КОСТЮМ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XI - XV ВЕКА

Половецкий ансамбль

В XI-XIV столетиях Северный Кавказ находился под мощным влиянием вна­чале половцев, затем монголо-татар. Однако степень воздействия кочевников на культуру местных народов не была одинаковой. Археологические памятники убедительно доказывают, что форма женской плечевой одежды принципиально меняется с приходом половцев, задолго до того, как Северный Кавказ был вклю­чен в состав Золотой Орды.

Половцы появились в степях Предкавказья около середины XI в. В этот период они переживали период феодализации и, сталкиваясь с земледельче­ским населением, переходили к оседлости. До установления политического равновесия между половцами и местными народами взаимодействие кочевни­ков и земледельцев проходило в постоянном чередовании набегов и торго­вых отношений [Греков, 1950, с. 10]. Набеги обусловливались тем, что половцам были необходимы новые земли под пастбища. В первой половине XII в. уста­новилась граница между половцами, аланами и адыгами по течению Кубани, Нижней Малки и Терека, которая определяется главным образом ареалом рас­пространения половецких каменных изваяний в степях Предкавказья. С этого времени аланы и половцы становятся союзниками.

Крушение Хазарского каганата привело к восстановлению независимости и политической централизации Алании, в состав которой входили многие народы Северного Кавказа.

Аланские городища обнаружены на территории Карачаево-Черкесии (Рим-Гора, Нижний Архыз, Хумаринское, Адиюх, Кубинское, Кызыл-Кала), Кабардино-Балкарии (Аргуданское, Старо-Лескенское, Терское, Нижний Джу-лат), Осетии (Киевское, Верхний Джулат), Чечни и Ингушетии (Алхан-Кала). Развитие культуры народов Северного Кавказа в рамках Хазарской империи привело к некоторой схожести материалов и в археологических памятниках Х-ХИ вв., связанных с аланами, адыгами и вайнахами.

К северу от Кубани и Терека жили половцы, чья культура развивалась в рам­ках общей культуры половецких племен Восточной Европы. Основным источ­ником для изучения средневекового костюма кочевников является каменная половецкая пластика.

Мужской комплекс

Одежда мужчин состояла из кафтана, нательной рубахи, штанов и сапог. В женском костюме были те же элементы, исключение составляли разнообраз­ные головные уборы. В некоторых случаях на мужских и женских изваяниях изображены короткие юбки, надеваемые поверх кафтана, необходимые во вре­мя долгой верховой езды для сохранения тепла в области поясницы. С докумен­тальной точностью воссоздать выкройку половецких кафтанов нельзя. На ста­туях они изображены плотно облегающими торс, с длинными рукавами и распахнутыми от талии до колен полами. Это — оптимальный для всадника покрой. Кафтаны половцев запахивались налево. Левый запах в костюме тюрк­ских народов отмечают многие исследователи. На отдельных половецких изваяниях можно наблюдать закатанные рукава кафтанов, из-под которых вид­ны длинные узкие рукава нижней рубахи. В некоторых половецких погребе­ниях обнаружены кафтаны с короткими рукавами. Судя по изваяниям, кафтаны украшались галуном по вороту, вдоль рукава, по полам и подолу. Находки М.Г.Мошковой и В.Е.Максименко уточнили, что в некоторых случаях отделка выполнялась из парчи [Мошкова, Максименко, 1971, с. 6]. Эти находки интерес­ны еще и тем, что обнаруживают особенности половецких штанов, которые

Рис.33. Фрагмент кожаного кафтана. Могильник Змейский (находка В.АКузнецова) Fig-33. Gilded leather applique on the leather of a kaftan skirt with a side slit decorated with bronze bells. The entire ornament was cut out of a single leather piece and sewn over the kaftan with various types of stitching. The wider strips (0.5 cm) were sewn on by stitches on two sides. The narrower strips (02 cm) have one line of stitches along the center line so that the seam threads braided the leather strip in a plait-like manner. Part of a leather kaftan. From the burial mound oj Zmeiski (excav. by V.AKuznetsov)

представляли собой две отдельные штанины, надетые до паха, при этом на кос­тях плюсны, предплюсны и пяточных остатков ткани обнаружено не было [там же, с. 16]. Подобные штаны-чулки прослеживаются и на каменных извая­ниях. Изображенный на китайской статуэтке из частного собрания Э.Уэлса жи­тель Западной Азии также одет в характерные не сшитые вверху штаны (см. [Mahler, 1959]). Одним из древних названий штанов у тюркских народов Сред­ней Азии — киргизов и узбеков — является слово «шим». На Кавказе у карачаев­цев и балкарцев словом «ышым», а у ногайцев «сым» обозначаются ноговицы [Студенецкая, 1989, с. 96-97]. Половцам были известны и штаны традиционного покроя, которые носи­ли еще гуннские воины. Такая деталь костюма очень удобна для всадника.

Обувь на всех статуях однотипна — это кожаные сапоги с мысообразным выступом, которые при помощи крючка и ремней закре­плялись на поясе. Крючки археологически за­свидетельствованы в половецких погребениях. Подобная манера крепления сапог пряжками и ремнями к поясу показана на китайской стату­этке более раннего периода из собрания музея в Торонто (см. [Mahler, 1959]), изображающей азиатского воина эпохи Тан (618-907).

На поясах половецких воинов подвеши­вались самые разнообразные предметы: кре­сала, гребни, ножи и, конечно, оружие. Однако на скульптурных изображениях половцев не прослеживаются многочисленные бляшки, ко­торые у алан являлись знаком воинского до­стоинства.

Поскольку практически на всех мужских изваяниях изображены люди в шлемах, о дру­гих головных уборах ничего определенного сказать нельзя. Правда, на венгерских миниа­тюрах конца XIV в. куманы (одно из поло­вецких племен) одеты в остроконечные шапки с отогнутыми вверх полями. Но на этих ми­ниатюрах все кочевники, в том числе и древ­ние венгры, изображены в подобных головных уборах.

Женский комплекс

Походная жизнь, связанная с ездой на коне, сформировала у кочевников одинаковый комплекс мужской и женской одежды, состоявший из распашного кафтана, нижней рубахи, штанов и сапог. Разнообразием и сложностью отлича­лись только женские головные уборы.

Практически все женские кафтаны на половецких изваяниях имеют округ­лый ворот или стоячий воротничок, длинные рукава, в некоторых случаях подвернутые, как и на мужских статуях; иногда, впрочем, они были короткими. Декор женской плечевой одежды гораздо богаче, чем у мужской. Женские каф­таны расшиты по низу, полам, плечам, рукавам и вороту, а в некоторых случаях отделка прикрывала швы. В качестве отделки использовались шелковые узорча­тые ткани, вышивка и аппликация. Под кафтан половчанки, как и мужчины, наде­вали нижнюю рубаху. Судя по некоторым изваяниям, изображающим сидя­щих женщин, где полы кафтана заправлены в штаны, их поясная одежда также не отличалась от мужской: те же штаны, сапоги с мысом, прикреплявшиеся к поясу посредством ремня с крючком или пряжкой. На всех женских извая­ниях присутствует изображение пояса, который служил для подвешивания гребня, зеркальца, сумочек и тд

 

Рис.34. Фрагмент орнамента на рукаве кафтана. Змейский могильник (находка ВЛКузне-ирва) Fig. 34- Part of the ornament of a kaftan sleeve from the burial mound of Zmeiski (excav. by V.AKuznetsov)

Характерным признаком костюма женщины-матери были особые головные уборы. Они отличались крайней сложностью и разнообразием. САПлетнева отмечает, что это были «сложнейшие прически, составленные из „шляпы", волос, лент, цепочек и колец» [Плетнева, 1958, с. 210]. Исследователь выделяет три типа головных уборов. К первому относятся шляпы с высокой тульей и изогнутыми полями, с нее на спину спускалась лопасть, которая прикрывала косы, последние иногда заключались в специальные футляры — на статуях они изображены всегда с насечками в отличие от мужских изваяний. По обеим сторонам лица тоже выпускались ко­сы. Они продевались в серебряные колечки, нашитые на войлочные валики, образуя так называемые «рога». Второй тип головных уборов — это небольшие круглые плоские шапочки с цепочками, спускающимися по щекам к ушам. Сзади затылок прикрывался небольшой лопастью и пере­хватывался лентой. Третий тип головных уборов — низкие плоские «шляпы», аналогию которым СА.Плетнева находит у современных кочевых народов.

