Вечерний пейзаж Страны утреней свежести. 3 страница

Если реформы Петра1 в России сопровождались массовым приходом иностранцев, что впрочем ненамного подогрело градус европеизации, то японскую «перестройку» (также как позже корейскую и ныне китайскую) воплощали отечественные кадры. Это факт, наглядно доказывает, что страна никогда не отрывалась от Азиатского континента. Предполагающие периодический дрейф Японии из Азии в Европу и обратно не ведают о прочности корней мировоззрения. Японское государство взросло под влиянием Китайской, Корейской цивилизации и взгляды складывались под теми же воззрениями философии даосизма, конфуцианства и буддизма. Из чего следует, что присутствовало единодушное уважительное отношение народа к образованию, способствующее успеху реформ. Отмена социальных ограничений создала благоприятные условия для одаренных детей простолюдинов, позволив им пройти в распахнувшиеся двери вузов и опираясь на способности всходить по административным ступеням. Успешному перерождению Японского государства способствовал и настрой общества, привыкшего ответственно, дисциплинированно, без ропота воспринимать команды сверху и послушно следовать в указанном направлении. Тем более, что новые веяния отвечали чаяниям народа, предлагая выбор и лучшие условий жизни.

Нельзя сказать, что в обществе наблюдался единодушный радостный настрой в связи с приходом новой эры. Значительная масса тех, кто вчера входил в элитное самурайское сословие, были недовольны обретённым статусом. Новая управленческая элита администрации и армии формировалась, особенно, на первом этапе, в основном из представителей западных провинций, в прошлом пребывавших в немилости, что также, не могло не вызывать раздражения у бывших сторонников сёгуна. Подобные настроения пробуждали беспокойство правящей верхушки, и в ней вызрела мысль, направить таящую опасность энергию на внешние завоевания. Замысел вдохновлялся и примером великих держав, чьи колониальные владения пестрели подобно лоскутному одеялу во всех уголках планеты.

Сама идея, учитывая самурайский менталитет, ни у кого возражений не имела, но в свете предстоящих планов милитаризации, выплывали некоторые детали-проблемы, которые в новое время, учитывая масштабность мероприятия, следовало брать в расчет. В Японии, как уже сообщалось, еще на заре седьмого века, указом принца Сетоку дозволялась свобода вероисповедания, что ныне трактуется как свобода совести. И примерно с того же времени официальной идеологией государства служил буддизм. Буддизм, как и конфуцианство в видении правителей эпохи Мейдзи, явно не вписывались в рамки предстоящих задач и не мог быть подспорьем в планах милитаризма. В результате недолгих размышлений приходит решение на введение ограничений на учение Будды и на свет выносится исконно японская религия синтоизм. В координатах синтоизма (пути богов) комфортно размещалась и фигура императора-тенно, потомка богини Аматерасу. Японский миф о божественном происхождении власти тенно, приобрёл популярность именно в эту эпоху. По замыслу верхов, таким образом, вся конструкция обретала единый смысл и направленность. Не следует думать, что отбрасывание буддизма сопровождалось гонениями верующих, сожжением и уничтожением храмов. Такой апокалипсический, трагический сценарий в Японии был невозможен. Японцы даже в оккупированной Корее пытались иногда ремонтировать ветшающие буддийские сооружения. Просто государство указало, что следует придерживаться других ориентиров, что подтверждает и деятельность, известного философа-буддиста Нисиды Китаро.

