Хорошая жизнь в аэропорту О'Хара
3 часа ожидания в аэропорту Чикаго, окруженный киллерами, я нашел свободный столик и заказал виски со льдом, когда подсели 4 проповедника, послушайте, сказал один из них, вглядываясь в газету, пьяный парень врезался в стену, погиб один человек, пострадали 4. если бы это был я, сказал другой, я бы покончил с собой. я заказал бокал пива и сидел, читая свои рассказы. послушайте, сказал тот, что с газетой, тут парень, нет, два парня, пытались ограбить грузовик алкогольного магазина, они были такие тупые, что даже не знали, что он перевозил только вино. даже не сломали пломбу. связали водителя и остановились за кофе. водитель нажал на гудок и подъехала полицейская машина. и все. они пошли и задержали этих двоих парней. любые 2 таких тупых парня, сказал другой, они же знают, что так случится. послушай, красавица, сказал другой парень официантке, нам ничего не нужно выпить, мы не пьем, но мы будем 4 кофе, и мы раньше не могли где-то встречаться хи хи хи? принеси мне еще одно пиво, я сказал официантке. я пью и я не мог с тобой нигде где-то раньше встречаться. официантка вернулась с 4 чашками кофе и пивом, и я сидел там читая свои рассказы, а проповедники стучали ложками очашки, дзынь дзынь дзынь и я подумал, что это неплохой рассказ, совсем не плохой рассказ, но следующий будет лучше, и я поднял свое старое пиво и выпил его и затем отпил немного от нового, и дзынь дзынь дзынь стучали ложки о чашки и один из проповедников кашлянул и все были несчастны кроме меня.
Порядок вещей
"Все, что ты писал про боль и страдания - это полная херня" только потому, что я сказал тебе, что от рок-музыки у меня раскалывается голова только потому что мы спали, просыпались и завтракали вместе только потому что мы были в одной машине и на гонках вместе в парках, в ванной, в комнатах вместе только потому что мы видели одного и того же лебедя и одну и ту жесобаку одновременно только потому что мы видели как тот же ветер сдувал ту же штору ты вдруг стала литературным критиком. только потому что ты трогала мою голову и читала мои книги и рассказывала о своей любви, романах и путешествиях только потому что я знаю имя твоей дочки и сделал тебе копию ключа от квартиры ты вдруг стала литературным критиком. только потому что 3 твоих стиха утвердили в трафаретном журнале только потому что ты пишешь рассказ о своем безумии только потому что ты трясешь своей задницей и у тебя длинные коричневыеволосы ты вдруг стала литературным критиком. только потому что я трахал тебя 144 раза ты вдруг стала литературным критиком. хорошо, тогда скажи мне, из всех этих писателей... чья боль настоящая? что? да, я мог бы догадаться - твоя боль настоящая. тогда, в наших же интересах, попрощайся с жизнью, которая потеряла силу плакать, и в то время как белые дамочки в розовых комнатах надевают голубые и зеленые сережки, попрощайся и со мной.
Шнурок
женщина, плоская шляпка, болезнь, желание, пугается перед тобой страх безмолвный ты можешь изучать его как фигурки на шахматной доске... не великие поступки отправляют мужчину в сумасшедший дом. смерть, к которой он готов, или убийство, инцест, ограбление, пожар,наводнение... нет, это череда маленьких трагедий отправляет мужчину в сумасшедший дом... не смерть его любви, но шнурок, который рвется, когда время уже истекло... страх жизни этот тот набор банальностей, которые могут убивать быстрее, чем рак и которые всегда там - номерные знаки или налоги или просроченные водительские права, или найм, или увольнение, когда ты это делаешь, или когда с тобой, или запор штрафы за превышение скорости рахит или крикет или мыши или термиты или тараканы или мухи или сломанный крючок на занавеске или кончился бензин, или слишком много бензина раковина засорилась, лендлорд пьян, президенту нет дела, а губернатор сумасшедший. выключатель сломан, матрас как дикобраз; 105 долларов за шиномонтаж в Sears Roebuck; и счет за телефон и падение рынка и сломанная цепочка на туалете, и все лампочки сгорели; темнее, чем в аду, и в два раза дороже. но всегда есть крабы и вросшие ногти и люди, которые настаивают, что они твои друзья; всегда есть это и то, что хуже; протекающие трубы, Христос и Рождество; голубая салями, девятидневные дожди, авокадо за 50 центов и фиолетовая ливерная колбаса. или достигая того, что проводишь жизнь как официантка в Norm's с прерывистым графиком или выносишь судна в больнице или как мойщик машин или посыльный или как охотник за кошельками пожилых дам, оставляя их кричать на улице со сломанной рукой, когда им уже 80. вдруг 2 красные фары в твоем боковом зеркальце и кровь в трусах; зубная боль, и 979 долларов за мост 300 долларов за золотой зуб, Китай Россия Америка длинные волосы, короткие волосы, нет волос, бороды, нет лиц, много кислоты, но совсем нет марихуаны. с каждым разорванным шнурком одним из сотни разорванных шнурков, один мужчина, одна женщина, одно что-то пополняет сумасшедший дом. так что будь аккуратнее когда наклоняешься.