Своего ткацкого производства у половцев не было. Текстиль покупали или добывали во время набегов. В «Слове о полку Игореве» читаем: «Утром в пятницу потоптали они поганые полки половецкие и, рассыпавшись стрелами по полю, помчали красных девок половецких, а с ними золо­то, и паволоки, и дорогие аксамиты. Ортмами, япончицами и кожухами стали мосты мостить по болотам и топким местам — и всяким узорочьем половецким» [Слово о полку Игореве, 1974, с. 75]. Под «паволокой» здесь понимаются все шелковые ткани, привозимые на Русь. «Аксамиты» — бархатная или атласная парча, ткани ручной выработки из шелка и пряденой золотой нити. «Узорочье» — дорогие разукрашенные вещи всякого рода, но более всего термин применим к тканям. «Япончица» — епанча, вид плаща вроде бурки, «кожух» — разновидность кафтана, подбитого мехом. Несомненно, некоторые виды одежды половцы изготов­ляли из войлока и кожи. Аппликация из кожи по коже и, в подражание этому приему, аппликация из ткани — древнейший вид украшения одежды пастушеских народов [Берладина, I960, с. 126].

Половцы совершали торговые операции в Судаке, о ко­тором арабский историк Ибн аль-Ассир (1160-1233) пи­шет: «Этот город кипчаков, из которого они получают свои товары, потому что он (лежит) на берегу Хазарского моря и к нему пристают корабли с одеждами; последние продаются, а на них покупаются девушки и невольники, буртасские меха, бобры, белки и другие предметы, находя­щиеся в земле их» (цит. по [Тизенгаузен, 1884, с. 25-26]). Тесные контакты степных кочевников с местным населением Предкавказья повлияли на изменение костюма у оседлых племен.

Тюркская мода была широко распространена на Кавказе в тот период. Об этом можно судить по грузинским фрескам XI-XIII вв. В церкви в Бетана изображены царица Тамара и царь Георгий III с Георгием Лашой. Последний одет в кафтан с отворотами, полы и низ которого отделаны парчой. На длин­ных рукавах — нашивки выше локтя. Под кафтан надета нижняя рубаха (см. [Алибегашвили, 1989, табл. 10]). На другой фреске из церкви в Бертубани кафтан Георгия Лаши запахнут, но на рукавах те же нашивки, полы и низ обшиты тесьмой. Фрески датируются XII-XIII вв. В церкви Архангелов в Ипрари, распи­санной художником Тевдоре в 1096 г., на фреске, изображающей Георгия Побе­доносца, попирающего Диоклетиана, оба героя одеты по тюркской моде: в рас­пашных халатах, отделанных парчой, с сужающимися к запястью рукавами, также декорированными шелком, и в мягких кожаных сапогах, закрывающих колено. На фреске Нузальской часовни по тюркской моде одеты ктиторы: у всех

 

Рис.35- Элементы бельдемчи на половецких изваяниях Fig. 35- Beldemcb elements oj Polovtsian sculptures

кафтаны с левосторонним запахом. На Атоне кафтан с короткими рукава­ми, обшитый по швам декоративным кантом. Короткие рукава или нашивки видны на кафтане Пидораса, его кафтан и кафтан Елии имеют боковые разрезы. У Сослана под кафтаном надета нижняя рубаха или нижний кафтан. Эта одежда имеет стоячий воротник и застегивается на круглые пуговки, пришитые на планку и на воротник. Аналогична одежда Давида. Кафтаны Атона и Пидораса подпоясаны.

Интересно, что по тюркской моде одеты и оруженосцы визан­тийского императора Иоанна VI Кантакузина на миниатюре XIV в., изображающей придворную цере­монию [Boucher, p. 152, pict. 243].

2.2. Костюмы местного населения второй половины XI — XII века

Итак, Северный Кавказ оказы­вается под влиянием тюркской моды. Не удивительно, что с этого времени в развитии форм местного костюма намечаются новые тенден­ции. Образное содержание, струк­тура и базовая форма женского наряда претерпевают коренные из­менения. Существенные новшества появляются и в ансамбле мужского костюма.

Мужской костюм

Прежде всего следует отметить, что для этого периода характерен одинаковый покрой мужской и женской верхней плечевой одежды. Это распашной кафтан, отрезной и присобранный по линии талии. В женских погребениях ВАКузне-цовым зафиксированы стоячие во­ротники, на мужской одежде ворот оформлялся отворотами [Кузнецов, 1958]. Осевой разрез одежды про­слеживается по вертикальным ли­ниям бубенчиков, располагавших­ся по центру костяков и исполь­зовавшихся в качестве застежек. В отдельных случаях застежкой служили бронзовые пуговицы или трехлепестковые бронзовые бляш­ки с бубенчиками, располагавшиеся также по осевой линии.

В нескольких катакомбах Змейского могильника в мужских и женских погребениях сохранились фрагменты отрезных кафтанов со сборкой по талии, а в 44-й катакомбе на одном из костяков найден кафтан, где линия талии была подчеркнута рядом бронзовых бубенчиков. Он имел длинные рукава, обшитые по краям бубенчиками или металлическими бусинками. На некоторых экземп­лярах бубенчиками были обшиты низ и борта. Как правило, такие кафтаны шили

55

 

Рис.Зб.Аланское изваяние воина с Длинной Поляны. XII в. Fig. 36. Alanic statue of a warrior from Dlinnaya Poliana (12th c.)

из более тонких тканей, чем нижние. В 5-й катакомбе ВАКузнецов отметил под верхней тонкой тканью грязно-коричневого цвета другую, более плотную ткань, покрытую белой краской, поверх которой был нанесен орнамент, вы­полненный розовым и голубым цветами. Из тонкой шелковой ткани выполнен обнаруженный в 14-й катакомбе кафтан, надетый поверх кожаной одежды. К сожалению, по отчету трудно восстановить ее покрой. ТДРавдоникас, кото­рая, видимо, была знакома с данным артефактом, отметила, что это «длинный до пят халат, сшитый из кожи, с застежками бабочковидной формы посередине груди, с прямой линией треугольных бронзовых бляшек, с подвешенными к ним миниатюрными бубенчиками у плеч и су­живающимися к кисти рукавами» [Равдоникас, 1990, с. 98]. Можно добавить, что халат имел боковые разрезы, обшитые бронзовыми бубенчиками. Данный вывод сделан на основе анализа кожаного фрагмента этой одежды, орнамента, имеющего в нижней части за­конченный характер, технологии прикрепления аппликации к осно­ве, а также сохранившегося обметочного шва, которым обработаны края разреза.

Удалось восстановить орнамент кожаной аппликации на нижней части халата. Она была вырезана из цельного куска кожи и пришита к основе различными стежками. Широкие полосы (0,5 см) пришива­лись стежками на прокол с двух сторон. На узких полосках (0,2 см) видна одна линия проколов по центру, так что нитки шва оплетают кожу в виде косы. Эта аппликация выполнена местными мастерица­ми, по-видимому заложившими основы традиции, которая в даль­нейшем нашла продолжение и развитие в кавказском националь­ном золотом шитье. Такая вышивка мастериц Предкавказья является тоже своего рода аппликацией, выполненной из отдельных моти­вов, вышитых золотой или серебряной нитью, которые затем наши­ваются на фон. При этой технологии золотые нити прикрепляются к основе декоративных элементов тончайшим шелком. Такие прие­мы декора, распространенные у многих скотоводческих народов, ведут начало от аппликации из кожи, войлока или ткани.