Новые политические ориентиры, явственно обнажили также и недостатки конфуцианства. Между тем именно конфуцианство наиболее динамично и без препятствий следовало через все препоны японской истории. Оно благополучно пережило Камакуру пакуху, Муромачи пакуху и обрело прочную почву в эпоху Эдо пакуху, благодаря покровительству сёгунов Токугава. В Японии наличествовали разные течения конфуцианства и авторитет учения был настолько высок, что имел своё атеистическое, рациональное влияние даже на исконный синтоизм. Понимая далеко не исчерпанную потенциальную ценность конфуцианства и невозможность его замены, известный реформатор Хучукава Юкичи не скрывая сожалений, прямо настаивал на пересмотре некоторых философских постулатов учения. И такой необходимый человек, нашёлся. Конфуцианство в трактовке Сипучжи Эйчи, не потребовало коренного изменения привычек. Оно трактовало исполнение обязательств как путь к прозрению, а упорный труд, как жизненное предначертание. В той части, где обсуждалась старая и вместе с тем горячая проблема «человечности» и «богатства», не стали разделять их. Традиционно конфуцианство не смешивало эти понятия, подразумевая несовместимость личной выгоды с долгом, но Сипучжи Эйчи утвердил новый принцип, что «долг состоит в том, чтобы добиваться выгоды». Изложение конфуцианства из уст Сипучжи Эйчи было принято японским обществом. Чтобы по достоинству оценить его вклад, следует понять, что сей труд не повлёк изменения, ломки сознания народа и новые требования удобно легли в старое привычное русло. Признавая его заслуги главенствующими в японской модернизации, ему был присвоен титул «отца японского капитализма». И данный случай служит наглядным примером важности мировоззренческого обеспечения экономических реформ.

Часть реформаторов считала долгом Японии немедленно вклиниться и принять участие в территориальном «распиле» планеты, другая предлагала подождать, пока страна накачает до нужных кондиций экономические мышцы. Бурные дебаты разразились не совсем безобидным скандалом, стоившим жизни некоторым архитекторам японской перестройки. Эпоха обновления выдвинула целый ряд неординарных политиков, идеологов, стараниями, трудами коих и произошла модернизация корабля, именуемого Японией, определился курс его движения. Страна многим обязана Есиде Сеину, Хучугаве Юкичи, Сайко Такамори, Окубо Тосимичи, Сипучжа Эйчи и др. как своим экономическим прорывом, так и становлением милитаристского духа, приведшим, в конечном счете, к печальным итогам 1945 года.

Нетерпеливые порывы Сайко Такамори встретили препятствие в лице земляка, друга и соратника Окубо Тосимичи. Он считал развязывание войны в Корее преждевременным актом, требующим вызревания до лучших времен, ввиду первоочередности разрешения внутренних экономических задач. Горячий спор вскоре перешел в вооруженный мятеж самураев в 1877 году в Сасыме. Бунт подавляется, и зачинщик Сайко Такамори вынужден был подвести расчеты с жизнью старым, испытанным самурайским способом. Через год совершается акт мщения и гибнет от рук убийц Окубо Тосимичи. Событие стало первым случаем убийства по политическим мотивам в новой Японии, но отнюдь не последним. В дальнейшем, регулярно по мере политической необходимости, практикуется убийственная отставка сомневающихся и не один премьер-министр гибнет при исполнении служебных обязанностей.

В данном же случае, смертельный накал событий ускорил становление политических партий и прочих атрибутов власти, присущих Западу. К 1889 году страна полностью завершила все необходимые подготовительные работы. В ней присутствовали все актуальные технические достижения: телефон, почтово-телеграфная связь, электричество и железные дороги. Она обрела политический облик, схожий с тем, что присутствовал в Великобритании. В основном документе страны, Конституции декларировалось, что император является хозяином страны и Верховным главнокомандующим. Создание всей необходимой административной, законодательной и экономической инфраструктуры обеспечило беспрепятственное продвижение пришедшей в 1890 году промышленной революции и ничто уже не могло помешать ее стремительному выдвижению в ряд высокоразвитых держав.

Падение династии Чосон.

 

Первое близкое знакомство Кореи с Западом произошло в 17 веке, когда в северных районах страны появились европейские католические миссионеры. Распространяемые ими мифические сведения о спасителе, вначале принимались как некое необходимое предисловие к западной науке, о которой сообщало течение новаторов, силхак – школы реальных наук. В трепетном предвкушении интересного курса лекций, подразумевающих именно науки, излагаемое миссионерами, так и назвали сохак – западные науки. Вскоре однако, выяснилось что к чему, но любопытство не угасло и семена христианства кинутые в почву, где имели право на существование разные мнения, не пропали даром. Речь, как-никак, шла о потустороннем бытие, области малоизвестной и до сего момента фактически не интересовавшей корейцев. Прагматичные чосонцы, не ведавшие о возможности бронирования комфортабельных номеров на тот период, когда казалось бы отпадает всякая нужда в удобствах, очень заинтересовались предложением. К тому же, подобные заботы мало отражались на привычках и убеждениях, сопряженных с реальной повседневной жизнью. Положение, сохраняет силу до сих пор. Обилие строений увенчанных крестами, создающих заблуждение иных туристов о всеобщей озабоченности вопросами метафизики и спасения души, не должно вводить в заблуждение. Явное превышение храмов душевой потребности, стало итогом негласного соревнования-состязания между обуянными гордыней жителями районов и произошло, видимо, в отсутствие Бога, не одобряющего сей тяжкий грех.

