Причины и предпосылки отмены крепостного права

Великие реформы 1860-1870-х годов: поворотный пункт российской истории?

Захарова Лариса Георгиевна - доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

Отмена крепостного права в России в 1861 г. и последовавшие за ней реформы (местного самоуправления, т.е. земская и городская, судебная, отмена телесных наказаний, военная, народного просвещения, цензуры и др.), проведенные в царствование Александра II, — это «перелом», «поворотный пункт» истории России. Таковы оценки, в которых сходятся сами законодатели и их оппоненты, современники эпохи в России и за ее пределами, многие исследователи, для которых эта тема всегда представляла и будет представлять интерес. Но в определенные периоды, например, во время революции 1905-1907 гг. или горбачевской перестройки, интерес к истории реформ Александра II приобретал особую остроту и политическую окраску. И тогда вместо уже устоявшегося термина «Великие реформы» появлялись новые, особенно в научно-популярной литературе: «революция сверху», «революционный разрыв с прошлым», «переворот» [1]. Однако фундаментальная наука и сегодня сохраняет и признает наиболее точным термин «Великие реформы» [2].

Но если вопрос об адекватном термине для обозначения этой эпохи вряд ли может вызывать серьезные разногласия, то связанные с ним проблемы, в первую очередь обозначенная в заголовке данной статьи, а также ряд других (касающихся личной роли Александра II в проведении реформ, взаимосвязи между ними, их дальнейшей судьбы) еще не получили в литературе однозначной трактовки. Достаточно сослаться на современные западные и российские исследования, авторы которых считают условной и даже искусственной грань между «предреформами» Николая I, «Великими реформами» Александра II и «контрреформами» Александра III, а сам процесс реформ представляют как длительный, охватывающий весь XIX в. [3] Такой подход противостоит иному, более традиционному, в соответствии с которым эпоха реформ ограничена, с одной стороны, крахом николаевской системы с завершением неудачной Восточной (Крымской) войны, а с другой — трагической гибелью Александра II 1 марта 1881 г. В данной статье я попытаюсь дать свое видение сложных, спорных и еще недостаточно решенных в историографии проблем, связанных с историей Великих реформ.

Инициатором преобразований выступала государственная власть и сам Александр II. Что толкнуло самодержавную монархию на отмену крепостного права, веками являвшегося ее фундаментом, — вопрос достаточно выясненный. Поражение в Восточной войне (1853-1856 гг.), прервавшее полуторавековое победоносное продвижение к Черному морю и понесенное на собственной территории, сдача Севастополя, условия Парижского мира 18(30) марта 1856 г., который лишил Россию военного флота и военно-морских баз на Черном море, части Бессарабии и поставил под сомнение престиж России как великой державы, — все это обнажило отставание страны от развитых европейских стран. Устаревшее вооружение и несовременная система комплектования армии, отсутствие железных дорог и телеграфной связи с югом страны (донесения военачальников из Крыма доходили до Зимнего дворца с фельдъегерем за 7 с половиной суток, а телеграфные сообщения об осаде Севастополя — из Парижа, столицы воюющего с Россией государства) и множество других очевидных признаков отсталости страны не оставляли сомнения в неизбежности перемен. «Севастополь ударил по застоявшимся умам», — это крылатое выражение В.О. Ключевского относится ко всем слоям русского общества, не исключая и власть. «Прежняя система отжила свой век», — таков общий приговор одного из недавних апологетов этой системы историка М.П. Погодина [4]. Александр II, воцарившись 19 февраля 1855 г., получил тяжелое наследие.

Позже, после отмены крепостного права, министр финансов М.Х. Рейтерн писал в докладе императору: «Если бы правительство после Крымской войны и пожелало возвратиться к традициям последних времен, то оно встретило бы непреодолимые препятствия, если не в открытом, то, по крайней мере, в пассивном противодействии, которое со временем могло бы даже поколебать преданность народа — широкое основание, на котором зиждется в России монархическое начало» [5]. Но еще ранее, в 1856 г., крупнейший деятель эпохи реформ Н.А. Милютин в своей записке признавал, что дальнейшее сохранение крепостного права в перспективе, лет через 15, может привести к восстанию крестьянства [6]. Объяснение отмены крепостного права ростом крестьянских волнений, преобладавшее в советской историографии, сейчас уже преодолено. В западной литературе концепция «революционной ситуации» и решающей роли крестьянских выступлений, якобы заставивших власть взяться за реформы, подверглась убедительной критике в работах Д. Филда, Т. Эммонса, Д. Байрау, стажировавшихся в 1960-70-х гг. в Московском университете у профессора П.А. Зайончковского [7].

Александр II встал на путь освободительных реформ не в силу своих убеждений, а как военный человек, осознавший уроки Восточной войны, как император и самодержец, для которого превыше всего были престиж и величие державы. Большую роль сыграли и свойства его характера — доброта, сердечность, восприимчивость к идеям гуманизма, бережно привитые ему всей системой воспитания В.А. Жуковского. А.Ф. Тютчева метко определила эту особенность натуры Александра II: «его сердце обладало инстинктом прогресса». Не будучи реформатором по призванию, по темпераменту, Александр II стал им в ответ на потребности времени как человек трезвого ума и доброй воли. Его характер, воспитание, миропонимание способствовали адекватной оценке сложившейся ситуации, принятию нетрадиционных решений, а отсутствие фанатизма, приверженности жесткой политике не мешало искать выход на новых путях в рамках самодержавно-монархического строя и, оставаясь верным заветам предков, короне, начать достаточно радикальные преобразования.

