодно...

- Может форточку прикрыть?-

Говорит ей кто-то.

- М-м, - отвечает она,

она видит меня, когда смотрит на рисунки обоев,

а я слышу гобой, когда думаю про нашу Австралию.

~~Tovarisch~~ ~~Vyesna~~

~~Резво идёт по Гайд-парку~~

~~Товарищ Весна.~~

~~Он растабачил патроны,~~

~~Он всех послал на~~

~~Площади, парки, дворы,~~

~~В городские сады.~~

~~Он понаклеивал марки,~~

~~Отправил цветов галлоны.~~

~~«Эй, выползайте все из конуры,~~

~~Кто со мною на ты!»~~

~~Он окупировал все территории,~~

~~Сплавил мосты,~~

~~Он повытрушивал хлам,~~

~~С чердаков достал ты-~~

~~квы, Хэллоуин — прочь.~~

~~Он по рассеянности~~

~~Звезды посеял~~

~~На черное небо,~~

~~На майскую ночь.~~

~~«И задохнитесь теперь от моей красоты!»~~

~~Он так безнравственно~~

~~Вынул сердца~~

~~с черствого хлеба,~~

~~Он танцевал — гоп цадрица, ца-ца.~~

~~Бесцеремонно раскинулся~~

~~на небо-~~

~~склон.~~

~~Где бы он не был...~~

~~Небо — царица.~~

~~Товарищ — пижон.~~

***

Оранжевый и фиолетовый -

Цвета для душевнобольных,

В которые нынче одета я,

Хоть вовсе я не из них

Я таю на белом катере

И берег стынет вдали

Я, в общем, силы истратила

И я стою на мели.

Но солнце все еще светит мне

И ветер дальше зовет

Плыть с теми, кто еще временно

К тем, кто никогда не умрет.

***

Он шел неровной походкой.

Почти без очков.

Держал

в руках нераскрывшуюся розочку

с джин-тоником или водкою.

Пиджак

намок.

Люди были не в ритм.

За их удрученными взглядами

он сник.

Где же Бог?

Ему сни-

лось другое, про рим-

лян. Он был древний воен-

начальник...

Позабыв о погоде

Отчаянно

он пошел напрямик,

топясь в кислороде

через грязь, через лужи

И красоту.

Он поймал ее в зимней стуже,

Да все не ту-

скнеет...

Мания

Это своего рода мания,

Помнишь вот, как граф Калиостро –

Не хотения, а желания,

Не надеждочки, а возможность.

Это своего рода магия,

Способ для духовного роста –

Вот стоишь, затаив дыхание,

И как дура веришь, так просто.

Дама с веером

курила красный «Честер»

и болтала ногой.

Она верила,

И была то нечестной,

то самою собой.

Плечи дамы той

были открыты,

а рот – на замок,

сердце казалось каменным.

Я не умел, но смог.

У ней были

Старинные кольца,

Книги тонули в пыли,

Никогда да, ни нет,

а какое-то ли.

У нее был секрет...

К губам поднося карандаш,

–– Ты мне дашь, –

она спрашивала, – стронций –

Ты мне дашь?

Я работал в лаборатории.

не умел проводить параллель.

Ты мне дашь??

стены ей вторили,

и прожектор светил мощней.

Дама плакала, и слёзы вдруг

становились рекой,

заливалась от смеха,

но не среди подруг,

а уткнувшись в пуф головой.

И не ради успеха

с револьверчиком

под подушкою, для души,

недоверчиво

в табакерке хранила грамм анаши.

Не пиши, прошептала она, –

не пиши.

***

Я стану в руках инструментом Господа.

Вот так именно, непосредственно.

Для немногочисленных родственников

Поездка эта будет естественна.

Не так как в Карпаты там или в Крым –

Как в Мексику или во Францию…

Как будто я ускочу вороным

А не сяду на автостанции.

Я буду форте в раскатах грома,

В весеннем ручье – аллегро,

Приютом буду, где нету дома,

И белым светом у негра,

Я буду нежной тебе травою

Я буду ожогом Солнца,

Я буду февральским кошачьим воем,

Прищуром острым японца.

Я буду пахнуть фиалками летом,

Снежинками долгожданно,

Я буду звучать Бахом и Фетом,

Проскальзывать у Жадана.