Сохранившиеся фрагменты орнамента на рукаве кожаного хала­та говорят о том, что он имел купонный характер — плотно сжатый внизу, он постепенно разряжается кверху. Мотивы цветка, выполнен­ные из золоченой кожи на рукаве, встречаются в бронзовых бляшках, которые украшают сумочки, обнаруженные в Змейском и Римгор-ском могильниках. Рисунок плетенки в декоре рукава встречается и в орнаменте изделий из Рим-Горы: на крышке резной деревянной шкатулки, на ручке бронзового ситечка, на складном бронзовом амулете, а также на других предметах местного производства (см. [Фидаров, 1990, табл.СХХР/, рис.20, 128, 96 (276), 160 (13), 188 (12ж)]). Вероятно, у этого варианта плетенки византийские истоки. Он широко применялся и в убранстве окладов икон и крестов в грузинских хра­мах XI в. Из отчета ВАКузнецова явствует, что под кожаным кафтаном была надета другая одежда, выполненная из белой ткани, вероятно — нижняя рубаха.

В одном из мужских погребений Змейского могильника был зафиксиро­ван кафтан из тонкой шерстяной ткани со стоячим воротником. Кафтан за­стегивался на бубенчики. На груди с обеих сторон были нашиты бронзовые бубенчики по семь штук в ряд, «наподобие кавказских газырей» — отмечал в археологическом отчете ВАКузнецов.

На женских кафтанчиках, имеющих аналогичный покрой, ворот оформлен иначе. В большинстве случаев это стоячий воротничок, обшитый бусинами, бубенчиками и бляшками. Как видно из погребального инвентаря, дополнением к нему служили шарфы. В 15-й катакомбе Змейского могильника зафиксирован шарф шириной до 8см, внутренний и нижние края которого были обшиты бронзовыми сердцевидными прорезными бляшками с подвешенными к ним бу­бенчиками. Шарф был обернут вокруг стоячего воротника и спускался по пле­чам на платье, имевшее вертикальный разрез и оригинальную сквозную застеж­ку. На одной поле были нашиты золоченые трехлепестковые прорезные бляшки

 

Рис.37. Приемы декора одежды и обуви. Могильник Рим-Гора (на­ходка АП.Рунича): а — вышивка шелком; б — аппликация шелко­вым шнуром и металлическими бусинками; в, г — аппликации из позолоченной и посеребренной кожи Fig.37- Ways of decorating clothes and shoes (from Rim-Gora, excav. by AP.Runicb). a — Silk embroidery; б — Applique with silk cord and metal beads; в, г —Applique on gilded and silvered leather

со вставками из цветного стекла и золочеными бубенчиками, на другой — золоченые трилистники, у вершин которых на поле сделана петля. Бубенчики с противоположной стороны служили пуговицами. Всего зафиксировано девять пар застежек и петель. Под этим кафтаном был надет короткий коричневый жилет, расшитый кожаной аппликацией и застегивавшийся на три бубенчика. Под тканью жилетки найдены кусочки дерева. Подобный вид одежды мог вы­полнять функции корсета.

И наконец, еще один вид одежды зафиксирован в катакомбах Змейского могильника. В 9-й катакомбе в области живота и под поясницею одного из костя­ков были найдены два больших куска кожи. Одина­ковые по форме и размерам, они имели овальный нижний край и множество дырочек вдоль прямо­го верхнего края, в которых кое-где сохранились обрывки пропущенной сквозь них кожаной нити или узкого кожаного ремешка. Такие же фрагменты кожи, обшитой бубенчиками, встретились и в других катакомбах. Возможно, эта особая набедренная де­таль костюма, которая была заимствована аланами у половцев.

На некоторых половецких изваяниях подолы спинок кафтанов украшены сложными орнаменталь­ными мотивами, связать которые с кроем кафтана не представляется возможным. Чаще всего они встре­чаются на женских изваяниях, но в двух случаях за­фиксированы и на мужских статуях. Эти орнаменты состоят из завитков, ромбов, бантов, лент и лопастей. По нашему мнению, здесь можно говорить еще об одном виде одежды, детали которой на статуях не проработаны и она обозначена лишь в виде декора. Это важная функциональная часть кочевнического, в частности половецкого, костюма — набедренные юбки. Их шили из кожи, меха, но чаще всего из вой­лока, на котором эффектно выглядели аппликации контрастного цвета. Набедренная юбка должна была сохранять тепло в области поясницы и при частой езде в седле препятствовать быстрому истиранию кафтана, сшитого из дорогого шелка.

Среди этнографических параллелей можно отметить такой вид одежды в киргизском нацио­нальном костюме: белъдек в мужском комплексе и бельдемчи в женском. Эту одежду украшали богатой вышивкой разноцветным шелком. В киргизском костюме покрой и декор бельдемчи служит показателем культурных традиций, связанных с разным происхождением отдельных групп киргизского народа [Махова, 1979, с. 205-207].

Соотнести все те изваяния, где есть условные изображения бельдека, с кон­кретной местностью сложно, так как лишь у некоторых из них известно точное место находки¹. Но все они локализуются в междуречье Днепра и Дона. Возмож­но, этот элемент костюма был характерен для половцев, кочевавших на данной территории.

Очевидно, что бельдек — характерный признак костюма кочевников, имеющий давние традиции. Подобную поясную одежду удается проследить на средневековых изображениях тюрок Так, некоторые персонажи эскорта уйгурского принца, изображенные на картине-свитке VIII-IX вв., одеты в бель-дек [Macfarquhar, 1972, р. 36]. На другой картине-свитке «Лучник и конь», припи-

¹ Статуя № 1 (по нумерации САПлетневой) была найдена в селе Дубовая Балка Верхнеднеп­ровского района; № 133 — в селе Благовещенка Запорожской области; № 250 — в Красноармей­ском районе Донецкой области; №1233 —в Аскании-Нова; №1286, 1287 —в селе Ступки Артемьевского района Донецкой области (см. [Плетнева, 1974]).

Рис.38. Приемы декора одежды бронзовыми бусинками и бубен­чиками. Могильник Рим-Гора (на­ходка АП.Рунича): а — отделка стоячего ворота; б, в — оформ­ление застежки; г — отделка краярукавов Fig. 38. Ways of decorating clothes with bronze beads and bells (from Rim-Gora, excav. by AP.Runich). a — Trim of upright collar; б, в — Decorated clasp; г — Trim of sleeve cuff

сываемой Ли Цзанхуа (X в.), хранящейся в Национальном дворце-музее в Тайбэе, на охотнике изображен бельдек [Smith, Van Goveng, 1979, p. 154].

Этот вид одежды средневековых кочевников, в литературе пока не исследо­ванный, представляет особый интерес для атрибуции поясной одежды, встре­ченной в аланских захоронениях XI-XII вв. и не имеющей себе аналогов в этно­графическом кавказском костюме.

Интересно отметить, что изображения набедренных юбок преобладали на женских половецких изваяниях, а в аланских катакомбах бельдек зафиксирован

главным образом в мужских погребениях. Факт заим­ствования этого вида одежды не вызывает сомнения, так как в предшествующий период ничего подобного в аланском костюме зафиксировано не было. Эта мода носила временный характер, и в дальнейшем такая поясная одежда не нашла своего места ни в мужском, ни в женском кавказском костюме.

