Борьба России за отмену ограничительных статей Парижского мира

15 октября 1870 г. – совещание в Царскосельском дворце Совета министров с обсуждением вопроса о целесообразности отмены ограничительных статей Парижского мирного договора. Решение изложено в циркуляре А.М. Горчакова от 19 (31) октября 1870 г. и разослано через русских послов за границей правительствам всех государств, подписавших договор 1856 г. Основание: договор, призванный сохранить «равновесие Европы», неоднократно нарушался. Россия разоружалась и не имела возможности защищать свои границы, Турция сохраняла право держать морские силы в Архипелаге и проливах, Англия и Франция – в Средиземном море, иностранные державы имели возможность в военное время с согласия Турции проводить свои военные суда через проливы («посягательство против присвоенного водам Черного моря полного нейтралитета»). Объединение Дунайских княжеств в единое государство и приглашение иностранного князя в его правителя с согласия Европы также являлось отступлением от договора. «Е.И. В-во считает своим правом и своей обязанностью заявить султану о прекращении силы Конвенции». «Московские ведомости» писали: «Циркулярная депеша Горчакова произвела в Европе потрясающее действие. Наше правительство предприняло важную, смелую и в то же время благородную меру».

Резкая критика в адрес ноты Горчакова последовала из Лондона и Вены – в действиях России был усмотрен повод к войне. МИД империи убеждал английский кабинет, что Россия не собирается угрожать Турции и «английские эскадры не имеют нужду защищать Порту против нападения с нашей стороны». Решение России продиктовано лишь «чувствами достоинства и обязанностью не оставлять все пространство нашей южной границы в зависимость от случая или каприза. Речь идет не о создании затруднений для Порты или о желании добиться исключительного перевеса. Речь идет только о возвращении прав суверенитета, без чего не может нормально существовать ни одно государство». Посланник России в Англии Бруннов, используя англо-французские разногласия, напоминал, что принцип нейтрализации Черного моря был предложен Францией: «Теория, рожденная при Французской империей, теперь мертва и похоронена под ее развалинами». Лондонское правительство (Гренвиль) протестовало и против формы документа: если бы Россия обратилась к Англии с просьбой подвергнуть совместному пересмотру Парижский договор, то Лондонский кабинет не отказался бы это сделать.

В связи с циркуляром в дипломатической переписке вновь был поставлен вопрос об ориентации на Пруссию, чему активно препятствовала Англия: «В 1853 г. Германия молчала, т.к. была слаба и раздроблена, поэтому нейтральна. Теперь Германия едина, Франция разбита. Никто не мешает Германии выступить против России». Враждебно восприняла циркуляр Австро-Венгрия: «Она встала в первый ряд противников России» (Горчаков). Стремясь вытеснить Россию с Балкан и бассейна Черного моря, она посчитала циркуляр поводом к войне.

Турция была единственной державой, правительство которой, подписав Парижский договор, не ответило на циркуляр России. Горчаков, передавая поверенному в Турции Стаалю русский циркуляр, просил заверить великого визиря Али-пашу, что он не представляет угрозы для Порты и даже выгоден ей: «Устранение ограничений, введенных Парижским миром, оскорбительное для обеих держав, может явиться для России и Турции отправной точкой добрых отношений». Али-паша советовался с английским послом в Порте Элиотом, который категорически заявил, что Англия не позволит, чтобы общеевропейский договор был отменен одной из держав, его подписавших. Вследствие этого Порта призвала редиф (запасные части армии) под предлогом усмирения непокорных племен. «Вы нам приносите войну», – заявил Али-паша русскому послу в Константинополе Н.П. Игнатьеву.

В этих условиях Игнатьев советовал МИД для отвлечения внимания Англии от Ближнего Востока «не приостанавливать полностью наши действия в Центральной Азии, которые ее (Англию) заставляют уступать нам, чтобы избежать больших затруднений в Индии». На случай военного конфликта Игнатьев предлагал создать бронированную морскую эскадру и закончить строительство железной дороги, ведущей к Севастополю. Пытаясь ослабить воздействие лондонского кабинета на турецкий диван, русский посол в беседах с султаном и великим везирем приводил факты, свидетельствовавшие о забвении Англией своих союзных обязательств (в отношении Дании и Франции в датско-прусской и франко-прусской войнах). Султан заверил Игнатьева: «Даже если у меня будет 3 млн. солдат, я решусь предпринять войну только при условии, если буду атакован Россией». Горчаков отмечал «некоторое ослабление напряженности» в Константинополе и передавал Игнатьеву благодарность от императора. Однако стабилизация положения на Востоке имела и объективные причины: Франция была ослаблена Пруссией, Англия не имела для войны надежных союзников, Австро-Венгрия не хотела ввязываться в военный конфликт, опасаясь гегемонистских притязаний Пруссии.

