ЙОГА — ПРОТИВОЯДИЕ ДЛЯ УМА, КОТОРЫЙ СПЕШИТ

Первый вопрос:

Когда вы говорите по Патанджали, я чувст­вую, что этот путь для меня. Когда вы гово­рите по Дзен, тогда Дзен — путь для меня. Когда вы говорите по Тантре, тогда получа­ется так, что Тантра для меня. Как мне уз­нать, какой путь для меня?

Это очень просто — если, когда я говорю по Патанджа­ли, вы чувствуете, что Патанджали это путь для вас, и, когда я говорю по Дзен, вы чувствуете, что Дзен это путь для вас, и, когда я говорю по Тантре, вы чувствуете: "Тантра это путь для меня", тогда нет проблем — путь для вас это я!

Второй вопрос:

Необходимо ли искателю пройти через все стадии самадхи? Может ли присутствие ря­дом с Мастером помочь перенести меня сквозь несколько стадий?

Нет, это не необходимо. Все стадии описаны Патанджа­ли, потому что все стадии возможны, но не необходи­мы. Вы можете обойти многие. Вы можете даже перейти от первого шага сразу к последнему; весь путь между ними может быть просто обойден. Это зависит от вас, от вашей интенсивности, от вашего личного поиска, от вашего тотального вовлечения. Скорость зависит от вас.

Вот почему есть возможность достичь также и вне­запного просветления. Весь постепенный процесс может быть отброшен. Прямо в этот самый момент вы можете стать просветленными. Это возможно, но это будет зави­сеть от того, насколько интенсивен ваш поиск, насколько вы в него вовлечены. Если вовлечена только одна часть вас, тогда вы достигнете фрагмента, шага. Если вовлечена половина вас, тогда вы достигнете половины путешествия тот час, и затем вы споткнетесь. Но если вовлечено все ва­ше бытие, и вы ничего не сдерживаете, вы просто позволяе­те всему случиться прямо сейчас, это может случиться тот час. Времени не нужно.

Время нужно, потому что ваше усилие частично, фрагментарно; выделаете это вполсилы. Выделаете это, но вы также и не делаете этого. Вы делаете один шаг вперед и один шаг назад одновременно. Вы делаете правой рукой, а левой рукой разрушаете сделанное. Тогда будет существо­вать много, много стадий, больше, чем может описать Патанджали. Он описал все возможные стадии. Многие могут быть отброшены, вы можете отбросить все — может быть отброшен весь путь. Привнесите ваше тотальное существо в свои усилия.

И присутствие вместе с Мастером может оказать не­обычайную помощь, но это тоже зависит от вас. Вы можете жить возле Мастера физически и можете вообще не нахо­диться рядом с ним, потому что быть с Мастером это не вопрос физической близости; это вопрос того, насколько вы открыты по отношению к нему, насколько вы доверяете, насколько сильно вы его любите, насколько полно вы мо­жете доверить ему свое бытие. Если вы действительно близки, это значит, если вы доверяете и любите, тогда не существует другой близости. Дело не в расстоянии, дело в любви. Если вы действительно близки к Мастеру, все пути, все методы могут быть отброшены, потому что быть близко к Мастеру — это высший метод. Не существует ничего по­добного этому. Ничто не сравнится с этим. Тогда вы просто забываете все о методах, о Патанджали; вы можете просто забыть о них. Просто, если вы близки к Мастеру и позво­ляете ему войти в ваше бытие, вы становитесь просто вос­приимчивыми, с вашей стороны нет выбора, вы просто открыты, тогда в этот самый момент явление возможно.

И я хотел бы напомнить вам, что с помощью всех тех методов, которые существуют в мире, многие люди не дос­тигли. Многие люди достигли через присутствие рядом с Мастером — это высший метод. Но, в конце концов, все зависит от вас.

В этом проблема, это самая суть проблемы: это не зависит от меня. Иначе, я бы вам уже все дал; тогда бы не было проблем. Одного Будды было бы достаточно, и он бы дал все, в его руках было бесконечное; вы не можете исчерпать это. Он мог бы все давать и давать, и он всегда готов дать, потому что, чем больше он отдает, тем больше получает. Чем большим он делится, тем больше неизвест­ных источников открывается, неизвестные потоки начина­ют течь к нему. Один Будда дал бы просветление всем существам, если бы это зависело от Мастера. Но это не так. В своем невежестве, в своем эгоистическом состоянии ума, в своем закрытом, заключенном в тюрьму, бытии, вы отвергнете, даже если Будда захочет дать вам это. До тех пор пока вы не захотите этого, вы будет отвергать; это не может быть дано вам без вашего согласия. Вы должны принять это, и вы должны принять это очень сознательно, бдительно и осознанно. Только в глубокой осознанности, в глубокой восприимчивости это может быть принято.

Будьте рядом с Мастером, близко в любви и доверии и позвольте Мастеру делать все, что он хочет, не делая свой собственный выбор, тогда больше ничего не будет нужно. Но тогда не ждите; тогда даже в самой глубокой части своего ума не требуйте, потому что само ожидание и требование станут барьером. Тогда просто ждите. Даже если это будет происходить через много, много жизней, даже если вы должны будете ждать вечность, ждите. И это ожидание не должно быть грустным, депрессивным ожи­данием. Это должно быть празднующим ожиданием: это должно быть фестивалем; оно должно быть наполнено ра­достью

Таково положение вещей: тогда вы можете все ближе и ближе подойти ко мне, и, внезапно, наступает прекрас­ный день — пламя Мастера и пламя вашего бытия стано­вятся одним. Внезапно, вы совершаете прыжок: вас больше нет, и Мастера больше нет, вы стали одним. Это единство, все, что Мастер может вам дать, он дал. Он вылил себя в вас.

Поэтому, искателю не нужно проходить через все стадии самадхи. Это становится необходимым только по­тому, что вы недостаточный искатель... Тогда существует много стадий. Если вы действительно интенсивны, искрен­ни, подлинны, если вы готовы умереть в этот самый мо­мент, это может произойти.

Третий вопрос:

Вы сказали, что Патанджали это совершен­ное сочетание поэзии, мистицизма и логики. Но ведь вы тоже обладаете этим совершен­ным балансом?

Нет, я — полная противоположность Патанджали. Па­танджали обладает совершенным сочетанием поэзии, мистицизма и логики. Я просто нети, нети — ни то ни это. Я не обладаю совершенным балансом поэзии, мисти­цизма и логики. На самом деле, я ни сбалансирован ни несбалансирован, потому что совершенно сбалансирован­ный человек также и разбалансирован одновременно. По­тому что баланс может существовать только тогда, когда существует несбалансированность. Гармония может суще­ствовать только тогда, когда рядом существует дисбаланс. Я совсем как огромная пустота без гармонии, без дисба­ланса, без баланса, без совершенства, без несовершенства — просто пустота. Если вы приходите ко мне, вы не найде­те меня здесь. Я сам не найден, поэтому, как вы можете найти это?

Однажды случилось: в дом суфийского мистика, Баязида, вошел вор. Ночь была темной, и дом Баязида был полно­стью окутан тьмой, потому что он был настолько беден, что не мог позволить себе ни единой свечи. И это было также не нужно, потому что он никогда ничего не делал ночью, он просто спал. Когда вор вошел — и это было не трудно, потому что двери были всегда открыты... Вор во­шел; Баязид почувствовал присутствие кого-то, сказав: "Друг, что ты здесь ищешь?" Только потому, что поблизо­сти находился такой Мастер как Баязид, даже вор не мог солгать — само присутствие было таковым; он чувствовал любовь. И когда Баязид сказал:

— Друг, что ты ищешь здесь?

— Извините, но я должен сказать — я не могу врать вам — что я вор и пришел, чтобы найти что-то.

— Твои усилия напрасны, потому что я жил в этом доме тридцать лет, и ничего не нашел. Но если ты смо­жешь найти что-то, просто дай мне знать.

Если вы войдете в меня, вы не вообще не найдете ме­ня здесь, потому что я сам жил в этом доме много, много лет, и не нашел здесь никого. Таково мое обнаружение; вот то, что я нашел — что внутри никого нет. Внутреннее бы­тие это не-бытие. Чем глубже вы идете, тем меньшей степе­ни вы будете находить нечто подобное личности. И когда вы достигаете самого глубокого ядра, это просто пустота, чистая пустота, просто огромное небо пустоты. Поэтому, как здесь может существовать баланс, и как здесь может существовать дисбаланс?

