Политипизм или полиморфизм? 3 страница

Прежде чем излагать гистологические и анатомические результаты, надо продолжить рассказ о судьбе пангбочской кисти и ее изучения. Лишь недавно от д-ра Бернара Эвельманса я узнал о сделанных ему Питером Бирном признаниях, свидетельствующих о величайшем прегрешении последнего перед наукой. А именно, в 1959 г., в качестве компенсации ламам за разрешение фотографировать и препарировать кисть, Питер Бирн, по его признанию, обязался затем привести ветхую реликвию “в порядок”, то есть скрепить суставы проволокой, задачу реставратора он истолковал весьма своеобразно: привез с собой набор костей кисти человека и не только надставил некоторые недостающие кости, но, как он утверждает, даже полностью заменил фаланги I и II пальцев. Последнее якобы было сделано для того, чтобы передать подлинные фаланги на исследование крупнейшему анатому-приматологу д-ру Осману Хиллу (Лондон). Однако, будь то по ошибке или по умыслу, д-ру Осману Хиллу были доставлены как раз не подлинные фаланги: это установили советские анатомы, которым д-р Осман Хилл любезно прислал фотографии костей, ¾ эти кости оказались с левой руки, тогда как пангбочская кисть ¾ правая; у них не оказалось ни малейших отклонений от нормы современного человека, неоспоримо выраженных на других костях пангбочской кисти. Эта трудно объяснимая подмена и внесла ту неясность в экспертизу д-ра Османа Хилла, о которой ниже будет речь. “Признание” Питера Бирна, не отражающее, как видим, полной истины, заставляет нас быть крайне осторожными и в анализе новых фотографий с пангбочской кисти, фиксирующих ее в нынешнем состоянии, после “реставрации”.

Эти новые фотографии были сняты в 1960 г, профессором анатомии Токийского университета Теидзо Огава, возглавлявшим в Непале японскую экспедицию по изучению проблемы “йе-ти”. Не зная предыдущих фотографий, снятых в том же монастыре Пангбоче в 1958 и 1959 гг., проф. Теидзо Огава полагал, что это — та же самая прежде известная кисть, при этом он не является антропологом и поэтому его внимание не привлекли отдельные примитивные признаки кисти. Проф. Теидзо Огава предоставил один снимок западным специалистам (он опубликован без всякого анализа в книге А. Сэндерсона), а по просьбе советских ученых любезно прислал еще два варианта фотографии. Если фотографии Питера Бирна поражают несоблюдением элементарных правил фотографирования анатомического объекта, что до крайности затрудняет анализ, то фотографии Теидзо Огава сделаны правильно, ракурс позволяет соизмерение длины костей. Зато нам приходится разделять их на три группы: 1) Кости безусловно подлинные, не подвергавшиеся отделению, не прикрепленные к проксимальнее лежащим никакими скрепками, тождественные на старых и новых фотографиях: кости пясти (и запястья), а также весь III палец, так и не подвергавшийся скелетированию. 2) Кости лишь предположительно подлинные, в том числе, по-видимому, отделившиеся еще до 1958 г. и потому отсутствующие на прежних фотографиях, а теперь прикрепленные скрепками: основная фаланга V пальца, средняя фаланга II пальца, а также по всей вероятности оставшиеся подлинными (несмотря на указанную необъяснимую дезинформацию) соединенные скрепками основная фаланга II пальца и обе фаланги I пальца (но весь первый луч на новых фотографиях, в отличие от прежних, скелетировац). 3) Кости вероятно не подлинные, то есть надставленные из другой кисти (современной): концевые фаланги V и II пальцев, средняя фаланга V пальца.

Еще одна серия фотографий, которую можно назвать третьей серией, была снята в 1961 г. экспедицией Э. Хиллари. Фотографии эти мне пока не доступны. Но рисунок, сделанный с одной из них, опубликован в упомянутой статье проф. А. Валлуа. Этот рисунок свидетельствует, что кисть находилась в 1961 г. в том же состоянии, как и в 1960 г. Он ценен тем, что впервые изображает отпрепарированиую и реставрированную кисть с ладонной стороны (следует отметить, что подпись под рисунком по необъяснимой небрежности прямо противоположна истине: там говорится, что на рисунке мы видим “тыльную сторону левой кисти”, тогда как на самом деле мы видим ладонную сторону правой кисти). Несмотря на схематичность, рисунок этот, относящийся к третьей серии, полезен для анатомических выводов.

Соответственно оказанному, мы рассмотрим сначала выводы, которые могли быть сделаны на основе данных 1958 – 1959 гг., и только после этого присоединим к ним дополнительные и обобщающие выводы, учитывающие фотографии “реставрированной” кисти, сохраняющие при самом осторожном к ним отношении большое научное значение.

Предварительные итоги дифракционных рентгеноскопических исследований дают основание считать, что со времени мумификации кисти прошло более трехсот лет, клеточная структура сильно разрушена и тканевый рисунок очень трудно заметен с помощью рентгеновских лучей. Серологические исследования, произведенные под руководством профессора Канзасского университета Чарльза Леона, дали отрицательный результат при пробах получить как осадительные реакции, так и двойные перекрестные реакции на агаре, экстрактов из сухой ткани с кисти из Пангбоче (содержавших приблизительно 0,01% белкового материала) с антисывороткой экстрактов из кожи и подкожной клетчатки человека, гориллы, некоторых других обезьян Старого Света, а также быка, свиньи, козла, лошади и медведя. Отсутствие реакции при всех пробах может быть объяснено либо слишком большим возрастом высушенных покровных тканей кисти из Пангбоче (а также возможным химическим воздействием на них при мумифицировании), либо же видовым отличием данного существа от животных, на антитела сыворотки которых производились пробы реакции.

Что касается морфологии кисти, то предварительные заключения зарубежных специалистов в общем идут в одном направлении, хотя несколько разноречивы и, с точки зрения анатомической, еще не были в печати достаточно детально аргументированы. Все сходятся на том, что по решающим признакам кисть является гоминидной. Не принадлежит ли она человеку современного физического типа? Нет, все сходятся на том, что она “почти” человеческая. Д-р Осман Хилл, директор Лондонского зоопарка, определяет ее как человеческую, т.е. не обезьянью, допуская, что у нее могут быть “суб-человеческие” черты. В своей последней статье, упоминавшейся выше (1961), д-р Осман Хилл дает следующую, несколько противоречивую формулировку: “Мумифицированная кисть, которая хранится в монастыре Пангбоче, оказалась человеческой, хотя (?) ее пястные кости в доступных фотографиях обнаруживают ряд черт, сходных с антропоидными обезьянами”. Если бы почтенный ученый вместо слов “оказалась человеческой” сказал, “оказалась гоминидной”, все было бы вполне логично. Однако следует отметить и дальнейшую эволюцию мысли Османа Хилла. В письме на мое имя от 30 июля 1962г. д-р А. Сэндерсон сообщает о высказанном ему лично суждении д-ра Османа Хилла о кисти из Пангбоче: эта кисть является человеческой, но настолько отклоняющейся от нормы, что она более всего схожа с кистью неандертальца из крымской пещеры (то есть Киик-Коба). Это заключение свидетельствует о непрекращающейся работе мысли знаменитого приматолога над загадкой пангбочской кисти, мысли, пробивающейся к разгадке несмотря на долгие колебания и неясности, вызванные, в частности, указанной попыткой подсунуть ему дезориентирующий фальшивый материал. Как увидим, последний диагноз Османа Хилла может дать мне большое удовлетворение, ибо близок к моему. Д-р Дж. Агоджино, антрополог, склоняется к заключению, что кисть принадлежит неизвестному примату, если же она человеческая, то должна была принадлежать очень странному, патологическому человеку. Он ссылается на следующие ее особенности. Кисть широка в отношении общей длины. Пястные кости слишком плоски для человека и массивны как у гориллы. Мыщелки имеют глубокую впадину и крупнее, чем у самых крупных людей. Пропорции фаланг и пястных несколько отличаются от нормальной человеческой пропорции. Большой палец, хотя достигает в длину, как у человека, до первого сустава II пальца, заметно отличается от человеческой нормы. Д-р Бернар Эвельманс считает, что такие признаки кисти из Пангбоче, как относительная длина пальцев, плотность пясти, характер округленности мыщелков, особенно на II пальце, отличают ее от кисти современного человека и, насколько можно судить по фото, очень сближают с кистью неандертальца из Шапелль-о-Сен.