Отношение прусского правительства к циркуляру интересовало всех. В октябре 1870 г. Александр II направил личное письмо Вильгельму I, в котором выражал надежду, что король употребит свое влияние на остальные правительства, чтобы склонить их на сторону России. Пруссия тем не менее посчитала появление циркуляра несвоевременным, Бисмарк посоветовал России не обострять отношений с другими государствами полемикой и дипломатической перепиской. Канцлер Пруссии не хотел открытой поддержкой России восстановить против Пруссии Англию, не желал он и англо-русского конфликта, чреватого общеевропейской войной. С целью примирения сторон канцлер предложил созвать в Петербурге совещание уполномоченных держав, подписавших договор 1856 г. Английское правительство называло местом совещания Лондон. В Петербурге не возражали, считая, что надо торопиться с созывом конференции, пока идет франко-прусская война, что конференция «должна быть короткой и иметь чисто практический смысл». Предлагалось обсуждать только циркуляр об отмене ограничительных статей Парижского мира. Австро-Венгрия пыталась расширить повестку, включив вопрос о судоходстве по Дунаю. Пруссия не желала публичного разговора об условиях будущего франко-прусского договора и потому поддержала Петербург.

Россию на конференции представлял Бруннов. В инструкции ему предлагалось перечислить все нарушения державами условий Парижского мира, отметить, что ликвидация отдельных статей договора предполагает сохранение его основ, а также сохранение целостности Турции. Что касается отмены нейтрализации Черного моря, то Гренвиль предложил согласиться на открытие проливов. Он заявил, что этот принцип обеспечивает покой Турции. Но султан, формально считавшийся хозяином проливов, отверг это предложение. Пытаясь заинтересовать Россию в открытии проливов, Гренвиль говорил, что новый режим проливов разрешит русской эскадре свободу входа в Архипелаг и Средиземное море. На предварительных заседаниях статус проливов не был решен. Французский кабинет предлагал обсуждать в Лондоне и франко-прусский конфликт, но державы не приняли эту просьбу. Прусское правительство заявило, что его представитель покинет конференцию, если на ней будет стоять вопрос о мире двух держав.

5 (17)января 1871 г. в Лондоне открылась конференция держав, участвовавших в подписании Парижского трактата (без представителя Франции: «противоречит национальным чувствам Франции говорить о делах Востока во время агонии государства, когда вопросы, связанные с непосредственными интересами страны, не обсуждаются»). Россию представлял посол в Англии барон Ф.И. Бруннов, Пруссию – граф Бернсторф, Англию – лорд Гренвиль, Австро-Венгрию – граф Аппони, Турцию – Мусурус-паша, Италию – граф Кадорна. Открытие конференции лордом Гренвилем обозначило ее цель – обсудить предложения, «которые Россия желает нам сделать по поводу требуемого пересмотра постановлений трактата касательно нейтрализации Черного моря». Бруннов объяснил причины, ссылаясь и на нарушение прав Порты как черноморской державы. Пруссия поддержала Россию, а Турция потребовала перерыва в заседаниях, чтобы обдумать предложения России. Это расходилось с обещаниями Али-паши о поддержке России, ибо Англия стремилась к затягиванию конференции до приезда представителя Франции. Через неделю представитель Порты заявил, что Турция не рассматривает нейтрализацию Черного морф как нарушение ее суверенитета, но готова обсудить некоторые предложения Парижского трактата в обмен на гарантии безопасности своей страны. В вопросе о характере гарантий обозначились серьезные расхождения между Англией и Россией. На третьем заседании в середине февраля рассматривались проекты статей, которые должны были заменить положения о нейтрализации Черного моря. Спор возник по поводу статьи о праве султана открывать проливы для других государств. По редакции России это право распространялось на все «дружественные» к Турции державы, по редакции Англии и Австро-Венгрии – лишь на государства «неприбрежные», что позволяло исключить из их числа Россию. На антирусскую направленность статьи обратил внимание Мусурус-паша. Принятие статьи в английской редакции усилит недоверие между соседними государствами. Турецкий представитель предлагал возвратить Османской империи ее древнее право открывать проливы в мирное время по усмотрению султана для военных судов дружественных стран. Западные государства, единые в своем желании ограничить победу России на конференции, настаивали на утверждении формулировки «неприбрежные к Черному морю государства» (конкретизация положения о Черном море была введена по предложению Австро-Венгрии). Дополнение было вызвано тем, что формулировка Англии при буквальном ее прочтении не ставила Россию в особое по сравнению с другими государствами положение, ибо она не была прибрежной к проливам страной. Русский посол в Вене Новиков писал по этому поводу: «Упоминая в этой фразе о Черном море, Австрия имела целью исключение одной России из числа держав, морские силы которых могли иметь доступ к проливам. Предлагалось учредить над нами осадное положение в наших территориальных водах». Английский представитель предлагал принять еще одну статью, направленную против России и признающую Черное море открытым для торгового мореплавания всех держав (принятие этой статьи усилило бы экономические позиции Англии в регионе).