В веротерпимой обстановке Чосона, исторически не помнящей конфликтов, связанных с убеждениями, это событие не могло привести к гонениям, но в дело вмешались политики, усмотревшие в подвижничестве западных миссионеров, далеко небезобидные намерения. Учитывая предрасположенность христианства к тенденции «вера, монарх и отечество», «Цель оправдывает средства», то есть распространению влияния своих государств, опасения были не лишены почвы. В 1801 и 1839 годах по распоряжению верховной власти провели карательные мероприятия по искоренению потенциально опасных всходов. В последнем событии вместе с новообращенными, казни подверглись и миссионеры, пострадавшие за чисто земные интересы, связанные с подготовкой плацдарма в этой жизни.

Католикам вновь удалось обрести свободу и право отправлять потребности лишь в 1863 году с приходом нового короля и падением режима узурпаторов. Главную заслугу в становлении нового политического курса страны, история отводит родственнику юного монарха Тевонгуну, ставшему при нем опекуном-соправителем. Считая своим долгом способствовать укреплению государства, он удалил со двора прежнее скомпрометировавшее себя окружение. По инициативе Тевонгуна начались преобразования, повлекшие ликвидацию отдельных старых структур администрации и создание новых. Свежие штаты правительства формировались с упором на личные достоинства и способности претендентов. Надо отдать должное, он не взирал, на знатность происхождения или оппозиционную принадлежность. Главным критерием назначения становилась репутация и деловые качества.

Впервые за много лет, Тевонгун провел ревизию местных органов власти и изгнал тех, кто использовал систему государственной власти в корыстных целях. Приложил он усилия и для ломки сложившейся схемы землевладения и перераспределения земельных участков с перекладыванием налогового бремени на тех, кому до этого удавалось избежать их. Дополнительно расширялась возможность исполнения самих налоговых обязательств, продукцией местного производства, включая товары подсобных промыслов. Считая непомерным для государства наличие многочисленных льготников, провели сокращение списка учебных заведений, пользующихся такими правами, до 40, остальные совоны, коих насчитывалось более 600, лишались привилегий. Уделил он внимание и армии, отменив расплывчатую схему высшего военного руководства и выделив его в отдельное ведомство. В числе распоряжений, вызвавших неоднозначную реакцию общества, следует отнести его указ по восстановлению Кенбоккуна – комплекса зданий, входивших в королевскую резиденцию и сожженную японцами во время Имчжинской войны. Невзирая на сложное финансовое положение, исходя из соображений возвышения авторитета монархии, он все же настоял на своем решении. В целом же его реформы расцениваются историками, как недостаточные и непоследовательные.

Тевонгун также известен своим указом, вводящим режим закрытости, но чтобы понять мотивы потребуется связный, объективный обзор жизни государства в единстве с внутренними и внешними обстоятельствами, характеризующими положение страны на тот момент истории.

Государство Чосон имело свои, уникальные обстоятельства, вытекающие из предыдущей истории взаимоотношений с маньчжурской династией Чон. Страна не могла, подобно Японии, опираться на стратегически выгодное географическое положение, и вынуждена была в своей политике оглядываться на мнение старого и нового соседа по материку. Чосон входила в геополитическую сферу Китайской империи Чон и отношения, не регулируемые статьями официального документа, подразумевали молчаливое признание верховенства Срединного государства. Такой статус сложился с приходом маньчжурской династии и речь в данном случае не идет о некоем удушливом господстве, унижавшем достоинство чосонцев, или обременительных вассальных обязанностях, потому что, не было ни того, ни другого. Это подтверждает и постоянные контакты-общения, дружественные связи между просвещёнными людьми Китая и Кореи. Установившиеся между странами отношения больше напоминали очерченные конфуцианством правила этикета между старшим и младшим братьями. Скрепляемые общим историческим единством мировоззренческой культуры, не отягощенные тяжкими воспоминаниями, они действительно таковыми и являлись. Самобытное существование не нарушалось империей Чон и Чосон не чувствовала неудобства от этих связей.

