Тревожная ночь на 12 июля 1943 г. 6 страница

Так продолжалось некоторое время. Затем в дыму мы перестали что-либо видеть. Кстати, когда взрывается Т-34, его боекомплект, башня взлетает и в воздух, словно у курильщика, вылетают кольца дыма. Вот так и Т-34. И по этим кольцам можно было видеть – там один подбит, там второй... Потери были огромные. Русские, если хотите, сражались мужественно, но отсутствовала скоординированность. В принципе такой массой они должны были нас просто раздавить. Но этого не произошло»{320}.

В ряде западных изданий этот эпизод получил широкое освещение, его комментируют, пытаются понять, как могло произойти, что советское командование не предупредило свои танковые соединения об этом серьезном препятствии на их пути. Я, используя имеющиеся документы, также пытался выяснить причины происшедшего и пришел к следующему выводу. Действительно, о наличии противотанкового рва значительная часть командиров линейных танков могла не знать. Командованию бригад до командира батальона включительно эта информация должна была быть известной, все они проводили рекогносцировку местности в районах предстоящего наступления. Это факт неоспоримый. Кроме того, ряд командиров подразделений [370] бригад 29-го тк выезжали за несколько часов до атаки непосредственно на передовую в подразделения 9-й гв. вдд. Так, командир 1-го дивизиона 7-го гв. вдап К.В. Казаков вспоминал, что ночью к нему на КП прибыли офицеры танковых подразделений (вероятно, они были из 25-й тбр) с тем, чтобы из первых рук узнать и нанести на свои карты оперативную обстановку и рубеж, где расположены позиции противника. Неизвестно, кто командовал той группой, по некоторым данным, приказ атаковать отдал лично полковник А.А. Линев. В этой атаке участвовали собранные на поле боя машины разных бригад, в том числе 15 Т-34 его резерва. Итак, успешное отражение вражеской атаки вдоль железнодорожного полотна переросло в преследование противника, как и отмечено в приведенных выше воспоминаниях немецкого танкиста. Но когда группа танков приблизилась к будке железнодорожного обходчика (у юго-западных скатов выс. 252.2), то из района выс. 245.8 (северная окраина свх. «Сталинское отделение») была обстреляна штурмовыми орудиями, поддерживавшими 1-й грп СС. Пытаясь уйти от огня, экипаж, двигавшийся впереди «тридцатьчетверок», начал отворачивать от железнодорожного полотна и в дыму, не увидев препятствие, влетел в ров. А так как скорость всей группы была достаточно высокой, то сразу остановиться не удалось. В этот ров попало примерно 4–6 машин.

В 13.30 эсэсовцы были окончательно выбиты из свх. «Октябрьский» и начали отходить в юго-западном направлении. Казалось, ситуация начинает склоняться в нашу пользу.

На левом фланге 29-го тк также наметился определенный успех. Мотопехота 53-й мсбр подполковника Н.П. Липичева потеснила противника. Весь 1-й батальон бригады прорвался к свх. «Комсомолец», к 14.30 не только полностью овладел им, но и, заняв прочную круговую оборону, отразил несколько атак. В ходе этого рывка существенную поддержку огнем ее подразделениям оказали продолжавшие сражаться здесь экипажи «тридцатьчетверок» под командованием майора С.П. Иванова и корпусной 271-й мп майора В.И. Рыжикова. Три его дивизиона буквально проложили дорогу мотострелкам по позициям гренадеров 1-го грп СС между железной дорогой и ур. Сторожевое. Несколько позже, подводя итоги контрудара, командование корпуса особо выделило этот полк.

«Нужно отметить, – писал генерал И.Ф. Кириченко, – что вступление в бой было сделано очень организованно, налажено взаимодействие с общевойсковыми [371] начальниками, вслед за пехотой дивизионы продвигали свои боевые порядки вперед»{321}.

