Тема 2. «Кризис» исторической науки России в конце XIX - начале ХХ вв. Московская и Петербургская школы русских историков в конце XIX - начале ХХ веков.

Самостоятельное занятие:

1. «Кризис» как нормальное состояние исторической науки в России в конце XIX - начале ХХ вв.

2.Кризис позитивистской парадигмы научного познания.

3. Направления и течения исторической мысли России.

4.Петербургская и московская школы историков.

Литература:

Зубова И.Л. Образовательный потенциал интеллектуальной истории // Образование. Наука. Культура: сборник научных трудов/под ред. Т.Н. Брысиной. – Ульяновск: УлГТУ, 2009. С.193-198.

Зубова И.Л. Отечественная историческая Мысль в свете глобализации и информатизации // «Вестник Саратовского Ун-та». Новая серия. 2010. Т.10. Серия «Философия. Психология. Педагогика». Вып.1. С.14-19.

История и философия отечественной исторической науки. М., 2007. С.152-175.

Историография истории России до 1917 г. Под ред. М.Ю. Лачаевой. Т.2. М., 2003

Леонтьева О.Б. Субъективная школа и проблема кризиса позитивизма в русской науке рубежа XIX-ХХ вв.//Историческая наука и методология истории в России в ХХ века. СПб., 2003. С.261-275.

Наумова Г.Р. Историография истории России: учеб. пособие для студ. Высш.учеб.заведений/ Г.Р.Наумова, А.Е. Шикло. М.,2009. С.225-240.

Рамазанов С.П. Методологические искания отечественной исторической мысли ХХ века. //Историческая наука и методология истории в России в ХХ века. СПб., 2003. С.29-36.

Томас М.Бон Русская историческая наука /1880 г.- 1905 г. Павел Николаевич Милюков и Московская школа. СПб., 2005.

Шаханов А.Н. Русская историческая наука второй половины XIX - начала ХХ вв. Московский и Петербургский университеты. М., 2003.

Контрольные задания, проблемные вопросы и упражнения:

1. Что считалось показателем кризиса исторической в России в конце XIX - начале ХХ вв. в советской историографии?

2. Почему «кризисное состояние» можно оценивать в качестве нормального состояния исторической науки в России в конце XIX - начале ХХ вв.?

3. В чем выразился кризис позитивистской парадигмы познания в исторической науке России конца XIX - начала ХХ вв.?

4.Охарактеризуйте научные направления в исторической науке России конца XIX - начала ХХ вв.

5. Что такое научная школа? Какие научные школы существовали в исторической науке России конца XIX - начала ХХ вв.? По каким основаниям их выделяют? Чем они отличались друг от друга и что их сближало?

«Кризис» как нормальное состояние исторической науки в России в конце XIX - начале ХХ вв. Российская историческая наука на рубеже XIX - ХХ вв. переживала период бурных научных дискуссий. Тогда существовали различные школы в исторической науке, различные направления исторической мысли. В советской историографии этот период характеризуется как «кризис исторической науки». Причем показателем кризиса как раз считается разнообразие теоретико-методологических подходов в науке. Такому плюрализму в исторической мысли противопоставляли монолитную концептуально-теоретическую базу советской исторической науки, опирающуюся на принципы марксизма-ленинизма.

В современной историографии установились плюралистические концепции, походы, методы, методики и языки описания динамики социальной реальности, применяемые историками различных школ и направлений. И теперь большинство представителей историко-научного сообщества склоняются к пониманию теоретико-методологического плюрализма как показателя не упадка, а научной зрелости историографии. К тому же отмечают, что если говорить о кризисе состояния исторического познания в России на рубеже XIX - ХХ вв., то нужно говорить о кризисе позитивизма.

Авторы данного пособия разделяют названные преобладающие современные оценки «кризиса» дореволюционной исторической науки, но при этом хотим сделать весьма существенные дополнения. Во-первых, историческая наука, не испытывающая жесткого пресса навязываемых ей государством идеологическими и политическими установок[17], постоянно возобновляет свое кризисное состояние, через которое и происходит ее обновление. Повышенная обновляемость исторического познания и знания является специфической особенностью историографии, что позволяет квалифицировать ее как науку. Во-вторых, теоретико-методологическое разнородие и множественность выступает необходимым условием порождения новизны а состояниях познания.