Патанджали это один из самых необычных людей; я — нет. Патанджали — прямая противоположность. Если вы попросите Патанджали провести беседу по мне, он 6удет не в состоянии; он слишком переполнен собой. Но если вы попросите меня говорить по Патанджали, по Тилопе, по Бодхидхарме, по Будде, по Махавире, по Иисусу Христу — просто, очень просто. Так как я абсолютно пуст, я могу стать доступным каждому; я могу позволить каждому го­ворить через меня. Просто пустой бамбук — каждый мо­жет петь песню через него; он может стать флейтой.

Поэтому я не сочетание поэзии, мистицизма или ло­гики, или чего-либо другого. Я вообще не баланс. Но пом­ните, я также и не дисбаланс; я — нети, нети — то, что Упанишады называют "ни то ни это". Вот почему я досту­пен каждому. Если Патанджали настаивает, он может го­ворить через меня; нет проблем, нет сопротивления.

Вот почему вы всегда приходите в недоумение, когда я говорю по Патанджали. Он становится самим кульмина­ционным пунктом существования. Тогда я забываю о Буд­де, Махавире, Иисусе, Мухаммеде, как будто бы их никогда и не было, как будто бы существовал только Па­танджали, потому что, в этот момент я доступен Патанд­жали в своей тотальности. Только пустота может делать это. Поэтому это происходит впервые. Иначе, вы могли бы обнаружить, что Иисус говорил по Кришне, или Кришна говорил по Будде.

Махавира и Будда жили в одно и то же время, в од­ной и той же стране, в одной и той же части страны. Они передвигались по маленькой территории в Бихаре постоян­но в течение сорока лет. Современники, иногда они были вместе в одной и той же деревне. Однажды они останавли­вались в одной и той же дармасале, но никогда не разго­варивали друг с другом. Они имели нечто внутри себя. Они должны были сказать нечто свое; они не были доступ­ны друг для друга.

Я ничего не могу сказать сам, я только полый бам­бук. Если вы когда-либо захотите сделать мою статую, это очень просто: просто поставьте полый бамбук. Это будет моей статуей; это будет напоминанием обо мне. Не нужно из него ничего делать — только пустота, только огромное небо. Любая птица может летать в небе, не будет таких ограничений: только лебеди из Манасаровара будут допу­щены, а вороны? — нет, им вход воспрещен. Небо доступ­но каждому, и лебедю и вороне. Прекрасная птица или уродливая птица — у неба нет ограничений.

У Патанджали есть послание: у меня ничего нет. Или вы можете сказать, что пустота это мое послание, и, будучи ничем, вы будете близки ко мне. И будучи ничем, вы достигнете меня. И, будучи ничем, вы сможете меня по­нять.

Четвертый вопрос:

Многие люди чувствуют себя довольно безна­дежными относительно любви. Существует ли другой способ достичь молитвы?

Нет. Если вы чувствуете себя довольно безнадежными относительно любви, вы будете чувствовать абсолют­ную безнадежность относительно молитвы, потому что молитва это не что иное, как сама сущность любви. Лю­бовь подобна цветку, а молитва подобна аромату. Если вы не можете достичь цветка, как вы сможете достичь арома­та? Никто не может обойти любовь. И никто не должен пытаться, потому что вас ожидает только поражение и ни­чего больше.

Почему вы так безнадежны относительно любви? Та же самая проблема будет и с молитвой, потому что молит­ва значит любовь к целому, к космосу. Поэтому идите глубже в проблему любви, и решите ее до того, как будете думать о молитве. Иначе, ваша молитва будет фальшивой; она будет обманом. Конечно, никто, кроме вас не будет обманут. Нет Бога, который слушает вашу молитву. До тех пор пока ваша молитва не станет любовью, целое ос­танется глухим. Оно не может открыться каким-либо дру­гим способом — любовь это ключ.

Так в чем же проблема? Почему вы чувствуете такую безнадежность относительно любви? Слишком большое эго не позволит вам никого любить. Вы слишком эгоцентрич­ны, слишком самолюбивы, ориентированы на себя, одер­жимы собой — тогда любовь не будет возможной, потому что вы должны немного покориться и немного уступить свою территорию. Вы должны немного сдаться любви. Ка­кой бы малой не была часть, но вы должны уступить ее. И в определенный момент вы должны сдаться полностью.

Сдача это другая проблема. Вы хотели бы, чтобы другой сдался вам, но другой находится в таком же бедст­венном положении. Два эго, когда они встречаются, пыта­ются сделать так, чтобы сдался другой, и оба пытаются сделать то же самое. Любовь становится безнадежной зате­ей.

Если вы заставляете другого сдаться вам, это не лю­бовь. Это ненависть, которая заставляет другого сдаться вам: это природа ненависти, потому что, когда вы застав­ляете другого сдаться вам, это разрушает другого. Это вид убийства. Любовь это отдача себя другому, не потому что вы вынуждены сдаться, нет; это добровольное дело — вы просто наслаждаетесь этим — не потому что вы вынуждены. Никогда не сдавайтесь кому-то, кто вынуждает вас сдаться, потому что это будет самоубийством. Никогда не сдавайтесь никому, кто манипулирует вами, потому что это будет рабством, не любовью. Сдавайтесь по своей воле, и качество немедленно изменится.

Когда вы сдаетесь по своей воле, это подарок, пода­рок сердца. И когда вы сдаетесь по своей воле, доброволь­но, вы просто отдаете себя другому; что-то впервые откры­вается в вашем сердце. Впервые вы увидели проблеск люб­ви. Вы только слышали слово, вы не знаете, что оно зна­чит. Любовь это одно из тех слов, которое все используют, и никто не знает, что оно значит.

Есть несколько слов, таких как "молитва", "лю­бовь", "Бог", "медитация": эти слова вы можете использо­вать, но вы не знаете, что они обозначают, потому что их значения не указаны в словаре. Иначе, вы можете спра­виться в словаре; это не трудно. Их значения это опреде­ленный образ жизни. Их значения заключаются в определенной трансформации внутри вас. Их значения не лингвистичны; из значения экзистенциальны. До тех пор пока вы не узнаете их по опыту, вы не узнаете — и нет другого способа узнать. Когда вы сдаетесь добровольно, безусловно... потому что, если есть некое условие, это во­обще не сдача; тогда это сделка. Даже если есть это усло­вие: "Я сдамся тебе, если ты сдашься мне", тогда это тоже не сдача. Возможно, это бизнес, сделка, но не сдача.

Сдача не принадлежит рынку. Это вообще не часть экономики. Сдача значит безусловность: "Я сдаюсь, пото­му что мне это нравится; я сдаюсь, потому что это так пре­красно. Я сдаюсь, потому что в сдаче, внезапно, мое несча­стье исчезает". Когда вы сдаетесь, несчастье исчезает, по­тому что несчастье это тень эго. Когда вы сдаетесь, здесь нет эго. Как может существовать несчастье? Вот почему любовь это такое счастье.

Всегда, когда кто-то любит, внезапно, будто бы весна вошла в сердце, запели птицы, которые молчали, и вы ни­когда не слышали их. И, внезапно, все внутри расцвело, и вы полны аромата, который не принадлежит этой земле. Любовь это единственный луч этой земли, который при­надлежит запредельному.

Поэтому вы не можете избежать любви и достичь мо­литвы, потому что любовь это начало молитвы. Как если бы вы спросили: "Можем ли мы избежать начала и достичь конца?" Это невозможно. Этого никогда не происходило и никогда не произойдет.

Какова проблема любви? Первое, вы не можете сдаться. Если вы не можете сдаться в любви, как вы може­те сдаться в молитве? — потому что молитва требует то­тальной сдачи. Любовь не настолько требовательна. Лю­бовь требует, но даже частичная сдача подойдет. Даже ес­ли вы можете отдать часть, даже если вы можете отдать что-то, это тоже подойдет. Даже на несколько секунд вы можете сдаться — в эти несколько секунд дверь будет от­крыта, и вы сможете взглянуть на мир. Любовь не так тре­бовательна. И если вы не можете выполнить требования любви, как вы выполните требования молитвы? Молитва абсолютно требовательна. Она не примет вас, если вы от­даете часть. Она не примет вас, если вы что-то отдаете, а что-то нет. Молитва слишком требовательна. Вы должны пройти через любовь. Если вы спросите меня, любовь это школа молитвы — тренировка, дисциплина, подготовка к высшему прыжку. Я абсолютно за любовь.

