Выход Слуцкого 8 страница
Что РґРѕ Надежды Яковлевны — РІСЃСЏ ее пышущая гневом Рё местью «Вторая книга», РґР° Рё первый том мемуаров СЃ его убийственными Рё хлесткими характеристиками РЅРёРєРѕРёРј образом РЅРµ РїСЂРѕРёР·РІРѕРґСЏС‚ впечатления той беспощадной бескомпромиссности; ее РЅРµ боишься, перед ней РЅРµ комплексуешь. Почему?— РґР° потому, что Надежда Яковлевна РЅРµ отделяет себя РѕС‚ народа: «Я была тогда СЃ РјРѕРёРј народом — там, РіРґРµ РјРѕР№ народ, Рє несчастью, был». Разумеется, РѕРЅР° презирает быдло; естественно, РѕРЅР° РЅРµ СЃ теми, кто травит, РґРѕРЅРѕСЃРёС‚, лишает работы, РіРѕРЅРёС‚, садически мучает… РЅРѕ РѕРЅР° признает собственные слабости, открыто РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Рѕ собственном страхе, ей нетрудно признать, что РѕРЅР° того-то РЅРµ понимала Рё того-то недооценивала… Надежда Яковлевна шла РЅР° нищенские ухищрения, жалкие уловки — Рё рассказывает РѕР± этом СЃ истинно Достоевским упоением, РЅРѕ ведь Рё РІ достоевских саморазоблачениях есть гуманизм РѕСЃРѕР±РѕРіРѕ СЂРѕРґР°: человек перестает стыдиться того, Рѕ чем прочел РІ чужой исповеди. РћРЅ РЅРµ стыдится тогда Рё собственной нищеты, Рё собственной слабости: есть высшее милосердие РІ такой откровенности. Р РІ том, что Надежда Яковлевна РІ СЃРІРѕРёС… воспоминаниях так сознательно субъективна, так часто неблагородна (потому что Сѓ нее РґСЂСѓРіРёРµ, РЅРµ комильфотные, РёР·РіРѕР№СЃРєРёРµ понятия Рѕ благородстве),— тоже есть милосердие Рє читателю. РќРµ сочтите это парадоксом — просто задумайтесь Рѕ том, как РјРЅРѕРіРѕ делает для нас автор, сознательно сходящий СЃ пьедестала, обращающийся Рє нам как Рє равным. Надежда Мандельштам РЅРµ настаивает РЅР° своем праве судить РґСЂСѓРіРёС…. Наскакивая РЅР° РЅРёС…, раздавая бранные эпитеты Рё клички — РѕРЅР° РЅРµ встает РЅР° котурны Рё РЅРё РІ чем РЅРµ оправдывает себя. Р РІ этом — отсылка Рє некрасовской, покаянной, «грешной» традиции: вспомните, как желчен Рё хлесток Некрасов РІ статьях, письмах, сатирах — Рё как неистов РІ самообвинениях! Отчего так убийственны «Современники», так гневны петербургские стихи? Да потому, что автор ненавидит прежде всего себя: эта ненависть — самая убийственная Рё самая безвыходная. Потому Рё РІ любовь его лучше веришь — «То сердце РЅРµ научится любить, которое устало ненавидеть». Некрасов ненавидеть РЅРµ уставал. Нет такой гнусности, РІ которой Р±С‹ РѕРЅ себя РЅРµ упрекнул, такой мерзости, РІ которой Р±С‹ себя РЅРµ заподозрил,— Рё потому его инвективы имеют особенную силу: такому автору — больше веришь. Есть ли РІ СЂСѓСЃСЃРєРѕР№ литературе самооговор более беспощадный, чем