Советские специалисты по сравнительной анатомии кисти приматов со своей стороны подвергли имеющиеся фотографии тщательному анализу. Особенно важна экспертиза старшего научного сотрудника Института Зоологии АН УССР Е.И. Даниловой, к которой в основном присоединился и ряд других анатомов.

Кисть, отделенная от правой руки, мумифицирована с сохранившимися высохшими мягкими тканями области ладони (мускулатура, апоневроз), а также кожи I и III пальцев. IV и V пальцы отсутствуют, II палец представлен только основной (проксимальной) фалангой, отлично видной на фотографии, III палец, сохранившийся полностью, находится в согнутом положении. С тыльной стороны запястье и пясть скелетированы, т.е. кости скелета обнажены от покровов. Головки II, III, IV пястных хорошо контурируются, линия же запястно-пястных суставов выявляется нечетко. Форма костей запястья и суставные щели межзапястных суставов не определяются.

Какие заключения может сделать анатомия на основе такого препарата? Прежде всего, важнейшие признаки скелета дают основание признать кисть гоминидной. Сюда относятся закругленность головок пястных, форма их тел, ясно выраженная радиальность пясти, относительно крупные размеры I пальца и др. Но в то же время некоторые признаки явно уклоняются от нормы и, по-видимому, выходят за пределы вариаций современного человека и в той или иной мере сближают эту кисть с кистью антропоидов. К числу таких примитивных, т.е. обезьяньих признаков кисти из Пангбоче относятся следующие: 1) Основные (проксимальные) фаланги II и III пальцев — удлиненные сравнительно с пястными, т.е. фаланго-пястный индекс, по-видимому, если раккурс фотографии не создает ложного впечатления, сильно отклоняется от человеческого в обезьяний сторону. 2) На обнаженной головке первой фаланги II пальца сильно выражен желобок в сагиттальной плоскости, что резко отличает ее от соответствующего суставного 6лока человека. 3) Основание II пястной заметно уже, чем должно быть на кисти человека, по сравнению с непомерно широкими, основаниями III и IV пястных. Кроме того, есть признаки, которые, может быть, надлежит объяснить результатами высыхания и сморщивания мягких тканей при мумификации, но которые все же было бы преждевременно вычеркнуть из списка примитивных, “суб-человеческих” признаков кисти из Пангбоче: 1) слабая развитость I пальца, особенно заметная в его конечной (дистальной) фаланге, 2) суженность межпястных промежутков, 3) как кажется по фотографии, сильно удлиненная форма ногтей II и I пальцев. Бесспорно, что кисть широка и массивна для нормального человека, причем нет никаких симптомов, которые говорили бы об акромегалии. Нет никаких указаний на то, чтобы считать кисть патологической. Судя по фотографиям, первый палец поразительно мало противопоставлен другим. При этом фотография кисти с ладонной стороны оставляет впечатление, что первый палец смещен в ладонном направлении по сравнению с кистью современного человека.

Итак, даже при большой осторожности этих начальных анатомических заключений кисть из Пангбоче следует признать примитивной, то есть принадлежащей не современному человеку, но и не какому-либо из известных антропоидов, а высшему примату семейства Hominidae. При этом экспертизы, которым мы выше следовали, имели несколько одностороннюю направленность: они фиксировали отклонения пангбочской кисти от кисти современного человека в сторону антропоморфных обезьян, это и естественно, так как перед анатомами стояла прежде всего задача определить в ней наличие и удельный вес обезьяньих и человеческих признаков. Однако, раз теперь начинает определяться ее таксономическое место, дальше надлежит учесть, что, например, по мнению Г.А. Бонч-Осмоловского, у киик-кобинца, как и вообще у неандертальцев, еще больше отклонений от человеческих пределов как раз в противоположную сторону. Наличие их тоже придется проверить на пангбочской кисти.

Для намечающегося ответа на вопрос о систематическом положении того живого существа, от которого осталась пангбочская кисть, немаловажное дополнительное значение имеет и тот факт, что эта кисть имела на тыльной стороне волосяной покров бурого цвета (ИМ, II, №50). Исследование образцов волос, произведенное Дж. Агоджино, не обнаружило их близости с волосами каких-либо из современных обезьян, в том числе антропоидов, и скорее показывает их близость к человеческим, — по крайней мере по картине радиального среза; произвести же надежное сравнение сдавленных клеточных структур волос с кисти из Пангбоче с другими образцами оказалось невозможным (ИМ. IV. №127).

