Парадоксы советской идеологии

 

В нашем обществе слово «власть» воспринимается скорее как нечто отрицательное. И это исторически объяснимо. После катастрофы 1917 года человек с развитым чувством власти, с выраженным мужеским отношением к миру оказался враждебен новому строю. Таких людей требовалось уничтожить. Этим и занимались органы государственного насилия, подавляя казачьи восстания, тотально истребляя бывших офицеров, духовенство, крестьянство, а затем вообще всех, кто выделялся способностью реализовать свою власть – развитую или потенциальную, власть ума, власть знания и т. д. Это была целенаправленная борьба с мужественностью как таковой. Поколение мужчин, выросших в конце 1920х1930е годы, то есть в период малого и большого террора, было сломлено – духовно и психологически.

А потом началась война, которая потребовала огромного числа властных мужчинкомандиров.

И оказалось, что их остро не хватает. Сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны, люди, способные взять на себя ответственность, оказались востребованы, а, с другой стороны, их уничтожали. Да и вся дальнейшая история страны пронизана этим неразрешимым противоречием: с одной стороны, потребность в людях власти, с другой – страх перед ними, подавление их воли.

В последние десятилетия военные стали героями шуток, анекдотов, презрения. Карикатурная ситуация: те, кто должен показывать образец целенаправленной, продуманной и осмысленной власти, оказались совершенно разрушенными как личности и как офицеры. Это чудовищный пример распада личности мужчины, не умеющего пользоваться властью там, где она необходима – в службе, в служении.

Это же, правда в меньшей степени, касается и духовенства, которое по сути своей всегда было носителем власти. Современный священник свою власть проявляет в строго ограниченных рамках, то есть в своем приходе и больше нигде. В обществе место священника не определенно, по сути, его просто нет. Да и в семье он очень часто не имеет авторитета. Ведь семья священника, как и любая другая, сегодня имеет феминистский и детоцентристский характер. Как в воинстве, так и в духовенстве общество приветствует прежде всего послушание, покорность, управляемость, то есть женственные черты. А мужчина по природе своей небезопасен, дерзок! Но эти свойства ему сегодня применить негде.

По большинству социальнопсихологических признаков мужчина становится как бы ненужной фигурой. Феминизированный подросток, послушный юноша – вот современный социальный заказ. «Мужмальчик, мужслуга, из жениных пажей, высокий идеал московских всех мужей». (А. С. Грибоедов. «Горе от ума».)

Правда, сейчас стали появляться статьи про ответственное отцовство. Но когда читаешь эти статьи, возникает ощущение, что ответственное отцовство нужно женщине в строго подконтрольных ей формах. Подчиняться она не готова. Современная женщина больше всего боится власти своего мужа. Она хочет, чтобы мужчина, с одной стороны, был ответственным и мужественным, а с другой стороны, послушным. Надо ли говорить о том, что это абсурдное требование? Власть и подчиненность несовместимы.

 

Мужчины нашего времени

 

Если мы проанализируем историю российской семьи в ХХ веке, то увидим, что в первой его половине в каждом поколении было несколько кровопролитных войн или волн репрессий. Количество погибших постоянно увеличивалось:

• Первая мировая война – 2,3 млн. человек;

• Гражданская война 1918–1921 гг. – в боях, от голода, болезней, белого и красного террора погибло до 8 млн. человек;

• политические репрессии 19201940х гг. – до 20 млн. человек;

• Вторая мировая война (военные и гражданские потери) – до 29 млн. человек.

То есть в нашей стране непрерывно, на протяжении нескольких поколений подряд, происходило постоянное вымывание из популяции наиболее сильных представителей мужского рода. Гибель мужчин сопровождалась увеличением неполных семей, в которых вдовы выполняли и мужскую и женскую роль. Это значит, что многократно увеличивалось количество детей, которые так и не увидели в своей семье образца полоролевого поведения. К пятидесяти годам выросли и стали мужчинами мальчики, которые никогда не имели перед глазами образца ответственного отцовства; выросли и стали женщинами девочки, не представляющие, что такое нежность, им никто не смог убедительно показать, в чем смысл и преимущества женской слабости[13].

В нашей культуре ощущается ущерб, сдвиг, деформация мужской линии всех поколений. Без преувеличения можно сказать, что практически каждая российская семья ощущает в одном или более поколениях дефицит мужского присутствия. И это не может не оказывать влияния на развитие мужской личности.

Я думаю, что подлинный образ мужественности русского человека был уничтожен. Невозможно говорить о том, что мы можем чтото воспринять от предыдущих поколений. Наши деды и прадеды либо были расстреляны, либо погибли на войне. Что мы можем от них взять? В лучшем случае, их геройство. Но их геройства не хватило на то, чтобы защитить правду, веру и Отечество. Кто из них был предателем, кто не был – другой разговор. Но даже самые мужественные из них не донесли до нас своего патриотизма просто потому, что погибли.