Как свидетельствуют участники Прохоровского сражения и оперативные документы, перед началом атаки командование 5-й гв. ТА не имело точных данных о соединениях врага, действовавших на участке ввода в бой корпусов. Поэтому, когда мотопехотой 29-го тк в районе свх. «Комсомолец» был захвачен пленный, солдат транспортной роты дивизии «Лейбштандарт», его немедленно допросили и быстро направили в разведотдел корпуса, а затем и в разведотдел штаба армии. Он оказался первым пленным в 5-й гв. ТА. При его опросе стало ясно, что в полосе армии обороняются части одного из элитных соединений германской армии.

Полученная информация подтвердила сообщения соседей из 5-й гв. А. Утром в районе восточных скатов выс. 252.2 разведчики 136-го гв. сп, действовавшие в боевых порядках наступавших войск, захватили штурмана 6-й роты 2-го батальона 2-го грп СС Карла Вуханпфенига. Он сообщил, что принадлежит к дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», а его рота находилась в боевом охранении полка. Чуть позже штаб 9-й гв. вдд доложил о доставке из района свх. «Сталинское отделение» военнослужащего германский армии, русского по национальности. Он рассказал, что в этом районе действуют две дивизии СС – «Дас Райх» и «Адольф Гитлер». Свидетелем того, как этого пленного доставили в штаб 26-го гв. вдсп, был ветеран полка И.И. Пашков:

«У железнодорожной будки встретили раненного в руку лейтенанта. Он привел пленного немца. Это был первый живой немец, которого я видел, но он оказался «власовцем». Лейтенант рассказал: «Этот гад стрелял до последнего. Все немцы убежали, а он один остался и строчил из пулемета. Ранил меня. Решил я его взять живым. Ползком обошел его и сзади кричу: «Хэнде хох!» (Руки вверх), а он, сволочь, руки не поднимает и орет: «Не стреляй, я свой!»{322}

Так по крупицам собранной информации начала вырисовываться картина расположения вражеских дивизий перед фронтом контрударной группировки двух армий.

Развивая успех соседа (53-й мсбр), активно атаковала позиции противника и 9-я гв. вдд полковника A.M. Сазонова. К 14.00 ее 28-й гв. вдсп майора В.А. Пономарева отбросил подразделения [372] 1-го грп СС и овладел опушкой рощи, юго-западнее свх. «Сталинское отделение». 1-й и 3-й батальоны полка вышли на северо-восточную окраину леса, левым флангом примкнув к позициям бригад 2-го тк, удерживавших х. Сторожевое.

1/23-го гв. вдсп, опираясь на танки 18-го тк, потеснил левый фланг 2-го грп СС, а также правое крыло разведбатальона «Лейбштандарт», выйдя к балке юго-восточнее Андреевки (на карте диагональ 200). В это же время в самой Андреевке, медленно продвигаясь вдоль реки к Васильевке, вели тяжелый бой 127-й гв. сп совместно с 36-м гв. оттп и 32-й мсбр.

Момент между 11.30 и 14.30 был очень важным. Командование 5-й гв. ТА считало, что наступил кризис, и если сейчас из последних сил не переломить ситуацию, никаких результатов не будет. О том, что бригады И.Ф. Кириченко и Б.С. Бахарова понесли существенные потери, П.А. Ротмистров знал, хотя точных данных еще не было. Но в горячке боя он не осознавал всего трагизма положения, в котором оказались танкисты этих соединений, и масштаба урона, нанесенного его армии противником. Командарм был поглощен боем, он жил им. Какую-то надежду давало начавшееся наступление 2-го гв. Ттк полковника А.С. Бурдейного. Он должен был сковать силы немцев на участке Беленихино – Калинин и не дать им перебросить из этого района часть сил на направление главного удара армии.