Я буду чудом, витком бумажным,

Покоряющим Гольфстрим

Чтобы ты помнил, что правда важно,

Чтобы ты всегда был живым.

Ты будешь ждать меня, как ночь пятницы,

Ты будешь искать среди ипомей.

Я буду – единственной жизнью в матрице.

Тогда ты попробуй в меня не поверь!

Нелюбимому

Давай разделим с тобою постель

На три половины,

Ты будешь спать у стенки,

А я – на краю, у лавины.

Давай разделим с тобою постель

На три половины, на три потолка.

Раз ты уже здесь, огнестрель

Пока меня уносит река.

Давай разделим постель на три,

И между оставим место для бога.

Он скоро будет, я знаю, смотри,

Ему не мало не много –

Сто тысяч верст, восемь сотен миль

– и он уже между нами.

Мне кажется, кто-то его утомил.

В клубочке моем – цунами.

Давай разделим бога на два,

Не будем давать отсрочку.

А то что бог цел – то его дела.

Обоим нам по кусочку.

***

Кушай яйца с майонезом,

Убивай себя на заводе.

Если хочешь, можно обрезом

Хоть и снят с производства, вроде.

Полтинник

Разменять ли мне свой полтинник?

Что нынче почём?

Десять копеек в тине.

Эй, извлечём?

Десять копеек для творчества,

пять за жильё,

Пять для памяти, хотя хочется...

Чтоб постирать бельё (без твоего моё) —

восемь. Для секса —двадцать.

Считаешь? Придётся семь:

надо ещё мудрым старцам,

отвесить всем...

Пять — чтобы съездить в Wonderland

и поесть.

Пять — а, по правде, надо, хотя бы, шесть.

Тут уж такое — либо в ва-банке мы,

либо отмеряй всем да отвесь.

Любо как! Господи, где твои ангелы?

Не от английского, а от «весть»?

Разменять ли мне свой полтинник?

Что нынче почём?

А ты, мня последний рубль в кармане

Мни себя единым рублем.

***

он бы сказал «мое. Положь-ка»

но ставка бескорыстно беспроцентна

вот как был честен правдолюбец

внутри людей фарфоровая крошка

с орбит земли начнет движенье к центру

за клеем веры из апрельских блюдец.

***

зажди на тепло та крокуй по вулицях з папiрцем –
одного дня вистачить, до того ж, так цiкавiше
може, серед облич побачиш таке, що болить про це,
що тебе надихне на відверті новії вірші.
зажди на тепло та крокуй по вулицях без образ,
без образів, що ти зазвичай вдягаєш,
отак, голим, природнім, може, у штанях, а може враз
тебе щось захопить, підійме... бувае, знаєш...
коли, напрклад, сиджу в автобусі чи в метро,
и просто від втоми по закутках ховаюсь
і щось хапає так болісно за нутро,
і щось цепляє вперто, удідька... каюсь...
зажди на тепло та крокуй по вулицях...
зажди на тепло та крокуй...
зажди на тепло:
зажди на те...
завжди!
за...

***

Новый год наступает на задники,

Солнце вверх ползет по накатанной,

И мои обезглавлены всадники,

И твои обезврежены атомы.

И желание биться умерло,

И, мне кажется, уже поздно, но,

Вдруг мы встретимся с НЛО –

Ведь так много еще не познано.

***

Ты – один из многих

Я – одна в своем роде.

Можно сказать, сирота.

Но так мне нравится больше.

Нож

Невероятна? Недостаточно хороша?

Это вопросы для философов.

Для моего ножа -

что тебя прирезать, что ослика,

больного и старого

или в расцвете сил -

мой нож — ого-го!

Деточка, ну кто тебя просил

лезть?

Что делать, когда хочется есть?

Быть...

у меня во дворе растет девясил

ты теперь как все,

кто падок на лесть...

Я и не пытаюсь тебя забыть.

У меня в ноже демон,

Comment зa va?

Он, конечно, тебя давно убил.

Ну да что же ты до сих пор жива?

а демон...

он всегда добывает еду,

так что, можно сказать,

мы в ладу

я не знаю, берет ли он что взамен,

но я не страдаю.

И здесь, среди восьми стен

я гарантированно сыт.

У меня есть даже кусочек рая

среди свиных корыт.

***

Такие вещи! светло и ясно...