Исходя из выше сказанного, можно утверждать, что кризис не аномальное, а нормальное состояние исторической науки. Отсутствие кризисного состояния свидетельствует о неблагополучии, стагнации в состоянии научного познания и знания.

Кризис позитивистской парадигмы научного познания. Основными чертами позитивистской (классической) парадигмы исторического мышления являются:

наивный онтологизм – убеждение в том, что историю можно познать «как она была на самом деле»;

понимание исторического развития как закономерного, прогрессивного процесса;

установка на преобразование гуманитарного знания по образцу естественнонаучного и на номотетическую методологию;

исключение сверхъестественной божественной силы из действующих факторов исторического развития;

прагматическая направленность исторической науки.

В российской исторической науке последней трети XIX в. позитивизм предполагал, кроме того:

1. стремление к изучению истории социальных групп, их интересов и конфликтов;

2. каузальное понимание истории, «понять» историческое событие для историка второй половины XIX означало описать комплекс причин (многофакторность исторического процесса), приведших к этому событию;

3. некоторое пренебрежение к личностному и психологическим факторам;

4. убеждение в том, что история не имеет сослагательного наклонения.

Позитивизм создал культ источника и нацелил исторические исследования на выявление ступеней развития, движущих причин явлений, поиск закономерностей развития.

Критика позитивистского подхода и номотетического метода в историческом познании через выявление специфики предмета и метода в России начинается еще до явно обозначившегося кризиса позитивизма.

Главные причины кризиса позитивизма:

ограниченность возможностей позитивистского подхода и классической рациональности в описании и представлении динамики социальной реальности в ее целостности, что нашло наиболее яркое выражение в несоответствии исторических прогнозов реальности, крушении теории социального прогресса;

кризис естественнонаучного знания, механической (классической) картины мира. Переоткрывание Пространства и Времени и становление электромагнитной (неклассической) картины мира. Все это вызвало пересмотр оснований и методологии научного познания;

влияние на динамизм научных представлений активного участия российских историков в общественно-политической жизни. Осмысление различных потенциальных вариантов исторического развития России;

Изменение организационных форм науки: дальнейшая дисциплинарная дифференциация науки наряду с ее построением по проблемному принципу.

Основные направления и течения исторической мысли России в конце XIX - начале ХХ веков. В советской историографии выделяли следующие направления:

- официально-охранительное,

- либерально-буржуазное,

-революционно-демократическое (включает последовательно сменявшиеся течения – революционно-демократическое, мелкобуржуазно-народническое, марксистское). Такая классификация оправдана при изучении исторической мысли как общественно-политической.

В современной историографии нет однозначного распределения представителей исторической мысли по направлениям – течениям – школам, а сама эта схема подвергается переосмыслению. На данный момент можно выделить следующие направления-течения:

- критический позитивизм (В.О. Ключевский, П.Н.Милюков),

- «антропологизм» (П.Л.Лавров, Н.К. Михайловский, Н.И. Кареев и др.),

- неокантианство (А.С.Лаппо-Данилевский, Р.Ю. Виппер, В.М. Хвостов),

- феноменология – (А.С.Лаппо-Данилевский),

- культурно-историческая монадология (Н.Я.Данилевский, К.Н.Леонтьев),

- религиозная историософия (Н.А. Бердяев, В.С.Соловьев, С.Л.Франк и др.),

- марксизм (В.И. Ленин, Г.В. Плеханов, А.А. Богданов, М.Н.Покровский и др.),

- социологизм (Н.А.Рожков и др.),

- психологизм.

Научные школы. Схоларная проблематика затрагивалась в трудах Ключевского, Милюкова, Лаппо-Данилевского и др. крупнейших дореволюционных историков.Г.В. Вернадский построил русскую историографию по принципу рассмотрения истории научных школ. В Советской исторической науке акцент сделан на политический и философский критерии рассмотрения историографии.

И.Л. Беленький (1978 г.) подчеркнул, что основания наименований исторических школ различны. В них лежат:

- разнородные политическая, социальная общемировоззренческая платформы, объединяющие историков;

- философские и историософские взгляды;

- метод исследований;

- суть концепции;

- предметная область исследований;

- профессионализм;

- связь с университетами и другими формальными коллективами;

- персонологичность (в названии школы закрепляется имя ее основателя).