Активность Англии и Австро-Венгрии была столь внушительна, что Бруннов готов был принять формулировку о «неприбрежных государствах». Петербург после сообщения русского посла об «исчерпанности» всех средств дал согласие на подписание протокола в редакции Англии («иначе мы увидим суда западных держав в Черном море»). Турецкое правительство было недовольно уступчивостью представителя России, этот взгляд разделял и Игнатьев: «Турецкая редакция – державы дружественные – лучше отражает интересы и достоинство России, чем редакция западная». Горчаков: «Возможность предоставления султану открывать проливы только неприбрежным державам есть ограничение свободы воли султана. Поэтому я понимаю, что чувство гордости заговорило в султане и он противится». Даже после согласия России принять английскую формулировку турецкий представитель продолжал настаивать на праве султана самому решать вопрос о выборе государства, к которому он может обратиться за помощью. Бруннов видел в этом упорстве тайный смысл, направленный на затягивание и в конечном итоге срыв конференции.

Работа конференции зашла в тупик. Спасло положение компромиссное решение, внесенное итальянским послом в Константинополе и переданное в Лондон от имени итальянского правительства. После дискуссии вторая статья лондонского протокола была принята в итальянской редакции: выражение «державы неприбрежные» было заменено словами «дружественные и союзные». Россия не возражала против этого дополнения. В марте 1871 г. на пятом заседании конференции был утвержден проект протокола, включавшего 9 статей. Согласно статье I отменялись статьи Парижского трактата о нейтрализации Черного морф. Статья II. Закрытие проливов Босфор и Дарданеллы сохраняло силу с правом, предоставленным султану открывать их в мирное время для военных судов дружественных и союзных держав в том случае, когда Порта найдет это необходимым. По статье III Черное море оставалось открытым для торгового флота всех наций. Статьи с IV по VII касались судоходства по Дунаю – в них говорилось о продолжении на 12 лет деятельности Европейской комиссии по судоходству на Дунае. Порта имела право вводить свои военные суда в Дунай. В статье VIII стороны подтверждали постановления Парижского трактата, не отмененные настоящим протоколом. В статье IХ говорилось о ратификации протокола. оссия получила право держать военный флот на Черном море и строить военные укрепления на его побережье.МИД во главе с Горчаковым умело использовал международную обстановку, связанную с франко-прусской войной. Впервые представитель Турции заставил европейские правительства отказаться от предложенной ими формулировки важнейшей статьи протокола. Права Турции на проливы были признаны всеми державами, опасения, связанные с широкой постановкой восточного вопроса, включая признание независимости Румынии, не оправдались.

Н.П. Игнатьев писал об итогах конференции: «Теперь, когда Россия получила право держать суда на Черном море, ее возможности возрастают. Она может решить восточный вопрос, поэтому турки предпочитают договариваться с Россией. Турки понимают, что ни одна европейская страна сейчас не в состоянии заняться восточным вопросом. Германия занята внутренней реорганизацией. Франция – в глубоком кризисе. Англия – изолирована».Работы