Quot;Русская сотня" в Зворнике

Одну из попыток отправки добровольцев предпринял соратник и "заклятый друг" Юрия Беляева - Николай Лысенко. Тот самый, кто, на момент написания книги, сидел в тюрьме. И сделал он это вместе с "Новой Византией", национал-интеллектуальной организацией сербской диаспоры.

Я напомню, что Восточно-Римская Империя, она же Византия, колыбель православной цивилизации, ослабленная крестоносцами, пала под ударами турок в XV веке. Одним ее наследником стала Восточнославянская Империя, и не зря Москва носит имя Третьего Рима. Другими же потомками-наследниками той империи стали сербы.

"Новая Византия" мечтала о возрождении сильной, оппонирующей Западу цивилизации. И вот неовизантийцы, обладая кой-какими средствами, решили создать под своей эгидой интернациональную боевую единицу. А Николай Лысенко решил в том деле помочь братьям-сербам. В тот момент штаб-квартира организации находилась в Софии в отеле "Македония" на одноименном бульваре.

В июле 1993 года в восточно-боснийском городе Зворник, стоящем на берегу Дрины, была создана русская Зворникская сотня, она же - 120-я легкопехотная рота. Располагалась она в монастыре Святого Саввы. Эмиссар "Русского Национального Легиона" (РНЛ) решал вопросы переброски людей, и вскоре из Питера и Москвы в Софию вылетел двадцать один наш боец, в том числе шесть членов РНЛ. От Софии до места назначения они добирались на рейсовых автобусах.

Вскоре в сотне было уже девяносто семь бойцов. Кроме русских добровольцев, под знамена отряда встали два венгра (из самой Венгрии), три немца-"осси", и даже славянин-поморянин из племени кашубов, живший в Восточной Германия. Самой колоритной фигурой в роте стал казак Нагорный, внук белого казака, бежавшего в Сербию в 1920-м из Крыма. Русские считали его русским, а сербы - сербом. В роте были также хорваты и турки.

Роту разбили на три взвода. Первый состоял из восемнадцати бойцов, преимущественно русских; самый многочисленный второй взвод состоял в основном из местных жителей; третий же был "взводом оружия", то есть, огневой поддержки. Первым взводом командовал старший лейтенант Хренов, из бывшей нашей Западной Группы Войск. Это - парень лет двадцати семи, родом из Подмосковья. Под его началом была и пара старших офицеров. Роте дали чешский БТР "Топаз" и старый танк Т-34-85. Экипаж танка подобрался веселый - три местных турка и русский, тоже служивший ранее в ЗГВ. Вскоре на башне "тридцатьчетверки" гордо красовалась белая надпись, имя танка, "Ататюрк".

Во главе роты встал Иосиф Добренович, хорват - человек очень достойный, у которого с русскими сложились добрые отношения.

Бойцы роты получили югославские автоматы. Были и другие стрелковые системы. Все русские получили подъемные в сумме около ста немецких марок на человека. Эти деньги тут же были потрачены на приобретение необходимой экипировки, которой их не обеспечили.

Сотня участвовала в позиционных, вялых боевых действиях к югу от Зворника - у Брложника и Жепы-Планины. Противник им также противостоял неоднородный. В восточно-боснийском мусульманском анклаве Жепа, кроме местных мусульман, а также выходцев из Бихача и санджакли, была вроде и группа босняков-мусульман из Канады.

Кто знает, что вышло бы из этой маленькой неовизантийской армии, сформируйся она в горячее время на активном участке фронта. Бои быстро отсеивают всякую шелуху и закаляют воинов. Активных боевых действий в этот период на Дрине не было, и поэтому справедливо возникает вопрос: Зачем было организовывать единицу на тихом участке? Ведь в это же время шли жестокие бои под Сараево, на Игмане. И роту туда не перебрасывали.

Дисциплина в сотне держалась на уважении к Добреновичу. Но вскоре он был ранен, и командование перешло к начштаба Некличу. А вот с ним отношения у русских не сложились, и к 20-м числам августа русская единица распалась, добровольцы разъехались. Жаль, идея была хорошая. За этот период под Зворником погибло два добровольца.

"Новая Византия", тем не менее, о себе заявила. Николай Лысенко был здесь как бы и не при чем. Впрочем, он оказался как бы не причастен и к участию "легионеров" в событиях у Белого Дома.

Наша пресса много говорила, да все не по делу, об участии "баркашевцев" - боевиков "Русского Национального Единства" (РНЕ) в боевых действиях в Югославии.

Слухи эти сильно преувеличены. Вообще Баркашев - фигура раздутая, хоть и очень умело. Его грозный имидж создавался для того, чтобы напугать обывателя - как отечественного, так и западного. Чтобы альтернатива была попривлекательнее. Организованно боевики РНЕ в войне не участвовали. Мне известны несколько случаев самостоятельной поездки "баркашевцев" в Боснию, к чему руководство РНЕ отнеслось крайне отрицательно. Их начальство было против каких-либо дальних авантюр, полностью сосредоточившись на политике внутренней. Также был раздут инциндент с так называемым "легионом Вервольф", чей руководитель якобы участвовал в боевых действиях на стороне хорватов, и это не более, чем миф, созданный нашей прессой.