На сегодняшний момент исследователи отмечают крайнюю расплывчатость категории историческая школа и предлагают согласиться с А.Н. Шахановым в том, что «понятие гуманитарной научной школы вследствие индивидуалистического характера исследовательского труда в этой области человеческих знаний сложно и многозначно, поэтому едва ли возможно дать ей четкое и всеохватывающее определения. В данном случае, уместно рассматривать научную школу как феномен – целостное многомерное образование.

Московская и Петербургская школы русских историков в конце XIX - начале ХХ веков. Феномен Московской школы изучается Д. А. Гутновым, профессором Стенфордского университета Т. Эммонсом, немецким ученым Томасом М. Боном, А. Н. Шахановым. Более последовательно изучается петербургская историческая школа (Б. С. Каганович, С. В. Чирков, А. Н. Цамутали, С. Н. Погодин, В. С. Брачев, Б. В. Ананьич, В. М. Панеях, Е. А. Ростовцев). Д. А. Гутнов в статье об исторической школе московского университета формально склонен придерживаться иерархического подхода к школе. Он пишет, что отечественная историография ныне придерживается того взгляда на историческую школу, согласно которому под ней подразумевается достаточно узкая группа историков, составляющая часть более широкого течения или даже направления. Критерием же выделения школы чаще всего признаются методические приемы, объединяющие такую группу исследователей иногда то, что они были учениками или последователями одного крупного ученого или группировались вокруг одного университета. В тоже время Гутнов полагает, что в рамках исторической школы Московского университета развивались два самобытных, тесно связанных друг с другом направления изучения истории - русской и западной. Речь идет о школе В. О. Ключевского в области русской истории и П. Г. Виноградова в области истории всеобщей. Гутнов доказывает сходство этих школ по таким параметрам как общие методологические установки (позитивизм), внимательное отношение к историческому источнику - скрупулезный анализ и тщательно сделанных на его основе выводах; социальная направленность исследования и как отражение этого преимущественное внимание к изучению социально-политических процессов развития общества, обостренный интерес к проблемам формирования гражданского общества и его взаимодействия с властью, политической эволюции государства и эпохам реформам, изучению социальных катаклизмов и их последствий. На основании перечисленных положений он делает вывод о единой исторической школе Московского университета.

Петербургская историческая школа формировалась на протяжении ХIX- ХХ вв. У ее истоков стоял также историк-всеобщник М. С. Куторга, а завершением процесса ее создания стало творчество А. Е. Преснякова, который впоследствии выступил и ее историком. Доминирующую черту этой школы он охарактеризовал как научный реализм, сказывавшийся, прежде всего в конкретном непосредственном отношении к источнику и факту - вне зависимости от историографической традиции.

В современных исследованиях выделяются, по крайней мере, две точки зрения на эволюцию Московской и Петербургской школ:

1. Для большинства авторов характерно противопоставление этих школ. Так, С. В. Чирков констатирует, что Петербургская историческая школа оказалась сложным и неоднородным организмом и в конце XIX в. распадается на две школы - С. Ф. Платонова И А. С. Лаппо-Данилевского. При этом, он настаивает на мысли, что, несмотря на различия, их объединяло противопоставление себя Московской исторической школе. По С. В. Чиркову, это обстоятельство связано с особенностями формирования самосознания научной школы, в котором отражаются антиномии социально-психологического порядка: мы и они. Различие между школами он обнаруживает в нижнем этаже изучения материала источников: в отношении историков к письменному памятнику и источнику, слову, в тех корнях исследовательской методики, которую можно обозначить как культуру исследования. Поэтому С. В. Чиркову кажется целесообразным различать научные школы как различные типы научной культуры, т.е. изучать типологию научной культуры, передача традиций которой является одной из важнейших функций научной школы.

Другая группа историков (А. Н. Цамутали, В. С. Брачев, В. П. Корзун) полагают, что в начале века происходит сближение школ и складывается так называемая новая волна историков. Акцент делается на расширение межшкольных связей между представителями этих школ, на общности исследовательской ситуации рубежа веков, на компромисс С. Ф. Платонова с Московской школой.