На рассвете 12 июля боевые порядки Тацинского корпуса были построены следующим образом. 25-я гв. тбр подполковника С.М. Булыгина находилась в с. Виноградовке. Ей, при поддержке 1500-го иптап майора Зотова, предстояло атаковать в направлении с. Ясная Поляна, далее на х. Озеровский. Левее от нее, в направлении Калинина, должна была наступать 4-я гв. тбр под командованием полковника А.К. Бражникова. 4-я гв. мсбр полковника В.Л. Савченко имела приказ атаковать за 4-й гв. тбр уступом слева в направлении х. Собачевский, северо-западная окраина с. Лучки. Правый фланг корпуса усиливался 26-й гв. тбр полковника С.К. Нестерова. Она получила задачу действовать из леса восточнее с. Виноградовка за 25-й гв. тбр. Однако уже около 7.00 поступило распоряжение направить бригаду на юг, для блокирования прорыва полосы 69-й А.

По расчетам штаба корпуса, в начале атаки батальоны 4-й гв. тбр и 4-й гв. мсбр огнем должны были поддерживать 273-й мп, в полночь занявший боевые позиции восточнее с. Ивановки. Как только бригады двинутся вперед, он имел приказ перейти в подчинение полковника В.Л. Савченко. В Ивановке сосредоточился [373] и 755-й оиптад. После выхода корпуса к с. Ясная Поляна дивизион должен был выдвинуться на западную окраину ст. Беленихино и, в случае необходимости, оказать помощь соединениям корпуса своими мощными противотанковыми средствами. От ударов с воздуха войска полковника А.С. Бурдейного на исходных позициях прикрывал 1695-й зенап майора Середы. Его батареи развернулись в селах Ивановка и Виноградовка. Корпус на усиление получил 16-й гв. мп PC.

На участке ввода в бой основных сил соединения находилось наше большое минное поле у железнодорожной насыпи. В ночь на 12 июля бойцы корпусного 51-го мотосаперного батальона совместно с инженерными подразделениями бригад сделали проходы через насыпь и обезвредили минные поля в направлении действий корпуса.

Поставленные перед 2-м гв. Ттк командованием фронта и армии задачи являлись для него «неподъемными». Корпус был не в состоянии противостоять численно и качественно превосходящей его дивизии СС «Дас Райх», а после того как ночью ситуация в полосе 69-й А резко изменилась, его войска на направлении главного удара оказались еще больше ослабленными.

На рассвете в корпусе находился в строю 141 танк, но после решения Н.Ф. Ватутина о переброске одной бригады в состав подвижного отряда армии для действий на юге А.С. Бурдейный направил 26-ю гв. тбр в Плату, а затем в Шахово. Таким образом, из первого эшелона вывели сразу 44 танка. Это ограничило возможности комкора в маневре силами и резервами, – их у него просто не осталось. В этот момент «Дас Райх» располагала 68 танками и 27 штурмовыми орудиями и полноценным артполком численностью до 60 орудий, в том числе и дивизионом 105-мм и 150-мм гаубиц на самоходных лафетах «Веспе», «Хуммель» и «Гризли», а также дивизионом истребителей танков (12 «Мардер-2» и «Мардер-3»). Часть сил гренадерских полков находилась в обороне, а боевая группа с танковым полком – за их боевыми порядками, в ожидании приказа для атаки. Получив сообщение о переходе главных сил 5-й гв. ТА в наступление, Крюгер решил выждать, чтобы прояснить ситуацию.

Выжидало и советское командование. Учитывая неясную ситуацию на юге, в полосе 69-й А, полковник А.С. Бурдейный попросил разрешения командарма перенести начало атаки. П.А. Ротмистров, разделяя опасения комкора, согласился с ним. Поэтому 2-й гв. Ттк должен был начать атаку в 10.00, хотя фактически двинулся на час позже. В 11.15 после короткого [374] артиллерийского налета по переднему краю немцев две танковые бригады полковника А.С. Бурдейного – 4-я гв. и 25-я гв. тбр численностью 94 боевых машины двинулись в атаку.

Первыми около 12.00 к переднему краю немцев в районе МТС южнее Ясной Поляны вышли танкисты подполковника С.М. Булыгина. Их удар пришелся по 2-му батальону грп СС «Германия». Над районом сосредоточения Тацинского корпуса с раннего утра кружила «рама». Поэтому неслучайно, лишь только началась атака, боевые порядки 25-й гв. тбр сразу же подверглись обстрелу шестиствольных минометов из района свх. «Комсомолец» и с. Ивановский Выселок и одновременно по ним нанесли удар 20 бомбардировщиков противника.