Таким образом, уже на основанию данных 1958 – 1959 гг. мог быть сделан неоспоримый вывод: не далее, как 300 – 400 лет назад на земле еще сохранялось не менее одной особи вида, который принадлежит к семейству Hominidae и отклоняется от Homo sapiens в примитивную, питекоидную сторону (не говоря об отклонениях и в другую, специализированную сторону) не менее, чем палеоантропы, то есть неандертальцы в широком смысле. Ламы приписывают эту кисть “йе-ти”, встречающимся еще и в наши дни, и у нас нет никаких причин отбрасывать эту аттрибуцию как ложную.

Обратимся к фотографиям пангбочской кисти, снятым Теидзо Огава в 1960 году.

Кисть на этих фотографиях в общем скелетирована полнее, чем на предыдущих. В межпястных промежутках видно, что высохшие мягкие ткани сохранились с ладонной стороны. Как и на предыдущих фотографиях, третий палец покрыт высохшей кожей. Трудно объяснить, как получилось, что на этих фотографиях мы не видим пястно-запястных сочленений: они закрыты высохшими мягкими тканями; это непонятное обстоятельство заставляло даже предполагать, что перед нами фотография какой-то второй кисти (“Пангбоче II”), пока эта гипотеза окончательно не отпала; остается допустить, что при реставрации кисти Питер Бирн каким-то образом несколько подтянул вверх (в дистальном направлении) кожу и ткани на тыльной стороне запястья. На новых фотографиях мы видим пятый палец, полностью отсутствовавший на предыдущих. Но на них отсутствует, как и на предыдущих, IV палец, обрубленный по основной фаланге наискось. Даже небольшой отщепившийся кусочек кости или ткани у этого среза IV пальца тождествен на прежних и новых фотографиях. Возможно, что отрубание этого четвертого пальца имело какое-то ритуальное значение, что и воспрепятствовало его “реставрации” Питером Бирпом. Представляется почти бесспорным, что с нанесением этого косого рубящего удара на уровне проксимальной трети основной фаланги IV пальца связаны и расположенные как раз по той же косой линии повреждения, заметные в средней части диафиза основной фаланги III пальца и в дистальной половине диафиза основной фаланги У пальца. Это наблюдение служит аргументом в пользу мнения, что основные фаланги не только III, но и V пальца на фотографиях Теидзо Огава являются подлинными, то есть что основная фаланга V пальца на фотографиях Питера Бирна отсутствовала только потому, что она была отчленена, но она все же хранилась где-то вместе с кистью или по крайней мере там же в монастыре Пангбоче при “реставрации” была прикреплена на свое место. Следует отметить также, что если IV палец отделен не по суставу, а грубо обрублен, то в луче-запястном суставе кисть вычленена весьма аккуратно. Отчетливо видны проволочные скрепки в пястно-фаланговых и межфаланговых суставах; скрыта от наблюдения столь необычайная головка (суставной блок) основной фаланги II пальца, так как к этой фаланге прикреплена теперь следующая, средняя фаланга, причем суставные поверхности сочленяются друг с другом, по-видимому, нормально. Концевая фаланга II пальца и две дистальные фаланги V пальца отличаются от других костей цветом костной поверхности, причем настолько контрастно, что это служит важным аргументом за признание их искусственным дополнением, сделанным при реставрации и скреплении кисти.

Пожалуй, самым важным отличием новых фотографий от предыдущих является то, что здесь весь первый луч (то есть и пястная и фаланги) скелетирован, освобожден от мумифицированных покровов. Если подлинность обеих фаланг пальца нельзя считать неоспоримой (хотя вероятность велика), то обнаженность пястной сама по себе открывает большие новые возможности для наших знаний.

При первом же ознакомлении с новыми фотографиями становится очевидной массивность всех пястных костей. Теперь этот общий признак пясти еще нагляднее, чем на прежних фотографиях. Он довольно выразительно свидетельствует, что кисть принадлежит не современному человеку, а какой-то его предковой, примитивной форме. Авторы, описывавшие кисти неандертальцев (Фрепон и Лоэст, Буль, Саразин, Бонч-Осмоловский, Алексеев и др.), неизменно подчеркивали этот признак пястных костей: они “массивные и коренастые” по сравнению с пястными костями среднего Homo sapiens.