Большинство исследователей не сомневаются насчет существования в дореволюционной России региональных научных школ. Вместе с тем Несмотря на известное тематическое и идейно-политическое своеобразие, развитие науки в региональных центрах проходит те же этапы что и в столицах. Замыкаясь в целом на проблемах местной истории, ученые Казанского, Киевского, Харьковского университетов и других высших заведений уделяли мало внимания теоретическим вопросам науки, не претендовали на создание самостоятельной концепции исторического процесса восточного славянства. Свои обобщающие курсы они строили на трудах Соловьева, Костомарова, Ключевского, Платонова, Шахматова и др. Поэтому в данном случае предлагают говорить скорее не об исследовательских школах, а о течениях – устойчивой традиции изучения различных проблем региональной истории.

Тема 3. Н.К. Шильдер. Великий князь Николай Михайлович. С.С. Татищев.

Самостоятельное занятие:

1. Н.К. Шильдер.

2. Великий князь Николай Михайлович.

3. Историк – дипломат С.С. Татищев.

Источники:

Вел. Кн. Николай Михайлович. Император Александр I. М.,1999.

Шильдер Н. Император Павел Первый. Историко-биографический очерк.

Литература:

Историография истории России до 1917 г. Под ред. М.Ю. Лачаевой. Т.2. М., 2003.С.113-145.

Контрольные задания, проблемные вопросы и упражнения:

1. Как оценивали роль российских государей в историческом развитии Н.К. Шильдер, Великий князь Николай Михайлович, С.С. Татищев? Как эти оценки дополняют друг друга?

2. Личности каких императоров и почему привлекли внимание мастеров биографического жанра?

3. Что нового внесли Н.К. Шильдер, Великий князь Николай Михайлович, С.С. Татищев в жанр биографии? Каковы особенности биографического жанра использовались историками для создания портретов российских самодержцев?

4. Какие новые знания об императорах и истории России удалось получить российским историкам- мастерам биографического жанра?

Николай Карлович Шильдер (1842-1902)

Биографические сведения. Он не являлся профессиональным историком и занимался историческими исследованиями в свободное время, руководствуясь личным интересом. Его отец – Карл Андреевич, будучи военным инженером, участвовал в Крымской войне, где и погиб. Знаменитый военный инженер Э.Н. Тотлебен являлся учеником Карла Андреевича, о котором впоследствии Николай Карлович написал биографическое сочинение. Первой публикацией Н.К. Шильдера была биография его отца с элементами личных воспоминаний. Шильдер являлся членом-корреспондентом Петербургской АН (1900). Директором Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге.

Основные труды. Биографии Павла I (1901), Александра I (т. 1-4, 1904-05), Николая I (т. 1-2, 1903) и Э. Н. Тотлебена (т. 1-2, 1885-86).

Творчество историка. Написание биографии отца пробудило у Николая Карловича интерес к эпохе Александра I и Николая I. Исходя из мистических представлений об истории, он поставил проблему вины за беды России со стороны, как государя, так и народа и сформулировал идею неизбежности искупления народом грехов государей. По мнению Шильдера на Россию обрушилась масса бед в период с 1741 по 1855 годы. Первопричиной явилась роковая ночь 25 ноября 1741 года, когда в результате дворцового переворота на престол взошла дочь Петра I – Елизавета Петровна. Однако невинный младенец – Иван Антонович, сын Анны Леопольдовна и герцога Брауншвейгского Антона Ульриха был сослан вместе с родителями, затем он был убит в Шлиссельбургской крепости. Эти события, как считал Шильдер, имели далеко идущие роковые последствия для России. Время правления Елизаветы – это череда несправедливостей. Очередная несправедливость отношение к Екатерине, которой не дали воспитывать сына Павла. Отсюда цепь долговременных негативных последствий в государственной жизни страны. Личное горе Екатерины наложило негативный отпечаток на всю её политику и отношения с Павлом. Их следствием были государственные преступления, которые несли, в свою очередь, беды России.

Другая трагедия произошла в ночь на 11 марта 1801 года, когда было совершено убийство Павла I. Александр I сожалел об этом и мучился всю жизнь. Историк отдельную главу в книге об Александре Павловиче посвятил «тайне старца Федора Кузьмича», за которым скрывался Александр I. Все эти печальные явления привели к восстанию декабристов 14 декабря 1825 года и поражению в Крымской войне.