Люди пытались: то о чем вы спрашиваете, люди пы­тались добиться этого на протяжении столетий. Люди, которые не могли любить, пытались молиться. Все монасты­ри наполнены этими людьми — неудачники в любви, чув­ствующие безнадежность относительно любви, они думали, что могут, по крайней мере, предпринять попытку относи­тельно молитвы. Но если вы терпите неудачу в любви, как вы можете молиться? В монастырях, тысячи людей по все­му миру совершают свои молитвы, но они не знают, что такое любовь. Их молитва становится просто повторением слов. Тогда они просто из головы говорят о Боге. С Богом вы можете общаться из сердца. С Богом вы не можете го­ворить с помощью головы, потому что Бог не знает ни од­ного языка, который знает ваша голова. Он знает только один язык, и это любовь.

Вот почему Иисус говорит: "Любовь это Бог", пото­му что любовь это единственный способ достичь его, и лю­бовь это единственный язык, который он понимает. Если вы будете говорить на английском, он не поймет. Если вы будете говорить на немецком, абсолютно не то... на земле нет такого языка.

Почему я говорю: "Если вы говорите на немецком, абсолютно не то"? — потому что немецкий это язык, больше ориентированный на мужчин. Немцы называют свою страну "родина-отец". Весь мир называет свои стра­ны "родина-мать". Чем более мужской язык, тем в мень­шей степени Бог может понять его. На самом деле, Бог понимает женский ум больше, чем мужской, потому что женский ум ближе к сердцу, чем мужской ум. Поэзию он понимает лучше, чем прозу. На самом деле, он понимает эмоции больше, чем мысли. Он понимает слезы больше, улыбки больше, чем понятия. Если вы можете плакать от всего сердца, он поймет. Если вы можете танцевать, он поймет. Но если вы постоянно произносите слова, они про­сто выброшены в пустоту — никто не понимает.

Бог может понять молчание, и любовь очень молча­лива. На самом деле, всегда, когда два человека любят друг друга, тогда между ними существует только один язык. Мужья и жены постоянно говорят, потому что лю­бовь исчезла; моста больше нет. Они каким-то образом создают мост из языка. Они говорят обо всем — слухах, сплетнях — потому что они не могут выдержать молчания. Когда они молчат, внезапно, они остаются в одиночестве. Жены больше нет, мужа больше нет — появляется огром­ная брешь. Благодаря языку, они обманывают себя, что этой бреши здесь нет. В глубокой любви, люди пребывают в молчании. Им не нужно разговаривать. Они понимают друг друга без слов. Они могут держать друг друга за ру­ку и сидеть в молчании. Молитва тоже молчалива, но если вы никогда не были молчаливыми в любви, как вы будете молчаливыми в молитве? Это молчание между вами и це­лым.

Любовь это молчание между двумя людьми; молитва это молчание между одним человеком и целым. Это целое есть Бог. Любовь это тренировка; это школа. Я никогда не буду предлагать вам избежать ее. Если вы избегаете ее, вы никогда не достигнете молитвы. И когда вы будете молить­ся, вы будете слишком много говорить, но сердце не будет способным к общению, к единению. Поэтому, каким бы трудным не был урок, как бы не было трудно сломать лед... но не пытайтесь избежать любви. Молитва это не попытка избежать любви, не делайте из нее этого — мно­гие делали это, и потерпели неудачу. Вы можете пойти в любой в мире монастырь и посмотреть на тех дураков, которые потерпели неудачу, потерпели неудачу, потому что они пытались избежать любви.

Вы должны пройти через любовь, иначе вы останетесь злыми на жизнь. Как вы сможете молиться? Вы будете пребывать в глубоком отвержении жизни. Как вы примете молитву? Вы останетесь проклинающим; приятие будет не­возможным. В любви, впервые вы принимаете. В любви, впервые вы понимаете, что существует смысл, и жизнь имеет смысл. В любви, впервые вы чувствуете, что вы до­ма, в мире, не чужой, не аутсайдер. В любви, впервые соз­дается маленький дом. В любви, впервые вы чувствуете покой, и кто-то любит вас, и кто-то чувствует себя счастли­вым рядом с вами; впервые вы также принимаете и себя. Иначе, как вы примите себя? В жизни, с самого детства вас учили проклинать себя, отвергать. "Не делай того, не делай этого" — и все читают вам проповеди, и все пытают­ся доказать, что вы абсолютно не правы и должны улуч­шить себя.

Случилось следующее: жена Муллы Насреддина бы­ла очень больна. Она находилась в госпитале. Мулла при­ходил туда каждый день и спрашивал доктора и медсестер, и они говорили: "Ей лучше". А ее состояние все ухудша­лось и ухудшалось с каждым днем, но доктор и медсестры продолжали уверять: "Ей лучше, ей лучше". И я спраши­вал Муллу Насреддина:

— Как твоя жена?

— Доктора говорят: "Отлично!" — ей лучше". Мед­сестры говорят, что ей лучше, поэтому она, должно быть, скоро вернется домой.

Тогда в один прекрасный день она внезапно умерла. Поэтому я спросил его:

— Что случилось, Насреддин?

Он пожал плечами и сказал:

— Я думаю, что она не смогла выдержать этого улучшения. Это было слишком.

Все улучшают вас: родители, учителя, священники, общество, цивилизация. Все улучшают, и никто не может выдержать так много улучшения. И, в конечном итоге, вы никогда не становитесь идеальным человеком, вы просто начинаете осуждать самих себя. Невозможно достичь идеа­ла, идеал это воображение. Идеал просто невозможен, аб­страктен, не естественен. Но всех заставляли, тянули и толкали улучшаться во всех направлениях. Отовсюду по­ступают послания, что какими бы вы ни были, вы плохи — улучшайтесь. Это создает самоосуждение; вы отвергаете себя, вы не достойны — ничего не стоите, мусор, гниль. Это сидит в вашем уме.

Только любовь никогда не пытается улучшить вас, она принимает вас такими, какие вы есть. Когда кто-то лю­бит вас, вы просто превосходны, идеал, такие, какие вы есть. И если любящие также пытаются улучшить друг дру­га, они нс любящие. Снова начинается вся эта игра. Лю­бящие принимают вас такими, какие вы есть, и, благодаря этому приятию, происходит трансформация. Впервые вы чувствуете себя легко, вы можете расслабиться, и, в конце концов, это станет молитвой.

Только тогда, когда вы чувствуете себя легко и рас­слабленно, возникает благодарность. Благодарность значит просто быть такими прекрасным и экстатичным. Вы ниче­го не требуете в молитве, вы просто благодарны. Молитва это выражение благодарности: это не просить что-то у Бо­га. Нищие никогда не бывают теми людьми, которые могут молиться. Это выражение благодарности, глубокой благо­дарности, что: "Все, что было дано, этого слишком много. На самом деле, я не заслужил этого". Вся жизнь, благода­ря любви, становится божественным даром, и тогда вы чув­ствуете благодарность. И из благодарности возникает аромат молитвы.

Это очень тонкий процесс: из любви, приятия себя и другого; благодаря приятию любви, трансформации, виде­ния, что, кем бы и чем бы вы ни были, вы совершенны, и целое принимает вас. Тогда возникает благодарность; тогда возникает молитва. Это не слова; просто все сердце испол­нено благодарности. Молитва это не действие, молитва это способ существования. Когда существует настоящая молит­ва, вы не молитесь, выесть молитва. Высидите в молитве, вы стоите в молитве, вы движетесь в молитве, вы дышите в молитве.

Проблеск придет из любви. Вы любили когда-нибудь? — тогда вы дышите в любви, тогда вы ходите в любви. Тогда ваш шаг обладает качеством танца, даже ес­ли посмотреть на это со стороны. Тогда ваши глаза сияют, в них другой свет. Тогда на вашем лице появляется румя­нец. Тогда в вашем голосе звучит песня.