Однако факт бытования данного вида одежды интересен с точки зрения динамики культуры. Он отчетливо показывает механизм восприятия иннова­ции и ее отторжения на определенном этапе. Юбка предохраняла от порчи кафтан, богато отделанный золотом. В то же время она защищала всадника от по­годных невзгод. Однако последнюю функцию, очевид­но, выполняла и бурка, поэтому со временем, когда декор мужского платья упростился, отпала и необхо­димость в набедренной защитной одежде.

Головные уборы были четырех видов: конусооб­разные, овальные с треугольными наушниками, шле-мовидные и венчики. Первые две разновидности встречаются как в мужских, так и в женских захороне­ниях. В отличие от головных уборов VII-IX вв., сшитых из нескольких кусков ткани, в XI-XII вв. их изготов­ляли из двух деталей. Как правило, использовались два материала — более плотная основа и шелк, кото­рым она покрывалась сверху. Все эти шапочки богато орнаментированы бляшками, металлическим бисером, бубенчиками, а также матерчатыми лентами с выло­женным на них орнаментом из бронзовых бляшек У овальных головных уборов были различные метал­лические навершия. В данном случае нельзя рассмат­ривать головной убор как показатель половозрастной принадлежности или социального статуса. В Римгор-ском могильнике был обнаружен шлемовидный ко­жаный головной убор, скроенный из двух половинок,

характерной для VI-IX вв. формы с конусовидным верхом. Видимо, архаические формы еще сохранялись, но имели уже другой, более упрощенный покрой. С.СКусаева отметила еще один вид специфически женских головных уборов — это венчики, выполненные из кожи на матерчатой основе, орнаментированные обычным способом: бляшками и бубенчиками [Кусаева, 1956, с. 211].

Обувь в целом остается одинаковой для мужчин и женщин, однако обувь, найденная в Змейском могильнике, несколько отличается по покрою от экземп­ляров из Рим-Горы. В катакомбах Змейского могильника обувь представлена кожаными сапогами с длинными носами. Они обтянуты тканью со швом по цен­тру подъема. На этой линии, а также по верху обуви пришивали бубенчики или бляшки. Римгорская обувь сшита по более сложной выкройке, напоминаю­щей сапожок из Хасаута и сапожок-талисман из Архыза. В изобразительном искусстве X-XIII вв., например на грузинских фресках и чеканках, запечатлев­ших святых воинов, они представлены в мягких кожаных сапогах с треуголь­ным мысом, закрывающим колено. На чеканном триптихе, изображающем апостолов и святых воинов из церкви в Чукули, герои обуты в сапоги, покрой которых аналогичен хасаутскому экземпляру (см. [Чубинашвили, 1959, №45]).

 

Рис.39. Знатная монголка XIV в. Реконструкция АЛКроткова с иранской миниатюры Fig. 39. A noble Mongolian woman of the 14th с. (Ulu-Khatun). Recon­struction by AKrotkov

Со временем, однако, эта мода исчезает. На изображениях святых воинов XV в. виден уже другой, более упрощенный фасон обуви (см. [Amiranasvili, 1971]). В декоре обуви из Рим-Горы помимо бляшек, металлических бусин и бубенчи­ков применяли аппликации из золоченой и посеребренной кожи.

В некоторых захоронениях обнаружены сапоги, целиком обтянутые тканью. Возможно, жители Змейского городища использовали подобную обувь как ритуальную, ибо обтяжка тканью делает ее непригодной для повседневного использования. Яркий пример такой ритуальной обуви был обнаружен в Пазы-рыкских курганах. Это женские сапожки, подошвы которых расшиты кристал­лами пирита и бисером [Баркова, 1973, с. 15].

В крое мужского костюма XI в. еще не заметны принципиальные измене­ния: это все тот же приталенный распашной кафтан, рукава которого сужаются к запястью. Лишь отвороты ворота, встречавшиеся в аланском платье в VII-IX вв. эпизодически, как заимствования из тюркской моды, становятся в Х1-ХПвв. нормой. Кафтаны с такими отворотами встречаются на изображениях алан того времени. Например, один из них можно видеть на аланском изваянии XII в. из Ставропольского музея. Меняется и манера ношения костюма: поверх длин­ного кафтана надевали короткий, иногда с короткими рукавами.

Некоторые сведения имеются и о мужских прическах. Аланы заплетали во­лосы в косички и соединяли вместе по нескольку штук бронзовыми круглыми бляшками, что зафиксировано в 15-й катакомбе Змейского могильника. Подоб­ные прически изображены и на половецких изваяниях. САПлетнева выделяет несколько вариантов «косоплетения» у половцев: три равные по длине и толщи­не косы; толстая средняя коса на затылке, две другие, параллельные ей, тоньше и короче; средняя коса — толстая, а две боковые значительно тоньше и короче, заплетенные почти у висков, на шее они подведены под углом к центральной и спускаются вниз параллельно ей; три равные косы (две на висках, одна в сере­дине затылка) соединялись на шее или немного ниже в одну; одна длинная коса [Плетнева, 1974, с. 33]. Исследователь считает разницу в плетении кос, равно как и отсутствие последних, важным этнографическим признаком. На наш взгляд, внешние отличия тюрков, выражающиеся в прическах («Здесь были и „бреющие головы, и носящие косы", и воины, имевшие образ женщины с распущенными волосами» [Гадло, 1979, с. 135]), могли быть существенным социальным показа­телем.

По имеющимся на сегодняшний день археологическим данным, такого же разнообразия причесок у народов Северного Кавказа проследить не удается. На некоторых мумифицированных мужских костяках в памятниках VII-Х вв. были зафиксированы коротко остриженные волосы. Косы у мужчин археоло­гически засвидетельствованы только в аланских памятниках половецкого времени.

Женский костюм

В XI-XII вв. разительные перемены происходят в покрое женского платья. Туникообразное платье сменяется распашным отрезным кафтаном, аналогич­ным мужскому, ясно прослеживаются стоячий воротник и осевой разрез платья, чего не было в VII-Х вв. По мнению автора данных строк, кафтан носили по­верх традиционного платья, которое стало нательной рубахой. На месте запа­зушного кармана в рубахах делали вставку из другой ткани, которая, очевидно, имитировала древнюю традицию, В женских погребениях отмечается манера ношения костюма, аналогичная мужской. Поверх длинной одежды надевали короткий кафтанчик. В этнографическом материале фиксируется идентичность покроя мужского и женского платья, которая характерна для археологического костюма начиная с XI в.

Половцы, видимо, повлияли на появление в женском головном уборе наро­дов Предкавказья новых форм, а именно цилиндрических шапочек с плоским дном, широко распространенных в этнографическом костюме черкешенок, кабардинок, карачаевок и балкарок.

Явное влияние степных народов видно в изменении приемов отделки кос­тюмов народов Предкавказья. Если в VII-Х вв. в качестве основного декоратив-

 

Рис.40. Монгольская императ­рица династии Юань Fig. 40. The Mongolian Empress, Yuan dynasty

ного элемента убранства одежды, головных уборов и обуви использовали шелк, причем главным образом в виде цветового пятна, то в Х-ХП вв. для украшения платья применяли металлические бляшки и кожаные аппликации по коже.

Еще одним вариантом декоративной отделки было использование металли­ческого галуна, которым выкладывали орнамент или рисунок. В некоторых слу­чаях межузорное пространство заполняли металлическими бусинками. Таким способом украшены кожаная сумочка треугольной формы с изображением фантастического чудовища и фрагмент кожаной попоны, на котором представлены сидящие на дереве и клюющие ягоды павлины с опущенными хвостами. Для заполнения пространства между образующим рисунок сутажом на по­поне использованы металлические бусины. В этой же техни­ке выполнено изделие, кожаный фрагмент которого найден в могильнике Рим-Гора, но узор в данном случае выполнен шелковым шнуром.

Металлические бусинки использовались иногда как са­мостоятельный материал для создания орнамента. Напри­мер, фрагмент шелка с растительными мотивами из Рим-Горы вышит металлическим бисером. В некоторых экземп­лярах одежды и обуви в качестве декоративного приема использованы нашивные металлические бляшки.

