атериалистические тенденции в позднем средневековье

Принятое церковью уче­ние Фомы Аквинского, как послед­нее слово теологии, стало по­степенно вызывать критику со стороны самих богословов.

Скотт Дунс. Первым, кто выступил за сня­тие “тонзуры” с Аристотеля, был английский схоласт Дунс Скотт (1270-1308). Полемизируя с Ф. Аквинским, Д. Скотт указывал, что нет основания для приведения в гармонию истин разума и откровения. Наоборот, их сле­дует развести, поскольку истины веры связаны с поиском рая и аскетизмом, тогда как истины разума обращены к реальному миру и действительности. Касаясь вопроса об отношении материи и формы, Д. Скотт доказывал, что материя — это не просто аморфная, инертная масса, она есть условие всяческого творения и развертки, как физи­ческого мира, так и психического. Форму нельзя признать как начало всего сущего, как это было у Ф. Аквинского (бог создал все). Она дает материи действительность в том или другом конкретном виде, но это не значит, что мате­рия не может существовать независимо от формы. Не ис­ключена возможность, предполагал Д. Скотт, что в фун­даменте самой материи заложена способность мыслить. Это значит, что психическое заложено в самой материи и нет необходимости прибегать к идее о существовании особой духовной субстанции, которую так настойчиво насаждали теологи и столпы церкви. Оценивая взгля­ды Д. Скотта, можно сказать, что английский схоласт за­ставлял самую теологию проповедовать материализм.

Бэкон Роджер. За освобождение идей Аристотеля от теологии с Критикой схоластики и томизма выступал и другой анг­лийский мыслитель средневековья Роджерс Бэкон (1214-1292). Р. Бэкон настойчиво призывал освободить науку от ре­лигиозных предрассудков и перейти от умозрительных построений к правдивому и опытному изучению приро­ды и человека. Только устранив невежество, считал он, можно обеспечить подлинное развитие наук и тем са­мым общее благосостояние мира. В противоположность Ф. Аквинскому, Р.Бэкон первое место отводил не теоло­гии, а естественным наукам, которые бы опирались на эксперимент и математику. В своем знаменитом “Opus mayus”(«О перспективе») он писал, что выше всех умозрительных знаний и искусств стоит умение производить опыты, и эта на­ука есть царица наук. В ряду естественных наук ведущее место отводилось физике, а точнее физической оптике. Главенствующую роль, которую Р. Бэкон приписывал оптике, он объяснял тем, что только благодаря зрению человек устанавливает различие предметов, а умение ви­деть различие в вещах лежит в основе всех наших зна­ний о мире. Поскольку зрение рассматривалось им в качестве первейшего источника наших знаний, то стро­ение и работа глаза явились для Р. Бэкона центральным вопросом, подлежащим изучению. Ориентируясь на опы­ты и работы Авиценны и Альгазена, Р. Бэкон считал, что глаз действительно есть тончайший оптический инстру­мент. Зрительные ощущения и восприятия — это не про­дукты интенциональных актов духовной субстанции как полагал Ф. Аквинский, а они являются всего лишь ре­зультатом действия, преломления и отражения света. В данном отношении Р. Бэкон целиком шел за Альгазеном и тем самым способствовал дальнейшему укреплению и распространению нового физико-оптического взгляда на природу чувственных образов, что, в свою очередь, не могло не готовить почву для материалистического объяс­нения психики в целом.

