Соотношение с другими пространственными образами.

Как уже выше отмечалось, для Н.Матвеевой характерен прием метафорического сближения Неба и Земли - материального и "нематериального" ("Дирижабль").

Земные и небесные образы зеркалят, отражаются друг в друге, но преимущественно сравнение небес с любыми земными объектами и поверхностями:

небо -> земля (поле, лес); вода, море: Блещет небо за облаками, Как за сохнущими сетями - Море... ("Рассветные звезды гаснут."); Чаша небесперевернута в озере, чаша озер - в небесах. ("Ночь. Отовсюду раскрылись..."); ...повернулась ночь. И рощи в ней раскручены, Как возмущенный ил; сад: Смешали волосы, как два кудрявых брата, Дубы и облака в клубящуюся смесь ("Перевернутый сад"). Луна как отдельный небесный объект подвергается сближению с Землей в обоих направлениях: земля -> луна: склоны, как лунные цирки, кружат;луна -> водоем: взволнован Луны водоем Ракетой-бадьей на веревке рывка (овеществление процесса).

Небесам приписываются "черты характера" по степени их близости к земле: далекие - "высокомерные", близкие - "общительные".

 

Пространство жизни человека - противопоставлено как бытовое, но зачастую, как уже видно по многим примерам, жизнь неба приравнивается к повседневной жизни человека. Пространство жизни авиатора ("Дирижабль") - замкнутое помещение, узнаваемое по его атрибутам: халат, перо (возможно, омонимическое противопоставление "пера"как принадлежности "сидячего", кабинетного, и "летучего", воздушного образа жизни): Хотя бы в теплый кутался халат, Хотя бы умер он - и выронил перо Безвестное...

Небесные объекты вторгаются в земное пространство, манипулируют миром природы и человека, видоизменяют его (Солнце поджигает пустынным светом красный песок) (см. Акциональная доминанта) В пространстве природы Небо, включаясь в пейзаж, часто проявляет себя опосредованно: через "проводников" - естественное освещение, температурные явления и других "резидентов", через которых происходит коммуникация небесного мира с земным. Круг взаимодействующих с Небом пространств широк: часто это Лес ("Мороз"), Сад ("Чужой", "Перевернутый сад"), но также роща, поле и пр.

Образы "проводников" разнообразны: лучи, свет (лунный, солнечный), мгла, сумерки, тени, ветер, мороз, дым из труб (Свободно катится, пропитываясь небом. Как память давних дней, Он сам себя в тиши перебирает И меркнет в сумерках... И образы тепла Рисует на' небе... ("Дым")). В некоторых случаях образ "проводника" становится самостоятельным персонажам и вступает на место лирического героя: как Солнечный Зайчик в одноименном стихотворении, но и он опосредован: Бегу, привязанный незримо Лучом восхода к небесам и имеет антагонистов: Но тени- черные собаки - Всё шибче дышат за спиной! Всё удлиняются во мраке! Всё шибче гонятся за мной...

Все они часто тоже антропоморфизируются, напр.: Мгла идет шеренгами. С(свет со странностями; срединный, блудный, чудаческий свет). В стихотворении "Поступь света" разворачивается полноценный антропоморфический образ: свет - "ослепленный старец","старый", "дряхлый" свет, ступающий, простирая руку с пустоту;трагический тон, тем не менее, сразу же снимается, т.к. свет "радуется пустотам", нащупывая просыпающиеся после зимы растения, и ступает по весеннему лесу уже смеясь, с "улыбкой лета", С посохом цветущим, С поднятым лицом. Образ выступает не только как цельное подобие человека, но и как его атрибуты, признаки: Вдаль бегут морщины старческого света (паронимическая игра слов: напрашивается "старческого смеха"). Свет находится в естественных отношениях с тенями: сговор света на лету с тенями; сговор тени с светом на лету.

Солнечный луч, проникая между листвой,приобретает черты птиц: Бескрыло перелетая, Не двигаясь, пересела Просветов лиственных стая. ("Рассветные звезды гаснут."), и наоборот: Дневные тени птиц плетут корзину дня.

Солнечный и лунный свет, соприкасаясь с землей, приобретает свойства объекта материального мира: под ногами стирается в надтрещинках теней; принимает вид бытовых объектов: Свет катился С треском и грохотом, Как бочка... ("Световая бочка"); примет быта, в том числе связанных с приготовлением пищи: лунный луч как серебряный студень ("Лунная ночь"), "дух тепла" (пар над берлогой) - пар над крышкой котла ("Мороз"),что объяснимо в свете того, что антропоморфизированные небесные объекты представлены как творцы, а их деятельность приравнена к человеческой: Ночь, в молодом полете, Кисточкой водяною Пишет рисунок ветел. ("Возле ольхи высокой...") См. пример из раздела Восприятие лирическим субъектом пространственных объектов (облако как льдина/корабль). Продолжается череда непосредственно антропоморфических метафор, явных и скрытых: Ветер - ночи выученик любимый ("Рассветные звезды гаснут.") свет неба полуголый ("Лунный свет"), и т.д.

Отражение на водной поверхности - также посредник между небом и землей. перегородка влаги ...по реке, где спину выгнул мост, Бежит луна и тащит сетку звезд. Мост ("Мосты") тоже входит в круг посредников между водой и небом: через круг, образованный мостом и его отражением, как зверьки через обруч, пробегают отраженные в бегущих струях "разорванная луна"и"вытянутые звезды"; при этом мост соединяет союз неба и воды и с человеком - сбавляющими шаг у призрачных перил "околдованными"пешеходами, заглядевшимися на нити золотых <...> огоньков и помесь тины с тенью облаков. Небо и сад в отражении в луже - оба преображаются: Из каждого осколка Восходит кверху дном огромный смутный сад, В нем бродят купола дыхательного шелка И, черепицей жабр покрывшись, моросят. В стихотворении "Восход луны" герои наблюдают таковой через отражение в луже, пропускающей лунный свет в "земную толщу": Она как воздух, который блестеть не может, <...> но и в толщь земную туннель проложит, Туннель прорежет. А та прозрачна, светла, как прорезь В массиве мира - через которую почты нет, Но сквозь которую стран антиподводных свет И здешних свет - переглядываются, Не ссорясь.