Человек, который никогда не любил, ходит так, как будто он тащит себя. Человек, который любил, будто плы­вет на крыльях ветра. Человек, который никогда не лю­бил, не может танцевать, потому что он не знает, что такое танец внутри своего существа. Они никогда не был экста­тично печальным, закрытый, почти мертвый, живущий практически в могиле. Любовь позволяет вам двигаться к другому, и когда энергия движется к другому, вы станови­тесь динамичными. Когда энергия движется к другому, от другого к вам, внезапно, вы создаете мост между собой и другим. И этот мост даст вам первый проблеск, первый отпечаток того, что такое молитва. Это мост между вами и целым.

Я не могу представить, как это возможно для кого-либо идти в молитву без того, чтобы идти в любовь, поэто­му не бойтесь любви. Умрите в любви, чтобы вы смогли вновь родиться. Потеряйте себя в любви, чтобы вы могли снова стать свежими и молодыми. Иначе, молитва не воз­можна. И не чувствуйте безнадежности относительно люб­ви, потому что это единственная надежда- Иисус говорит: "Если соль теряется в своей солености, тогда как она мо­жет снова стать соленой?" И я говорю вам, если любовь становится безнадежной, тогда нет надежды, потому что любовь это единственная надежда. Тогда, откуда вы снова возьмете надежду?

Не опускайте рук, не миритесь с поражением. Суще­ствует кто-то, кто для вас: вы существуете для кого-то. Ес­ли есть жажда, должна быть вода. Если есть голод, должна быть еда. Если есть желание, должен быть способ удовлетворить его. Не чувствуйте безнадежности. Вновь оживите свою надежду, потому что только человек, поте­рявший надежду, нерелигиозен; только человек, лишенный надежды, атеистичен. Любовь — единственная надежда. Благодаря любви, возникнет много новых надежд, потому что любовь это семя высшей надежды — которая есть Бог. Старайтесь изо всех сил; не успокаивайтесь в этой безна­дежности. Это может быть тяжело, но стоит того, потому что без этого, вы споткнетесь, и будете отброшены назад снова и снова в жизнь до тех пор, пока не выучите урок любви. И если вы выучили урок любви, молитва так про­ста. На самом деле, ненужно учиться молитве; она прихо­дит сама по себе, если вы любите.

Пятый вопрос:

Каким бы образом Патанджали работал с невероятной нервозностью современного ума?

Точно так же, как я! Что я делаю здесь? борюсь с вашими неврозами. Эго это источник всех неврозов, потому что эго это центр всей фальши, всех извращений. Вся проблема заключена в эго. Если вы живете жизнью с эго, рано или поздно вы станете невротичными. Вы должны бу­дете стать такими, потому что эго это основа невроза. Эго говорит: "Я — центр мира", что является фальшивым — это сумасшествие. Только если здесь существует бог, он может сказать "я". Мы — только части, мы не можем ска­зать "я". Само утверждение "я" невротично. Отбросьте "я", и все неврозы исчезнут.

Между вами и сумасшедшими людьми, находящими­ся в психиатрических клиниках, нет большой разницы — разница только в степени, не в качестве, в количестве. Вы можете достигать девяноста восьми градусов, а они выхо­дят за пределы ста. Это может случиться с вами в любое время; различие не велико.

Как-нибудь пойдите в сумасшедший дом и посмотри­те, потому что это может стать также и вашим будущим.

Понаблюдайте за сумасшедшим. Что с ним произош­ло? Это произошло и с вами частично. Что случилось с сумасшедшим? — его эго стало настолько реальным, что все другое стало фальшивым. Весь мир стал иллюзорным; только из внутренний мир, эго и его мир, истинен. Вы мо­жете пойти и навестить друга в сумасшедшем доме, и он может даже не взглянуть на вас; он даже не узнает вас, но он разговаривает со своим невидимым другом — с вами — который сидит рядом с ним. Вас не узнали, но фрагмент его считает себя другом, и он разговаривает, он отвечает.

Сумасшедший это человек, чье эго полностью завла­дело им. И совершенная противоположность в случае про­светленного человека, который полностью отбросил эго. Тогда он естественен. Без эго вы естественны, как река, текущая к океану, или ветер, гуляющий в соснах, или он может парить в небе. Без эго вы снова становитесь частью этой огромной природы, простым и естественным. Вместе с эго существует напряжение. Вместе с эго вы разделены. Вместе с эго вы разорвали все взаимоотношения. Даже ес­ли вы совершаете движения в сторону взаимоотношений, вы делаете это очень осторожно. Эго не позволит вам дви­гаться ни во что тотально. Оно всегда сдерживает себя.

Если вы думаете, что вы центр существования, тогда вы сумасшедший. Если вы думаете, что вы просто волны в океане, часть целого, едины с целым, тогда вы никогда не сойдете с ума. Если бы Патанджали был здесь, он делал бы то же самое, что и я. И хорошо помните, что ситуация отлична, но человек остался практически тем же.

Теперь существуют новые технологии. В дни Па­танджали их не было — новые дома, новые приспособле­ния. Все изменилось вокруг человека, но человек остался прежним. В дни Патанджали также человек был таким же, практически таким же. Он не сильно изменился. Вы долж­ны это помнить, иначе вы начнете чувствовать, что совре­менный человек каким то образом проклят — нет. Может быть, что вы сходите сума из-за машин; вы хотели бы иметь спортивную машину, и вы очень наряжены, и посредством этого создается сильное беспокойство. Конечно, в дни Па­танджали не было машин, но люди сходили с ума по во­ловьим упряжкам. Даже если вы пойдете в индийскую деревню, человек, у которого самая быстрая воловья уп­ряжка, точно такой же как человек, который имеет "Роллс-Ройс" в Лондоне: воловья упряжка или "Роллс-Ройс", не имеет значения; эго удовлетворяется тем же самым обра­зом. В деревне, воловья упряжка будет играть ту же са­мую роль. Объекты не делают большого различия. Ум че­ловека, если он эгоцентричен, всегда найдет что-то, поэто­му, проблема не в этом.

Современный человек не современен. Современен только современный мир. Человек остался очень древним и старым. Вы думаете, что вы современны? Когда я смотрю на ваши лица, я узнаю древние лица. Вы были здесь мно­го, много жизней и остались практически теми же самыми. Вы не ничему не научились, потому что вы снова делаете то же самое — снова и снова ту же самую рутину. Объек­ты изменились, но человек остался тем же самым. Ничто так уж сильно не изменилось. Ничто так уж сильно не может измениться до тех пор, пока вы не сделаете шаг, для того чтобы изменить это. До тех пор пока трансформация не станет вашим сердцем, до тех пор пока трансформация не станет самим биением вашего сердца, и вы не поймете глупость ума, и вы не поймете несчастье этого... и тогда вы выпрыгнете из этого.

Ум очень стар. Ум очень, очень древний. На самом деле, ум никогда не был новым, он никогда не был совре­менным. Только не-ум может быть новым и современным, потому что только не-ум может быть свежим, каждый мо­мент свежим. Не-ум никогда не накапливает. Зеркало все­гда чисто; на нем не скапливается никакой пыли. Ум это накопитель; он продолжает накапливать. Ум всегда стар; ум никогда не может быть новым. Ум никогда не оригина­лен: только не-ум оригинален.

Вот почему даже ученые чувствуют, что, когда сде­лано определенное открытие, оно сделано не умом, но только в промежутке, где ума не существует — иногда во сне.

Точно так же как Архимед, который все пытался и пытался решить определенную математическую проблему и не мог ее решить — он все пытался и пытался, с умом, конечно, но ум может дать только ответы, которые ему известны. Он не может дать вам ничего неизвестного. Это компьютер: он может ответить вам только тем, что вы в него загрузили. Вы не можете спросить ничего нового. Как можно ожидать от бедного ума, что он ответит нечто но­вое? Это просто невозможно! Если я знаю ваше имя, я мо­гу запомнить et-o, потому что ум есть память и воспоминания. Но если я не знаю вашего имени, и все пы­таюсь и пытаюсь, как я могу вспомнить то, чего нет?