Русский Национальный Собор, обладая немалыми средствами, не смог послать своих боевиков в Боснию, ограничившись лишь посылкой разведчика-наблюдателя.

Эпизодически муссируются слухи об участи боевиков УНА-УНСО в боевых действиях на стороне хорватов. Я наткнулся на забавный, и в то же время прискорбный случай. В ноябре 1994 года где-то под городом Титов-Двар человек группа боевиков УНА-УНСО сражалась на стороне сербов. Еще несколько бойцов было рядом - но по другую сторону фронта, на стороне хорватов. Руководство решило использовать Боснию как "тренажер" для приобретения боевого опыта. Приехали они сюда вместе, а потом разделились и выбрали противников согласно политическим симпатиям. Для одних сербы были православными братьями, для других - союзниками ненавистных русских. Вся эта история напоминает следующий анекдот. Классическая ситуация. "Запорожец" сминает зад "Мерседесу". Из иномарки вылезают пятеро братков и говорят неудачливому водиле - бедно одетому инженеру: "Денег у тебя, ясно, нет. Так что мы тебя будем бить." - "Но так нечестно, - возражает тот, - вас пятеро, а я один". Да, не понятиям. Братки совещаются, один из них говорит: "Да, мы тут тему перетерли и решили. Вован и Колян будут за тебя. Чтоб все по-честному."

Белый дом

Октябрь 1993 раскидал ветеранов Боснийских войны. Кто-то оказался в сторне от кровавых событий, кто-то был у Белого Дома, а кто-то по другую сторону баррикад. Так у Белого Дома встретились Петр Малышев и Александр Загребов.

Я глубоко убежден, что Россия - место святое, и поэтому все вооруженные склоки следует вести вне ее границ. Ибо если тут начнут стрелять, остановиться будет сложно. И впечатление от боснийских событий лишь укрепило это мое убеждение. Так что, если совсем невтерпеж - езжайте куда-нибудь подальше, и там деритесь сколь душа пожелает.

Я не очень хорошо отдавал себе отчет в событиях, последовавших за указом номер 1400, я не до конца понимал их суть, но подсознательно был на стороне Ельцина, предпочитая его Руцкому и Хасбулатову. Примечательно, но в течение сентября-октября того года в Москве прекратились бандитские разборки и заказные убийства - видимо, все почтительно замерли, наблюдая драку авторитетов более крупного ранга. Пропустив мимо ушей то, что волна беспорядков в субботу, 2-го октября нарастает, я был поражен воскресными событиями, штурмом мэрии и Останкино. Под музыку Высоцкого по радио звучали призывы идти оборонять Моссовет… Я обратился к своему другу и соседу: "Пошли защищать Моссовет!" - "Нет, пошли лучше защищать Белый Дом." Я немного оторопел - уж не сошли ли мы с ума, чтобы начать стрелять в друг друга…Тогда решили съездить на рекогносцировку и посмотреть, что где творится. У Белого Дома горели костры, ходили люди, экипированные отобранными у ОМОНовцев щитами и шлемами. На подходе к нему в тени деревьев и заборов расположились какие-то крепыши. Возле Белого Дома шел набор в дружины и отправка их на штурм Останкино. Какие-то кандидаты в пушечное мясо, вооруженные прутьями из арматуры, стояли возле машин. Рядом, на обшарпанной мостовой Красной Пресни, у столиков кафе как ни в чем ни бывало сидели люди, пили пиво и смотрели переносной телевизор. Под боком разворачивались события, которые быть может перевернут мир, а люди проявляли достойное спокойствие. Меня удивило малочисленность автомобилей и полное отсутствие милиции в центре города. Последняя проявляла осторожность. Воздух был на редкость чист. На вечернем небе - и это в центре-то Москвы! - были видны звезды. За последующие сутки около двухсот звезд было погашено - и с тех пор я такого звездного неба в столице не видел. Возле Моссовета шел митинг, но в дружины набирали военнослужащих. Создалось и крепло впечатление, что армия разбежалась. Теперь ее призывают под знамена двух соперничающих лагерей. Возле Кремля, в Историческом проезде какие-то энтузиасты строили баррикаду. Зачем, от кого? Вернулись к Белому Дому очередная колонна машин в Останкино уже уехала. Мы отбыли домой. Потом были короткий штурм и комендантский час протяженностью во всю золотую осень, милиция проявляла храбрость во время обысков, видимо, отыгрываясь за "осторожность", проявленную третьего октября.