Жара
я сидел под чердаком, лето почти наступило, и я сидел попивая вино и наблюдая как 2 голубя страдали и любили друг друга на горячей крыше я слушал звуки радио и пил вино я сидел там голый и потный и хотелось вернуться на журналистский факультет, где все были гениями. все еще было жарко, когда меня оттуда вышвырнули за неуплату и я устроился на грузовики, которые ехали на Запад - окна не открывались, а сиденья и сами машины были покрыты столетней пылью. нам дали консервы, но не дали открывашек мы открыли консервы о спинки сидений и ели сырую тушенку и бобы вода по вкусу была похожа на воск я спрыгнул среди посадок в центре Техаса, в каком-то маленьком городке, полиция нашла меня спящим на скамейке в парке и поместила меня в тюрьму с одним унитазом, без воды, без раковины, и они меня допрашивали об ограблениях и убийствах под нагретой лампой, но ничего не узнали. они отвезли меня в ближайший городок в 17 милях большой коп дал мне пинка под задницу и хорошо выспавшись ночью я пошел в местную библиотеку, где молодая библиотекарша заинтересовалась моими предпочтениями в литературе позже мы переспали я проснулся весь в обрывках зубной нити и я сказал, Господи, осторожно детка, ты же можешь заразить меня раком! ты идиот, сказала она. да, пожалуй что так.
ТЫ
ты лучший, сказала она
это твоё белое пузо
и волосатые ноги.
ты никогда не стрижёшь ногти
и руки у тебя жирные
как кошачьи лапы
твой ярко-красный нос
и самые большие яйца
из всех, что я видела.
ты выстреливаешь спермой, как
кит водой из дырки на спине.
зверь зверь зверь,
она поцеловала меня,
что ты хочешь
на завтрак?
Из книги "Любовь - это Пёс из Ада"
Избранные стихи 1955 - 1973
Black Sparrow Press, 1977
КОРЗИНА
вот здорово, я только что написал
два стиха, которые мне не понравились.
в этом компьютере есть корзина.
я просто передвинул их
и бросил в корзину.
они исчезли навсегда,
ни бумаги, ни звука,
ни бешенства, ни семяносца,
а потом
просто чистый экран
ждёт тебя.
всегда лучше
отклонить самому до того,
как редакторы сделают это.
особенно дождливой
ночью вроде этой
с никудышней музыкой по радио.
и теперь -
я знаю, что Вы думаете:
может, ему стоило
выкинуть и эту лажу.
ха, ха, ха,
ха.
Из книги "Ставка на Музу - Стихи и Рассказы"
Black Sparrow Press, 1996
ДОРОЖНАЯ СВОДКА
здесь в Лос-Анджелесе
на автострадах
снова что-то
вроде Дикого Запада.
у многих с собой ружья,
и если пересечь им дорогу
или как-то раздражать их своей ездой,
они останавливаются, направляют ружья
и начинают стрелять.
здесь для многих из нас
жизнь теперь - это уж слишком,
лезвие бритвы всегда наготове,
и любая мелочь, какая только может быть,
становится сложнейшей и последней схваткой.