Таким образом, приемы декоративного убранства кос­тюмов XI-ХПвв. весьма разнообразны. Это и кожаная аппликация, и вышивка металлическим галуном, сутажом или шелковым шнуром и бусинами, и использование метал­лических нашивных бляшек для создания орнамента.

С XI в. под влиянием степных кочевников изменяются формы украшений, и прежде всего серег.

Материалы из Змейского катакомбного могильника го­ворят о популярности височных колец, причем как среди мужчин, так и среди женщин. Подобные украшения бытовали в тот период и на территории Карачаево-Черкесии [Кузнецов, 1963, с. 157]. Этот вид украшений был широко распространен в течение длительного времени. Височные кольца из витой проволоки обнаружены в христианском могильнике на городище Джулат [Милорадович, 1963, с. 104]. Височные кольца с несомкнутыми концами характерны для мужских погребений в Белореченских курганах ХГУ-ХУвв. [Левашева, 1953, с. 204].

Височные кольца в полтора оборота, серьги с напускными бусинками и с подвесками в виде шариков обнаружены археологами в слоях Х-ХШвв. (см. [Алексеева Е.П., 1964, с. 160; Милорадович, 1963, с. 105]). Их бытование сле­дует рассматривать в данный период как архаичное. Повсеместно фиксируется иная форма серег — в виде знака вопроса с обвитым спиралью стерженьком и различными подвесками: одна бусинка из сердолика, гроздь из нескольких металлических шариков или из жемчуга. Подобные украшения характерны и для более поздних периодов ХГУ-ХУвв. (см. [Марковин, 1961, с. 101, рис.44,5; Милорадович, 1963, с. 102-104, рис.5, 4-6; рис.8, 4-5; Минаева, 1954, с.283; Левашева, 1953, с. 204 и др.]).

Серьги в форме знака вопроса были распространены на широкой террито­рии Евразии. Их можно встретить и среди украшений кочевников Казахстана и Средней Азии XI-XIV вв., и в числе изделий средневековых болгарских ювели­ров, и в кочевнических могильниках у Саркела-Белой Вежи. Во многих иссле­дованиях последних лет этот вид украшения рассматривается как «метка» Золо­той Орды.

Помимо серег в форме знака вопроса на Северном Кавказе зафиксированы крупные серьги с напускной биконической бусиной, по центру которой прохо­дит двойной поясок из витой проволоки. Экземпляры, аналогичные кавказским, обнаружены в комплексах женских половецких погребений, а их изображения встречаются на половецких каменных изваяниях.

Среди аксессуаров костюма следует отметить туалетные принадлежности, которые женщины иногда носили в качестве украшений. К ним относятся

 

ногтечистки, копоушки, пинцеты, флакончики, гребешки с частыми и редкими зубчиками и зеркальца, хранившиеся в кожаных футлярах. Эти туалетные принадлежности этногенетически связаны не только с аланской культурой, но и с предшествующей ей культурой сармат. Некоторые наборы представляют собой произведения ювелирного искусства, как, например, обнаруженный в 14-й катакомбе Змейского могильника позолоченный медальон, к которому на серебряных шнурах прикреплены ногтечистки, копоушка и округлый пло­ский флакончик с крышкой. На лицевой стороне флакона изображена птица. Видимо, такая манера ношения туалет­ного набора на складных медальонах была распространена среди женского населения Змейского городища в XI-XII вв., что подтверждает найденный в 7-й катакомбе еще один медальон-складень с изображениями павлинов.

2.3. Костюмы эпохи сложения и расцвета Золотой Орды. XIII — первая половина XIV века В ХШ-XVBB. на этнической карте Северного Кавказа появились современные названия. Согласно сообщению архиепископа Иоанна де Галонифонтибуса, «страна, назы­ваемая Зикией или Черкесией, расположена у подножия гор, на побережье Черного моря» [Галонифонтибус, 1980, с. 16]. Территорию предгорий центральной части Север­ного Кавказа в начале XIV в. заселяли кабардинцы. В XIII-XIV вв. карачаевцы и балкарцы как единая народность насе­ляли высокогорную и предгорную зоны Центрального Предкавказья. Расселившихся в горах Кавказа осетин гру­зинский хронограф называет овсами, а их страну — Овсети или Осетией. Названия «чеченцы» и «ингуши» в письменных источни­ках XIII-XIV вв. еще не встречаются. Так, патриарх Грузии Ефрем называет «народами нахче» предков чеченцев и ингушей [История на­родов Северного Кавказа, 1988, с. 239], передавая таким образом самоназвание обоих народов. Период XIII-XIV вв. на Кавказе проходил под знаком Золотой Орды. Яркими и разнообразными были костюмы этого времени. На Северном Кавказе, вхо­дившем в западные владения улуса Джучи (Белая Орда), жили адыги, нахи, аланы, половцы, монголы, купцы из разных стран, приезжавшие с товарами в крупные города Орды. В 1271 г. монгольский хан Хубилай покорил южную империю Сун, и мон­голы заняли Центральную равнину Китая. Завоевав Китай, монголы подчини­лись ему в культурном отношении, и китайские художественные представле­ния и символы докатились до Кавказа эхом красивой сказки. Вместе с монголо-татарами на Северный Кавказ хлынули роскошные вос­точные ткани, захваченные с другой добычей во время бесчисленных набегов. Часто на тканях, выполненных в китайских мастерских, цветочный ромб, пионы, хризантемы или рассеянные букеты цветов чередуются с изображе­ниями драконов, попугаев, соколов и соловьев. Мотивы китайского искусства запечатлены на серебряной посуде, бронзовых бляхах поясов, обнаруженных в кочевнических погребениях Северного Кавказа. Правый запах монгольского платья является четким этническим признаком. Этот обычай монголы, очевидно, переняли у китайцев. Однако в предкавказ-ских степях не обнаружено типичных признаков монгольского костюма — правого запаха и бокки (характерного головного убора монгольских жен­щин). Эти признаки известны нам не только по изобразительным источни­кам и из сведений иностранных путешественников, но и по археологиче­ским материалам, оставленным монголами в памятниках нижнего течения Волги.

Рис.41- Фрагмент ткани ниж­него мужского бешмета. Могиль­ник Джухта-2 (находка АБ.Бе-пинского). См. также ил. 33 Fig.41- Part of the cloth of a lower man's beshmet (from Djuchta-2, excav. by AB.Belinsky). See PL 33

 

 