Шильдер составляя династическую историю показал преемственную связь между Екатериной II, Павлом I, Александром I, Николаем I. Связывающая царствования мистическая нить могла проявить себя через поколения, обретая иногда характер рока. Так ставится проблема генетических бед России и виновности в них власти. В своих биографических произведениях, посвящённых Павлу I и Александру I, историк одним из первых подробно написал об убийстве Павла I и причастности к этому убийству Александра I. Императоры по-разному усваивали своё предназначение и роль в судьбе России. Историк искренне считал, что царь в России, прежде всего, должен обладать качествами сильной и волевой личности, так как от его решений зависит судьба всех народов огромной страны. Отсюда у Шильдера появился психологический подход в историческом исследовании, особенно деятельности великих личностей. Он подробно описывает быт и поступки, а также анализирует вопросы внутренней и внешней политики, оказавшие на них влияние психологические мотивы и особенности характеров.

Весьма положительно Шильдер оценивал деятельность Екатерины II и Николая I и отрицательно Петра III, а также Александра I. Очень неоднозначны его оценки личности Павла I, который был назван им «русским Гамлетом» - несчастный от рождения человек. он пытался установить прочный порядок во всех сферах государственной и общественной жизни, но не смог разглядеть заговора против себя.

Шильдер считал, что вполне можно спрогнозировать будущую политику императора: по его воспитанию, первому дню царствования, нравственному климату. Психологические характеристики государственных деятелей написаны с упором на описание личных качеств, очень красочным языком в стиле исторического романа, обильное цитирование источников личного происхождения.

Великий князь Николай Михайлович (1859-1919)

Биографические сведения. Великий князь Николай Михайлович являлся внуком Николая I и племянником Александра II. Он вырос на Кавказе, получил прекрасное военное образование и до 1903 года находился на военной службе. Увлекался биологией и географией, а также энтомологией. Он вёл общественную работу и был председателем Императорского русского исторического общества. Николай Михайлович также стал создателем Общества защиты и сохранения памятников искусства и старины, а затем и доктором русской истории. Великий князь имел репутацию либерала и сторонника превращения России в конституционную монархию. После Октября 1917 года его арестовали и казнили в январе 1919 года в городе Алапаевске.

Основные труды. Император Александр I; Граф Павел Александрович Строганов (1774 – 1817) и др.

Исторические исследования. Николай Михайлович отдавал предпочтение биографическому жанру. Он считал фактор личности самодержца одним из наиболее влиятельных в русской истории. Он высоко оценивал личность Александра I в отличие от Николая I. В эпохе Александра I великий князь искал историческое обоснование своему тезису о необходимости приспособления самодержавия к изменению политической жизни. Важно понять, почему Негласный комитет не смог решиться на кардинальные преобразования в стране. В своих трудах Николай Михайлович вёл повествование на широком историческом фоне и считал, что без исследования жизни человека и его психологических мотиваций вряд ли возможно изучение серьёзных и крупных исторических проблем. Александра I историк считал неспособным к целенаправленной и систематической работе и обвинял его в стремлении переложить тяжесть этой работы на других. Он выстраивает периодизацию царствования Александра I:

1) 1801-1807 – эпоха колебаний. Новые силы в лице юных реформаторов, некоторые почётные деятели века Екатерины II. К государственной службе привлекали бездарных людей.

2) 1807-1812 – союз с Наполеоном, носящий унизительный характер для Александра I и России. Однако позитивным моментом является присоединение Финляндии.

3) 1812-1815 – великая борьба с Наполеоном. Александр I осознал народную мощь и не препятствовал ей. Но заграничный поход оказал негативное влияние на Александра I и всю Россию. Заглушение чувства патриотизма привело к заключению Священного союза.

4) 1816-1822 – собираются конгрессы Священного союза, создаются военные поселения и на этом фоне во всю силу проявляется мистицизм Александра I. По мнению великого князя, этот период ознаменован в основном отрицательными тенденциями во внутриполитической жизни России.

5) 1822-1825 – эпоха общего разочарования и как результат выступление декабристов.