Оккама. В развитии материалистических тенденций в средневековой психологии особая заслуга принадлежит В. Оккаму (1300-1350). Взгляды В. Оккама занимали про­межуточное положение между двумя крайними точками зрения, возникшими в средневековье в связи с вопросом о природе понятий. Сторонники первого течения, назы­ваемого реализмом, считали, подобно Платону, что по­нятия есть единственные реальности бытия. Они имеют самобытную природу и существуют независимо от конк­ретных вещей и явлений. Представители другого направ­ления, известного под названием номинализма, наоборот, утверждали, что реальными являются сами вещи и яв­ления, а общие понятия по отношению к ним есть только названия, имена, знаки, метки. Ни покидая целиком по­чву номинализма, В. Оккам занял среднюю позицию ме­жду упомянутыми противоположными течениями. В. Ок­камом признавалась реальность общих понятий или уни­версалий, но существующих не вне и независимо от субъекта, а внутри него в виде концептов или умствен­ных образов. В составе души В. Оккам выделял перцепты и концепты. Перцепты – это термины или знаки, имею­щие отношение к единичным предметам; концепты же представляют собой термины или знаки, обозначающие отношения между перцептами и относятся ко многим сходным объектам. Следует заметить, что к концептуа­лизму склонялся и Ф.Аквинский. Однако если В.Оккам выражал концептуалистическую точку зрения с позиций номинализма, то Ф.Аквинский, сближаясь с концептуа­лизмом, продолжал оставаться в лагере реалистов, по­скольку заменил лишь одну (трансцендентальную) форму реализма на другую (имманентный реализм). Другими словами, отрицая трансцендентальное, т.е. независимое от человека и конкретных вещей существование общих понятий, Ф. Аквинский приписывал универсалии самим единичным вещам. Принципиальное различие взглядов Ф. Аквинского и В. Оккама на природу понятий становит­ся более очевидным, если сравнивать их представления относительно происхождения универсалий. Для В. Окка­ма понятия являются производными от перцептов, кото­рые в свою очередь вызываются внешними предметами. Преобразование перцептов (знаки первого рода) в кон­цепты (знаки второго порядка или рода) осуществляется с помощью речи.

Таким образом, в учении В. Оккама концепты или общие понятия, возникающие из перцептов, благодаря связи последних с внешними предметами, не теряли свое­го объективного основания. Кроме того, они выступали как продукты речевых операций, за которыми можно на­блюдать, а это значит, что посредством наблюдения за речевой деятельностью становились доступными самые понятия и мышление. В системе же Ф. Аквинского образы и идеи есть недоступные внешнему наблюдению продук­ты внутренней собственной деятельности (интенции) осо­бой духовной сущности.

Напомним, что центральным понятием в учении В. Оккама является категория знака. Знаковая теория чув­ственного и умственного образа была направлена не только против телеологической интерпретации психического, при которой идеальное, данное изначально и интроспек­тивно, отождествлялось с внешним предметом (понятие шара–шар), но также против теории “идолов” древне­греческих материалистов, в которой утверждалось и ус­танавливалось полное подобие между объектом и его субъективным образом. Отношение между объектом и его образом, по мнению В. Оккама, имеет знаковый ха­рактер. Чувственный образ — это нечто вроде метки вещи, подобно тому, как, например, дым есть знак огня. Таким образом, ощущения, восприятия, понятия — все это составляет систему знаков, которыми человек оперирует для обо­значения внешних предметов, явлений и связей между ними. Хотя знаковая концепция восприятий и понятий таила в себе опасность агностицизма, ибо между знаком и объективной вещью нет необходимой связи, тем не менее, появление ее в эпоху господства теологических взгля­дов на психику человека, имело положительное влияние в смысле преодоления телеологии и утверждения детер­минизма и объективного подхода.

Если ощущения и восприятия суть знаки, произво­димые вещами, то, вероятно, нет необходимости прибегать к особой духовной сущности и ее внутренним актам или интенциям, т.е. психические явления могут быть раскры­ты вообще без обращения к категории “душа”. Положе­ние В. Оккама о том, что следует избегать и отсекать избы­точные сущности и силы там, где вполне можно обойтись без них, получило название “бритвы Оккама”. Этот прин­цип экономии, подобно знаковой теории, сыграл немало­важную роль в борьбе с томизмом и схоластикой.

Итак, нетрудно заметить, что уже в недрах самой схоластики постепенно прокладывали себе дорогу мате­риалистические тенденции, которые подготовили почву для последующей замены схоластической психологии пси­хологией опытной и естественнонаучной.