Унесенное течением времени, не допускает сослагательных вариантов, но можно предположить, что если бы выдержал Китай испытания 19 века, то вероятно и Чосону удалось бы сохранить свое самодостаточное бытие. К сожалению, достигшая преклонного возраста Китайская империя, накопила немало разъедающих ее внутренних болезней. Напоказ демонстрируя слабость, теряя ориентиры и приоритеты, она не смогла адекватно реагировать на требования времени. И не устояв под натиском череды потрясений, в конечном счете, рухнула. Происшествия, спровоцированные западными державами Англией, Францией, Германией, США, обрушили устои не только Китайской империи, но и привели к глобальным подвижкам, изменившим течение жизни всего человечества. Эпоха, отличавшаяся беспрецедентными событиями, в историческом освещении была выделена в отдельную самостоятельную главу, прозванную империализмом. Старт эпохи империализма обычно передвигают к рубежу веков, связывая с событиями Американо-Испанской, Англо-бурской и Русско-Японской войн. Но более точным, будет все же начать отсчет времени с момента возникновения неприглядных военных конфликтов по поводу ввоза и продажи опия Англией в пределы Китайского государства в начале 40-х годов 19 века.

Проблема потянулась с 17 века, когда торговцы Англии, Голландии постоянно приобретая, получившие признание, ставшие насущной необходимостью китайские товары, не могли ничего стоящего предложить взамен. Для компенсации возникшего дефицита торгового баланса и приостановления одностороннего течения золотого и серебряного потока, они приступили к массовому ввозу и продаже опия из Индии. Данный продукт там производился с незапамятных времен и употреблялся в качестве лекарства против малярии и прочих тропических недомоганий.

Ост-Индская, англо-голландская компания, с присущей ей безграничной предприимчивостью, наладила производство и поставку опия в масштабах, которые не снились ни одному наркокартелю. Десятки тысяч тонн наркотического вещества, ежегодно стали завозиться в пределы Китая. К прибыльному бизнесу поспешили подключиться португальцы, французы и другие «цивилизованные» народы. Опий был дополнен табаком, в чем, по слухам, заслуга принадлежит португальцам. Они же, говорят, распространили ноу-хау – употреблять опий в курительной трубке. Внимая букету негативных последствий, затрагивающих все стороны жизни государства, китайское правительство в 1792 году ввело запрет на ввоз опия. Но беспринципные торгаши, полностью игнорируя указ, продолжили контрабандный ввоз зелья, чему успешно содействовал и резкий рост численности наркоманов. В 1838 году, истощив терпение, китайское руководство переходит к решительным мерам и вынуждает стоящие в Кантоне на внутреннем рейде суда англичан, расстаться с грузом опия и проводит его уничтожение. Попытка прикрыть наркотрафик, явилась прелюдией всех остальных событий, ставших отражением вызревших империалистических амбиций. Военные действия, развязанные в 1840 и 1842 годах под знаменем «Даешь свободу опию!» и последующие беспрерывная эскалация агрессии преследуют цель уничтожения китайского государства. Все подчиненно стремлению обратить огромную лакомую страну в колониальный придаток Запада.

Начавшаяся военная кампания Англии, Франции и других держав, практически не прерывалась, и в 1857 году вылилась в оккупацию Кантона и грабительский поход на Пекин. Не имея возможности противостоять столь дружному натиску, Китай признает свое поражение и в июне 1858 года недалеко от столицы в г. Теньцзине, соглашается на все условия договора. По нему Китай обязывался в дополнении к 5 портам, открытым по итогам опиумной войны, распахнуть ворота всех других важнейших портов, включая островов Тайвань и Хайнань.