Напрямую через МТС к с. Ясная Поляна танкистам прорваться не удалось. Тогда комбриг направил 1-й тб в лес южнее села с задачей уничтожить расположенные на его окраинах артиллерийские батареи врага. В 12.30 на большой скорости танки батальона ворвались в лес и через полчаса овладели им, но дальше продвинуться не удалось. На этом направлении эсэсовцы создали сильную ПТО.

Одновременно с 25-й гв. тбр, нанеся решительный удар от Беленихино по обоим флангам 1-го батальона грп «Фюрер», завязала бой за Калинин 4-я гв. тбр. В хуторе находился танковый полк «Дас Райх», который гренадерам оказал значительную помощь и, в конечном счете, переломил ситуацию в пользу неприятеля.

В это же время в направлении хутора Собачевский продвигались батальоны 4-й гв. мсбр. Как и в полосе всего корпуса, наступление бригады полковника В.Л. Савченко развивалось тяжело. С большим трудом в 14.00 мотострелки вышли на рубеж Озеровский, Собачевский, где были остановлены сильным минометным огнем. В Озеровский сумела прорваться и завязать бой наша разведка – три танка под командованием лейтенанта Гражданкина. Но противник блокировал гвардейцев и уничтожил все три Т-34. Экипажи погибли в неравном бою, но успели передать данные о противнике. К 15.00 направляющий взвод «тридцатьчетверок» 4-й гв. тбр сумел ворваться на юго-восточную окраину Калинина, но путь ему преградили 12 вражеских машин. Их экипажи сосредоточили губительный огонь по трем советским машинам. Взвод погиб. А начавшаяся бомбежка и сильный обстрел с южных окраин хутора вынудили комбрига полковника А.К. Бражникова прекратить атаку. Подразделения бригады отошли [375] на 600 метров юго-восточнее х. Калинин и заняли оборону, при этом правый фланг 4-й гв. мбр оказался открытым.

Помимо численного и качественного превосходства в танках и артсредствах противника над 2-м гв. Ттк, одной из важных причин неудачи советских войск в этом районе было то, что их командование не сумело создать единую ударную группировку из бригад и дивизий двух соединений – гвардейского корпуса и 48-го ск, соединения которого находились в этом районе. Взаимодействие между штабами, находившимися на одном участке 2-го гв. Ттк и 183-й сд, а также 6-й гв. мсбр 5-го гв. Стк отсутствовало. Как свидетельствуют многочисленные документы, командование дивизии и бригады выполняло лишь ту задачу, которая была поставлена вышестоящим штабом, не взаимодействуя с соседями. Танковый корпус, в свою очередь, никак не увязывал свои действия с оборонявшимися в полосе его наступления частями. Из журнала боевых действий 6-й гв. мсбр за 12 июля:

«2-й гв. Ттк перешел в наступление в общем направлении на Лучки. Танки ворвались на окраину х. Калинина и, не имея хорошей поддержки пехоты и артиллерии, отошли обратно. Для развития успеха был брошен в наступление 456-й гв. мотострелковый батальон. Ворвавшись на окраину Калинина, батальон был встречен сильным артиллерийско-минометным и ружейно-пулеметным огнем. Танки и пехота 2-го гв. Ттк отошли обратно, поэтому и 456-й гв. мсб отошел на исходные позиции»{323}.