Тогда, внезапно, это случилось. Архимед все работал и работал, и тяжело, потому что его ждал царь. И одним утром он принимал свою ванну, голый, расслаблялся в воде, и, внезапно, это всплыло, всплыло на поверхность как будто бы из ниоткуда. Он выпрыгнул из ванны. Он был в состоянии не-ума. Он даже не мог осознать то, что он голый, потому что это часть ума. Он не мог подумать, что, если он выйдет на улицу голым, люди подумают, что он сумасшедший. Того ума, который дает общество, не бы­ло здесь, он не функционировал. Он был в состоянии не-ума, в некоторого рода сатори. Он выбежал на улицу, крича: "Эврика, эврика, — крича, — Я нашел это!" — и люди, конечно, подумали, что он сошел с ума: "Что ты нашел, голый, бегущий по улице?" Он простудился, пото­му что пытался войти во дворец царя, крича: "Эврика!" Его бы посадили в тюрьму. Друзья поймали его, привели домой и сказали: "Что ты делаешь? Даже если ты нашел что-то, то оденься подобающим образом, иначе, попадешь в беду".

Между двумя моментами ума всегда есть промежуток не-ума. Между двумя мыслями существует промежуток, интервал не-мысли. Между двумя облаками вы можете ви­деть голубое небо. Ваша природа это не-ум; здесь нет мыс­лей, ничего... огромная пустота, голубизна неба. Ум просто плавает на поверхности.

И это случалось со многими людьми: это случилось с мадам Кюре, она получила Нобелевскую Премию в момент не-ума. Она работала, снова над математической пробле­мой — работала тяжело. Ничего не получалось; прошли месяцы. Тогда однажды ночью, внезапно, ей приснился сон, она подошла к столу, написала ответ, вернулась, лег­ла в постель и напрочь забыла об этом. Утром, когда она подошла к столу, она не могла поверить: ответ был здесь. Кто написал его? Тогда, постепенно, она вспомнила, что во сне... "Это случилось ночью...". Она приходила, и записи были сделаны ее рукой.

В глубоком сне ум останавливается; не-ум функцио­нирует. Ум всегда стар; не-ум всегда свеж, молод, ориги­нален. Не-ум всегда подобен капле росы утром, абсолютно свежей, чистой. Ум всегда грязен. Так и должно быть, он собирает грязь. Грязь это память.

Когда я смотрю на вас, я вижу, что ваш ум очень стар, в нем накопилось много прошлых жизней. Но я так­же могу смотреть и глубже. Существует ваш не-ум, кото­рый вообще не принадлежит времени, он ни древний ни современный. Человек всегда стар, но в человеке существует нечто — сознание — которое ни старо ни ново, или, оно абсолютно всегда ново.

Шестой вопрос — и очень важный:

Многие из нас засыпают во время ваших бе­сед, или начинают дремать. Вы, должно быть, заметили, что это случается. Происходит ли в это время какой-либо позитивный процесс. Должны ли мы позволять этому случаться, не чувствуя никакой вины относительного этого, или мы должны предпринять более целена­правленные усилия для того, чтобы оставать­ся осознанными?

Это немного сложно. Первое, существует много разно­видностей. Есть некий вид дремоты, которая наступа­ет, если вы слушаете меня очень внимательно. Тогда, это не похоже на сон, это больше похоже на гипноз. Вы находитесь в такой глубокой сонастроенности со мной, что ваш ум перестает функционировать. Вы просто слушаете меня, и это становится колыбельной. Определенная дремо­та существует, если это тот случай, но это происходит только тогда, когда вы слушаете меня очень внимательно. Тогда это не сон. Это прекрасно, вы не должны чувствовать себя виноватыми относительно этого. Если это создается благодаря тому, что вы слушаете меня, тогда никаких про­блем. На самом деле, так и должно быть, потому что тогда вы слушаете меня все глубже и глубже. Тогда я проникаю в вас очень, очень глубоко, и вы чувствуете, что начинаете дремать, потому что ум не функционирует. Вы расслаблены. Это состояние отпущения. Вы позволяете мне прони­кать в вас все глубже и глубже. Это хорошо; в этом нет ничего плохого. Вы чувствуете, что начинаете дремать, по­тому что это пассивность; вы не активны, этого не нужно.

Когда вы слушаете меня, не нужно быть активными, потому что, если вы активны, ваш ум будет продолжать интерпретировать. Это прекрасно, и не нужно чувствовать вины — позвольте этому происходить — и не нужно со­вершать никаких усилий, для того чтобы разрушить это. Я буду глубоко укоренен внутри вас. Это помогает.

В Индии у нас есть для этого специальный термин. Патанджали называет это "йога тандра" — сон, который приходит благодаря йоге. Во всем, если вы делаете это очень тотально, вы чувствуете расслабление, а когда вы расслаблены, вы чувствуете, что вам хочется спать. Это не сон; это больше похоже на гипноз. Слово гипноз тоже зна­чит сон, но другой тип сна, в котором два человека глубоко сонастроены... Если я загипнотизирую вас, вы сможете слушать только меня, никого, кроме меня. Загипнотизиро­ванный человек слушает только гипнотизера, никого боль­ше. Это вынужденная исключительность. В этой вынуж­денной исключительности сознание отбрасывается и функ­ционирует подсознание. Ваша глубина слушает мою глу­бину; это связь между двумя глубинами. Ум не нужен. Но вы должны помнить одно, что должны слушать меня очень внимательно; только тогда это может произойти.

Затем, существует второй тип сна: вы не слушаете меня, и просто оттого, что вы сидите здесь так долго, вы чувствуете, что вам хочется спать, а не слушать меня, или все то, что я говорю, для вас это слишком; вам немного скучно. Или все то, что я говорю, кажется таким монотон­ным — это так, потому что то, что я говорю это одна единственная нота. Я пою одну ноту миллионами способов: Патанджали, Будда, Иисус просто предлоги. Я пою одну-единственную ноту. Это монотонно. Если вы чувствуете, что это монотонно, и вы чувствуете, что вам немного скуч­но, вы не можете понять это, это для вас слишком, или это пролетает мимо ваших ушей, тогда тоже вы можете чувст­вовать, что вам хочется спать, но это не хорошо. Тогда не нужно приходить, чтобы слушать меня, потому что, на са­мом деле, вы не слушаете, вы спите. Так зачем нужно ваше физическое присутствие? — этого не нужно

Но есть также и другой тип. В случае со вторым ти­пом, вы действительно должны чувствовать вину и совер­шать больше усилий, чтобы быть осознанными, и слушать меня. Тогда есть возможность, что случится первый тип. Но существует и третий тип, который не имеет ничего об­щего ни со слушанием ни с тем, что вы пребываете в со­стоянии монотонности. Это исходит из вашей психологии. Возможно, вы плохо спали ночью. Очень немногие люди хорошо спят, поэтому, если вы плохо спали ночью, вы чув­ствуете себя немного уставшими. Вам недостает сна, и если вы сидите здесь в одной позе вместе с одним и тем же че­ловеком снова и снова, слушая тот же самый голос снова и снова, ваше тело начинает чувствовать, что ему хочется спать. Это приходит из вашего тела.

Если это тот случай, тогда делайте что-то со своим сном. Его нужно сделать глубже. Дело не во времени — вы можете спать восемь часов, и если вы спали плохо, вы испытываете голод по сну, вы истощены — дело в глубине.

Каждую ночь, перед тем как отправиться спать де­лайте небольшую технику, и это окажет огромную помощь. Погасите свет, сядьте в своей постели, готовые ко сну, но сидите около пятнадцати минут. Закройте свои глаза, и затем начинайте издавать монотонный бессмысленный звук, например: "ля, ля, ля — и ждите пока ум не станет поддерживать новые звуки. Вы должны помнить только одно — эти звуки или слова не должны принадлежать ни к одному языку, который вы знаете. Если вы знаете англий­ский, немецкий, итальянский, тогда они не должны при­надлежать итальянскому, немецкому, английскому языкам. Вы можете говорить на любом другом языке, которого вы не знаете — тибетском, китайском, японском. Но если вы знаете японский, тогда вы не можете на нем говорить, то­гда итальянский — прекрасно. Говорите на любом языке, которого вы не знаете. Первые несколько секунд вам будет трудно, но только первый день, потому что, как вы можете говорить на языке, которого вы не знаете? Вы можете го­ворить, и если вы начали, любой звук, бессмысленное сло­во, просто выключите сознание и позвольте подсознанию говорить...