Созерцая предсмертную агонию, некогда могучей империи, не сомневаясь в законном праве на свою долю, в процесс дележа стали вмешиваться, пользуясь случаем, и хищники помельче. Так, в самый разгар этих событий Российская империя навязывает Китаю в 1858 году Айгуньский и в 1860 году Пекинский договора, по которым в ее собственность перешли земли Приамурья и Уссурийского края до корейской границы. Любопытно, что река Амур при этом не рассматривалась, как пограничная река. Граница устанавливалась не по фарватеру, а по правому берегу и граждане Китая фактически лишались юридических прав водопользования. Подобного прецедента еще не было в мировой практике. Он предопределил многочисленные советско-китайские конфликты, включая трагические события 1969 года, чуть было, к осени после столкновений в районе Семипалатинской области, не спровоцировавшие развязывание атомной войны. Вполне очевидно, что душу царских чиновников, переполняли не только верноподданнические порывы, но и чувства высокомерия и презрения к китайскому народу. Подтверждением чему, служат эпизоды изгнания китайского населения в начале девятисотых годов в Приамурье. Многие китайские земледельцы вместе с семьями были просто загнанны и утоплены в водах Амура. Использование удачных стечений обстоятельств позволило России добавить к обретениям земли в районе Синьцзяна в Средней Азии и отторгнуть территорию Внешней Монголии в 1881 году. Негативную роль, при этом сыграла привычка китайских политиков рассматривать соседей снисходительно, как в прошлом гуннов, монголов, киданей, маньчжуров, только с позиции обретённого потенциала культуры, без учёта военных возможностей, в чём конфуцианство, отводившее военной профессии не самое умное место, сыграло негативную роль. Российское самодержавие было причислено к варварам ещё по Кяхтинскому договору 1727г, когда российским судам запретили заход в открытый для стран Европы порт Кантона.

Не многим отличались укоренившиеся предубеждения Китайской империи и относительно Японии. Между тем страна стремительно накачивала экономические и военные мышцы. Уверенно осваивая технические новшества, она вставала на равных в ряд передовых империалистических держав. Отношения между Японией и Китаем портились с той же быстротой, и резко ухудшившись, после захвата острова Окинава в 1879 году, обострились пререканиями по корейскому вопросу. В итоге они выплеснулись в 1894 году в военный конфликт, закончившийся унизительным поражением дремлющей китайской империи. Эта война укрепила веру Японии в готовности к приключениям достойным самурая и стала поворотным пунктом в ее судьбе.

Принятые Китаем Теньцзиньские обязательства, не остановили продвижение англо-французских войск и не предотвратили захват Пекина в 1860 году. Событие прославилось тем, что в распоряжении мародеров оказалась резиденция китайских императоров – Запретный (Закрытый) город, представляющий уникальное и бесценное сокровище китайской и мировой культуры. Неисчислимые богатства, собиравшиеся веками, подверглись безудержному разграблению и растаскиванию. Банальные способы разбоя и кражи, вознесённые в нормы цивилизованных правил, позволили, в мгновение ока, сделать его участников сказочными нуворишами. Ограбление века не завершилось только воровством, в пламени возникшего пожара пострадал весь Запретный город. Участники бесчинств, французской национальности, могли в пламени, наблюдать знакомые элементы архитектуры стиля барокко. Это был дворец, возведенный по указу великого государя Конюнче, в знак установления добрых связей с Францией в 17 веке. Пожар, говорят, был инициирован английским посланником, пожелавшим таким оригинальным способом сломить сопротивление императора. Нравы той эпохи очень выразительно иллюстрирует момент душевного поздравления американским послом английского военачальника, во время рождественского грабежа Кантона в 1858 году. В них звучат пожелания успеха в разбойничьем промысле.

Внешние вторжения полностью дестабилизировали равновесие китайской империи и спровоцировали ряд восстаний. Разномастные организаторы, преследовали широкий спектр целей, включая и авантюрные, хотя во всеуслышание предпочитали провозглашать, ставшие популярными, антиколонизаторские. Раздираемый со всех сторон Китай, пребывал еще только в самом начале невыносимо длинного и мучительного пути, оглядывая который удивляет сам факт сохранения государственности.