В«Рыцарь РЅР° час»? Р’ РїСЂРѕР·Рµ Надежды Яковлевны узнаваемы те Р¶Рµ интонации — «Рстолько мучительной злости таит РІ себе каждый намек, как будто вколачивал РіРІРѕР·РґРё Некрасова здесь молоток»,— сказал ее РјСѓР¶ Рѕ собственном РјРѕСЃРєРѕРІСЃРєРѕРј цикле, РЅРѕ это РєСѓРґР° как верно Рё РІ применении Рє «Воспоминаниям». Р’ конце концов, меньше ли несправедливых, хлестких, зачастую смертельно-оскорбительных оценок РІ мандельштамовской переписке Рё РїСЂРѕР·Рµ? Заслуживал ли Горнфельд ярости «Четвертой прозы»? Заслуживали ли несчастные переводчики столь страстных обвинений, как мандельштамовская статья, озаглавленная РІ печати «Потоки халтуры»? РќРѕ РІ том Рё было отличие мандельштамовской критики — РѕС‚ рапповской, пролеткультовской, партийной: автор РЅРµ столько обвиняет, сколько страдает, литература — его РєСЂРѕРІРЅРѕРµ дело, халтура Рё безразличие оскорбительны для него, Р° РЅРµ только для искалеченного переводчиком автора… РќРµ Мандельштам ли РІ порыве раздражения отозвался Рѕ зрелой лирике Ахматовой как Рѕ «столпничестве РЅР° паркете», Рё разве это РЅРµ точно, РїСЂРё всей желчности? РќРѕ Мандельштам — РЅРµ обвинитель. РћРЅ — то жертва, то юродивый, то осажденный врагами одиночка, «усыхающий довесок прежде вынутых хлебов»; РЅРѕ самая истеричность его раздражения РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Рѕ неуверенности, затравленности, готовности мгновенно отозваться РЅР° человеческое отношение. Некрасовскую традицию РІ литературе двадцатых—тридцатых воплощал именно РѕРЅ — Рё РЅРµ Р·СЂСЏ сказал Ахматовой РІ 1934 РіРѕРґСѓ: «Поэзия сегодня должна быть гражданственной». РћРЅ, написавший Р·Р° десять лет РґРѕ того РІ статье «Выпад» вызывающе-легкие слова «Поэзия РЅРёРєРѕРјСѓ ничего РЅРµ должна!В».
Р’ СЂСѓСЃСЃРєРѕР№ мемуарной РїСЂРѕР·Рµ некрасовская традиция вызывающей, обреченной неправоты представлена РєРЅРёРіРѕР№ Надежды Яковлевны. Рменно эту противоположность собственному стилю — литературному Рё поведенческому — чувствовал РІ Некрасове Герцен, Рё РЅРµ было мелочи, Рє которой Р±С‹ РѕРЅ РЅРµ придрался. РЇ скажу сейчас, наверное, крамольную вещь — РЅРѕ коль СЃРєРѕСЂРѕ русская литература РІРЅРѕСЃРёС‚ РІ СЃРІРѕР№ черный СЃРїРёСЃРѕРє любые преступления против поэтов, РІ этом СЃРїРёСЃРєРµ найдется место Рё Герцену: Р·Р° травлю, развязанную РёРј РІ 1864 РіРѕРґСѓ после несчастной «муравьевской оды». РњС‹ знаем — кстати, благодаря разысканиям Корнея Р§СѓРєРѕРІСЃРєРѕРіРѕ,— сколь неосновательны Рё РіСЂСѓР±С‹ были герценовские обвинения РІ адрес Некрасова еще РІ СЃРІСЏР·Рё СЃ денежной нечистоплотностью Авдотьи Панаевой; РЅРѕ там дело шло Рѕ деньгах, история темная, РјРѕР¶РЅРѕ еще как-то понять застарелую вражду (даром что Некрасов готов был дать РІСЃРµ необходимые разъяснения). Травля 1864 РіРѕРґР° РЅРµ имеет оправдания — Рё ведь Герцен знал, что добивает раненого. Рто его РЅРµ остановило, как РЅРµ останавливало Рё СЃРІРѕСЂСѓ РґСЂСѓРіРёС… травителей. Такая ненависть РЅРµ вызывается поступками — РѕРЅР° беспричинна, онтологична, РёР±Рѕ речь идет Рѕ противоположных моделях поведения; благородный, красивый, богатый РґРІРѕСЂСЏРЅРёРЅ Герцен РЅРµ РјРѕРі любить желчного, неавантажного, хитрого Рё нервного Некрасова, провинциала СЃ РґРІРѕСЂСЏРЅСЃРєРёРјРё РєРѕСЂРЅСЏРјРё Рё привычками — РЅРѕ СЃ психологией типичного разночинца. Да Рё РІСЂСЏРґ ли Некрасов — жесткий партнер РІ делах, ловкий делец РІ литературе — был приятным собеседником. Важно, что РѕРЅ был надежным товарищем, лучшим редактором Рё главным поэтом своего времени. Поэтому РІ сегодняшней СЂСѓСЃСЃРєРѕР№ литературе РѕРЅ настолько живее Герцена. Поэтому Рё РєРЅРёРіРё Надежды Мандельштам, памятник некрасовской традиции, переживут РєРЅРёРіСѓ Лидии Корнеевны «Дом поэта», написанную РІ РїРѕСЂСЏРґРєРµ полемики СЃ РЅРёРјРё.
РћР± этой РєРЅРёРіРµ надо Р±С‹ сказать подробнее, поскольку полемический накал тут — именно герценовский. Многословно, СѓРїРѕСЂРЅРѕ, СЃ бесчисленными отступлениями разбирает Лидия Корнеевна неточности, ошибки, этические проколы, допущенные РІРґРѕРІРѕР№ Мандельштама. Сразу скажем Рѕ фактических ошибках: «Воспоминания» Рё РІ особенности «Вторая книга» — РЅРµ мемуары РІ обычном смысле слова. Рто художественная РїСЂРѕР·Р°, публицистика, сведение счетов — РЅРѕ РІ качестве безупречного источника РёС… рассматривать нельзя. Р’СЃРµ, Рѕ чем РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Надежда Яковлевна, окрашено резким светом ее личности. Цифры Рё даты РѕРЅР° действительно путает. Что РґРѕ филологического анализа — здесь СЏ склонен больше доверять ей, чем ее оппонентам. Как-никак, РѕРЅР° была классным филологом, языковедом, преподавателем СЃ многолетним стажем,— РґР° Рё РѕС‚ Мандельштама РјРЅРѕРіРѕРјСѓ научилась: РІ стихах РѕРЅР° понимала Рё РІРєСѓСЃ имела широкий.
Уровень остальных претензий, например, таков: «в церковном садике, РєСѓРґР° РјС‹ СЃ Ахматовой убегали для разговоров» — РЅРµ могла Ахматова убегать! Что Р·Р° слово такое — «убегать»! Впрочем, главное оскорбление для Лидии Корнеевны — РІ РґСЂСѓРіРѕРј: ««Мы» тут такая Р¶Рµ мнимость, как РІСЃСЋРґСѓВ». Разумеется, ей хотелось Р±С‹ оградить Ахматову — героиню ее записок — РѕС‚ РјРЅРѕРіРёС…, кто посягает РЅР° это «мы»; сама РѕРЅР° РЅРёРєРѕРіРґР° РІ Р¶РёР·РЅРё РЅРµ позволила