Когда говорит подсознание, подсознание знает язык. Это очень, очень старый метод. Он пришел из Старого За­вета. В те дни он назвался глоссолалией, и некоторые церкви в Америке все еще используют его. Они называют это "говорить на языках". И это прекрасный метод, один из самых глубоко проникающих в подсознание. Вы начи­наете с "ля, ля, ля", и затем продолжаете произносить все то, что приходит вам в голову. Только в первый день вам немного трудно. Если это приходит, вы приобретаете уме­ние этого. Тогда в течение пятнадцати минут используйте язык, который приходит к вам, и используйте это в каче­стве языка; на самом деле, вы говорите на нем. Это помо­жет вашему сознанию расслабиться настолько глубоко; пятнадцать минут, и затем вы просто ложитесь и засыпае­те. Ваш сон станет глубже. В течение нескольких недель вы будете чувствовать глубину в своем сне, и утром вы бу­дете чувствовать себя абсолютно свежими. Тогда, даже ес­ли я буду стараться, я не смогу вас усыпить.

Первый тип это прекрасно; третий тип это некое па­тологическое истощение — это болезнь. От третьего типа нужно излечиться; если сон принадлежит первому типу, вы должны позволить ему случаться. Если это второй тип, вы должны чувствовать вину из-за этого, и совершать больше усилий, чтобы избавиться от него.

Последний вопрос:

Поскольку современный человек пребывает в такой спешке, а методы Патанджали зани­мают так много времени, кому вы адресуете эти лекции?

Да, современный человек спешит, и поможет полная противоположность. Если вы спешите, тогда Патанджали поможет, потому что он не спешит. Он — противоядие. Вашему уму нужно противоядие. Посмотрите на это таким образом: так как западный ум частичен — и не существует другого ума, только западный ум более или менее повсю­ду, даже на востоке — в спешке. Вот почему он стал инте­ресоваться Дзен, потому что Дзен обещает немедленное просветление. Дзен выглядит как растворимый кофе, и он апеллирует. Но я знаю, что Дзен не сможет помочь, пото­му что вас привлекает не Дзен, он привлекает вас, потому что вы спешите. И тогда вы не понимаете Дзен.

На западе почти все слухи, которые распускают о Дзен, фальшивы; они служат удовлетворению потребности ума, который спешит, но это не истинный Дзен. Если вы поедете в Японию, и спросите людей Дзен, они ждут три­дцать-сорок лет, пока произойдет первое сатори. Даже для внезапного просветления вы должны тяжело работать. Просветление внезапно, но подготовка очень долгая. Это точно так же как вы кипятите воду: вы нагреваете воду; при определенной температуре, при ста градусах вода вне­запно испаряется. Правильно — испарение внезапно, но вы должны нагреть ее до ста градусов. Для нагревания требуется время, и нагревание зависит от вашей интенсив­ности.

И если вы спешите, вы не получите никакого нагре­вания, потому что в спешке вы хотели бы получить Дзен сатори или просветление, просто мимоходом, если это мо­жет быть достигнуто, если это может быть приобретено. На бегу, вы хотели бы выхватить это из чьих-либо рук. Это не может быть сделано таким образом. Это цветы, се­зонные цветы: вы сажаете семена, и через три недели рас­тения становятся готовыми, но в течение трех месяцев они отцвели, ушли, исчезли. Если вы спешите, тогда лучше интересуйтесь наркотиками, чем медитацией, йогой, Дзен, потому что наркотики могут дать вам сны — быстрые сны — иногда ада, иногда рая. Тогда марихуана лучше, чем медитация. Если вы спешите, тогда с вами не может слу­читься ничего вечного, потому что вечное требует вечного ожидания. Если вы просите, чтобы вечность случилась с вам, вы должны быть готовыми для этого. Спешка не по­может.

Есть высказывание Дзен: Если вы спешите, вы нико­гда не достигнете. Вы можете достичь даже посредством того, что сидите, но в спешке вы никогда не сможете дос­тичь. Само нетерпение это преграда.

Если вы спешите, тогда Патанджали это противо­ядие. Если вы не спешите, тогда возможен и Дзен. Это ут­верждение покажется противоречивым, но это так. Такова реальность, противоречивая. Если вы спешите, тогда вы должны будете ждать много жизней до тех пор пока с ва­ми не случится просветления. Если вы не спешите, тогда это может случиться прямо сейчас.

Я расскажу вам одну историю, которую очень люб­лю. Это одна из старых индийских историй. Нарада, по­средник между землей и небом, мифологическая фигура, отправился на небеса. Точно так же, как почтальон; он постоянно поднимался и опускался, доставляя послания свыше, и доставляя послания снизу. Он выполнял свою работу. Когда он шел на небеса, на пути ему встретился очень, очень старый монах, сидящий под деревом с малой, своими четками, воспевая имя Рамы. Он посмотрел на Нараду и сказал:

— Куда ты идешь? Ты идешь на небеса? Тогда сде­лай мне одолжение. Спроси Бога, как долго мне еще ждать — даже в самом вопросе было нетерпение, — и также на­помни ему, — сказал старый монах, — что в течение трех жизней я делал медитацию и был аскетом, и все, что мож­но было сделать, я сделал, всему есть предел.

Требование, ожидание, нетерпение...

Нарада сказал:

— Да, я иду на небеса, я спрошу.

И рядом со старым монахом, под другим деревом юноша танцевал и пел имя Бога. Просто в шутку Нарада спросил юношу:

— Не хочешь ли ты, чтобы я спросил также и про тебя, как много времени на это потребуется?

Но юноша был в таком экстазе, что это его не волно­вало, он не ответил.

Через несколько дней Нарада вернулся назад. Он сказал старику:

— Я спросил Бога, и он посмеялся и сказал: "По крайней мере, еще три жизни".

Старик выбросил свою малу и сказал:

— Это несправедливо! И все, что сказал Бог, это просто неправильно!

Он был очень зол. Тогда Нарада отправился к юно­ше, который все еще танцевал и сказал:

— Ты не просил, но я все равно спросил, но теперь я боюсь говорить тебе, потому что старик так разозлился, что чуть не ударил меня.

Но юноша все еще танцевал, не интересуясь. Нарада сказал ему:

— Я спросил его, и Бог сказал, чтобы я сказал юно­ше, что он должен сосчитать листья на дереве, под кото­рым он танцует; столько же раз он должен будет рождать­ся вновь пока не достигнет.

Юноша послушал, и пришел в такой экстаз, засмеял­ся и запрыгал от радости. Он сказал:

— Так скоро? Потому что земля полна деревьев, миллионы и миллионы. И только эти листья, столько же раз? Так скоро? Бог это безграничное сострадание, и я достоин этого!

И как только он это сказал, он достиг. В тот же мо­мент его тело упало. В тот же момент он стал просветлен­ным.

Если вы спешите, на это потребуется время. Если вы не спешите, это возможно прямо в этот момент.

Патанджали это противоядие для тех, кто спешит, и Дзен для тех, кто не спешит. Но происходит как раз на­оборот: люди, которые спешат, становятся заинтересован­ными в Дзен, а люди, которые не спешат, становятся заинтересованными в Патанджали. Это неправильно. Если вы спешите, тогда Патанджали... потому что он 'потянет вас вниз, и приведет вас к вашим чувствам, и он будет го­ворить о пути так долго, что приведет вас в состояние шо­ка. И если вы позволите ему войти в вас, ваша спешка исчезнет.

Вот почему я говорю; я говорю о Патанджали из-за вас. Вы спешите, и я надеюсь, что Патанджали умерит ваш пыл; он столкнет вас вниз, назад к реальности. Но приве­дет вас в чувства.

 

САМАДХИ ПАДА

 

1.46

Эти самадхи, которые являются результатом медитации на объект, есть самадхи с семенем и не дают свободы от цикла перерождений.

1.47

По достижении предельной чистоты нирвичары, стадии самадхи, происходит зарождение духовного света.

1.48

В нирвичара самадхи сознание наполнено истиной.

ГЛАВА 7

МЫСЛЬ О НЕМЫСЛИ

Созерцание это не медитация. Есть огромная разница, и не только количественная, но и качественная. Они су­ществуют на разных планах. Их измерения отличны друг от друга; не только отличны, но и диаметрально про­тивоположны.