Вынужденные территориальные потери Китая, подвели к границам Чосона Российскую империю, тоже не скрывавшую дальнейших экспансионистских намерений, чему противились Западные державы. Новые события, обращали Корейский полуостров в арену соперничества целого ряда государств. К ним вскоре присоединилась Япония, лелеявшая свои планы по мере роста экономического могущества.

Внутри корейского государства, наличествовала обстановка отнюдь не сравнимая с эпохой позднего средневековья и феодализма, как об этом безосновательно пытаются убедить иные «знатоки», в попытке оправдать прошлую неблаговидную политику своей страны. Подобному легкомысленному определению, не соответствовало обилие грамотного народа, условность сословного ограничения, система землепользования, устройство государственного механизма, степень сложившихся представлений о личности и много других, не отмечаемых параметров. Не отвечала формулировке и арендная система земледелия, наличие частных предприятий, независимая система образования, многочисленность специалистов-разночинцев. Заставляет не согласиться с этим и уровень общественного мнения, свидетельствующий о высокой политической активности народа. Всё это взросло благодаря достоинствам философии конфуцианства, неизменно, во все времена, сеявшей вечные идеи гуманизма, добра, справедливости, общественной гармонии. Будет заблуждением примыкать к мнению некоторых, причисляющих учение к средневековью, а ее носителей огульно к сторонникам консервативных феодальных порядков. Конфуцианство, как философия общественного благоустройства никогда не содержала тезисов нетерпимости и принижения человека. Учение не отводило ему роль некоего винтика или раба, схожих с теми, которые провозглашались в христианстве, идеях Гегеля и Ницше, лёгших в основу коммунистических, националистических верований. В нём отсутствовала персона мессии, жреца, священника или проповедника. Каноны учения не противоречили самым жёстким требованиям демократического образования. Доказательством тому служат десятки обычных школ, существующих ныне в развитых странах Запада, в коих дети в 21 веке буднично усваивают уроки «учителя десяти тысяч поколений».

Правительство Чосона во главе с Тевонгуном, не могло в своих решениях пренебрегать составляющими, из коих складывались обстоятельства. Оно не могло упустить из виду экономическую и военную слабость, неподготовленность к открытому противостоянию, способному привести к катастрофическим последствиям. Отсюда следует попытка ограничения внешнего влияния, выходящая, как показало время, за пределы возможностей. Например, та же благосклонность в отношении католических миссионеров привела к формированию ими независимых организаций, озабоченных далеко не богоугодными деяниями. Желая оградить страну от нежелательных последствий, руководство принимает жесткие меры. Как и следовало ожидать, крест в тот же миг обернулся мечом. Сбежавший патер Ридел донес о событиях, и вскоре прибыла французская эскадра во главе с адмиралом Розеном с требованием немедля распахнуть двери Чосона. Для пущей убедительности высаживается десант. Войска, направленные правительством, пресекли марш десантников в 1866 году и с Францией на некоторое время отношения отрегулировались. Но свежие события продолжали нанизываться подобно бусам на нитку. В 1868 году некий германский торгаш, получив отказ в эксклюзивных правах на торговлю, счел нужным в отместку совершить надругательство над могилой отца правящего короля. Надо отдать должное; делец неплохо разбирался в конфуцианских тонкостях Кореи и знал, как нанести наиболее чувствительное оскорбление.

В 19 и начале 20 века под словом «цивилизация» подразумевалась «продвинутость и элитная принадлежность» к западной культуре. Техническое превосходство располагало к безапелляционной самоуверенности, что любой варварский поступок оправдан издержками распространяемого светоча цивилизации. Разнузданные преступления в отношении других народов, объяснялись необходимостью приобщения к цивилизации. Сами цивилизаторы, имея смутные представления о нормах этики, не сомневались в своей избранности, все дозволенном праве носителей прогресса. Превратно понятые законы эволюции оправдывали подобные поступки. Вершиной такого мировоззрения, стали тоталитарные государства. Мировая война, развязанная «цивилизованными народами», ошеломила их уровнем достигнутой цивилизованности.