себе РїРѕРґРѕР±РЅРѕР№ фамильярности — Рё хочет, чтобы РЅРµ позволяли другие… РќРѕ Сѓ Надежды Мандельштам СѓР¶ как-РЅРёР±СѓРґСЊ есть право так говорить РѕР± Ахматовой, РґР° Рё право РЅР° «мы». Лидия Корнеевна кидается фехтовать Р·Р° честь Тынянова, Рѕ котором Сѓ Мандельштам сказано, что исторические его романы «пришлись РєРѕ РґРІРѕСЂСѓВ»: как это — пришлись РєРѕ РґРІРѕСЂСѓ, РєРѕРіРґР° РёС… так разносили РІ тридцатые?! Ей невдомек, что Надежда Яковлевна имеет РІ РІРёРґСѓ совсем РґСЂСѓРіРѕРµ время — СЌРїРѕС…Сѓ, РєРѕРіРґР° Тынянов был канонизирован РІ качестве исторического романиста, Р° РІРѕРІСЃРµ РЅРµ историка Рё теоретика литературы, каковое СЃРІРѕРµ дело РѕРЅ считал основным. РћРЅ пришелся РєРѕ РґРІРѕСЂСѓ РїРѕРґ конец Р¶РёР·РЅРё, Р° РІРѕРІСЃРµ РЅРµ РІРѕ РґРЅРё, РєРѕРіРґР° его разносили Р·Р° «Восковую персону». Рли еще: «Нельзя Р¶Рµ считать морем пресный светло-серый залив»… Как РјРѕР¶РЅРѕ! Лидия Корнеевна Рё залив кидается защищать, хотя ему-то СѓР¶ точно РЅРё жарко, РЅРё холодно РѕС‚ мнения Надежды Яковлевны: ведь этому заливу Ахматова такие стихи посвятила! Как смеет кто-то после этого проявлять Рє нему неуважение! РўСѓС‚ СѓР¶ читатель РЅРµ выдерживает Рё хочет спросить автора: помилуйте, стоит ли так кипятиться? РњРѕР¶РЅРѕ еще С…СѓРґРѕ-бедно понять, почему такое возмущение критика вызывают, скажем, нелестные характеристики Харджиева — РІРѕС‚ ведь писала Рє нему Надежда Яковлевна нежные РїРёСЃСЊРјР°, называла единственным РґСЂСѓРіРѕРј, воплощением чести, Р° теперь РІРѕС‚ резко пересмотрела СЃРІРѕРµ отношение Рё обзывает жуликом СЃ большими физическими Рё психическими дефектами. РќРѕ Рё эта претензия, РІ общем, странна: неужели Лидия Корнеевна РЅРµ слыхивала Рѕ том, что люди меняются? Менялся Рё Харджиев, Рё есть немало свидетельств его растущей психической неадекватности; случается Рё старым РґСЂСѓР·СЊСЏРј поссориться — что Р¶ попрекать РёС… сказанными ранее добрыми словами? РќРµ всем дано гранитное постоянство — Лидия Корнеевна РІРѕРЅ тоже поначалу хорошо относилась Рє Ольге РРІРёРЅСЃРєРѕР№, Р° потом РЅРµ остановилась перед тем, чтобы распространять клевету Рѕ ней (дочь РРІРёРЅСЃРєРѕР№, РСЂРёРЅР° Емельянова, потратила РјРЅРѕРіРѕ СЃРёР» Рё времени, чтобы эту клевету опровергнуть,— РЅРѕ, как говаривал Тютчев, «всегда что-РЅРёР±СѓРґСЊ остается»). Р’ общем, большинство повторяющихся, усердно развиваемых претензий Лидии Р§СѓРєРѕРІСЃРєРѕР№ Рє мемуарам Надежды Мандельштам сводятся Рє тому, что Надежда Мандельштам очень сильно РЅРµ нравится Лидии Р§СѓРєРѕРІСЃРєРѕР№ Рё ей РѕР±РёРґРЅРѕ, что СЂСЏРґРѕРј СЃ Мандельштамом долгое время была именно такая