Обобщая данные по пясти неандертальцев, Бонч-Осмоловский писал, что дистальная дуга пясти (линия пястно-фалаговых суставов) у неандертальцев менее выпуклая, чем у современного человека, и служит, более ровной, то есть более выпрямленной базой для посадки пальцев (Бонч-Осмоловский Г.А. Кисть ископаемого человека из грота Киик-Коба // Палеолит Крыма, 1941, в. II, с. 86). И этот признак налицо на новых фотографиях пангбочской кисти.

Обратимся к первой пястной. В ее конфигурации мы обнаруживаем важные особенности. К их числу относится массивное строение дистального отдела (головки) и сильно выступающее своеобразное костное образование у головки с радиально-ладонной стороны. О чем говорит эта особенность? Этот костный выступ несомненно свидетельствует о прикреплении особенно сильной мышцы. Представляется возможным определить эволюционную дистанцию между ним и строением первой пястной современного человека: у последнего место прикрепления m.opponens pollicis отмечено шероховатостью по радиальному краю первой, пястной, более отчетливой в дистальной части тела этой кости; лишь в сравнительно редких случаях, говорит Бонч-Осмоловский, на очень мощных костях современного человека, радиальный край тела покрыт грубой шероховатостью, напоминающей настоящий гребень, но все же структурно не отделенный от тела, напротив, у неандертальцев — это настоящий мощный и отделенный от тела углублением гребень, но расположенный только в дистальной части тела пястной и круто наростающий к уровню головки (Ibidem, с. 70—71). Наконец, на первой пястной “парантропа крупнозубого” гребень еще сильнее локализован на уровне головки и напоминает тот выступающий костный нарост, который мы видим на соответствующей метакарпалии пангбочской кисти (В.П. Якимов). Здесь, на пангбочской кисти, мы видим клювовидный выступ (а на одной из фотографий, при немного более благоприятном ракурсе, два клювовидных выступа), но не видим самого гребня, может быть потому, что последний расположен несколько более с ладонной стороны, не видимой на фотографиях. На рисунке кисти с ладонной стороны (А. Валлуа) гребень виден отлично. Сказанное позволяет предположительно реконструировать эволюцию особенностей прикрепления m.орроnеnа pollicis на первой метакарпалии от парантропа до современного человека: наиболее архаично прикрепление его на уровне головки (дистального эпифиза) с помощью специального мощного костного образования или выступа, позже, у неандертальцев, наблюдается распространение его на дистальную часть тела метакарпалии в форме мощного гребня, наконец, гребень уступает место распространяющейся на все тело метакарпалии шероховатости. При этом у шимпанзе и оранга этот гребень вообще почти отсутствует, у гориллы встречается слабо выраженный (Ibidem, с.71), следовательно, речь идет об эволюции достаточно специфичного для гоминид приспособления, связанного с общей эволюцией их кисти. К какой же ступени надо отнести пангбочскую кисть по этому признаку? Было бы опрометчиво по сходству выступа отождествить ее с кистью парантропа крупнозубого; как сказано, гребень на большинстве наших фотографий пангбочской кисти просто не попадает в поле зрения, а размер и форма выступа на уровне головки в наиболее примитивной из неандертальских кистей — в кисти киик-кобинца — нам не известны из-за повреждения этого гребня как раз на уровне головки, так что мы знаем только, что в сохранившейся части, несколько ниже головки, он отходит от края тела не менее чем на 4 мм, то есть больше, чем в таком же месте у шапелльского неандертальца (Ibidem.), у которого выступ этого гребня на уровне головки достигает 5 мм (Sarasin F., Zeitschrift f. Morph. und Anthr., 1932, В. ХХХ, H. 1/2, S. 273). Таким образом, мы можем только утверждать, что рассматриваемый выступ на первой пястной из Пангбоче выражен сильнее, чем у “классического” неандертальца, но не можем исключить наличия такого архаичного признака у любых неандертальцев.