Это первое, что нужно понять. Созерцание заключа­ется в самом объекте; это движение сознания к чему-то иному. Созерцание это внимание, выходящее наружу, движущееся к периферии, исходящее из центра. Медита­ция это движение к центру от периферии, от другого. Со­зерцание направлено к другому, медитация — к вам самим. В созерцании существует двойственность. Есть двое — созерцающий и созерцаемое. В медитации есть только один.

Английское слово "медитация" не очень хорошо, оно не отражает действительного смысла дхьяны и самадхи, потому что из-за самого слова "медитация", кажется, что вы медитируете на что-то. Поэтому попытайтесь понять: созерцание это медитация на что-то; медитация это не ме­дитация на что-то, это просто быть самим собой, не совер­шая движения из центра, не совершая движения вообще... просто быть самим собой настолько тотально, что не воз­никнет даже колебания; внутреннее пламя остается непод­вижным. Другой исчез; есть только вы. Нет ни одной мысли. Весь мир исчез. Ума больше нет; есть только вы в своей абсолютной чистоте. Созерцание подобно зеркалу, отражающему что-то; медитация это просто отражение, не отражение ничего — только чистая способность к отра­жению, но, в действительности, ничего не отражается.

В созерцании вы можете достичь нирвичара самадхи — самадхи, где отсутствуют мысли — но в нирвичаре ос­тается одна мысль, и это мысль о не-мысли. Это тоже мысль, последняя, самая последняя, но она остается. Вы осознаете, что мыслей нет, вы знаете, что мыслей нет. Но что является тем, что знает о не-мысли? Произошло ог­ромное изменение, мысли исчезли, но теперь, сама не-­мысль стала объектом. Если вы говорите: "Я знаю пусто­ту", тогда это недостаточная пустота; есть мысль о пустоте. Ум все еще функционирует, функционирует очень, очень пассивным, негативным образом — но все же функциони­рует. Вы осознаете, что здесь пустота. Теперь, что является тем, что осознает? Это очень тонкая мысль, самая тонкая, последняя, за пределами которой объект полностью исчеза­ет.

Поэтому всегда, когда ученик приходит к Мастеру Дзен, очень довольный своими достижениями, и говорит, что: "Я достиг пустоты", Мастер говорит: "Пойди и вы­брось эту пустоту. Не приноси ее ко мне снова. Если вы действительно пусты, тогда в вас также нет и мысли о пус­тоте".

Именно это и произошло в знаменитой истории о Субхути. Он сидел под деревом без мыслей, даже без мыслей о не-мысли. Внезапно, небо стало осыпать его цве­тами. Он был изумлен:

— Что случилось?

Он посмотрел вокруг; с неба все сыпались и сыпа­лись цветы. Видя, что он был изумлен, боги сказали ему:

— Не удивляйся. Мы слышали, что сегодня проис­ходит самая великая церемония пустоты. Это из-за тебя. Мы устраиваем празднование и осыпаем тебя этими цвета­ми в знак уважения и празднуем церемонию твоей пустоты.

Субхути, должно быть, пожал плечами и сказал:

— Но я никому не говорил об этом.

— Да, ты ни тыне говорил, ни мы не услышали, что происходит самая великая церемония пустоты. Если бы ты говорил, если бы ты сказал: "Я пуст", ты бы упустил смысл.

Вплоть до мысли о не-мысли есть нирвичаре самадхи вместе с несозерцанием. Но все же последняя часть... слон ушел; хвост остался — последняя часть — и иногда хвост оказывается больше, чем слон, потому что он такой тон­кий. Избавиться от мыслей просто. Как избавиться от пус­тоты? — как избавиться от не-мысли? Она очень, очень тонка; как схватить ее? Именно это произошло, когда Мастер Дзен сказал ученику:

— Пойди и выбрось пустоту!

— Но как выбросить пустоту?

Тогда Мастер сказал:

— Тогда вынеси ее, вымети ее, но не стой передо мной с пустотой в своей голове. Сделай что-нибудь!

Это очень тонко. Вы можете цепляться за это, но то­гда ум обманул вас в последней точке. На девяносто девять и девять десятых градуса вы достигли; всего лишь послед­ний шаг, и сто градусов будут полными, и вы испаритесь.

Вплоть до этого пункта Патанджали говорит, что это самадхи без созерцания — нирвичара самадхи. Если вы достигли этого самадхи, вы станете очень, очень счастли­выми, спокойными, безмятежными. Вы всегда будете соб­ранными внутри, вместе. Вы будете кристаллизованными; вы не будете обычными людьми. Выбудете выглядеть поч­ти как сверхчеловек, но вы должны будете вновь и вновь возвращаться назад. Выродитесь, вы умрете.

Колесо реинкарнации не остановится, потому что не-мысль это просто тонкое семя; из него прорастет много новых жизней. Семя очень тонко, дерево огромно, но в семени спрятано целое дерево. Это семя может быть гор­чичным семенем, таким маленьким, но оно несет это внут­ри себя. Оно загружено, оно несет на себе отпечаток; оно может приносить все дерево снова и снова. И из одного семени могут выйти миллионы семян. Одно маленькое гор­чичное семечко может наполнить растительностью всю землю.

Не-мысль это самое тонкое семя. И если оно есть в вас, Патанджали называет это «самадхи с семенем», сабидж самадхи. Вы будете продолжать приходить, колесо будет продолжать вращаться — рождение и смерть, рож­дение и смерть. Это будет повторяться. До тех пор пока вы не сожжете семя.

Если вы можете сжечь эту мысль о не-мысли, если вы можете сжечь эту мысль о не-личности, если вы можете сжечь эту мысль о не-эго, только тогда случится нирбидж самадхи, самадхи без семени. Тогда не будет ни рождения ни смерти. Вы трансцендентировали все колесо, вы вышли за пределы. Теперь вы — чистое сознание. Качество было отброшено; вы стали одним целым. Эта целостность, это отбрасывание качества является отбрасыванием жизни и смерти. Все колесо внезапно останавливается — вы вышли за пределы кошмара.

Теперь мы войдем в сутры. Они очень, очень пре­красны. Попытайтесь понять их. Попытайтесь углубиться в их значение. Вы должны будете быть очень, очень осоз­нанными для того, чтобы понять тонкие нюансы.

Эти самадхи, которые являются результатом медитации на объект, есть самадхи с семенем и не дают свободы от цикла перерождений.

Эти самадхи, которые являются результатом ме­дитации на объект... Вы можете медитировать только на объект, будь то мирской или духовный объект. Объектом могут быть деньги или мокша, достижение окончательного. Объектом может быть и простой камень и Кохинор — бриллиант: это не важно. Если объект существует, сущест­вует и ум; ум продолжает свое существование вместе с объ­ектом. Ум продолжает свое существование благодаря объекту. Благодаря другому, ум постоянно подпитывается. А когда существует другой, вы не можете познать себя; весь ум сконцентрирован на другом. Другого нужно уб­рать, полностью убрать, чтобы вам не о чем было думать, чтобы не было ничего, на что бы вы могли обратить свое внимание, чтобы вы не могли никуда двигаться.

Вместе с объектом, говорит Патанджали, появляется множество возможностей: вы можете вступить во взаимоотношения с объектом как с разумным существом; вы можете думать об объекте логически — тогда Патанджали дает этому имя савитарка самадхи. Оно случается много раз: когда ученый наблюдает за объектом, он погружается в абсолютное молчание; по небу не движется ни одной мыс­ли, всем своим существом он настолько поглощен объек­том. Или, иногда, ребенок, играющий с игрушкой, настолько поглощен, что ум полностью, практически пол­ностью, останавливается. Существует очень глубокая без­мятежность. Объект забирает все ваше внимание; позади ничего не остается. Нет возможности ни для какого беспо­койства, ни для какого напряжения, не нет возможности для появления никакого беспокойства, потому что вы пол­ностью поглощены объектом, вы ушли в объект.

