Конформизм и групповое давление

В центре внимания социальной психологии в 50-х и 60-х годах находились проблемы поведения личности в ситуациях, когда ее индивидуальные ценностные ориентации и нормы оказывались в противоречии с групповыми, общественными. Эти психологические конфликты могли возникать в условиях воздействия группы на личность, что обычно обозначалось как групповое давление. Одним из способов разрешения конфликта между индивидуальным и групповым выступал конформизм — подчинение групповому давлению, вынужденное единообразие группового поведения.
Исследование проблем конформного и нон-конформмого поведения привлекло к себе внимание главным образом после выхода в свет работ С. Аша, Р. Крачфилда, Д. Креча, М. Шерифа. Согласно данным С. Аша, треть американцев оказалась лишенной чувства самостоятельности при принятии решения и считала удобным прятаться за коллективные мнения, снимая с себя чувство личной ответственности и инициативы. Опыты С. Аша были модифицированы другими американскими психологами, и результат получен аналогичный. У Р. Крачфилда, Д. Креча, Л. Фестингера и М. Шерифа около 30 процентов испытуемых дали конформные реакции, продемонстрировав явное нежелание высказывать и отстаивать собственное мнение в условиях, когда личное мнение индивида не совпадало с высказываниями, оценками всех остальных участников эксперимента. Объектом исследования были при этом люди разных профессий и возрастов, т. е. представители различных слоев американского общества.

Процедура эксперимента у С. Аша весьма проста и не требовала каких-либо особых условий или сложной техники измерений. Ничего не подозревавших людей приглашали принять участие в эксперименте по зрительному восприятию, в результате которого они могли якобы продемонстрировать не только остроту своего зрения, но и способность к сопоставлению и различению однородных предметов или символов, «наметанность» глаза и другие качества.
Каждого испытуемого приглашали в комнату и сажали на расстоянии 3—5 метров от доски, последним в ряду из 6—8 других участников эксперимента. Давали инструкцию примерно такого содержания: «Наше испытание состоит в том, чтобы определить, насколько точно вы сможете различать длину линий. Перед вами две белые карточки. На одной из них изображена одна линия — эталон. На другой три линии (№ 1, 2 и 3). Одна из этих трех равна эталону. Вы должны определить, какая из них равна эталонной. Таких сравнений будет 18, из них 12 войдут в число контрольных. Так как группа у нас маленькая, а задание чрезвычайно простое, я прошу каждого из вас называть свой ответ, который я тут же буду фиксировать. Итак, будьте предельно внимательны и аккуратны. Давайте начнем справа и продолжим налево».

Таким образом, очередь ничего не подозревавшего субъекта наступает только тогда, когда он услышит одинаковые, хотя и неправильные ответы остальных участников эксперимента: дело в том, что остальные участники эксперимента являются подставной группой, находящейся в предварительной договоренности с экспериментатором. Они-то своими единодушными ответами и побуждают согласиться с их мнением и не верить собственным глазам, т. е. не доверять своему восприятию.
Несмотря на то, что эталонная линия на первой карточке по размерам почти на 1/3-1/2 была короче «эталона», который «узнала» группа на карточке № 2, примерно третья часть испытуемых предпочла мнение группы своему собственному, подстроившись под коллективный ответ и показав подчинение большинству от 8 до 12 раз в ходе всех серий. С. Аш, Р. Крачфилд, Д. Креч, М. Шериф назвали описанный феномен конформной реакцией личности, понимая конформизм как подчинение оценки, мнения или действия индивида групповому мнению, которое выступает в ситуаций эксперимента в качестве эрзаца группового давления и вызывает у личности явление когнитивного (познавательного) диссонанса, т. е. ощущения конфликта между собственным мнением и мнением группы.
Как следует из экспериментов С. Аша и других американских психологов, значительное количество испытуемых, ощущая когнитивный диссонанс, принимают решение согласиться с мнением группы. При этом, как выяснили исследователи, одни испытуемые обвиняют себя, другие — группу, третьи пытаются объяснить причину диссонанса и таким образом снять напряжение, ссылаясь чаще всего на индивидуальные различия в восприятии. Оказалось также, что при увеличении числа членов подставной группы эффект группового давления не усиливается до бесконечности. Если, кроме испытуемого, в опыте принимали участие всего один-два человека, эффект почти не проявлялся. Эффект присутствия группы начинал ощущаться уже при трех-четырех членах, а при дальнейшем увеличении усиление эффекта не наблюдалось. В исследованиях американских психологов приводятся сведения и о том, что поддержка даже одного члена (при шести — восьми членах подставной группы) резко повышает сопротивляемость испытуемого групповому давлению, сводя чаще всего на нет эффект группового воздействия. Было выяснено также, что конформизм связан с возрастом и полом испытуемых. Среди детей и юношей наблюдалось наибольшее число конформистов по сравнению со взрослыми. Женщины оказались более податливыми групповому давлению, чем мужчины.
Полученные данные нуждались в анализе и объяснении, и американские психологи, расширительно толкуя результаты описанных экспериментов, перенесли эти явления на социальную жизнь человека, объявив конформизм фундаментальным свойством личности, одним из важнейших механизмов социальной адаптации и социальной перцепции, одним из своеобразных способов саморегуляции индивида на уровне его поведенческих актов. Таким образом, конформизм изображается сегодня представителями американской психологии как неизбежный результат развития общества, как одна из разновидностей защитных реакций человека, не желающего вступать в конфликт с обществом и навлекать на себя его негативные санкции (пусть даже выраженные в форме простого неодобрения).
Согласно теориям «среднего» уровня (Р. Мертон, Т. Парсонс, Г. Хоманс), современное общество подразделяется на две группы: конформистов и нонконформистов. Либо ты подстраиваешься и подгоняешь свои нормы под нормы общества, либо ставишь себя вне его, заявляя о своем несогласии с ним по ряду вопросов; третьего не дано, утверждают эти теоретики. Либо ты конформист, либо бунтарь. Конформное поведение объявляется правовым, а нонконформное противоправовым, отклоняющимся, девиатным. Поясняется при этом, что конформизм как социальное явление глубоко «сидит» в личности каждого человека и предопределяется пластичностью его психики, гибкостью мышления, механизмами социализации, воспитания и обучения.