И так напрасно кружить по полю

Какое горе...

Такие вещи, а мы не в месте.

Поклонник

У меня есть поклонник.

Видно, кто-то из тех, кто приходит в мой дом.

Он ворует мои стихи, невзначай грызёт ополонник.

Он играет с котом.

Кот порой говорит мне то, что нельзя говорить,

Он мне портит сюрпризы.

Он мне чуть не сказал, что поклонник хотел подарить.

У него ни репризы,

Ни вольты,

Он глядит на мои эскизы,

Мечтает о кольте.

Он тайком от себя забывает мне свои спички.

У него нет пальто. Он бросил свои привычки.

Он и сам бы хотел мне что-то сказать, только всё не то.

Просто нет такиих слов, когда ты не Жак-Ив Кусто.

***

Для кого – конец света,

Для кого – конец тьмы,

Кто-то в поисках лета,

Кто во власти зимы.

Все могло бы быть хорошо

Всё могло бы быть хорошо.

Так красиво чечётки пели...

Солнце плакало. Он ушёл.

Растворился в чёрном тоннеле.

Все могло бы быть хорошо.

Но прошло уже две недели,

А у мамы — культурный шок -

Не сошли синяки на теле.

Все могло бы быть хорошо,

Только вышло что-то не очень.

Сердце вырвется из кишок,

И никто не уполномочен...

И никто не узнает сон,

И никто не поймет картину,

И крючками гудков таксофон

Доконает её, скотину.

Черно-белыми будут дни,

Кадрами из «Сонной лощины».

Не печалься, детка, бухни,

Не исчезнут уже морщины.

Все могло бы быть хорошо.

Всё могло бы быть как угодно.

Но уже за душой мешок

Неисправленных безысходно.

Всё могло бы быть хорошо,

Столько шансов... Цветочки сбрызни...

Да сорняк же твой артишок!

И не будет следующей жизни!

***

Подует ветер – и грянет дождик.

Сметает капли с деревьев.

Подует ветер – придет художник

Дмитрий Василич Арефьев.

Достанет стул, на крыльце поставит

И смотрит в глухое небо.

Его так просто время не старит,

Хоть в сговоре с ним он не был.

Он просто жил и смотрел на бога

И маслом писал картины,

Про то что есть – ни мало ни много –

Во всей вселенской равнине.

***

Манипулировать твоим отражением,

Растекаться как по стеклу волна

Смеяться над тайным твоим движением

И никогда не переходить на

Личности невозможно. Дорогу

На красный свет в тысячу раз проще,

Не говоря о том. Понемногу,

Как частенько бывает ночью,

Когда я одна или с тем котом,

С которым откладывашь томик

Умершего поэта на потом,

Я ощущаю тебя в моем доме.

А если по правде, и дом не мой-то,

А если честно, не в доме дело,

А руки...а руки... ты все-таки мой, а то

Я что-то немного приболела.

***

Ему хватит одной улыбки,

не вздумай дать ему две – это его убъет,

или по крайне мере он будет в коме.

Это старый Томи.

Ему немного нужно,

он прожил всю жизнь в дурдоме.

***

Отчего твоя мама шутит моими шутками,

А отец твой читает мои книжки?

Этими бесконечными промежутками

Эти бессмыссленные мальчишки

Того не лучше – замысловатые старикашки

Ни блеска в глазах, ни мудрости...

Прикоснуться к твоей рубашке…

Мне некуда больше расти.

***

Ане было семнадцать

И было ей невдомёк,

Что в её обыденном сердце

Теперь полыхает Бог

Он принес фотографии.

Нагло велел «Отцифруй».

И древнею эпитафией

Впечатался поцелуй.

Ей хочется быть хорошей,

Но нравится быть плохой

С чужой украденной брошью,

С растрепанной головой,

Ей хочется быть хорошей,

Но быть не такой как все,

Кто не разобрался в прошлом

Чертовом колесе.

Ты

Ты кусище света, зашитый тканью

Ты - Явь и Навь

Ты имеешь то, что подобает герани

Ты - анклав.

Ты - немного слез и немного боли.

Ты - взрывная волна.

Ты - безволие в непрошибаемой воле.

Я - обречена.

Ты обкраденный центнер, три литра крови

Ты - кусок дерьма

Ты гнилое старье в неизбежной нови

Александр Дюма.