Следующее поколение более разнообразно. Это дети войны и послевоенного времени. У моего отца, например, было очень романтизированное представление о войне. Он искренне жалел, что по малолетству не был призван на фронт, и завидовал своим старшим товарищам, успевшим повоевать. С другой стороны, он видел мужчин, вернувшихся из лагерей, пропитанных уголовщиной и внутренне сломленных. Вот этот мужской слом часто отвращал сыновей от отцов.

Послевоенное поколение – романтики«шестидесятники» – это геологи, первооткрыватели. Их мужественность вылилась в науку, в строительство новых городов, новых судов, в путешествия по миру. И об этом я тоже могу судить на примере моего отца. Он имел дерзновение всю семью перевезти на Чукотку, и с десяти лет я рос, как дитя тундры, среди охотников и рыболовов. Именно этот тип мужественности я воспринял от отца. Но того мужества, которое могло бы перейти ко мне от деда, мужества преданности Церкви, Отечеству и отцу, я получить не мог. Цепь разорвалась.

А у многих из моих современников отцы были стукачами, предателями, чекистами или наполненными страхом жертвами насилия. Откуда тогда взять мужественность? Если отец теряет мужество, он не может его передать детям, а дети не принимают отца, потому что не уважают его, и, в свою очередь, тоже остаются без образа мужества.

Нашему поколению традиция мужественности досталась очень усеченной. И, как компенсация, возник образ «мачо», «мужлана» еще и с уголовной романтикой в придачу. Это, конечно, искаженный образ мужественности, но именно он пока преобладает и в кино, и в литературе, и в идеологии, и в семейном предании. Удачливый ворпредприниматель, карьерист, хладнокровный убийца или бандит – в действительности ни в одной из этих фигур нет подлинного духовного образа мужественности.

Очень часто мне как священнику задают вопрос: а на кого в двадцатом веке Церковь могла бы указать, как на пример истинной мужественности среди православных героев? По моему мнению, это Петр Аркадьевич Столыпин, бросивший вызов революционной оппозиции; адмирал Колчак, почти в одиночку командовавший армией; император Николай Второй, открыто и осознанно ставший жертвой революции.

В послереволюционной России это тысячи офицеров, священников, профессоров, крестьян, которые не уступили большевикам и были уничтожены. К сожалению, мы не знаем имен многих из них!

Это Александр Исаевич Солженицын, который не просто боролся за правду, но и пострадал, прошел лагеря, тюрьмы, изгнание из родной страны. Но главное – он не сломался, не предал себя, не предал свое дело и дошел до конца. Таких, к сожалению, крайне мало. Их всегда мало.

Православный образ подлинного мужества – это Силуан Афонский, другой образ – это владыка Антоний Сурожский, настоящий русский герой в эмиграции. Его главный духовный подвиг, с моей точки зрения, заключается в том, что он не соблазнился политической борьбой. Но оба эти церковных героя жили вдали от России.

К сожалению, сегодня в культуре и в массовом сознании побеждают образы антихристианские. Чудовищный герой фильма «Брат» – убийца с красивыми глазами, рассуждающий о правде и справедливости, произносящий сентенцию о том, что сила в правде. Этот образ очень точно отражает сегодняшние настроения. Уголовник, убийца очень близок и симпатичен современным мальчишкам, потому что он бесстрашен. Современный человек слишком многого боится: бандитов, которые могут убить; чиновников, которые отнимут квартиру, посадят за решетку; полицейского, символизирующего насилие над человеком. Кругом царит страх. Кто побеждает страх, тот и есть настоящий мужчина. Отсюда и преклонение перед героями фильмов «Брат», «Бригада». Вот современные образы мужественности.

Надо ли объяснять, что они далеки от христианства? Вопервых, они языческие по своей сути, потому что утверждают превосходство физической силы. Вовторых, они лишены духовного начала, потому что духовное начало – это смысл, любовь, свобода. Ни в одном из этих образов нет ни правды, ни смысла, ни Божественной благодати.

А вот еще один современный герой – олигарх, преуспевающий бизнесмен. Чем он привлекает? Тем, что богат: у него есть загородный дом и квартира в Москве, дом в Лондоне, дом в Париже, он обладает властью и деньгами. Высокий уровень комфорта – вот что его отличает.

Мне приходит на память лишь один фильм с почти эпическим отцовским образом – «Отец солдата» Серго Закариадзе. Более нормативного и героического отца в кинематографе я не припомню.