Николай Михайлович дает более резкую характеристику Александра I, чем Шильдер. Николай Михайлович неоднократно отмечал сложность личности Александра I и положительные оценки давал только на период Отечественной войны. Негативные черты страсть к военной муштре, приверженность идее военных поселений Александр I унаследовал от Павла I. Также подчёркивал роль Александра I в убийстве отца. Историк отказал ему в репутации реформатора. В первые годы своего царствования сам император был консерватором, а носителями идей реформ были его друзья. Историк не разделял мнению, что Александр I мог уйти в Сибирь и превратиться в старца Фёдора Кузьмича.

С источниками великому князю было трудновато, особенно то, что касалось семьи Романовых, так как являлось государственной тайной. Однако он имел доступ к ряду материалов благодаря своему высокому положению: библиотека Зимнего Дворца, государственный архив, архив канцелярии военного министерства. Он даже использовал иностранные архивы. Использовал журнал «Русский архив», работал с печатью как историческим источником. Основным источником являлись мемуары и переписка.

Сергей Спиридонович Татищев (1846-1906)

Основные труды. Труды по истории русской дипломатии и внешней политики, биография Александра II; «Род Татищевых 1400-1900» (1900).

Биографические данные. Сергей Спиридонович являлся потомком знаменитого историка Василия Никитича Татищева. Будучи на дипломатической службе выступал как последовательный противник Германии. Из-за интриг германского канцлера Бисмарка незаслуженно обвинён в государственной измене и уволен со службы. Обвинение в измене тяготило Татищева. Его безуспешные обращения к императору Александру II с прошением о реабилитации усиливали личную неудовлетворенность императором и влияли на трактовки его деятельности. Кроме дипломатической службы Татищеву пришлось познать труд журналиста и финансового агента. В монографии «Император Александр II» историк размышлял не только о деятельности царя-реформатора, но и о характере самодержавной власти в России. В этом произведении явно прослеживаются две тенденции: 1) Историк в целом одобрял политику Александра I, но критиковал отдельные черты самодержавия; 2) Самодержавная власть – это своеобразие государственной жизни России. За долгие годы дипломатической службы Татищев сформировал собственные суждения о причинах исторических явлений. Жизненная практика углубляла суждения о причинах исторических явлений, расширяла арсенал исследовательских средств, методологические представления. Он выявил взаимосвязь внутренней и внешней политики государства, а также признавал большую роль экономического состояния державы в международных отношениях.

Сергей Спиридонович полностью разделял убеждения Данилевского по поводу враждебного отношения Европы к России. По мнению Татищева, одиночество России – вечный закон истории. Кроме того, он считал, что характер российских императоров влияет на внешнюю политику страны. Историк доказал свои убеждения на примере Николая I. Татищев при анализе исторических источников использует средства психологического портрета и исторической психологии.

Татищев оставил подробный труд по истории российской дипломатии в первой половине XIX века. В начале XIX века, по Татищеву, наше дипломатическое ведомство попало в руки инородцев по происхождению и иноверцев по вероисповеданию. Они обратили русскую дипломатию в нечто обособленное, чуждое, лишённое всякой связи с государством, общественной жизнью, что навлекло на Россию тяжкие испытанию. Последствиями такой политики стали Отечественная война 1812 года с Наполеоновской Францией и поражение в Крымской войне. Татищев считал, что начало такой политике, положил Адам Чарторыйский, которому историк посвятил отдельное исследование. При Николае I сложился тип русской дипломатии XIX века, по образцу и подобию австрийской меттерниховской школы, воплощением которой стал канцлер граф Нессельроде. В отношении Запада граф Нессельроде не шёл дальше «заколдованного круга» соглашений России с Австрией и Пруссией. При нем идеальные воззрения и отвлечённые начала берут верх над соображениями практической политики.

Ошибкой Николая I во внешней политике стала приверженность отвлечённой идее – солидарности монархических государств России, Пруссии, Австро-Венгрии против революционного движения. И лишь при Александре II реальные интересы взяли верх над отвлечёнными. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. показала несостоятельность Тройственного союза. Политика отвлечённых начал строилась на устоях бескорыстия, великодушия, воли мира и благоденствия в Европе. Однако о пользе и нуждах России ничего не говорилось.