Исследования по конформизму в советской психологии относятся к концу 60-х годов. Исследования В. Ф. Сафина, как и близкие к нему работы А. П. Сопикова и В. Э. Чудновского, исходили из концепции подчинения или сопротивления групповому давлению и повторяли основные сюжеты экспериментации С. Аша, Р. Крачфилда и Д. Креча. В этих работах выявлялись некоторые частные особенности психологического феномена конформности и отличия конформизма от других форм единообразия поведения индивидов в группе.

В самом общем виде конформизм может быть охарактеризован как поведение, соответствующее обязательным канонам или социальным ожиданиям групп, когда в результате столкновения личного опыта и мнения с групповыми мнениями индивид принимает сторону группы. Степень соответствия поведения личности социальным ожиданиям групп и являлась для американских психологов критерием конформности. Столь широкая трактовка конформизма (единообразие поведения и поступков личности может быть выражением различных психологических феноменов: внушаемости, подражания и т. д.), естественно, затрудняла изучение психологической природы этого явления. Подчинение личности мнению и давлению группы может быть внешним или внутренним. При внешней конформности индивид возвращается к своему первоначальному мнению после того, как снимается групповое давление. При внутренней конформности индивид сохраняет мнение группы (оно продолжает быть для него источником ориентации и руководства) и после того, как группа перестает оказывать на него давление. Вот эта внутренняя «конформность», в которой отсутствует конфликт между внутренней позицией индивида и внешним давлением, может быть обозначена как внутригрупповая внушаемость. Ее психологические механизмы отличаются от механизмов конформного поведения.
Таким образом, при конформном поведении и при проявлении внутригрупповой внушаемости, несмотря на внешнее сходство (и в том и в другом случае индивид поддается мнению группы), психология имеет дело с двумя различными по своей внутренней сущности явлениями.
Если при конформном поведении личность, боясь оказаться в изоляции, сознательно идет за мнением коллектива, чтобы приспособиться, извлечь личную выгоду, то при внушенном поведении происходит саморегулирование деятельности личности под влиянием неосознанной, некритически воспринятой позиции и мнения группы. Например, в опытах В. Ф. Сафина испытуемые на протяжении известного времени тренировались определять продолжительность одной минуты, не прибегая к часам, и без помощи отсчета секунд про себя. Вскоре они могли определить минуту с точностью до ±5 секунд. После этого испытуемых помещали в специальные кабины, предлагали определить продолжительность минуты и, нажав кнопку, сообщить экспериментатору и другим участникам эксперимента о том, что минута прошла (при этом испытуемые знали, что на пульте у экспериментатора и во всех кабинах при нажатии на кнопку загораются лампочки). В ходе опыта экспериментатор давал ложные сигналы во все кабины, якобы исходившие от одного или нескольких испытуемых (например, во все кабины сигнал подавался через 35 секунд), и фиксировал, кто в ответ на этот сигнал нажимал на кнопку, обнаружив внушаемость, а на кого это не действовало. О степени внушаемости можно было судить по разнице между оценкой продолжительности минуты в предварительных опытах и в условиях получения ложных сигналов. Данный методический прием показал, что число лиц, в большей или меньшей степени проявивших внутригрупповую внушаемость, достаточно велико. Продолжив эксперимент, возможно выделить индивидов, обнаруживающих тенденцию к конформности. Если через некоторое время попросить определить продолжительность минуты в отсутствие группы, то выявляются индивиды, которые со снятием группового давления возвращаются к своей первоначальной (правильной) оценке. Остальные же продолжают сохранять интервал времени, заданный перед этим ложными сигналами подставной группы. Очевидно, что одни, не желая выделяться из группы, чисто внешне приняли ее «чувство времени» и легко отказываются от него, как только давление устранено (тенденция конформности); другие же бесконфликтно приняли общую точку зрения и сохраняют ее в дальнейшем (тенденция к внутригрупповой внушаемости).