Наиболее яркими являются костюмы монголок из мавзолея Увека, раско­панного А.Кротковым в 1913г. Поскольку описание находок характеризует одежду знатных монголок, в том числе и живших на территории Северного Кавказа, приведем его полностью: «Если облечь в плоть и кровь те кости, что покоились в первой могиле, одеть их в найденную здесь одежду и головной убор со всеми украшениями, то перед нами предстанет знатная монголка XIV века, или улу-хатунь, как их в то время величали. Она средних лет, не особенно полная, несколько ниже среднего роста. Лицо ее несколь­ко широкое, скуластое, с узким прорезом глаз, тонкими черными бровями, окрашено белилами. Черные волосы на голове, заплетенные в мелкие косички, собраны на макушке в особый волося­ной длинный и узкий столбик, на который наде­та тончайшего плетения шелковая сетка. Голова этой женщины покрыта особого рода мягкой ша­почкой из красной шелковой, затканной в узор золотыми нитями (гладь) материи. Шапочка эта, плотно облегая голову, на лоб спускается широ­ким полукруглым фестоном, а сзади, разрезанная от верхушки надвое, в виде узкой косынки, идет до конца лопаток. На макушке шапочка вытяну­та несколько в виде усеченного конуса с отвер­стием в 4 см, а по бокам, над ушами, имеет придат­ки из той же материи, в виде двух узких крылышек птицы (кречета?), обра­щенных концами назад. Сзади, по разрезу, шапочка стягивается на голове целым рядом шелковых ленточек, завязанных в бантики. Близ верхнего отверстия шапочки и на затылке — два банта из более широких и прочных шелковых лент. В верхнее отверстие шапочки пропускался волосяной столбик из кос хатуни. Вокруг него из отверстия же поднимался тростниковый пустотелый стержень в 4 см диаметром и 21 см длиною. Он-то вверху шапочки для устойчи­вости охватывался широкою лентою, завязанною на макушке, позади стержня, в широкий бант. От верхнего конца стержня под прямым углом шел вперед искусно приделанный, плоский сверху и полуовальный снизу, особый прида­ток в 19 см длины, напоминающий своею формой утиный нос, но перевернутый низом вверх. Все это сооружение — и стержень и придаток — оклеены крас­ным, гладким шелком, а стержень кругом убран серебряными ажурными бляш­ками в виде полулуний, сердечек и т.п. со вставленными глазками из жемчуга и камешков. По верху носика, почти во всю его длину, до центра тростниково­го стержня, лежала из золоченого дерева пластинка, задний конец которой оканчивался деревянной выпуклой розеткой. Из центра этой розетки на 9 см вверх поднимался из золоченого дерева еще стержень в карандаш толщиной, усаженный четырьмя парами попеременно сидящих листочков из серебря­ной проволоки, обвитой зеленым шелком. Этим же шелком, надо полагать, заткано было в узор и поле листиков. От концов верхней пары листиков к корешкам нижней спускались на шелковых или конских волосках нити жемчуга, зерна которого были не крупнее конопляного семечка. Верх укра­шен павлиньими перьями. Красоте и знатности этого головного убора, ко­торый некоторые авторы называют „бокка", другие „бохтаг", а иные „гу-гу", не совсем соответствовало своей простотой и примитивностью одеяние улу-хатуни. Непосредственно на ее тело был надет зеленый тонкого тканья, узорчатый шелковый халатик из зенденя. Он имел вид длинной, расширяющейся книзу кофты, с длинными, узкими и мелкосборчатыми к концу рукавами. Халатик спускался до колен, имел спереди во всю длину разрез, усаженный в виде елочки с горизонтальными ветвями, пуговками и петлями из черного шелкового четы­рехгранного плетеного шнурка. Пуговки были величиною с мелкую горошинку и представляли хитро завязанный узелок. Рукава халатика были не вшивные, как это кроится у нас, а скроены вместе со спинкою, концы же рукавов, где сборки, нашивные.

Рис.42. Фрагмент ткани нижне­го мужского бешмета. Могильник Джухта-2 (находка АБ.Белин-ского). См. также ил. 34 Fig. 42. Part of the cloth of a lower man's beshmet (from Djuchta-2, excav. by AB.Belinsky). See PI. 34

 

 

Сверху исподнего халатика, служившего, по-видимому, вместо рубашки, на ней был надет очень широкий и длинный, доходивший до пят, с широки­ми же колоколовидными рукавами, другой халат из тяжелой шелковой материи серовато-дымчатого цвета серебряного тканья разводами и цветами (парча). Халат без воротника, лишь оторочен тесьмой. На груди имеет полукругло-скошенные полы. Ни пуговиц, ни завязок на халате не заметно. По-видимому, халатик лишь запахивался. Во время ходьбы он, наверное, поддерживался девушками-камеристками, как это описано у Ибн Баттуты в его путешествии в Золотую Орду. Руки этой женщины были украшены серебряными тонкими изящными браслетами. На ногах же были наде­ты оранжевого цвета мягкие, шелковой материи особого тканья, сапожки. Верхний край голенищ их был вышит в мелкий крестик темно-коричневым или черным шелком, узор городчатый, зубцами вверх; вдоль голенища спере­ди нашиты в несколько рядов разноцветные шелковые шнурки. Вложив в руки нашей хатуни принадлежности ее туале­та — тонкорезанный из дерева с украшениями булгарского типа гребень и металлическое, круглое, с серебристою поливой, зеркало, — мы будем иметь почти законченный портрет ее» [Кротков, 1915, с. 127-129]. Из описанных А.Кротковым вещей в наше распоря­жение попал фрагмент нижнего кафтанчика. Его ткань — зеленый шелк с желто-коричневым орнаментом, образо­ванным жаккардовым однослойным переплетением нитей утка и основы. Фон ткани выполнен тафтяным переплете­нием, а орнамент саржевым (1:3). Основную роль в рисун­ке играют нити основы, первоначально зеленого цвета, ни­ти утка были окрашены розовым (красным?) пигментом. Толщина ткани 0,14-0,17 мм; плотность (на 10мм) по основе — 20, по утку — 78 нитей. Основные нити толщи­ной 0,05мм практически не имеют крутки. Утки очень тонкие — 0,02 мм, направление крутки — правостороннее (Z). Нити основы и утка — в одно сложение. Исследуя костюм монголки, Кротков отмечает не просто ее знатное про­исхождение, он ставит эту женщину очень близко к ханскому двору и видит в ней одну из жен хана Токтогула. Это предположение автор основывает на наличии в погребении бокки — головного убора законных жен монгольских владетелей, и его интерпретации в описаниях арабского путешественника Ибн Баттуты, посетившего Орду хана Узбека в XIV в. Подтверждением предположения Кроткова служат сообщения Джованни дель Плано Карпини (XIII в.) об одежде монгольских замужних женщин: «Замужние же женщины носят один кафтан очень широкий и разрезанный спереди до земли. На голове же они носят нечто круглое, сделанное из прутьев или из коры, длиною в один локоть и заканчивающееся наверху четырех­угольником, и снизу доверху этот убор имеет один длинный и тонкий прутик из золота, серебра или дерева или даже перо, и этот (убор) нашит на шапочку, которая простирается до плеч. И как шапочка, так и вышеупомянутый убор покрыты букараном, или пурпуром, или балдакином. Без этого убора они ни­когда не появляются на глаза людям, и по нему узнают их другие женщины. Девушек же и молодых женщин с большим трудом можно отличить от мужчин, так как оне одеваются во всем так, как мужчины» (цит. по [Сычев, 1973, с. 44]). Несколько иной фасон костюма найден в женском захоронении, обна­руженном ДБ.Васильевым в другом мавзолее Поволжья золотоордынского времени: «На дне гроба расчищен костяк женщины, лежащей на спине. Головой на восток, лицом вверх. Погребенная была одета в два халата — нижний и верхний. Верхний халат-накидка застегивался встык, не запахиваясь, пуговица­ми из тесьмы, связанной в узелки. По левой полке халата, по вороту и груди располагается девять пуговиц с интервалами около 4 см. По правой полке —

Рис. 43- Фрагмент ткани нижне­го мужского бешмета. Могиль­ник Джухта-2 (находка АБ.Бе-линского). См. также ил. 35 Fig-43. Part of the cloth of a lower man's beshmet (from Djuchta-2, excav. by A,B.Belinsky). See PI. 35

 

 

Рис.44- Ткань верхнего халата знатного воина, выполнена жаккардовым полутораслойным переплетением шелковых ни­тей основы и утка. Могильник Джухта-2 (находка АБ.Белин-ского). См. также ил. 38 Fig-44- The fabric of the top robe is done as a layer-and-a-half of interwoven weft and warp silk threads (from Djukhta-2, excav. by AB.Belinskij). See PI. 38

девять петель, расположенные аналогично. Отсюда видно, что халат застегивал­ся лишь на груди, снизу же был распахнут свободно. Цвет халата — темно-коричневый с остатками штампованного золотой краской орнамента. Длина халата от ворота до подола — 101 см. Передняя часть халата состоит из двух полок — левой и правой, выкроенных каждая из цельного куска ткани. Спинка собрана из двух аналогичных половинок со швом посередине между ними. Швы между передними и задними частями халата проходят по бокам и плечам