Этот клювовидный выступ на головке первой пястной пангбочской кисти привлекает наше повышенное внимание потому, что он имеет прямое отношение к спорам о гипотезе Г.А. Бонч-Осмоловского о слабой противопоставляемости первого пальца у филогенетических предков современного человека. Как известно, Бонч-Осмоловский исходил в основном из особенностей пястно-запястного сустава первого луча у киик-кобинца. На фотографиях пангбочской кисти мы лишены возможности наблюдать суставную площадку. Однако, судя по фотографиям, можно допустить, что первый луч здесь несколько меньше противопоставлен, чем у современного человека. Но это вовсе не исключает его большой силы и относительной подвижности, на чем и делают акцент критики выводов Бонч-Осмоловского. С.А. Семенов и другие авторы, писавшие о кисти киик-кобинского неандертальца, подчеркивали, что у него дистальная головка первой пястной кости имеет вид массивной шапки с мощными, нависающими на диафиз гребнями, указывающими на исключительно сильную мускулатуру большого пальца. Иными словами, ограниченная подвижность проксимального сустава первой пястной кости у наиболее отдаленных предков современного человека в ряду гоминид, по-видимому, компенсировалась наибольшей силой m.opponens pollicis и прикреплением его наиболее дистально на этой кости с помощью рассмотренного костного образования и, напротив, изменение характера прикрепления и силы этого мускула у современного человека компенсировано “усовершенствованием” суставной площадки проксимального эпифиза.

О мощном развитии мускулов большого пальца свидетельствует также большой изгиб пястной кости с ладонной стороны (то же относится и к основной фаланге первого пальца), весьма напоминающий соответствующий изгиб первой пястной кости киик-кобинца. По поводу глубины этого изгиба у киик-кобинца Бонч-Осмоловский писал: отчетливо вырисовывается, что по крутизне дуги киик-кюбинец превосходит все остальные привлеченные для сравнения кости: после него следует неандерталец (шапеллец), затем горилла, современный человек, шимпанзе и в конце ряда — оранг (Бонч-Осмоловский Г.А. Op. cit., с. 73). Значительная глубина этого изгиба на пангбочской кисти служит признаком, сближающим ее с кистью киик-кобинца и шапелльца, то есть с неандертальскими кистями. Что касается изогнутости первой пястной с тыльной стороны, то, по Бонч-Осмоловскому, несмотря на большие вариации, в общем у человека (современного) в большинстве случаев тыльная поверхность первой пястной сильно изогнута или хотя бы в известной мере изогнута: у антропоморфных обезьян (оранга, шимпанзе, гориллы) тыльная поверхность часто бывает совсем прямая, у киик-кобинского неандертальца изогнутость тела пястной первой кости совершенно отсутствует, у шапелльского неандертальца — едва уловима на репродукции (Ibidem, с. 73). Как легко видеть по фотографии, первая пястная пангбочской кисти по этому признаку опять-таки может быть сближена о киик-кобинской и шапелльской. Наконец, что бы не возвращаться еще раз к вопросу об изогнутости пястных, отметим, что IV пястная на пангбочской кисти, суда по фотографиям, как и IV пястная киик-кобийца, имеет едва намеченную изогнутость с тыльной стороны в отличие от отчетливо выраженной изогнутости у современного человека и еще более выраженной у антропоморфов (Ibidem, с. 85). Таким образом, характер изогнутости пястных костей на пангбочской кисти однороден с таковым у неандертальцев.

Перейдем к самому важному отличительному признаку первой пястной кости пангбочской кисти, который имеет едва ли не решающее диагностическое значение при сравнении последней с известными ископаемыми кистями неандертальцев. Всеми специалистами, изучавшими кисти неандертальцев (Булем, Саразином, Бонч-Осмоловским, Паттом) (Patte E. Les neanderthaliens (Anatomie, physiologie, comparalson), Paris, 1955) отмечен странный признак, характерный по крайней мере для трех кистей из Феррасси, одной из Сен-Шапелль и одной из Киик-Коба, словом, для всех кистей неандертальца, где есть возможность относительного соизмерения первой пястной кости с какими-либо другими костями конечностей: первая пястная у неандертальцев слегка укорочена сравнительно с современным человеком (что отнюдь не исключает вывода об общей удлиненности пясти). Этот факт небольшой, но несомненной укороченности первой пястной у всех неандертальцев твердо установлен, не подлежит дискуссии (Бонч-Осмоловский Г.А. Op. cit., с. 69 – 70). А вот экспертиза по пангбочской кисти известного советского анатома проф. Л.П. Астанина, который как раз не вспомиил об этой особенности неандертальцев, так что нельзя даже заподозрить невольного влияния на его измерения каких-либо палеоантропологических реминисценций. Л.П. Астанин, на основе сопоставления данных из своей докторской диссертации “Скелет кисти приматов и человека” (Ленинград, 1950) и измерений, сделанных им на кисти из Пангбоче, пришел к выводу, что пропорции I луча у этой кисти должны иметь большой теоретический интерес для антропологии. Как показали измерения, сделанные им на снимках, первая пястная кость здесь является укороченной:

Индекс I: длина I пястной кости в % от длины II пястной кости

Современный человек 69,8

Пангбоче 62,6

Горилла 55,2

Оранг-утан 48,6

Шимпанзе 47,0

По значению данного индекса, — пишет Л.П. Астанин в своем заключении, — Пангбоче стоит как раз посредине между человеком и гориллой (Астанин Л.П. Скелет, кисти из Пангбоче (к вопросу о возможном существовании “снежного человека”) // Некоторые вопросы морфологии (Ученые записки Ставропольского государственного медицинского института). Ставрополь, 1962). Правда, некоторые другие анатомы, любезно давшие свои соображения о фотоснимках кисти из Пангбоче, делают к этому индексу осторожные оговорки: “первая пястная может быть смещена проксимально, а истинную границу проксимального конца II пястной разглядеть невозможно”, однако другие эксперты отмечают, что для первой оговорки нет достаточных анатомических оснований, вторая тоже не убедительна, поскольку граница II пястной на снимках достаточно очевидна. Наши проверки первых двух цифр привели к тем же результатам, как и у Л.П. Астанина.

Во всяком случае сам Л.П. Астанин подчеркивает, что причины укороченности первой пястной кости у гориллы и у Пангбоче совершенно различна: у гориллы I пястная кость укорочена потому, что весь первый луч у нее несколько редуцирован, причем палец укорочен еще сильнее, чем пястная кость, что же касается Пангбоче, то в ней I пястная кость укорочена не только по отношению ко II пястной кости, но и по отношению к длине I пальца. Правда, соответствующие измерения Л.П. Астанина затрагивают уже и те кости I луча, которые, как сказано выше, в настоящий момент нельзя безоговорочно считать подлинными, но подлинность их настолько вероятна, что безусловно следует привести и этот дополнительный, отнюдь не peшающий, аргумент Л.П. Астанина в пользу укороченности первой пястной:

Индекс II: длина I пальца в % от длины I пястной кости

Современный человек 110

Пангбоче 120

Горилла 96

Кроме столь важного для выводов факта укороченности первой пястной кости на кисти из Пангбоче, отметим другие особенности первого луча, еще раз оговорив не абсолютную достоверность костей пальца, то есть фаланг.

Весь первый луч кисти из Пангбоче отличается массивностью. Основная фаланга первого пальца имеет не типично для современного человека расширенный дистальный эпифиз (головку). Мало вероятно, чтобы эта особенность объяснялась тем, что в мумифицированных мягких тканях здесь, в дистальной головке, сохранились включенные сесамовидные косточки. Заметим, что эта же особенность в известной мере наблюдается и на фотографиях, сделанных в 1958 г. с ладонной стороны: основная фаланга большого пальца кажется неестественно толстой в дистальной части. Ногтевая фаланга I пальца по своей форме явно отклоняется от человеческой: в дистальной части она имеет заметное лопатообразное расширение. Последнее, несомненно, служило опорой для очень крупного грубого ногтя. Из сопоставления с фотографиями 1958 г. можно сделать заключение, что ногтевая фаланга I пальца в дистальной части хотя и широкая, но плоская. Это удивительно близко напоминает особенности концевых фаланг неандертальца из Киик-Коба, на основе которых Бонч-Осмоловский предполагает наличие у него чудовищных ногтей. Проф. Л.П. Астанин предлагает объяснить массивность и укороченность концевой фаланги I пальца тем, что этот палец мог максимально использоваться для выкапывания корней: “понятно, что коротким и толстым первым пальцем легче ковырять землю, чем длинным и тонким вторым пальцем”. Что же касается укороченности первой пястной, то Л.П. Астанин, сопоставляя кисть из Пангбоче с данными по некоторым видам обезьян, высказывает предположение, что эта кисть выполняла сильные движения обхватывания, однако это заключение покажется преждевременным, если поставить вопрос в филогенетическую плоскость: что предшествовало данной форме?