Экспериментальные исследования советских авторов В. Ф. Сафина, А. П. Сопикова, В. Э. Чудновского представляли определенный интерес, уточняя понятия конформности и других феноменов единообразия поведения в группе, но на принципиальной основе пока не могли быть противопоставлены традиции американской психологии и поэтому имели ограниченное значение для понимания сущности психологических явлений групповой интеграции, особенно применительно к коллективу. Критика американских концепций конформизма носила здесь имманентный характер и сводилась главным образом к подчеркиванию недопустимости экстраполяции экспериментально-психологических ситуаций, описанных С. Ашем, на жизнь общества в целом. При этом невольно затушевывалась просвечивающая сквозь экспериментальную процедуру выявления конформности и «устойчивости» личности механистическая по своей сути трактовка взаимодействий индивидов в любой группе, где личность подчинена действию силовых полей и линий, а ее ценностно-ориентационная направленность если и признается, то реально в эксперименте не учитывается.
Концепция группового давления, принятая в первых работах по конформизму, позволила, с одной стороны, выяснить особенности некоторых форм взаимодействия личности с группой и возникающих при этом явлений конформности (внушаемости, суггестивности), а с другой — невольно заставляла исследователей вращаться в замкнутом кругу представлений о единственной альтернативе конформности, в качестве которой выступали нонконформность, асуггестивность, что чаще всего заменялось понятием «устойчивость личности».

В связи с тем, что социально-психологические исследования теснейшим образом связаны с практикой, и прежде всего с задачами формирования личности, указанная альтернатива оборачивалась, к сожалению, далеко не всеми осознанной ложной педагогической дилеммой: либо видеть смысл воспитания в формировании устойчивой личности, способной противостоять воздействиям социального окружения, группы, коллектива, либо воспитывать индивидов, податливых по отношению к группе, не умеющих и не желающих противостоять ее воздействиям. И то и другое равно неприемлемо для советской педагогики и психологии.

Выход из этой явно тупиковой для социальной психологии ситуации стал очевиден — было необходимо пересмотреть сущность концепций американских авторов и выяснить, насколько правомерна для использования в советской педагогике модель группового взаимодействия, предложенная С. Ашем, Р. Крачфилдом, Д. Кречем и др.

Не вызывают сомнения методологические посылки концепции группового давления и конформизма, ее механистическая основа. По условиям эксперимента предусматривается чисто механическое воздействие группы как простой совокупности индивидов на данную личность. Методика исследования внутригрупповой внушаемости и конформизма с помощью подставной группы на материале, не значимом для испытуемых (определение длины отрезков, временных интервалов и т. д.), казалось, с неизбежностью наталкивала на вывод, что члены группы могут подразделяться только на конформных, с одной стороны, и независимых, устойчивых, негативистов — с другой.
В группе людей, лишь внешне взаимодействующих друг с другом, находящихся в отношениях непосредственной зависимости, иного результата и нельзя было ожидать, тем более что от испытуемых требовалось высказать суждения по поводу незначимого для них экспериментального материала. Однако на основании подобных исследований нельзя сделать вывод, что это модель взаимоотношений в любой группе, в том числе и такой, деятельность которой имеет личностно значимое и общественно ценное содержание, т. е. в коллективе. Между тем именно взаимоотношения членов коллектива (трудового, учебного, военного и т. д.) представляют наибольший интерес для советской психологии. И если в американской психологии проблематика коллектива, как мы уже отмечали, не разработана и проблема коллектива даже не поставлена, то в Советском Союзе педагоги и психологи опираются на идеи о коллективе, сформулированные и практически проверенные в трудах Н. К. Крупской, А. С. Макаренко, С. Т. Шацкого и др.