Русские же спецназовцы, закованные в кевлар и титан, воруженные автоматами с подствольниками, в понедельник 4-го взяли Белый Дом штурмом. Прибывшие по правительственной трассе Кутузовского Проспекта танки прямой наводкой расстреливали здание. Как бы могли пригодится эти силы в тот момент в Боснии, брось их на сербскую чашу весов. Тогда наши братья стояли у самой победы, и еще один рывок и… Но Россия предпочла пустить кровь самой себе.

Мне комендантский час чуть не аукнулся - я пришел в общежитие (из соседнего) на полчаса позже, и комендант не хотел меня пускать. Но четвертого, в понедельник люди шли и смотрели, как штурмуют Белый Дом. Смотрели, как смотрят очередной триллер. У москвичей, да и соотечественников вообще, жизнь очень сильно притупила инстинкт самосохранения. Этот феномен не изучен. И сейчас, если в городе случается перестрелка, люди бывалые падают ниц, а прочие высовывают головы, сгорая от любопытства: "Где это стреляют?"

Но, наверное, именно тогда, в октябре во мне что-то сильно изменилось. Я испытал шок, психологический, но он куда страшнее, чем болевой.

Очень сложный и запутанный вопрос - о понимания патриотизма, национализма и демократии. Если объяснять кратко, национализм - это ревность, а патриотизм - любовь. Я видел, что патриотические движения загоняются в русло экстремизма, что кому-то хочется скомпрометировать и свести на нет движение национального возрождения. А провокаций и поводов к национальному экстремизму было предостаточно. Достаточно лишь вспомнить, как в конце 1991 праздновали хануку в Кремле. Какой иезуит додумался до такого оскорбления чувств верующих, ведь Кремль - прежде всего православный монастырь?

Я считал себя в тот момент демократом, вкладывая в это слово несколько иной смысл, чем его на деле понимали власть имущие. Полагал, что демократия - это следование духу и букве справедливости, совести и закона, одинаковый подход ко всем сторонам в любом конфликте. Именно потому место любого порядочного человека в балканском конфликте было на стороне сербов. Продажности тут не было места. Я видел - и только слепой не мог увидеть этого - "политическую шизофрению". Я видел различный подход, различные мерки для одних и тех же событий. Пожоже, сегодня именно США стали бесспорной "Империей Зла" на нашей планете, диктуя свою волю вся и всем. В университете я достаточно наобщался с американскими студентами. Поражала их органиченность и зашоренность, переходящие в тупость. Здесь мы, русские, были в явно преимущественном положении. Даже после того как рухнула наша система и наша вера. Более того, нас очень трудно стало теперь чем-то удивить, и мы знаем, как бывает несправедлива диктатура только одной системы, как частные закономерности пытаются перенести на общие и что из этого получается.

 

Ищите тоталитаризм не в России - ищите его в США, в стране массовой культуры, где каждому отведена роль его винтика в общей машине… Чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной - и я отдаю дань уважения системе средств массовой информации, сумевших перевернуть основы бытия в голове человека. Вдалбливаемая реклама и идеология - "США превыше всего" - сделали мировоззрение американского обывателя простым и логичным. Политические интересы США отождествляются с демократией. Это - святое, а кто против фашист, коммунист, людоед или прочая мерзость.

В эфире и ООН эти интересы прикрываются фиговым листочком прав человека. За кулисами - финансовыми связями, опутавшими правительства, средства массовой информации и т. д. В воздухе - самолетами и крылатыми ракетами.

Сейчас кончается Двадцатое столетие, более того - Второе тысячелетие (от Рождества Христова). Каков же итог его? Несколько лет назад мы бы сказали - торжество идей социализма, победоносное шествие социалистической системы. В 1989 году Френсис Фукуяма написал свой "Конец истории", возвестивший окончательную победу либерализма. Книга устарела, едва успев выйти в свет. Фукуяму даже американские либеральные профессора называли дураком. Так кто же герой (или антигерой) XX века? Утверждаю, "герой" персонифицированно - Гитлер. Точнее, он стал самым ярким образом воинственного национализма, отравившего нашу планету…

Смысл же двух горячих мировых войн - и третьей холодной - это унификация и объединение мировой финансовой системы через последовательное истощение и уничтожение конкурентов методом их стравливания в кровавых конфликтах. Вечный, бессмертный Divide et imperа! Что ж, "прогресс" восторжествовал - мировая экономика управляется с Уолл-стрита, там решаются судьбы мира. Все это две разные ипостаси современной истории, если угодно в этом ее диалектика.

"Международное право" сейчас - воля Запада. Ради прибылей американских банкиров, ради индекса Доу-Джонса, хорваты и сербы, русские и мусульмане должны резать и уничтожать друг друга, превращая в руины свои страны, дичая и деградируя.

Что разумно, то действительно. Что действительно, то разумно. Процесс, наверное, объективен, но я - человек, сохранивший совесть, я не продажен, я не приемлю такого Мира.