до краев манжет на рукавах. На боках халата имеются разрезы (несшитые швы) длиной 53 см. Выше разрезов на 14 см ткань передних и задних деталей выкройки собрана в три передних и три задних сборки-защипа, обра­зующих высокую подгрудную талию. Плечи халата от манжеты до манжеты на рукавах образуют прямую линию. Ворот вшивался встык в вырез горловины. Глубина ворота — 6см. Рукава имели длину от ворота до края манжет 36 см и проем по краю манжет 22 см. Ширина манжет — б см. Ширина всего халата по подолу—132см, подол слегка закруглен. К коричневой парче верха халата изнутри пришивалась светло-желтая шелковая под­кладка. Нижний халат имел длинные рукава и был сшит из парчи красного цвета с глубоко проштампованным, хорошо сохранившимся орнаментом, нанесенным золотой краской. Длина халата— 122см, ширина по подолу — 71 см. От края до края манжет по рукавам и плечам — 201 см. Столь длинные рукава могли носиться только собранными в сборки либо с напуском на кисти рук. Передняя левая полка собрана из четырех частей: из двух частей гру­ди и двух частей полы. Ширина левой полки по талии — 55 см до бокового шва. Длина полы халата от талии до подола — 75 см. По талии через каждые 5 см ткань полы сшита в 11 двойных сборок. Еще одна располагается на левом боковом шве. Ворот шириной 6см из ткани темно-коричневого цвета пришивал­ся к выкройке груди встык. По правому краю полки через 5 см располагаются три сшитые из темно-красной тесьмы завязки длиной 22 см и шириной 1 см. Высота груди от талии до шва по плечу — 52 см. Длина плечевого шва от ворота до первого кругового шва на рукаве — 34 см. Часть рукава, таким образом, является цельнокроеной с полочкой. Однако, судя по оставшейся длине рукава (53 см), он собран из трех сужающихся к манжете деталей, сшитых между собой поперечными круговы­ми швами и одним продольным. Плечевой шов по рукаву не прослеживается. Аналогичным образом сшит правый рукав. Ширина манжеты — 6 см, проем — 12 см. Манжета имела темно-коричневый цвет. Правая внутренняя полка халата отличалась шириной. По подолу она составила 36 см, по талии — 32 см. На пра­вом боковом шве располагались тесемки длиной по 22 см. Ясно, что халат но­сился с правым запахом и завязывался на правом боку на три тесемки.

К правой части выкройки груди, от талии до ворота, была пришита маниш­ка шириной 13 см. На левом краю манишки зафиксирована тесемка из желтой ткани длиной 20 см. Судя по всему, она должна была утягивать правую полку, чтобы та не выбивалась из-под ворота при движении. Однако нигде внутри халата не обнаружено парной ей тесемки. Спина скроена из четырех частей: из двух равных верхней части спины и двух равных частей полы. По спине про­ходят два основных шва — продольный (от ворота до подола) длиной 122см

 

Рис.45- Головной убор из муж­ского захоронения в могильнике Джухта-2 (находка А.Б.Белин­ского). См.. также ил. 36 Fig- 45- The headgear from a man's grave in the burial mound of Djukhta-2 (excav. by AB.Belinsktj). See PI. 36

и по талии длиной 61 см. Подкладкой халату служит также желтая тонкая шел­ковая ткань.

Справа от погребенной располагались остатки берестяной бокки, обтя­нутой тонкой шелковой тканью с золотой штамповкой. К вершине берестя­ного „сапожка" крепился деревянный султанчик длиной около 27см. Осно­ванием султанчика служил шестилепестковый плоский деревянный цветок, пришитый на матерчатую основу бокки. Рядом с левой и правой височны­ми костями погребенной были обнаружены золотые серьги в форме знака вопроса.

На костях ног обнаружены остатки кожаных сапог с матерчатой аппликацией в верхней части оленищ» [Васильев, 1998, с. 103-106].

Приведенное ДВ.Васильевым описание весьма ценно, так как дает полное представление не только о внешнем облике данного костюма, но и о пропор­циях кроя, что весьма важно для реконструкции ана­логичных находок одежды, которые не сохранились полностью. Васильев предлагает свои варианты ре­конструкции халатов, орнамента ткани и головного убора. Однако из описания нижнего халата вовсе не следует, что его подпоясывали, как это показано на реконструкции автора. Более того, атрибуция данного костюма как половецкого, предложенная Васильевым, является ошибочной. Ведь по существу автор указал все устойчивые признаки, характерные для монгольского наряда и в более поздние времена: правый запах, бокка, отсутствие пояса. Вот как опи­сывал костюм монгольских женщин монах Иакинф в начале XIX в.: «Воротник прямой, а иметь левую полу наверху и по бокам разрезной есть самое древ­нее их обыкновение... Женщины редко употребляют мужское одеяние, а носят кафтаны несколько отлич­ного покроя без пояса, сверху же надевают телогрею, наподобие фуфайки без рукавов» [Иакинф, 1828, с. 174-176].

О смене девичьего костюма и прически после свадьбы рассказывает Рубрук «Платье девушек не отличается от платья мужчин, за исключением того, что оно несколько длиннее. Но на следующий день после свадьбы она бреет себе череп с середины головы в направлении ко лбу.

Она носит рубашку такой ширины (как куколь монахини), но, в общем, более широкую и длинную и спереди разрезанную, которую они завязывают на правом боку.

Кроме того, они носят украшение на голове, именуемое „бокка", из древес­ной коры или другого материала. И это украшение круглое и большое, насколь­ко можно охватить его двумя руками, длинное оно в локоть и более, а вверху четырехугольное, как капитель колонны. Эту „бокку" они покрывают шелковой тканью, над упомянутым четырехугольником они ставят прутик, этот прутик украшают сверху павлиньями перьями и т.п., а также драгоценными камнями.

Богатые госпожи полагают это украшение поверх головы, крепко стягивая его меховой шапкой, имеющей в верхушке приспособленное для того отвер­стие. Сюда они прячут свои волосы, которые собирают сзади к верху головы, как бы в один узел и потом крепко завязывают под подбородком» [Рубрук, 1957, с. 99].

Исследователи отмечают, что археологически бокка фиксируется только в погребениях женщин зрелого и старческого возраста, а девушки до 20 лет носили шапки без навершия [Мыськов, 1995, с. 42].

Таким образом, в монгольском женском костюме как знаковой системе можно выделить этнические и социальные признаки. Правый запах надежно определяет монгольскую этническую принадлежность, в отличие от половцев и алан, запахивавших одежду налево. Бокка и отсутствие пояса — знаки

'/2 5 - 4520

 

Рис.4б. Кукла, торс которой сделан из гусиного пера, а голова из холста, на который намо­тан тюрбан из синей ткани Fig. 4б. A doll. The basic material is goose feathers. The head is oj canvas wrapped in a turban oj bluefabric

замужней женщины и в то же время показатели этнической принадлежности, так как женщины других народов подобных головных уборов не носили, а пояс являлся в их костюме важной конструктивной деталью.

Описанные археологические находки были обнаружены исследователями в памятниках, оставленных монголами, кочевавшими в низовьях Волги и зи­мовавшими в поволжских городах Золотой Орды. Собственно в степях Пред­кавказья подобные памятники практически не известны, за небольшим исклю­чением. В карьере у города Новопавловска Ставропольского края был обнаружен склеп с богатыми захоронениями¹. Уцелевший женский костюм состоял из халата, мягких кожаных сапог и го­ловного убора. Все предметы сохранились фрагментарно.