О каком развитии успеха могла идти речь, если танки отошли?! Согласованность отсутствовала не только по целям, но и по времени начала наступления. Это позволяло эсэсовцам по очереди отбивать атаки. Так, 183-я сд генерал-майора А.С. Костицина, получив задачу уничтожить противника в районе Калинина, Озеровского, выс. 232.0, перешла в атаку в 13.10, то есть уже после того, как атаковавшие на этом направлении танковые бригады Тацинского корпуса более двух часов вели бой, понесли потери в технике, а их мотопехоту противник положил огнем из шестиствольных минометов. Атака 183-й сд на тот момент была уже бессмысленной, ее полки, перейдя в наступление, не смогли овладеть Калинином, как пехота других частей, и залегли на тех же рубежах. Хотя передовые подразделения, в частности 2/227-го сп капитана Катанцева, ворвались на окраину хутора и даже сумели захватить трофеи – знамя (или штандарт) противника вместе с картой боевой обстановки у убитого офицера, [376] но затем вынуждены были отойти. Из-за отсутствия взаимодействия и согласованности между 2-м гв. Ттк и 48-м ск атаку никто не отменил. Только два полка дивизии генерал-майора А.С. Костицина – 158-й гв. и 227-й сп – потеряли в этом бою 28 человек убитыми и 150 ранеными, при этом не добившись практически никакого результата.

Причина неувязок заключалась в следующем. План контрудара группировки 69-й А был изменен. Командование фронта решило, что войска 48-го ск утром в наступление переходить не будут, так как ситуация в районе Ржавец – Выползовка оставалась напряженной. Пехоты для поддержки 2-го гв. Ттк хватало, на его участке оборонялись 4-я гв. и 6-я гв. мсбр. Эта отсрочка позволяла генералам В.Д. Крючёнкину и З.З. Рогозному сконцентрироваться на локализации двух прорывов у Ржавца и Киселево. К середине дня вопрос о том, насколько успешно развивается контрудар и как активен враг южнее Прохоровки, должен был проясниться. В случае успеха дивизиям 48-го ск следовало усилить удар и перейти к закреплению отвоеванной танкистами территории. Но ситуация развивалась по наихудшему сценарию. Ударная группа 2-го гв. Ттк была ослаблена и, несмотря на все усилия, оказалась не в силах сломить сопротивление частей «Дас Райх» у Калинина и Собачевского. Поэтому было решено не жечь танки и добивать бригады, а, говоря армейским жаргоном, «долбить» оборону сел пехотой. Это решение в той ситуации было бы оптимальным, если бы не одно обстоятельство. Для подавления огневых точек противника и поддержки стрелковых полков и мотострелковых бригад не хватало артиллерии, огонь танков с места должного эффекта не давал. Поэтому перед окраинами хуторов Калинин и Собачевский с каждой атакой росло число убитых и раненых. Подходы к самим хуторам вражеские пулеметчики и расчеты минометов держали под прицелом. Те, кому удалось выжить, до конца жизни вспоминали душераздирающие крики о помощи, мат и вопли истекающих кровью людей.

Для полноты картины добавлю, что в суматохе лежащих под вражеским огнем и начавших окапываться пехотинцев обстреляли из орудий танки 4-й гв. тбр, приняв за немцев. Вместе с тем пехота не была прикрыта зенитными средствами, вражеская авиация периодически висела над атакующими. Командиры подразделений были вынуждены отдавать приказ о приостановлении наступления и вести групповой огонь по снижавшимся бомбардировщикам и истребителям. Из воспоминаний командира 227-го сп майора В.Е. Сажинова: [377]

«К утру 12 июля, совершив опять ночной марш, полк вышел к Ивановке. 183-я сд участвовала в контрударе, который наносился нашим фронтовым резервом во фланг наступавшей группировке врага. Полк только начал развертываться в боевой порядок перед железной дорогой за Ивановкой, как вдруг налетела семерка «мессершмиттов» и на бреющем полете из пулеметов начала обстреливать боевые порядки полка, но наши подразделения почти буквально из всех видов стрелкового оружия открыли огонь по самолетам и на развороте один «Мессершмитт – 110Ф» был сбит и упал перед железнодорожной насыпью. Остальные шесть истребителей, набрав высоту, сделали круг и улетели. В числе документов, семейных фотографий и писем убитого аса оказался и пригласительный билет на вечер 12 июля в казино в Харьков»{324}.