В качестве посредников могут выступать земные объекты, элементы природы: душистый горошек в одноименном стихотворении, имеющий черты "королевича весны" и "бедняка", "гамена" (веселый Гаврошик!), треща, зацепившись за грабли, предвещает грозовой треск неба - появление с горизонта "толпы художников вольных" - грозовых туч; синий лупинус, летящий к надсферным барашкам - облакам в стихотворении "Днем прохладным душного лета..." (реализуется сближение по названию: растение-"волк" стремится попасть на небесные "пастбища"). Там же: И к безветренной сфере этой, Притязаньем ничьим не задетой, Много рвенья в листве накопилось... Земля стремится к небу так же, как небо к земле; хочет приблизить ее к себе в ожидании дождя или просто летит к небу, как перевернутый в луже сад.

В стихотворении "Чужой" разворачивается сюжет отношений и манипуляций небесных объектов с земными: Солнце не узнает яблоки-падунцы, которые аллея "спрятала в рукав", как откатившихся детей не узнает родная мать (здесь не только олицетворение, но и сравнение-антропоморфизация). Оказывается, что Пока в неведомом краю заря блуждала в царстве сна (т.е. осуществляла выход за границы пространства Неба), В ночи на сторону свою перетянула их луна. И, уж отмечены луной (как тот, кто жив, но видел ад), Как мрамор тягости ночной ночной, на солнце яблоки лежат. Ночи и Луне приписываются качества мистических объектов, совершающих превращения. Сердце земное луна подберет, В небо возьмет. <...> Прямо на камни сбросит. Может быть, разобьет. ("После падения зноя...")

Луна даже в большей степени, чем Солнце, предстает в виде деятеля, преобразующего мир. Таинство ночных метаморфоз осуществляется в сумеречное и ночное время суток. Сумеркам присуще обаянье, они множат чудно'е; Час - между сумерками и тьмой <...> - к темным Замершим травам слетает, К тропам <...> С тихим смешком припадает, К белой земле... <...> Той, что свеченье у дня украв, Тьму белизной питает. ("После падения зноя...") Здесь обратная ситуация: Земля забирает свет дня, чтобы освещаться им в ночи. Сумерки размывают очертания предметов, спутывают объекты из разных миров, пространств: пытаются в неполном сером мраке рощи мнимые к немнимым примешать;в сумерках рощи помутились; Береза дальняя - как совранных снастей Моток распущенный (ранее с мотком снастей сравнивались облака); Осины светятся, как рыбы без костей; ...сень дубов бездонная Великой водорослью бродит... ("Лунный свет"); предметы и существа, оказываясь в зоне воздействия сумерек, разматериализовываются, даже перестают напоминать что-либо вообще: Вот кто-то скользит через поле И что-то блеющее, в сумерках белеющее, Вслед за собою ведет.

 

Не только открытые пространства, но и пространство Комнаты, Дома и Двора подвергается метаморфозам: В середине лунного луча Запеклись соломенные стулья, Как внутри серебряного студня Косточки волшебного леща ("Лунная ночь"); летней ночью на ветру волшебном танцует бумажный сор ("Дома без крыш"). "Волшебная" преображающая сила сумерек, темного времени суток подчеркнута заслуженно: объекты, которым не свойственно получать поэтическое освещение, в мерцании сумерек приобретают ореол изысканности, сказочности: пыли налет жемчужный.

Ночь преображает даже Город: в стихотворении (и песне) "Дома без крыш (Окраина)" каркасы недостроенных домов, сквозь которые проплывают отблески облаков, превращаются в плывущие в ночной дали кирпичные корабли, как принято у Н.Матвеевой, одушевленные (Что-то такое знали, Что и молвить не могли), и даже кадка с краской предстает лодкой с веслом-мешалкой, которую отнесло от кораблей-домов в теплом море.

 

Как частные примеры взаимодействия Неба и Земли можно также отметить:

- обратный вариант зооморфной метафоры: животный мир -> мир небесных объектов: Уже закатным облачком хвоста Свой синий след лисица замела

- перевоплощения природных стихий друг в друга: ветер как вода - Хлынул ветер...; знойный воздух как море (пример выше из "Домов без крыш"); свет как вода - Их руно умылось далекой Световой полосатой протокой.; вода как воздух - см. выше: Она как воздух...

Наконец, можно отметить в поэтической практике Н. Матвеевой случай заимодействия с социальным пространством: в раннем стихотворении, четко датированном - "Ночь на 14 сентября 1959 года" - Автор восхищается сменой эпох, инициированной высадкой советской ракеты на Луну (чему также посвящено четверостишие "Наш герб": Земной рабочий молот Упал на лунный серп.), но в стихотворении "Луна" (где-то между 1972 и 1976 гг.) Автор рассуждает о том, как высадка на Луну (предельное покорение воздушного пространства) рассекла поколений великий накат на две половины: романтиков, воздымавших к Луне пламенный взгляд, и прагматиков, что сами "нашли к ней дорогу". Луна разделяется на две ипостаси, разведенные во времени: "дающуюся в руки", "доступную" и"недоступную", которую могло видеть лишь поколение до "космической эры". Таким образом, сакрализация небесных сфер начинает испытывать ломку при чрезмерно активном вторжении в них человека.