Ты никчемный и жалкий, ничтожный, голодный.

Ты - сирота.

Ты силен и отважен, красивый и модный,

Ты - звезда.

В тебе нет ни души, ни ума, ни тела.

Ты - пустота.

В тебе все - даже то чего я не ела.

Ты - это Та.

В чебуречной звучит отчеливо "ч".
Личины бесчисленно обесточены
обесчуствлены. Обеспечена очередь
алчущих беспечности человеков.
честность исчерпана, честь обезличена -
Поперечины причин.
через черновик несчастий.

***

Я шел домой.

Проходящая навстречу

Старушка была безупречно элегантна;

натальные седые волосы

и неиспорченоое морщинами лицо,

Изящество в желтом пиджаке.

Мужик в балке

опрометчиво

хлестал пиво.

Лепестки осыпались,

но плоды не завязались.

Всю эту тираду из бесконечных мелочей

можно сказать просто:

Я тебя не люблю.

Flashback

Я расскажу эти чувства на ухо коту

Я расскажу, даже если ты не посмеешь спросить

Как в близоруком детстве раскручивая мечту

Я узнаю твои мысли, учась говорить.

И в детстве писклявом, где старый источник

Сварачивая-разматывая ё-ё,

Коленкой без жалости кровоточа,

Я увидала лицо твоё.

После обеда с застенными матами

Тайком после школы вкушая вино

Я на диване с Элен и ребятами

Твоё чувство юмора вижу в окно.

И в табакерке закапывая клад

и глупо ревнуя суп к подруге

я ощущаю про то как ты рад

и как безнадежно теплы твои руки.

Не думай о том, кто простецки сдувая прядь

Так смело Миры раскручивает нить

Я давно не боюсь тебя потерять

Я боюсь перестать тебя любить.

***

Кручинится арбалетчица,

не лечится, но забудется.

пес на цепи не заблудится,

но никуда не придёт.

Он будет думать, что он - метелица,

ночами всякое премерещится,

когда завоет луною улица

и засверкает костями лёд.

Платье

Я не дождусь ответа,

Ибо не те вопросы.

В сумерках кабинета

Таяли папиросы

Ты говоришь о правде,

О глубине, о смысле

Плавлюсь в твоих объятьях

И не единой мысли.

Плавлюсь в твоих объятьях,

не прикасаясь к коже

Ты мне не друг, и платье

Истины не дороже.

***

летняя ночь тебя, лентяя, окутала,

утопила нежным ароматом фиалковым

врезалась в сердце и стала раскачивать

вверх-вниз, взад-вперёд,

вцепилась в горло и отпустила,

а ты под инерцией двинулся и обалдел.

ты был бестел,

а я душна.

Ты стал ветром, а я собою.

дотронулся до чуда и не смекнул, что это было

крутишься-вертишься,

так и не можешь понять

с какой стороны дует ветер.

Идиот...

***

Чтобы смотреть на солнце, нужны очки

Или очень смелые глаза,

Но это не факт, что такие есть

Разве что на секунду. За

Стеклами видно совсем не так,

С прищуром видно совсем не то,

Ты принимаешь его как небесный знак,

Как трепет ветра в грубом пальто.

Не стоит смотреть на солнце, нет –

Закон самохранения слишком велик.

Летом, когда трава, а весной плед

Ляг и отдайся ему. Его лик

То, что дает тебе жизнь, а цветам – цвет.

Солнце горит затем, чтоб ты жил,

Да и вообще по нраву ему гореть

***

Все идут.

Чтобы было, куда стремиться,

Чтобы было куда подняться

Или спуститься.

У кого – депрессивные самоедства,

У кого - командирско-лимдерские замашки...

Ты вот носишь рубашки,

А мне нравятся платья,

Хоть я мужчина, и геем даже не пахну,

Даже если заплатят.

Все ищут

Кому отдаться,

За кого заступиться,

Страшно быть голым,

Пока ты одет,

Потому что тогда не важно,

Кто ты

И где ты живешь, и куда идешь,

и идешь ли вообще!

И неважно, какое любимое дело,

музыка, поэзия, живопись, танцы, наука,

Политика...Религия... Ничегонеделанье ... Какая сука...

Ты мне по душе и по телу.