К сожалению, восстановить полный крой халата уже не пред­ставляется возможным. Очевидно только то, что это распашная одежда, имевшая поперечный шов ниже линии талии. Халат внутри завязывался на шелковые тесемки и был посажен на под­кладку из шелка полотняного переплетения, наподобие китай­ской тафты. На какую сторону запахивался халат, установить не удалось. Сверху он был перетянут шелковой зеленой тканью, свернутой в виде пояса. Рукава имели прямую широкую пройму и были свободны в области запястья.

Шелк халата первоначально был красного цвета с раститель­ным орнаментом. Основная ткань выполнена шелковыми нитями утка и основы одинаковой толщины — 0,6 мм. Сложный рельеф­ный тканый узор образуется комбинированием основного сар­жевого и уточного саржевого переплетений, в то время как фон выполнен полотняным переплетением. Толщина ткани — 0,24 мм. Средняя плотность ее на 10 мм по основе — 21, по утку — 51 нить. Уточная нить без крутки, в два сложения. Основная нить в одно сложение скручена влево (S). На ткани сохранились следы золотого декора, причем в одних случаях это пряденое золото, а в других — золотая набойка поверх тканого узора. Раппорт состоит из цветов и листьев пиона. Интересно, что по­хожий орнамент обнаружен на образце китайского шелка в кол­лекции древних и средневековых тканей музея в Киото. Там хранится «ширма для чайника», принадлежавшая японскому императору, в которой использован фрагмент ткани с аналогич­ным узором. Каталог свидетельствует о том, что эта ткань была изготовлена в ткацких мастерских Китая эпохи Мин (1369-1644) [Катамура, 198б,№ 16].

Ткань верхнего пояса изготовлена из шелковых нитей осно­вы толщиной около 0,07мм, утка — 0,03мм (толщина ткани 0,22мм), со вставками ажурного перевитого переплетения (толщина ткани 0,17мм). Внутренний пояс состоит из двух фрагментов тканей разных типов. Ткань одного выполнена полотняным переплетением из шелковых нитей основы и утка одинаковой толщины — 0,04 мм. Толщина ткани — 0,21 мм, на ней заметны следы позо­лоты. Ткань второго фрагмента изготовлена перевитым ажурным переплете­нием из шелковых нитей основы и утка одинаковой толщины (0,04 мм). Хими­ческий анализ состава частиц металла на первом фрагменте показал, что это сплав золота, серебра и меди.

От головного убора сохранились фрагменты бересты и сужающийся кверху берестяной каркас, обтянутый шелком. На шелк нашиты четырехлепестковые серебряные бляшки с позолотой. В гнезда этих бляшек был вставлен мелкий речной жемчуг. Совершенно очевидно, что к головному убору относились и обнаруженные в склепе золотые ромбические украшения с жемчужными вставками.

¹ Аварийные работы на памятнике проводил НАОхонько. К сожалению, археологический отчет о раскопках в Новопавловском карьере не составлялся. Мы руководствуемся только теми материалами, которые хранятся в фондах СГОКМ [Доде, 1993, с. 10-11].

Рис.47- Конусовидный голов­ной убор из могильника Карт-Джурт (находка КХ.Биджиева) Fig. 47- Cone-sbaped headgear from the burial mound of Kart-Djurt (excav. by Kh.Kb.Bijiev)

На основании сохранившихся фрагментов трудно с достоверностью рекон­струировать головной убор. Но гипотетически это можно сделать, поскольку ромбические золотые украшения аналогичны тем, что встречаются на лентах бокк монгольских императриц династии Юань (XIII в.).

Вероятно, найденный близ Новопавловска головной убор является разно­видностью бокки, но не расширяющейся, а сужающейся кверху. Аналогию та­кой форме можно найти в культуре кочевников Казахстана и Средней Азии XIII-XIVBB. Так, известен высокий конический убор, изготовлен­ный из двух листов тонкого серебра: «По нижнему краю голов­ного убора, а также спереди и сзади по вертикали имелся тисненый орнамент в виде двух рядов плетений („косички"). На полях были сделаны отверстия диаметром до 1 мм для пришивания серебря­ных листов к мягкой подкладке или шапочке» [Степи Евразии, рис. 72, №71].

Головной убор из Новопавловского склепа обтянут шелком, полотняного переплетения с узором в виде участков перевитого ажурного переплетения, расположенных в шахматном порядке. Кроме того, на ткани виден печатный орнамент из стилизован­ных цветов, выполненных красителем белого цвета, а также остат­ки позолоты. На шелк нашиты четырехлепестковые серебряные с позолотой украшения. Головной убор укрепляли на голове с по­мощью широких лент, которые проходили под подбородком и завязывались сзади в большой бант. Сверху на эти ленты были нашиты ромбические золотые украшения.

Среди тканей этого костюма были обнаружены фрагменты кружев очень тонкой работы, представляющих собой не тесьму, а полотно. В соответствии со свидетельством китайского автора XIII в. Чань Чуня о том, что монгольские «замужние женщины надевают на голову бересту фута в два вышины и покрываются сверху черной фатой, а богатые женщины красною сырцовою фатой» (цит. по [Сычев, 1973, с. 45]), в нашей реконструкции в ка­честве этого элемента головного убора использовано кружевное полотно.

Погребенная была обута в длинные мягкие кожаные сапоги с мысом, закрывавшим колено. У сапог не было ни подметок, ни каблуков.

Среди найденных украшений — отдельные бусины, золотые серьги в форме знака вопроса и сердоликовый перстень. Дополне­нием костюма являлись мешочки-амулетницы, заполненные тра­вой, и разнообразные подвески из янтаря, а также железный нож, железные ножницы и бронзовое зеркало, которые в жизни могли носить на поясе, амулеты же располагались на груди. Кожаные амулетницы, которые в склепе находились в районе головы погребенной, по известным аналогиям монгольского костюма, располагались на перевязи. Такие мешочки-обереги из материи или кожи, заполненные, как и в данном варианте, травами и семенами, у таджиков служили для изгнания «злых духов». Набор амулетов на ленте через плечо — типичный элемент этнографического костю­ма казанских татар. Неясно, существовала ли у тюрок собственная традиция носить подобные амулеты или это аланское влияние, относящееся к иранской культурной традиции.

Из-за неясности некоторых деталей данный костюмный комплекс сложно рассматривать как стройную знаковую систему. Неопределенный запах и на­личие пояса на верхнем платье не позволяют уверенно атрибутировать его как монгольский. К тому же головной убор отличается от классических мон­гольских бокк, описанных современниками и обнаруженных в надежно атри­бутированных монгольских памятниках.

Среди украшений костюма из Новопавловска были обнаружены полоска золотой фольги, лунный серп и диск — видимо, нашивки на рукава халата. In situ данные украшения зафиксированы не были. Перед нами стоит задача распо­ложить их в реконструкции на правом и левом рукавах халата.

'/25*

 

Рис. 48. Рисунок мужского голов­ного убора — тюбетейки. Основ­ная ткань шапочки первона­чально была зелено-коричневого цвета с золотыми нитями. Макушка была украшена кис­точкой. Радиальные швы и шов по околышу выполнены в виде косички. Могильник Зарагиж (находка Б.ХАтабиева) Fig.48. Man's fez. The principal fabric of the hat was originally green-brown with gold threads. The top was decorated with a festoon. The radial seams and the cap-band seam were similar to a plait. From Zaragizh (excav. by BAtabiyev)

Вопрос об определении места лунницы и солярного диска неизбежно под­водит к проблеме осмысления кочевниками -окружающего пространства. Известно, что в Китае был распространен культ Юга, культ Полуденного солнца. Исследователи отмечают, что у тюркских народов ориентация могла быть различной. Часть тюрок ориентировалась на Восходящее солнце, т.е. восток оз­начал «вперед», запад — «назад», юг — «направо», север — «налево» [Кононов, 1978, с. 76-77]. Другие, в том числе и ногайцы, предпочитали Полуденное