Гвардейцы полковника А.С. Бурдейного наступали на узком фронте относительно небольшими силами, без должной поддержки артиллерии и авиации, поэтому решить поставленные в приказе задачи были не в состоянии. Хотя они и сковали силы дивизии «Дас Райх», но ненадолго. Сразу после 12.00 враг открыл плотный заградительный огонь по правому флангу корпуса, стремясь не допустить разворота 25-й гв. тбр в направлении свх. «Комсомолец» и соединения ее с прорвавшейся в этот населенный пункт группой танков и мотопехоты 29-го тк. Через полчаса противник уже атаковал правый фланг бригады С.М. Булыгина танками. Но удар врага успеха не имел, бронетехнику эсэсовцев встретили огнем артиллеристы 1500-го иптап. Батареи разворачивались с ходу под сильным огнем танков и ударами с воздуха. В отчете полка отмечается:

«В 11.45 полк за 25-й тбр начал наступление в направлении: разъезд Беленихино – Калинин. В 12.30, подойдя к железной дороге, полк развернулся в боевое положение для отражения атаки. Противник в момент развертывания полка обрушил на него массу артиллерийского и минометного огня, бросил до 12 пикирующих бомбардировщиков Ю-87, которые помимо бомбежки на бреющем полете пытались стрельбой из пулеметов подавить батареи.

1-я батарея лейтенанта Красникова, будучи головной, сумела быстро и организованно, несмотря на плотный огонь, развернуться в боевой порядок и приняла на себя всю тяжесть удара танков, артиллерии, минометов и самолетов, тем самым [378] обеспечила развертывание остальных батарей в боевой порядок.

Командир взвода 2-й батареи лейтенант Белов выстрелом из карабина сбил один самолет, и красноармейцы, следуя его примеру, групповым огнем из карабинов сбили другой самолет, чем обеспечили возможность полку вести борьбу с атакующими танками, так как самолеты были вынуждены уйти в высоту и частично с поля сражения»{325}.

Бой оказался очень тяжелым. Хотя контратака была отражена, фланг бригады прикрыт и на поле боя дымилось 8 танков, 6 автомашин и обломки двух «юнкерсов», потери полка оказались очень высокими: из девятнадцати 45-мм орудий – 6 были полностью разбиты, 4 – выведены из строя, сгорели 4 «Виллиса», а 7 – подбиты. Погибло 8 красноармейцев и младших командиров, 25 – получили ранения, один пропал без вести{326}.

В момент боя танков, атаковавших 25-ю гв. тбр с артиллеристами, 2-й батальон грп «Германия» перешел в контратаку на х. Сторожевое с юга. Его подразделения ворвались на его южные окраины. Но здесь эсэсовцы тоже столкнулись с упорным сопротивлением, бойцы и командиры оборонявшихся в этом районе 169-й тбр и 2/58-й мсбр 2-го тк дрались храбро. Тем не менее, после просачивания неприятеля в хутор для 2-го гв. Ттк возникла угроза глубокого охвата правого крыла. Полковник А.С. Бурдейный немедленно доложил командующему армией об этом.

В тот момент, когда Тацинский корпус всеми тремя бригадами втянулся в бой, на направлении главного удара 5-й гв. ТА наступила пауза. По всему фронту от Андреевки до свх. «Октябрьский» и от выс. 252.2 до ур. Сторожевое войска обеих сторон вели сильный огневой бой, но движения не было.

Наступление наших корпусов командование приостановило. Настроение в бригадах было подавленное, танкисты понимали, что встретили хорошо организованную, насыщенную средствами ПТО оборону сильного вражеского соединения. Напомню, соотношение боевого потенциала танковой дивизии немцев и советского корпуса было 1:0,5 в пользу врага. Свидетельства этому находились перед глазами – поле было усеяно «тридцатьчетверками», «семидесятками» и «Черчиллями». Как потом вспоминали участники сражения, все танкоопасные направления у эсэсовцев было пристреляны, созданы [379] засады, враг явно не сидел сложа руки, ожидая нашего удара. Было такое ощущение, что они пришли сюда не сутки назад, а как минимум месяц. И сколько еще останется на этом поле боевых машин, а вместе с ними и жизней танкистов, не знал никто.