многие этого ждут, многие даже надеются на это.
но после этого возникло
кое-что ещё:
водители ведут себя гораздо вежливее.
кто, чёрт побери, хочет получить
пулю 32-го калибра,
чтобы обогнать три машины
в плотном движении?
я?
да я так вежлив, что монахинь бы стошнило.
я лучше умру от собственных рук.
Из книги "Ставка на Музу - Стихи и Рассказы"
Black Sparrow Press, 1996
СМЕРТЬ ИДИОТА
он говорил с мышами и воробьями,
в шестнадцать лет его волосы были седыми.
отец бил его, а мать
ставила в церкви свечи.
его бабка приходила, когда мальчики спали,
и молила дьявола освободить его из своих рук
пока его мать слушала и плакала над библией.
похоже, он не замечал девчонок
похоже, он не замечал, как мальчишки играли,
немногое вокруг он замечал
ему, похоже, всё было неинтересно.
у него был большой, ужасный рот и выпирающие зубы
а глаза были маленькими и тусклыми.
плечи были опущены, а спина была сгорблена,
как у старика.
он жил по соседству.
мы говорили о нём, когда нам было скучно, а потом
переходили к более интересным вещам.
он редко выходил из дома. нам бы понравилось
мучить его,
но его отец,
огромный и ужасный мужик,
мучил его
за нас.
однажды мальчик умер. в 17 лет он всё ещё был мальчиком.
смерть в маленьком квартале замечают быстро,
а потом забывают через 3 или 4 дня.
но смерть этого мальчика, похоже, осталась с нами.
мы продолжали говорить о ней
своими ломающимися голосами
в шесть вечера, перед наступлением темноты,
прямо перед ужином.
и когда бы я не проезжал через этот район теперь,
много лет спустя,
я всё ещё думаю о его смерти,
забыв обо всех других смертях
и обо всём, что было тогда.
Из книги "Гореть в Воде, Тонуть в Огне"
Избранные стихи 1955 - 1973
Black Sparrow Press, 1986
ЧИТАЯ КРИТИЧЕСКУЮ СТАТЬЮ
это сложно принять,
и ты оглядываешь комнату,
ища того, о ком они
говорят.
его нет там,
его нет здесь.
он исчез.
когда они добираются до твоей книги,
ты - уже не твоя
книга.
ты на следующей странице
в следующей
книге.
хуже того,
они неправильно понимают старые книги.
тебя хвалят за то, чего ты
не заслужил, за проницательность, которой там
нет.
люди прочитывают себя в книгах, изменяя
то, что им нужно и убирая то, что
не нужно.
хорошие критики - такая же редкость, как и хорошие
писатели.
и когда я получаю хороший отзыв, или
плохой,
я не принимаю его
всерьёз.
я на следующей странице.
в следующей книге.
Из книги "Ставка на Музу - Стихи и Рассказы"
Black Sparrow Press, 1996
Дружеский совет множеству молодых людей
Отправляйся в Тибет.
Прокатись на верблюде.
Изучай Библию.
Выкраси туфли индиго.
Отпусти бороду.
Плавай по свету в папирусной лодке.
Подпишись на “Сатэрдей ивнинг пост”.
Жуй только левой стороной рта.
Женись на одноногой и брейся опасной бритвой.
И вырежи свое имя на ее руке.
Отбеливай зубы бензином.
Днем спи, а по ночам лазай по деревьям.
Стань монахом и пей пиво с дурью.
Стань тише воды и играй на скрипке.
Танцуй танец живот, пока горят свечи.
Убей собаку.
Баллотируйся в мэры.
Поселись в бочке.
Проломи себе голову топором.
Сажай под дождем тюльпаны.
Только не надо писать стихи.
Не терплю слез
сотни дураков топтались
вокруг гусыни со сломанной лапкой
и пытались решить
что делать
но тут пришел страж порядка
достал свою пушку
и разрешил все проблемы
и только женщина
из соседней лачуги
убивалась из-за любимицы,
а страж потеребил портупею
и сказал ей
чтоб убиралась в жопу
и передала привет президенту;
тут женщина расплакалась
а я не терплю слез.