женщина. Как говаривала та Р¶Рµ Ахматова Рѕ пушкинистах — РёРј хотелось Р±С‹, чтобы Пушкин женился РЅР° Щеголеве; впрочем, ведь Рё РѕРЅР° Наталью Николаевну терпеть РЅРµ могла… Рто особая тема — женская ревность Рє подругам великих поэтов: РІСЃРµ кажется, что ты РЅР° РёС… месте была Р±С‹ лучше. Ахматова третировала Гончарову, Чуковская — Надежду Мандельштам Рё Ольгу РРІРёРЅСЃРєСѓСЋ, впоследствии Рё РРјРјР° Герштейн бросила РІ Надежду Яковлевну СЃРІРѕР№ камень (впрочем, если Р±С‹ страстно защищавшая ее Лидия Корнеевна прочла «Мемуары» Герштейн — РѕРЅР° Р±С‹, скорее всего, СЃ РРјРјРѕР№ Григорьевной раззнакомилась навеки: Мандельштам РІ ее изображении — сексуальный маньяк, сдающий следствию друзей РґРѕРјР°. РџРѕРјРЅСЋ изумление Кушнера: «Неужели РРјРјР° Григорьевна настолько уверена, что Р·Р° РіСЂРѕР±РѕРј ничего нет?!В»). Надежда Мандельштам РЅРёРіРґРµ Рё РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ утверждала, что РѕРЅР° была идеальной РїРѕРґСЂСѓРіРѕР№ поэта. Напротив, РѕРЅР° часто Рё настойчиво упоминает, что бывала недостойна его. РќРѕ Мандельштам выбрал ее раз Рё навсегда, Рё никакие увлечения — роман СЃ Ольгой Ваксель, влюбленность РІ Марию Петровых — РЅР° этот выбор РЅРµ повлияли. Прислушаемся Рє его мнению — РїСЂРё всей поспешности иных СЃРІРѕРёС… выводов Рё чрезмерности РѕР±РёРґ РѕРЅ разбирался РІ людях. Может быть, посвящение Петровых («Мастерица виноватых взоров…») Рё может претендовать РЅР° звание лучшего любовного стихотворения двадцатого века, мнение Ахматовой более чем авторитетно,— РЅРѕ думаю, что посвящения Надежде Яковлевне составляют ему серьезную конкуренцию. «За то, что СЏ СЂСѓРєРё твои РЅРµ сумел удержать, Р·Р° то, что СЏ предал соленые нежные губы» — или РґСЂСѓРіРѕРµ, СѓР¶ точно РѕРґРЅРѕ РёР· главных любовных стихотворений двадцатого века: «Куда как страшно нам СЃ тобой, товарищ большеротый мой…» Двадцатый век выучил поэтов именно такой любовной лирике. Самая жаркая мечта несчастных заложников этого столетия — уехать туда, «где Р±С‹ нас никто РЅРµ отыскал». Надежда Яковлевна прожила так последние десять лет СЃ Мандельштамом Рё СЃРѕСЂРѕРє лет — после Мандельштама; Рё даже бегство РІ смерть было ей недоступно — СЃ ней окончательно РїРѕРіРёР± Р±С‹ Рё РѕРЅ. Мандельштам РЅРµ ошибся РІ спутнице, Рё РЅРµ нам обсуждать его выбор.
Хотя, разумеется, дело не только в этом — и светятся эти книги не только отраженным светом мандельштамовской личности. Заслуга Надежды Яковлевны далеко не только в том, что она была лучшей Женой Поэта в русской литературе (прозаикам, кажется, как-то больше везло — поэты, видно, совершенно уже невыносимы).