***

Они отличались телосложением,

Цветом волос и глаз

У них были разные движения

И построения фраз

Он мчался в офис ума лишенный,

Она продавала грибы.

Ее звали Машей, его – Шоном,

Но оба были рабы

Системы. И только лишь по выходным

Мария ходила на карате

А Шон пел в церкви свой гимн.

Но оба пили мате

Чуть пополудню в разных поясах.

У ней был такой маленький красный,

У него – с тяжеленной блях-

ой. Он верил в Расту...

Мария – в Перуна и Даждьбога

Когда приходила весна,

Ее было то мало, то много,

Озимые пожинав,

Они б по-разному жизнь прошли,

И каждый в своей отчизне...

Но bus разбился; от хаты угли,

На надгробиях те же числа.

Мандолина

Струны ее были очень тонки,

Думали – ненастоящая

Взяли тогда её кадровики –

И положили в ящик,

Меж декораций, костюмов, слов –

«Может, когда спектакль,

Сказал мухолов,

Все может быть, не так ли?»

Настройщики были слабы душой

И тяжелы на ухо,

Домру считали слишком большой,

Нелепой ошибкой гроссбуха.

Актёры хотели позвать джаз-банд,

Но сами играть не умели...

Случайно несмело пришел музыкант,

Открылись каморки двери...

Притом он умеет ещё выбирать –

Радуются аккорды.

Только что она будет потом играть,

Если он начал с форте?

***

Такие вещи! светло и ясно...

И так напрасно кружить по полю

Какое горе...

Такие вещи, а мы не в месте.

***

Это было так же глупо, как и карбонат натрия.

В определенный момент

Цветы просто поменяли свои узоры,

Как калейдоскоп,

Где скоплено

Множество образов, в основном, из прошлого.

Они затягивают. –

К ним приложила руку Кали и многие другие старухи.

Запомни, детка,

Самое главное – это отличать жизнь от смерти,

Это отличать жизнь от смерти

И делать свой выбор.

Не такой обреченный, как карбонат натрия,

И не такой очевидный как боги делали,

Где всё неповторимо, как в озере Натрон.

***

Она потеряла иголку в стоге,

и ей уж не важно, найдет ли.

На сером вокзале железной дороги

несмелые люди её не нашли.

Несмелые люди её не искали,

а смелые были уже далеко.

На утреннем чистом пустынном вокзале

Она из пакета пила молоко.

***

Просто закутаться в что-нибудь тёмное

И наблюдать за миром...

Как оживает во сне Алёна,

Как умирает Ира...

Чашку обнять и двумя ладонями

Сплавиться с этим городом...

Вспомнить, о том, как на «до» и «ми»

Счастье пело за воротом...

Вспомнить о снеге и детском садике,

Сон – и заесть конфетой.

Выдохнуть детство, курить без паники,

Не налагая вето.

***

Все было не так, как в старых романах

Они не гуляли по мосту,

Не слушали стук

Поездов.

Не держались за руки у аэроплана,

Не смотрели тогда в друг друга,

Но вот вдруг

От мозгов

Осталась одна лишь печальная память

Которая как бы надруга-

Лась и круг

На Покров-

Е замклула. Никак не дано им понять

Что они сейчас в центре круга,

В центре круг-

А кругов.

Проспект Строителей

Проспект Строителей, обед,

Навстречу мне радушный дед,

В его руке моя рука...

Я так воздушна и легка...

Шучу, хотя и дед неплох.

Мальчишки, не жалея ног,

По улице гоняют мяч...

А вон, наверное, палач

Он не любовник, он злодей;

Делил жену на 6 частей:

Твои глаза, твой верх, твой низ....

А молодежь вдыхает бриз

Под красным солнцем до утра,

Покуда не заходит Ра,

И стаи перелетных птиц

Из-под накрашенных ресниц

Наивно смотрят в небеса...

Их ждет веселая попса,

В коротких юбках их тела

Танцуя, тают до утра.

Жуя превкуснейший хот дог,

Бредет на пару паренек.

Проспект Строителей, обед...

Навстречу мне печальный дед...

Однажды глубокой ночью на площади Нептуна

однажды глубокой ночью на площади Нептуна —

она же площадь Свободы — я выпил много вина.

я слышал дыханье моря, да что там — дыханье морей

со мной говорили боги и шапку трепал Борей.