Перед комкором Б.С. Бахаровым встал вопрос: «Что делать?» Из бригад ежеминутно докладывали об ожесточенном сопротивлении противника, тяжелых потерях в подразделениях и минимальном продвижении, просили уточнить задачи. Все это прекрасно слышал и находившийся на КП начальник штаба армии генерал-майор В.Н. Баскаков. О тяжелой обстановке доложили П.А. Ротмистрову, попросили уточнить задачу и оказать помощь авиацией. По словам командарма, у Кириченко потери еще выше, но он держится, наступает, атакуйте и вы, задача прежняя – наступать.

В создавшемся положении возможность командарма влиять на ход боя была ограниченна, П.А. Ротмистров располагал лишь двумя бригадами 5-го гв. Змк, но бросать в бой последнее – было неразумно. Он знал, что контрудар 5-й гв. А в излучине Псёла развивался столь же тяжело. Уже появились первые сообщения о том, что немцы начали теснить соседа – 95-ю гв. сд, их танки вышли на северный берег реки и вели обстрел правого крыла 18-го тк. Командующий опасался, что противник может развить успех и обойти весь правый фланг армии. И тогда эти две бригады будут на вес золота. В этой ситуации Павлу Алексеевичу не оставалось ничего другого, как требовать от подчиненных (используя все богатство русского языка) продолжать атаковать по всему фронту, не давать противнику сконцентрировать силы на каком-либо участке. Ибо при тех потерях, что уже были доложены ему, вместо контрудара может произойти прорыв рубежа армии. Свидетелем тяжелого положения, в которое попал ударный клин 5-й гв. ТА, был и A.M. Василевский. Этот факт, да еще порядочность маршала буквально через несколько дней спасут карьеру П.А. Ротмистрова. Те, кто в этот момент видел Павла Алексеевича, отмечали его, мягко говоря, нервозность и взвинченность. По-человечески понять командующего было можно.

«Боевые действия шли и развивались вопреки всем законам оперативного искусства и тактики, – писал В.П. Брюхов. – Схлестнувшись во встречном бою, подразделения, части и соединения на крайне ограниченном участке одновременно наступали, контратаковали, оборонялись и отходили. [380] Примерное равенство сил не давало преимущества ни одной из сторон. Противники оказались достойными друг друга. Дрались отчаянно, жестко, с неистовой отрешенностью. Обстановка беспрерывно менялась, была запутанной, неясной и неопределенной. Штабы корпусов, бригад и даже батальонов часто не знали положения и состояния своих войск.

На командно-наблюдательном пункте «докрасна» накалялись телефоны и радиостанции. Командарм, комкор грозно, с руганью требовали доклада обстановки, более решительных действий и стремительного продвижения.

Отбивался от назойливых вопросов подполковник Н.П. Чунихин{327}. На слабеньких, неповоротливых бронеавтомобилях, а больше пешком, под огнем противника мотались от командного пункта к передовой, разыскивая комбрига и комбатов, офицеры связи бригады капитаны Мухин, И. И. Малов, лейтенант В.К. Крупницкий. Они передавали распоряжения, уточняли обстановку и возвращались обратно. По отрывочным данным штаб оценивал обстановку, докладывал в корпус и принимал меры к оказанию помощи подразделениям. Комбриг Тарасов шел в боевом порядке 1-го тб и наравне со всеми вел бой, управляя бригадой.

Бомбежки и стрельба не прекращались ни на минуту. Мрак и мгла не рассеивались. Каждая сторона стремилась склонить чашу весов в свою сторону. Дрались с фанатичным остервенением, неся большие потери.

Неожиданно к командному пункту на полном ходу подкатил «Виллис». Из него выскочил энергичный, решительный, среднего роста крепыш, в танковом комбинезоне и в генеральской фуражке. По его действиям и охране было видно, что это большой начальник. Подбегая к блиндажу, он на ходу кричал: «Сволочи! Подлецы! Что вы наделали? Сожгли танки, погубили людей...» Ворвавшись в блиндаж и увидев насмерть перепуганных лейтенанта и телефонистку, он на какое-то мгновение опешил. Тут же глаза его налились кровью, и он яростно рявкнул: «Где командир?» [381]

Лейтенант с перепугу потерял разум, мычал, что-то невнятно бормотал. Быстрее отошла телефонистка Валя Кайдаш: «Комбриг на танке убыл вперед. Нам приказал ждать подхода штаба бригады...»