РЇ РЅРµ РіРѕРІРѕСЂСЋ сейчас Рѕ пластическом даре мемуаристки, Рѕ ее бесценных свидетельствах, благодаря которым РјС‹ можем услышать Рё увидеть Мандельштама Рё РјРЅРѕРіРёС… его современников СЃ кинематографической четкостью. Гораздо более важным РјРЅРµ представляется РёРЅРѕРµ — чеканно сформулированный опыт, который Надежда Яковлевна вынесла РёР· своего хождения РїРѕ мукам. Опыт этот учит РЅРµ самосохранению — как РІРёРґРёРј, РЅРё РїСЃРёС…РёРєРё, РЅРё объективности, РЅРё Р·РґРѕСЂРѕРІСЊСЏ РѕРЅР° РЅРµ сохранила; сделать дело, осуществить предназначение, спасти РѕС‚ забвения стихи, хранящиеся только Сѓ тебя РІ памяти, донести РґРѕ потомков Р¶РёРІРѕРµ свидетельство — РІРѕС‚ чему научится читатель Надежды Мандельштам. РР· ее РєРЅРёРіРё РѕРЅ узнает, какие РєРѕРјРїСЂРѕРјРёСЃСЃС‹ допустимы, Р° какие смертельны; какие профессии годятся для выживания, Р° какие РіСѓР±СЏС‚ дар; это настоящий учебник Р¶РёР·РЅРё там, РіРґРµ жить нельзя, РєРЅРёРіР° дыхательных упражнений РІ безвоздушном пространстве.
«В мучительные СЌРїРѕС…Рё, РєРѕРіРґР° бедствие, нечеловеческое Рё чудовищное, затягивается РЅР° слишком долгий СЃСЂРѕРє, РЅСѓР¶РЅРѕ забывать РїСЂРѕ смысл — его РЅРµ найти — Рё жить целью. Упражняйтесь РІ уничтожении смысла Рё РІ заготовке целей»,— сказала эта женщина, Рё более точного совета СЏ представить РЅРµ РјРѕРіСѓ. Воистину, РїРѕРёСЃРєРё смысла РІ пространстве тотальной бессмыслицы сильно смахивают РЅР° оправдание этой самой бессмыслицы; РјРЅРѕРіРёРµ искали логику РІ терроре, смысл РІ репрессиях, великий умысел — РІ нагромождении случайностей Рё инстинктов; РјРЅРѕРіРёРµ Рё теперь СЃ удовольствием этим занимаются, РїСЂРѕРІРёРґСЏ РІ хаотических метаниях Рё РІ доедании советских остатков некий государственный СѓРј. РќРµ надо делать РІРёРґ, будто есть смысл. РћРЅ есть РІ иных процессах — РІ частной Р¶РёР·РЅРё, например, или РІ общем Божьем замысле РѕР± истории человечества; РѕРЅ есть там, РіРґРµ есть историческое движение, сознательный выбор, экзистенциальная ответственность — Р° РЅРµ там, РіРґРµ историю перепутали СЃ РїСЂРёСЂРѕРґРѕР№. Надо жить РЅРµ смыслом, Р° целью. Держать ее РІ СѓРјРµ. Всем жертвовать ради нее — всем, РєСЂРѕРјРµ чести, потому что иначе Рё цель скомпрометируешь. Надежда Мандельштам рассказала граду Рё РјРёСЂСѓ Рѕ том, как сохранила наследие РјСѓР¶Р° Рё намять Рѕ нем. Рто фантастическая С…СЂРѕРЅРёРєР° Р±РѕСЂСЊР±С‹, случайностей, РєРѕРјРїСЂРѕРјРёСЃСЃРѕРІ Рё неумолимого, хищного движения Рє цели. Цели непрагматической, РЅРµ эгоистической, даже Рё РЅРµ личной — жена Мандельштама РЅРµ умела заботиться РЅРё Рѕ собственном благосостоянии, РЅРё даже Рѕ собственной безопасности. РћРЅР° так Р¶Рµ служила химерам, ничего РЅРµ значащим для большинства, как Рё ее РјСѓР¶, ничего, РєСЂРѕРјРµ РїРѕСЌР·РёРё, толком РЅРµ умевший, зато РІ РїРѕСЌР·РёРё умевший РІСЃРµ. Да прагматическим целям Рё нельзя служить СЃ таким непрагматическим самоотречением. Прагматика РїСЂРѕС…РѕРґРёС‚ РїРѕ ведомству смысла, Р° цель бессмысленна. РћРЅР° самоцельна.