Мужественность сегодня побеждена идеей успешности. Образование – для «ботаников», вера – для женщин. А для мужчины главное – успех, измеряемый в деньгах. Такая ценностная установка наносит очень тяжелый духовный удар по мужественности. Стремление к достатку, обогащению, комфорту, беспечности, удовольствиям – это уже совсем не мужская программа. Общество обеспеченных – общество матриархальное. Обеспеченный мужчина склонен к компромиссам, к сделке с совестью. А мужчина должен быть свободен для правды. Если мужчина отказывается от преодоления трудностей, его духовная сила разлагается. Если мужчина отказывается от правды, если ради комфорта соглашается на компромисс со злом, он обрекает себя на распад, на регресс. В фильме Тарковского «Сталкер» один из героев, писатель, признается, что его мечта – тихо спиться на писательской даче. Вот это и есть цена отказа от мужественности.

Подлинное мужество соединяет в себе силу правды (а не силу мышц), личный подвиг (а не опору на силовые структуры), лидерство духа и, главное, представление о том, что следует делать, куда вести людей. Для современного мужчины это самое сложное – он не видит цели своей деятельности. До тех пор, пока надо просто зарабатывать деньги, все ясно. Но вот деньги заработаны, дом, яхта куплены. Что дальше? Мужественность – это всегда движение к смыслу. Без смысла, перспективы, цели мужчина жить не может.

Мне хочется верить, что рано или поздно у нас сформируется подлинный образ русского мужества, и это будет человек, идущий вперед и ведущий за собой людей, человек ответственный и отвергающий комфорт ради развития и смысла. И тогда мужественность олигарха будет оцениваться не по количеству яхт и вилл, а по тому, что он сделал вопреки комфорту. Человек, создавший на свои деньги университет, госпиталь, картинную галерею или музей – вот образ истинной мужественности. В наше время, к примеру, есть люди, которые внедряют новые типы хозяйствования на земле. Их пытаются раздавить, создают невыносимые условия, но они не сдаются и продолжают строить, потому что видят смысл в том, что они делают. Вот это мужество!

Какое отношение все это имеет к теме отцовства? Мужество – это сущность отцовства. И мужество, и отцовство основываются на ответственности за себя самого. Все трудности, которые могут встретиться мужчине на пути реализации себя как мужа и отца, он должен брать на себя. Чтобы стать отцом, необходимо мужество. Быть мужчиной значит проходить через множество трудностей. Отцовство – одна из таких трудностей на пути становления личности мужчины. Это испытание, дающее огромные возможности для духовного роста.

 

 

Заключение

 

С трепетом приближаюсь к итогу. Сумел ли сказать, что рвалось наружу? Удалось ли выразить, сформулировать? Да и каков может быть итог?

О том, насколько я сам справляюсь с ролью отца, судить не мне; мои дети и внуки, возможно, чтото скажут впоследствии, «по головке не погладят».

Своему отцу Вадиму, Царство ему Небесное, хочется сказать теплые и благодарные слова. Отец, ты научил меня быть собой, научил терпению, борьбе за жизнь, научил стоять за свои ценности, не поддаваться на подлость и низость! Кланяюсь тебе до земли.

О своих отцах, дедах и прадедах, сказать могу только с чужих рассказов – никого из них я не застал. Но они дали мне жизнь и благословили из своего далека. И за это я им благодарен.

Есть ещё и духовный отец, кто родил меня во Христе. Отче, с тобой моё сердце, моя любовь к Церкви, моя Литургия и моя молитва. Покойся с миром.

Теперь, назвав своих отцов, оказываюсь перед Отцом. Деваться некуда!

Когда праотец Давид почувствовал свою силу как царь, он преисполнился особой благодарности Богу Отцу и вознамерился построить храм. Вот так и каждый, осознающий свое сыновство, мечтает построить в своей душе «храм Отцу». Но… Достанет ли труда и искусства?

«Ты, сотворивший человека по образу Своему, не довольствовался этим, но стал ещё и Отцом ему. Чтобы не только авторство своё соблюсти, но и родство подчеркнуть. Чтобы не только подобие отличать, но и теплоту любви согревать в человеческом сердце. Нет, не только! Но чтобы и отцовству научить того, кому Сам Отцом быть захотел. Чтобы и он, человек, прославился как отец и как сын!».

 

Об авторе

 

 

Протоиерей Андрей Лоргус – клирик храма Святителя Николая на Трех Горах, прежде служил в храме Илии Обыденного, в ВысокоПетровском монастыре, в психоневрологическом интернате.

Родился в 1956 году. Работал слесарем, бульдозеристом, старателем, грузчиком, лаборантом, дворником, сторожем, чтецом в храме.