Возникла необходимость осознать, что же нового вносит концепция коллективизма, принятая в советской психологии, в самую сущность проблемы группового давления, группового согласия, подчинения, конформизма и т. д.

В психологической зарубежной литературе господствует мнение, что, будучи фундаментальным личностным образованием, конформизм имеет чуть ли не биологическую природу, а потому податливость личности групповому давлению, по сути, заложена в каждом человеке и является одним из естественных механизмов его психической саморегуляции. Между тем не существует внушаемости «вообще» (здесь не идет речь о гипнозе и гипнобельности). Внушаемость и все ее модификации — это социально-психологический феномен группового развития, возникающий при взаимодействии личностей в составе групп на основе определенных принципов и задач их деятельности. Человек в силу некоторых физиологических факторов может быть предрасположен к внушаемости, однако окажется ли он внушаемым в ситуациях группового взаимодействия, зависит от тех конкретных условий, в которых проходило формирование его личностных качеств, от особенностей тех коллективов, с которыми он связан в жизни и работе.

Подтверждением этой точки зрения явилось проведенное В. А. Бакеевым сопоставление внушающего воздействия на личность неорганизованной группы и сложившегося коллектива. В. А. Бакеев свое исследование проводил, используя методику внушения испытуемым обонятельных ощущений при воздействии подставной группы. Во всех возрастных группах было обнаружено, что внушающее влияние мнения случайно собравшихся людей на индивида будет проявляться в большей степени, чем влияние мнения организованного коллектива, к которому этот индивид принадлежит.
Парадоксальность этого экспериментально выявленного факта кажущаяся. Процедуры, предусмотренные методиками, направленными на выявление внушаемости, используют, как правило, незначимые для личности воздействия и апеллируют преимущественно к неосознанным, зачастую подсознательным позициям и действиям личности, в то время как поведение человека в коллективе определяется осознанными установками и позициями по отношению к каждому из членов коллектива и его целям и ценностям.

Хорошо зная членов своего коллектива в целом, индивид сознательно и избирательно реагирует на мнение каждого, ориентируясь на отношения и оценки, сложившиеся в совместной деятельности, на ценности, которые приняты и утверждаются всеми. В противоположность этому состояние индивида в незнакомой или неорганизованной группе, в условиях дефицита информации о лицах, ее образующих, способствует внушаемости. Введение в содержание эксперимента значимого материала в еще большей степени обнаруживает отличие коллектива от диффузной группы. Поведение человека в диффузной группе и при оперировании с относительно незначимым материалом может определяться только и исключительно местом, которое он выбирает для себя, чаще всего неосознанно, в градации «автономия — подчиненность». В коллективе у личности существуют другие возможности.

Манипулирование

То, что на человека возможно воздействовать на уровне подсознания и влиять на его поведение, образ мышления, мировоззрение, в настоящее время не вызывает никаких сомнений. Это реальность нашего времени. Существуют разнообразные средства, методы и приемы тайного принуждения личности, которые систематически и постоянно используются в нашей повседневной жизни, практически во всех сферах социального взаимодействия людей, и объектом воздействия которых в наше время выступает любой человек современного общества. Многие специалисты и философы считают, что переход от принуждения к манипуляции сознанием - огромный шаг в развитии человечества. Они считают, что, в принципе, человек - это большой ребенок, и манипуляция его сознанием - не только допустимое, но и предпочтительное, «прогрессивное» средство. Манипуляция - первоначально - ловкость рук в обращении с предметами. В современном понимании манипуляция сознанием - программирование мнений и устремлений масс, их поведения, психического состояния с целью обеспечения поведения, требуемого «заказчику», «владельцу средств манипуляции». Это вид духовного, психологического воздействия, а не физическое насилие или угроза насилия. Сокрытие факта манипуляции - обязательное условие. В противном случае эффективность манипуляции кардинально снижается. Манипуляция - это часть технологии власти, а не воздействие на партнера или друга. Существует тонкая грань между этикетом, условностями, «нас возвышающим обманом» и манипуляцией. Манипуляцию общественным сознанием можно уподобить войне маленькой, хорошо организованной армии против огромного мирного населения и успех в ней определяется умением не допустить организованного сопротивления - не допустить осознания применения психотропного оружия, ибо эффективность в этом случае кардинально падает. Важное значение имеет также распространение западных общественных теорий и теорий управления: финансами, персоналом, сбытом, производственными операциями и т.д. Это готовые блок-схемы и психоматрицы нашего поведения и принятия решений.