Ученый, великий философ... Это случилось с Сократом: однажды ночью он стоял; была полная луна, и он смотрел на луну, и он стал настолько поглощенным... С ним, должно быть, произошло то, что Патанджали называ­ет савитарка самадхи, потому что он был одним из самых логичным из всех когда-либо рождавшихся людей, одним из самых рациональных умов, самой вершиной рациональ­ности. Он думал о луне, о звездах, о ночи и о небе, и пол­ностью забылся. Начал падать снег, и к утру он был обнаружен практически мертвым, он был по пояс в снегу, замерзший, и все еще смотрел в небо. Он был живым, но сильно замерз. Люди отправились на его поиски, и затем они нашли его стоящим; всю ночь он стоял под деревом. И когда они спросили: "Почему ты не вернулся домой? — был снегопад, и ты мог умереть, — он сказал, — Я совер­шенно забыл об этом. Для меня не было снегопада. Для меня время, время остановилось. Я был так поглощен красотой ночи, и звездами, и порядком существования, и кос­мосом".

Логик всегда поглощен порядком, гармонией, кото­рая существует во вселенной. Логик движется вокруг объ­екта — постоянно движется вокруг него — и вся энергия забирается объектом. Это самадхи с мотивацией савитар­ка, но объект существует. Его достигают ученые — рацио­нальные, философские умы.

Затем Патанджали говорит, что есть другое самадхи, нирвитарка, эстетические умы — поэт, художник, музы­кант, достигают его. Поэт идет прямо внутрь объекта, он не ходит вокруг него, но объект все еще здесь. Возможно, он не думает о нем, но его внимание сконцентрировано на нем. Это может функционировать не в голове, это может быть в сердце, но объект все же существует, другой суще­ствует. Поэт может достичь очень глубокого, блаженного состояния, но цикл перерождений не остановится, ни для ученого ни для поэта.

Затем Патанджали подходит к савичара самадхи: логика была отброшена, только чистое созерцание — не о — просто смотреть на, наблюдать, свидетельствовать. От­крыта более глубокая область, но объект остается здесь, и вы остаетесь одержимыми объектом. Вы все еще не сами по себе — существует другой. Тогда Патанджали подходит к нирвичаре.

В нирвичаре, постепенно, объект становится тонким. Это самый важный пункт, который должен быть понят: в нирвичаре, объект становится все более и более тонким. От грубого объекта вы движетесь к тонкому объекту — от камня к цветку, от цветка к аромату. Вы движетесь к тонкому. Постепенно, наступает момент, когда объект стано­вится таким тонким, будто бы его вообще нет.

Например, если вы созерцаете пустоту; объекта почти нет, если вы медитируете на пустоту. Есть буддийская школа, которая делает ударение только на одной медита­ции, и это медитация на пустоту. Вы должны думать, вы должны медитировать, вы должны поглощать идею, что ничего не существует. Если вы постоянно медитируете на пустоту, наступает момент, когда объект становится таким тонким, что не может удержать вашего внимания; он на­столько тонок, что здесь нечего созерцать, и вы все про­должаете и продолжаете. Внезапно, однажды сознание наскакивает на самого себя. Не находя никакой твердой почвы в объекте, не находя никакой точки опоры, не нахо­дя ничего, за что бы можно было зацепиться, сознание на­скакивает на самого себе. Оно возвращается, приходит назад к своему собственному центру. Тогда оно становится высшим, чистейшим, нирвичарой.

Высшее, нирвичара, случается тогда, когда сознание наскакивает на самого себя. Если вы начинаете думать, что: "Я достиг не-мысли, я достиг пустоты", снова, вы соз­дали объект, и сознание ушло в сторону. С искателем это случается много раз. Не зная внутренних тайн, много раз вы наскакиваете на самих себя. Иногда вы дотрагиваетесь до своего центра, и снова вы ушли наружу. Внезапно, воз­никает идея: "Да, я достиг!" Внезапно, вы начинаете чув­ствовать: "Да, вот это. Сатори случилось, самадхи было достигнуто". Вы чувствуете такое блаженство, что, естест­венно, возникает идея. Но, если идея возникает, вы снова стали жертвой чего-то, что объективно. Субъективность снова утрачена; единство стало двойственностью. Двойст­венность снова существует.

Вы должны осознавать, что нельзя позволять появ­ляться идее о не-мысли. Не пытайтесь — всегда, когда случается нечто подобное, оставайтесь в этом. Не пытай­тесь думать об этом, не делайте никаких заметок насчет этого; наслаждайтесь этим. Вы можете танцевать, с этим не будет проблем, но не позволяйте появляться словам, не позволяйте появляться языку. Танец не сможет помешать, потому что в танце вы остаетесь едиными.

В суфийской традиции танец использовался для того, чтобы уйти от ума. На последней стадии суфийский Мастер говорит: "Когда вы подходите к точке, в которой объект исчезает, немедленно начинайте танцевать, чтобы энергия двигалась в тело, а не в ум. Немедленно начинайте делать что-то; подойдет все".

Дзен Мастера, когда они достигли, начинают смеять­ся настоящим животным смехом, подобным рычанию, ры­ку льва. Что они делают? Энергия существует, и впервые энергия стала единой. Если вы позволите произойти чему-то в уме, немедленно снова возникнет разделение, а разде­ление — ваша старая привычка. Она будет присутствовать еще несколько дней. Прыгайте, бегайте, танцуйте, хоро­шенько посмейтесь животным смехом, делайте что-то, что­бы энергия двигалась в тело, а не в голову. Потому что существует энергия, и существует старый порядок, он сно­ва может возобладать...

Ко мне приходят многие, и всегда, когда это случа­ется, возникает величайшая проблема — я говорю, вели­чайшая, потому что это не обычная проблема. Ум немед­ленно берет верх и говорит: "Да, вы достигли". Эго во­шло, ум вошел, все потеряно. Одна-единственная идея — и тот час же возникает огромное разделение. Танец это хо­рошо. Вы можете танцевать — с этим не будет проблемы.

Вы можете быть экстатичными, вы можете праздновать. Отсюда, я делаю ударение на праздновании.

После каждой медитации празднуйте, чтобы праздно­вание стало частью вас, и когда случается окончательное, вы немедленно сможете праздновать.

Эти самадхи, которые являются результатом медитации на объект, есть самадхи с семенем и не дают свободы от цикла перерождений.

Вся проблема состоит в том, как освободиться от другого, от объекта. Объект это весь мир. Вы будете при­ходить снова и снова, если объект существует, потому что вместе с объектом существует желание, вместе с объектом существуем мысль, вместе с объектом существует эго, вме­сте с объектом существуете вы. Если объект отбрасывается, внезапно, вы будете отброшены, потому что объект и субъ­ект могут существовать только вместе. Это части друг дру­га; одно не может существовать без другого. Это как монета: голова и хвост существуют вместе. Вы не можете сохранить одно и отбросить другое. Вы не можете сохра­нить голову и отбросить хвост — вы вместе. Либо вы удерживаете обоих, либо вы отбрасываете обоих. Если вы отбрасываете одно, другое тоже отбрасывается. Субъект и объект существуют вместе; они — одно, аспекты одного и того же. Объект отбрасывается, весь дом субъективности немедленно рушится; тогда вы больше не прежние. Вы вы­шли за пределы, и единственное запредельное — это за пределами жизни и смерти.

Вы должны умереть, вы должны переродиться. Когда вы умираете, точно так же как дерево вы собираете все свои желания снова в семя. Не вы идете в другое рождение; семя улетает и входит в другое рождение. Все вы жи­ли желаниями — ваши разочарования, ваши поражения, ваши успехи, ваши любви, ваши ненависти — когда вы умираете, вся энергия скапливается в семени. Это семя есть энергия; это семя выпрыгивает из вас, движется в ут­робу. Семя снова воспроизводит вас точно так же, как се­мя дерева. Когда дерево собирается умирать, оно сохраняет себя в семени. Благодаря семени присутствует дерево; благодаря семени присутствуете и вы. Вот почему Патанджали называет это сабидж самадхи. Если объект существует, вы должны будете родиться вновь и вновь, вы должны будете пройти через то же самое несчастье, через тот же самый ад, которым является жизнь, до тех пор по­ка вы не станете бесплодными.

Что такое бесплодность? Если объекта нет, то нет и семени. Тогда все ваши прошлые кармы просо исчезают, потому что, на самом деле, вы никогда ничего не делали. Все было сделано умом — но вы отождествили себя с ним, вы думаете, что вы — ум. Все было сделано телом — но вы отождествили себя с ним, выдумаете, что вы — тело.