В 1982 году окончил факультет психологии МГУ. В 1988 году рукоположен в дьяконы. В 1991 году окончил Московскую духовную семинарию. В священники рукоположен в 1993 году.

Был деканом факультета психологии Российского православного университета Иоанна Богослова.

С 1996 года преподает антропологию и христианскую психологию в МГУ, в Российском православном университете, в Институте христианской психологии.

В настоящее время является ректором Института христианской психологии. Читает авторские курсы: «Православная антропология», «Духовный путь личности», «Богословие языка и речи», «Психопатология религиозной жизни» и другие.

Занимается психологическим консультированием.

Главные направления научных интересов – психология личности и семейная психология.

 

Об издательстве

 

Живи и верь

Для нас православное христианство – это жизнь во всем ее многообразии. Это уникальная возможность не пропустить себя, сделав маленький шаг навстречу своей душе, стать ближе к Богу. Именно для этого мы издаем книги.

В мире суеты, беготни и вечной погони за счастьем человек бредет в поисках чуда. А самое прекрасное, светлое чудо – это изменение человеческой души. От зла – к добру! От бессмысленности – к Смыслу и Истине! Это и есть настоящее счастье!

Мы работаем для того, чтобы помочь вам жить по вере в многосложном современном мире, ощущая достоинство и глубину собственной жизни.

 

Надеемся, что наши книги принесут вам пользу и радость, помогут найти главное в своей жизни!

 

[1]«Слова, которые обозначают родство, такие как „отец“ и „мать“, – одни из самых стабильных и узнаваемых, несмотря на то, что языки понемногу видоизменялись с эпохами…». Зойя, Л. Отец: Исторический, психологический и культурный анализ / пер. с англ. Н. Ретеюм. – М.: Независимая фирма «Класс», 2014. – С. 72. – (Библиотека психологии и психотерапии).

 

[2]Витакер, К., Бамберри, В. Танцы с семьей: Семейная терапия: символический подход, основанный на личностном опыте / пер. с англ. А. З. Шапиро. – М.: Независимая фирма «Класс». – С. 30. – (Библиотека психологии и психотерапии).

 

[3]ЭКО и прочие биомедицинские технологии зачатия и рождения не отменяют материнства и отцовства, даже если оно остается анонимным. Клонирование тоже не преодолевает этого положения. Но что будет дальше – никто не знает.

 

[4]Например, Кэролин Эльячефф в книге «Затаенная боль».

 

[5]Всякий раз, говоря «мужчина родил», мы имеем в виду библейское понимание, например: «Исаак родил Иакова». Роль матери здесь нисколько не умаляется. Просто книга эта про отцов.

 

[6]Франко Нембрини – современный итальянский педагог, преподаватель литературы и религии, директор созданной им школы «Ла Трачча» в городе Бергамо, отец четверых детей, автор книги «От отца к сыну: Беседы о рискованном деле воспитания».

 

[7]С некоторых пор я стал практиковать один обряд, о ко

тором слышал давно, но долго не решался его совершать. Как известно, после Крещения священник вносит мальчика в алтарь. Там священник поклоняется с мальчиком на руках Престолу Бога, читая молитву. После этого священник выносит мальчика на амвон и передает ребенка родной матери. Отцы в этом не участвуют. Теперь я приглашаю отца ребенка, его отца и деда (если они есть), и они становятся справа от Горнего места. После поклонения Престолу и молитвы, я передаю младенца отцу, а он своему отцу. После этого обряд совершается как обычно. В этом преемстве на руки своего ребенка и внука в святом месте исполняется физически и символически полнота и единство мужской ветви рода. Надеюсь, отцы и деды воспринимают это как священный акт передачи ответственности и родства, благословляемых Церковью.

 

[8]Большое число социальных программ государства, Церкви и общества направлены на «защиту материнства». Не на защиту супружества и родительства, а именно материнства! Какова доля поддержки отцовства при этом?

 

[9]Николаева Н. О., Пенкина М. Ю., Горбачевская Н. Л. Связь личностных особенностей и показателей ЭЭГ девушек 18–20 лет с их оценками стилей родительского воспитания // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 5.

 

[10]Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 1, 1 часть, гл. XXVIII.

 

[11]Гончаров И. А. Обломов. Часть II, гл. 1.

 

[12]Ильин И.А. Из письма к сыну (Без любви) // Поющее сердце. Книга тихих созерцаний.

 

[13]Борзов С. П., Романовская Г. В., Королёва Н. Г. Ответственное отцовство в России XXI века: проблемы и перспективы. – М.: Национальный фонд защиты детей от жестокого обращения. – 2012. – С. 2.