– Свяжите меня с комбригом!

– У нас нет с ним связи, – упавшим голосом ответила Кайдаш.

– Так какого же вы тут сидите, – побагровев, закричал генерал.

Продолжая браниться, он зло плюнул, выбежал из блиндажа, сел на машину и умчался. Отойдя от потрясения, офицер и телефонистка долго смеялись, вспоминая грозного генерала. Это был генерал-лейтенант Ротмистров»{328}.

И.Ф. Кириченко получил приказ: усилить нажим на противника, а Б.С. Бахаров: продолжать наступление танковым полком и мотострелковой бригадой вдоль реки, а танковыми бригадами ударить по левому флангу дивизии «Лейбштандарт» с севера на юг. Но если в 18-м тк еще оставался не задействованным третий эшелон – 110-я тбр, то в 29-м тк резервов вообще не было, а бригады, введенные в бой, уже обескровлены.

Для дальнейшего наступления комкор-18 решил в центр боевых порядков соединения выдвинуть 181-ю тбр и 36-й гв. отпп для удара в западном направлении. Не без основания опасаясь, что враг может провести обратное форсирование Псёла – с северного берега на южный, он прикрыл правый фланг 110-й тбр, а левый – 170-й тбр. Еще в 12.00 на КП корпуса (в Петровке) был вызван комбриг-110 подполковник И.М. Колесников. Б.С. Бахаров его сориентировал в обстановке и поставил задачу: вывести бригаду из третьего эшелона и усилить удар корпуса вдоль реки в направлении Васильевка – Грезное. В 13.00 комбриг возвратился, и бригаду начали «вытягивать» из Прелестного, в направлении Михайловки.

Одновременно по радио командир корпуса поставил задачу В.Д. Тарасову и В.А. Пузыреву: при поддержке пехоты 9-й гв. вдд и 42-й гв. сд продолжить атаку вдоль реки до Андреевки, после чего развернуться фронтом на юг. Заметно поредевшие батальоны 170-й тбр совместно с 23-м гв. вдсп двинулись от свх. «Октябрьский» вперед через дорогу Михайловка – железнодорожный переезд.

В это же время из Михайловки на Андреевку ударила бригада подполковника В.А. Пузырева. Здесь уже вели бой 36-й гв. [382] отпп и 127-й гв. сп, но они успеха не имели. Противник создал на их пути сильный заслон. В кустах юго-восточнее Андреевки танки 3-й и 4-й рот полка столкнулись с плотным огнем ПТО и танков. Экипажи двух «Черчиллей» под командованием лейтенантов Корягина и Малышева сумели подойти к противнику на дистанции около 500 м и подбили два немецких танка, но и их машины немцы тоже подожгли, а оба командира экипажей получили ранения. Пехота стрелкового полка под огнем шестиствольных минометов из района выс. 241.6 залегла, и поднять ее не удалось.

Сложнее оказалось со 110-й тбр. Самолеты-разведчики противника систематически висели над полем боя и отслеживали ситуацию на земле. Поэтому, как только соединение полковника И.М. Колесникова начало выходить из Прелестного, его колонна подверглась жесточайшей бомбардировке вместе с находящейся рядом мотопехотой 32-й мсбр.

Погиб ряд офицеров-танкистов, были потери и среди экипажей. Это задержало подход бригады в указанный район.

Для наращивания силы очередного удара корпуса в 14.00 генерал Б.С. Бахаров вводит в бой первый эшелон 32-й мсбр полковника М.Е. Хватова и ставит задачу: опираясь на танки 181-й тбр, взять Андреевку и прорываться далее в Васильевку. Получив задачу, войска двинулись вперед.