С того времени, слово «цивилизация», введенное некогда французскими философами для обозначения «идеального общества» обрело изменения. Оно стало применяться для обозначения контуров любого социума, при изучении вопросов связанных с временными, культурными, климатическими и территориальными координатами народа, этноса. Ныне в слово вкладывается более глубокий смысл, а в старом значении его обычно используют лишь политики и журналисты ограниченные незнанием или своими спекулятивными представлениями.

Знакомство чосонцев с «цивилизованными» достижениями Америки состоялось в 1866 году, когда в устье реки Тедонган вошел корабль «Генерал Шерман» с требованием установления торговых отношений. В ожидании ответа, команда решила не терять времени даром и приступила к грабежу окрестных населенных пунктов. Первое знакомство в итоге быстро переросло в противостояние и судно погибло. Считая долгом преподать необходимый урок за холодный приём, в 1871 году командующий Азиатской эскадрой адмирал Роджерс приводит пять кораблей в устье реки Ханган. Высаженный десант терпит поражение, и эскадра покидает берега Кореи до лучших времен. Череда аналогичных происшествий не располагала к благодушию и умиротворенности. Она не способствовала налаживанию отношений с западным миром, вела к брожению и укреплению позиции сторонников изоляции страны.

Считая необходимым оградить страну от постороннего вмешательства, Тевонгун издает указ, ужесточающий пограничный режим. В документе предписывается запрет контактов с пришельцами и пресечение внешнего проникновения. Не выполнение распоряжения приравнивается к измене, а любые переговоры с попытками продажи государственных интересов. Документ не вводил, как это может показаться, некий режим чрезвычайной ситуации, но убедительно декларировал смещение политических акцентов. В правительстве верх взяли те, кто надеялся на привычную, по старинке, постепенную развязку проблемы и естественный медленный переход в новое качество, без постороннего присутствия. Чтобы осмыслить эту противоречивую ситуацию нужно понять, что в привычном распространенном представлении и обличии, консерваторы в Чосон отсутствовали. Все происходило из неприятия по опыту первых встреч, внешних проявлений культуры чужеземцев. Подобно тому, как европейца потрясал нагой облик жителей, отсутствие ложек, вилок других столовых принадлежностей, где-нибудь на островах Полинезии, так и чосонцев удивляла бестактность, бесцеремонность и прочая дикость европейцев. Не нужно забывать, что Чосон почти 500 лет пребывал в ауре этико-философского конфуцианского учения и все отношения строились на правилах учтивости, этикета, церемоний, где простая вежливость и деликатность были только видимой частью айсберга. Причина проистекала из разницы мышления. Запад не устанавливал пределы «человечности», вне которых терялся смысл жизни. Философии Дальнего Востока не были столь снисходительны. Момент дает ключ к осмыслению того, что подразумевал Р. Киплинг под загадочной фразой о том, что Восток никогда не сойдется с Западом. Впрочем, вектор направленности смущал в ту эпоху и самих европейцев, что нашло отражение в трудах З. Фрейда, посвятившему уйму времени на прояснение вопроса, мучающего мыслителей и сегодня: какая субстанция в человеке, всё же, преобладает, скотская или человеческая?

Несмотря на различие отправных пунктов идей, до 18 века, европейские мыслители в большинстве своём, склонялись к понятному общечеловеческому восприятию мира и философского наследия Востока. В их оценке преобладали любопытство, восхищение, уважение и они свидетельствуют о том, что учение Конфуция не могло не отразиться в идеях известных философов эпохи Просвещения. Но положение меняется вместе с успехами в становлении капиталистических отношений. Технический прогресс внёс перемены в сознание. События, несомненно, отражают тот самый момент, о котором говорят, что жизнь тоже диктует мировоззрение. И 19 век породил множество разнообразных течений в философии пессимистических и оптимистических. Они претендовали на любой вкус, на статус абсолютной истины, как для отдельно взятой личности (Шопенгауэр, Ницше), так и для общества (Гегель, Маркс), хотя в этическом плане, не имели гармоничного наполнения. Новые времена, отражавшие более благополучное бытие Запада, привели к снижению этической планки, по сравнению с эпохой Просвещения, и к дискредитации конфуцианских ценностей. По мысли того же М, Вебера технический прогресс зависел от сознательного обеспечения и Восток со своими отсталыми идеями явно не имел шансов на благополучный исход.