«Я ведь РІРґРѕРІР° Мандельштама, которого Рё сейчас ненавидят СЃ такой силой, будто РѕРЅ Р¶РёРІ Рё С…РѕРґРёС‚ РїРѕ улицам». Рто сказано РіРѕСЂРґРѕ, достойно, СЃ вызовом. Надежда Мандельштам учит — РЅРµ дидактически, РёР±Рѕ дидактика Сѓ нее всегда нарочно Рё грамотно компрометируется авторской ворчливостью Рё раздражительностью,— что быть ненавидимым РІРѕРІСЃРµ РЅРµ С…СѓРґРѕ; для иных ситуаций это РЅРѕСЂРјР°. Рта РєРЅРёРіР° учит РЅРµ зависеть РѕС‚ чужого мнения, РєРѕРіРґР° РѕРЅРѕ комплиментарно,— Рё прислушиваться Рє нему, РєРѕРіРґР° РѕРЅРѕ резко Рё недоброжелательно. Надо учиться быть изгоем. Надо учиться РЅРµ верить тем, кто тебя травит,— Рё гордиться РёС… кипящей слюной. Надо уметь верить РІ СЃРІРѕСЋ правоту Рё неправоту большинства — железную правоту роты, тупо топающей РІ РЅРѕРіСѓ. Надо уметь быть слабым Рё отверженным, находя РІ такой позиции источник силы Рё гордости. Надо уметь РЅРµ жалеть себя — это расслабляет — Рё РЅРµ жалеть РґСЂСѓРіРёС…, РёР±Рѕ это унижает. Надо сделать СЃРІРѕСЋ жалость целомудренной, скрытной Рё деятельной. Надо ненавидеть СЃРІРѕР№ страх. Надо ненавидеть себя — тогда сможешь сказать правду Рѕ себе Рё РјРёСЂРµ. Р’СЃРµ эти жесткие, требовательные «Надо!В» преподносятся РІ РєРЅРёРіРµ Надежды Мандельштам без настырной педагогической императивности: это РЅРµ учебник выживания, как сказано выше. Рто скорей учебник умирания, Рё следование этим правилам РЅРµ прибавит вам РЅРё Р·РґРѕСЂРѕРІСЊСЏ, РЅРё денег. Рти правила РїРѕРґС…РѕРґСЏС‚ только для предельных ситуаций — РІ остальное время РѕРЅРё превращают человека РІ загнанного зверя, РІ бескомпромиссного монстра. РќРѕ безвыходных ситуаций РІ Р¶РёР·РЅРё больше, чем кажется.
Биография Надежды Яковлевны хорошо известна. РћРЅР°, РІ сущности, слилась СЃ биографией ее РјСѓР¶Р° — Рё РЅРµ Р·СЂСЏ РІ ограде ее могилы РЅР° Старокунцевском кладбище установлен Рё памятник Мандельштаму. Могилы Мандельштама нет — эта стала общей; общей стала Рё СЃСѓРґСЊР±Р°. Надежда Мандельштам (Хазина) родилась РІ Саратове 30 октября 1899 РіРѕРґР°. Ее отец был присяжным поверенным, мать — врачом. Ей было пять лет, РєРѕРіРґР° семья переехала РІ Киев Рё поселилась РЅР° Рейтарской, 25. Дом этот цел. Неподалеку была частная гимназия Аделаиды Жекулиной, которую Надя Рё окончила. Р–РёРІРѕРїРёСЃРё РѕРЅР° училась Сѓ Александры Ркстер. Потом семья переехала РЅР° СѓРіРѕР» Крещатика Рё Рнститутской, РіРґРµ гостил Рё Мандельштам.