Сложил я свой холст
и пошел себе дальше:
эти ублюдки
испортили мне пейзаж.
Перевод Г. Агафонова
Из книги “ И в воде горит, и в огне тонет ”
Вегас
там было мерзлое дерево и я хотел было его нарисовать
но тут посыпались снаряды
и в Вегасе глядя на зеленый тент
в половине четвертого утра
я умер без курева, без номера “Атлантик мансли”
окна вскрикивали как голуби оплакивавшие бомбардировку Милана
и я пошел жить к крысам
но огни были слишком ярки
и я подумал быть может лучше вернуться и сидеть
на поэтическом семинаре:
блестящее описание газели это
черт знает что;
распятие будто муха у меня на окне,
дыханье матери колышет листочки
в моем сознании;
и я поехал автостопом в Лос-Анджелес сквозь похмельные облака
и я достал из кармана письмо и прочел его
а водитель спросил, что это такое?
да так говорю одна девка с Севера которая спала с Паундом,
она уверяет меня что Х. Д. это наша лучшая поэтесса;
ну преподнесла нам Хильда несколько розовых греческих богов с фарфором,
но с тех пор как я ее прочитал сто сорок сосулек свисают с моих костей.
я сворачиваю не доезжая Лос-Анджелеса, сказал шофер.
ну, хорошо, говорю, лилии преклоняются перед нашим разумом
и когда-нибудь мы отправимся домой
все вместе.
ну вот, сказал он, дальше
я не поеду.
что ж как ему угодно, старая сморщенная шлюха Время,
твои груди пахнут сметаной грез...
он высадил меня
посреди пустыни;
умирать значит умирать значит умирать,
в подвалах старые фонографы
Джо Димаджио
на складах лук...
через 45 минут меня подобрали на
старом “форде”,
и на этот раз
я держал язык
за зубами.
Перевод К. Медведева
Из книги “Любовь — это адский пес”
Один среди всех
плоть облекает скелет
и туда
помещают разум
а иногда и душу,
и женщины разбивают
цветочные вазы о стены
а мужчины пьют слишком
много
и никто не находит
единственных
но продолжают
искать
ползком из постели
в постель.
плоть облекает
скелет и
плоть ищет больше
чем плоть может дать.
только нет у нас шанса
вовсе:
все мы в плену
у своенравной
судьбы.
никто не находит
единственных.
свалки полнятся
помойки полнятся
психушки полнятся
больницы полнятся
погосты полнятся
больше ничто
не полнится.
Как представлю себя мертвым
представляются автомашины
запаркованные на стоянке
как представлю себя мертвым
представляются сковородки
как представлю себя мертвым
представляю как кто-то любит тебя
а меня рядом нет
как представлю себя мертвым
перехватывает дыхание
как представлю себя мертвым
представляю всех тех кто заждался смерти
как представлю себя мертвым
представляю что больше воды не испить
как представлю себя мертвым
воздух вокруг белеет
тараканы на кухне
трепещут
а кому-то потом придется
и чистое и грязное мое белье
выбрасывать.
Чего им надо
Вальехо пишущий
об одиночестве умирая
от голода;
Ван Гог дающий ухо на отсечение
шлюхе;
Рембо срывающийся в Африку
искать золото и найти
неизлечимую форму сифилиса;
оглохший Бетховен;
Паунд которого возят по улицам
в клетке;
Чаттертон принимающий крысиный яд;
Хемингуэй выпускающий мозги в
апельсиновый сок;
Паскаль вскрывающий вены
в ванне;
Арто помещенный в психушку;
Достоевский поставленный к стенке;
Крейн бросающийся под судовой винт;
Лорка застреленный на дороге испанскими
солдатами;
Берримен бросающийся с моста;
Берроуз стреляющий в жену;
Мейлер всаживающий нож в свою...
Вот чего им надо:
проклятого шоу
световой рекламы
посередине ада,
вот чего им надо
этой горстке
тусклых
непонятливых
опасливых
угрюмых
почитателей
карнавалов.
Перевод Г. Агафонова