мне Мира связала шарфик, а Геба плеснула вина...

сейчас — ты моя планета. сейчас ты моя страна.

мы как бы были все вместе в одном из многих миров

мы были единым целым и все понимали без слов

мне было легко и страшно, спокойно и хорошо

мне было... так небывало... я не искал, но нашел

***

Я хочу обнимать прохожих —

толстых теток, угрюмых дядек.

Им, наверно б, хотелось тоже,

Просто важность не позволяет

Я б и дальше ехала. Только

в долгом повороте трамвая

мне хотелось обнять ребёнка...

Стынут краски... Я умираю

И кассета крутится в деке...

Все так просто – я умираю...

Интересно быть человеком..

</h1>Стихи новых авторов-современников</h1>

Она потеряла иголку в стоге,

и ей уж не важно, найдет ли.

На сером вокзале железной дороги

несмелые люди её не нашли.

Несмелые люди её не искали,

а смелые были уже далеко.

На утреннем чистом пустынном вокзале

Она из пакета пила молоко.

Ты кусище света, зашитый тканью,

Ты - Явь и Навь

Ты имеешь то, что подобает герани.

Ты - анклав.

Ты - немного слез и немного боли.

Ты - взрывная волна.

Ты - безволие в непрошибаемой воле.

Я - обречена.

Ты обкраденный центнер, три литра крови,

Ты - кусок дерьма,

Ты гнилое старье в неизбежной нови,

Александр Дюма.

Ты никчемный и жалкий, ничтожный, голодный.

Ты - сирота.

Ты силен и отважен, красивый и модный,

Ты - звезда.

В тебе нет ни души, ни ума, ни тела.

Ты - пустота.

В тебе все - даже то чего я не ела.

Ты - это Та.

Татьяна Фирстова, Великая Новоселка-Донецк – Мариуполь, 1987-2014

<h2>***</h2> Горе мое

В небе летает –

Вниз и вверх –

Проколотый шарик –

Горе мое.

Горе мое

Парус поставило

в луже себе

Да поплыло.

Горе мое –

Злая зверушка с несчастной судьбой…

Скачет верхами

деревьев

Под мелким дождем,

ой-ой…

Дождь попадает

в серое небо –

Время дышать.

Свежее небо

над шматом земли –

Время дышать.

Души деревьев

стоят вдоль дороги и смотрят на нас.

Души деревьев

стоят через небо в ряд.

Горе мое,

Как кота из кафе,

Метлой замела

Старуха Судьба.

Горе мое

Прыгнуть хотело на голову мне

Да плюх со столба.

Горе мое

Бежало за мной –

Размазано радугой

сотнями шин

Горе мое,

иди, пожалею, я тоже один.

Начало весны 2006

<h2>Человек без слов (без знаков препинания)</h2>

Человек без слов

Человек без нот

Не-видимка

И не дресс-код

Человек без слез

Ни-ког-да

Не задаст в упор

1 вопрос

Глупый вопрос

И можешь спрашивать,

если дойдет,

Алё

Да алё

Не ответит

Хоть режь ее!

Хоть стреляй!

Ай-яй-яй

Ну человек без слов!

Не знает нот!

Все на слух

На подбор

Все внутри…

Да ха-ха-ха –

Да у меня этих слов – да полный карман!

У меня этих нот – да че-мо-дан!

Человек без слов!

Человек без слез!

Дай ей руку – отхватит нос!

Вот и руку никто

не подает…

Да не вопрос

Да хахаха

Да зачем-то сдалась мне твоя рука

А тем более уж мне зачем твой нос…

…Я давно без слов.

…Я давно без слез.

Человек без слов

Человек без нот

Ветер

в осень

гонит

листья

желтые.

Прижавшись к колонне

Стоит.

Вот.

И какого-то черта

Кого-то

Зачем-то

Ждет…

Конец октября.2006

Автор Мария Королёва, Украина, Мариуполь

Осень

Кончилось лето… За окнами осень,

Но с холодами она не спешит,

Все еще солнце тепло нам приносит,

В зеленые рощи еще нас манит.

Всем угодила красавица осень –

Не заливает нас нудным дождем,

Дни золотые как дар нам приносит,

Знает, что мы золотой ее ждем,

Не поскупилась она урожаем,

И помогает его убирать,

Осень – за это тебя уважаем,

Что не дала урожай потерять.

Мы такой осени очень все рады –

Все отдала, что для нас припасла.

Если бы могла ты залечивать раны

И приказать: закончись, война.

<h1>Новая современная хорошая лирика</h1>

он бы сказал «мое. Положь-ка»

но ставка бескорыстно беспроцентна

вот как был честен правдолюбец

внутри людей фарфоровая крошка

с орбит земли начнет движенье к центру

за клеем веры из апрельских блюдец.

<h2>Полтинник</h2>

Разменять ли мне свой полтинник?

Что нынче почём?

Десять копеек в тине.

Эй, извлечём?

Десять копеек для творчества,

пять за жильё,

Пять для памяти, хотя хочется...

Чтоб постирать бельё (без твоего моё) —

восемь. Для секса —двадцать.

Считаешь? Придётся семь:

надо ещё мудрым старцам,

отвесить всем...

Пять — чтобы съездить в Wonderland

и поесть.

Пять — а, по правде, надо, хотя бы, шесть.

Тут уж такое — либо в ва-банке мы,

либо отмеряй всем да отвесь.

Любо как! Господи, где твои ангелы?

Не от английского, а от «весть»?

Разменять ли мне свой полтинник?

Что нынче почём?

Ты – один из многих

Я – одна в своем роде.

Можно сказать, сирота.

Но так мне нравится больше.

В чебуречной звучит отчеливо "ч".

Личины бесчисленно обесточены

обесчуствлены. Обеспечена очередь

алчущих беспечности человеков.

честность исчерпана, честь обезличена -

Поперечины причин.

через черновик несчастий.

Я шел домой.

Проходящая навстречу

Старушка была безупречно элегантна;

натальные седые волосы

и неиспорченоое морщинами лицо,

Изящество в желтом пиджаке.

Мужик в балке

опрометчиво

хлестал пиво.

Лепестки осыпались,

но плоды не завязались.

Всю эту тираду из бесконечных мелочей

можно сказать просто:

Я тебя не люблю.

<h2>Flashback</h2>

Я расскажу эти чувства на ухо коту,

Я расскажу, даже если ты не посмеешь спросить.

Как в близоруком детстве раскручивая мечту,

Я узнаю твои мысли, учась говорить.

И в детстве писклявом, где старый источник,

Сворачивая-разматывая ё-ё,

Коленкой без жалости кровоточа,

Я увидала лицо твоё.

После обеда с застенными матами,

Тайком после школы вкушая вино,

Я на диване с Элен и ребятами

Твоё чувство юмора вижу в окно.

И в табакерке закапывая клад,

и глупо ревнуя суп к подруге,

я ощущаю про то как ты рад,

и как безнадежно теплы твои руки.

Почувствуй о той, кто простецки сдувая прядь,

Так смело Миры раскручивает нить,

Я давно не боюсь тебя потерять,

Я боюсь перестать тебя любить.

летняя ночь тебя, лентяя, окутала,

утопила нежным ароматом фиалковым

врезалась в сердце и стала раскачивать

вверх-вниз, взад-вперёд,

вцепилась в горло и отпустила,

а ты под инерцией двинулся и обалдел.

Ты был бестел,

а я душна.

Ты стал ветром, а я собою.

дотронулся до чуда и не смекнул, что это было

крутишься-вертишься,

так и не можешь понять

с какой стороны дует ветер.

Идиот...

Они отличались телосложением,

Цветом волос и глаз,

У них были разные движения,

И построения фраз.

Он мчался в офис ума лишенный,

Она продавала грибы.

Ее звали Машей, его – Шоном,

Но оба были рабы

Системы. И только лишь по выходным

Мария ходила на карате.

А Шон пел в церкви свой гимн.

Но оба пили мате

Чуть пополудню в разных поясах.

У ней был такой маленький красный,

У него – с тяжеленной блях-

ой. Он верил в Расту...

Мария – в Перуна и Даждьбога,

Когда приходила весна,

Ее было то мало, то много,

Озимые пожинав,

Они б по-разному жизнь прошли,

И каждый в своей отчизне...

Но bus разбился; от хаты угли,

На надгробиях те же числа.

Автор Фирстова Татьяна, Великая Новоселка-Донецк-Мариуполь, 1987-2014.