Вскоре после заключения мира, выступая в Москве перед предводителями дворянства, император сказал: «Слухи носятся, что я хочу объявить освобождение крестьян. Я не скажу вам, чтобы я был совершенно против этого. Мы живем в таком веке, что со временем это должно случиться. Я думаю, что вы одного мнения со мною, следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, чем снизу» [8]. Эта знаменитая, хотя и немногословная речь говорит нам о многом и важном в истории реформы 1861 г.: о том, что инициатива исходила от самого Александра II; что он ее навязывал дворянству; что он признавал необходимым опередить инициативу крестьянства, не дожидаясь давления «снизу», т.е. крестьянского движения; что он считался с общим направлением развития века. Дальнейшие события показали, что Александр II не отступил от этой первой заявки на отмену крепостного права. В других обстоятельствах и в другое время, но еще в период интенсивной подготовки Великих реформ, он в несколько поучительном тоне писал Наполеону III 6(8) ноября 1863 г.: «Истинное условие спокойствия в мире заключается не в неподвижности, которая невозможна, и не в шаткости политических сделок <...>, а в практической мудрости, необходимой для того, чтобы примирять историю — этот незыблемый завет прошедшего — с прогрессом — законом настоящего и будущего...» [9]. Эти слова подтверждают уверенность Александра II в правильности взятого им курса на преобразование России, как и многие его собственноручные письма к брату, великому князю Константину Николаевичу, к наместнику на Кавказе и другу князю А.И. Барятинскому [10] и другие материалы. Вообще роль Александра II в Великих реформах в литературе раскрыта еще недостаточно.

Каковы же были предпосылки реформ? Единого мнения об объективных социально-экономических предпосылках отмены крепостного права нет. Советские историки писали о кризисе феодально-крепостнической формации, большинство западных (вслед за П. Струве и А. Гершенкроном) пришли к заключению, что крепостная система хозяйствования накануне реформы 1861 г. была вполне жизнеспособна [11]. Проблема эта, видимо, требует дальнейшего исследования с использованием данных о макро- и микроуровнях социально-экономического развития предреформенных десятилетий. Более бесспорным является влияние на подготовку реформы банковского кризиса конца 1850-х гг., убедительно и всесторонне изученного в работах С. Хока [12].

В работах А. Криспа, А. Скерпана, Б. Линкольна достаточно прояснен также вопрос об экономических мотивах проведения реформы, как их понимали сами реформаторы. В основе их взглядов лежал экономический либерализм, признание роли частной инициативы в развитии экономики. При этом весьма спорным выглядит утверждение, что либеральная бюрократия не знала реалий российской действительности и лишь копировала опыт Запада. Скорее можно сказать, что она учитывала опыт Европы, но применительно к особенностям российской действительности, уклада жизни и традиций, которые ей были хорошо знакомы. Это в первую очередь относится к «Положениям» 19 февраля. Н.А. Милютин в начале 1940-х гг. вместе с А.П. Заблоцким-Десятовским специально были командированы для ознакомления с состоянием крепостной деревни. А.В. Головнин летом 1860 г. был отправлен вел. кн. Константином Николаевичем с той же целью в центральные губернии. К.Д. Кавелин до написания своей записки об освобождении крестьян 1855 г. сам занимался хозяйством и т.д. Вспоминая о выступлении Н.А. Милютина в Редакционных комиссиях в связи с разногласиями по вопросу об общине, П.П. Семенов-Тян-Шанский писал: «воспитанный на экономической европейской литературе, он, однако же, при своем государственном уме и большой восприимчивости усвоил себе знание условий русской народной жизни, внесенное в законодательную работу удачным подбором членов-экспертов» [13].

В целом же благодаря в первую очередь трудам Б. Линкольна ныне ясно, что важной предпосылкой Великих реформ являлось наличие кадров, людей, готовых взять на себя грандиозный труд по преобразованию России, труд, к которому пытались приступить, но который не могли осилить их предшественники в первой половине XIX в. Этот слой прогрессивно мыслящих, интеллигентных людей, объединенных общностью взглядов на задачи предстоящих преобразований и методы их исполнения, начал складываться в недрах бюрократического аппарата николаевского царствования в 1830-е и особенно в 1840-е гг. Он определяется фактически идентичными понятиями «либеральной» или «просвещенной» бюрократии [14]. Очагами ее формирования были министерства (государственных имуществ, внутренних дел, юстиции, морское), разные ведомства, канцелярия Государственного совета. Либеральная бюрократия не была отгорожена от общественных сил страны, она формировалась в содружестве с либеральными общественными деятелями, учеными, литераторами. Связь поддерживалась через личные контакты, общение в кружках и великосветских салонах (особенно великой княгини Елены Павловны), непосредственно на государственной службе. К среде бюрократии в разное время были близки Ю.Ф. Самарин, К.Д. Кавелин, М.Е. Салтыков-Щедрин, П.И. Мельников (Печерский), В.И. Даль и др. Это содружество чиновников (среди которых выделялись Д.А. и Н.А. Милютины), общественных и научных сил нашло выход в созданном в 1845 г. Русском географическом обществе под председательством великого князя Константина Николаевича. Один из знатоков крестьянской реформы 1861 г. Т. Эммонс убежден, что «бюрократический “третий элемент”», сложившийся в недрах николаевского царствования, «безусловно можно считать одной из предпосылок реформ 1860-х годов» [15]. И хотя изучение либеральной бюрократии в отечественной историографии еще далеко не исчерпано, ее ключевая роль в преобразованиях сомнений не вызывает.

Другой такой предпосылкой стали институциональные реформы, проведенные в царствование Александра I, в том числе создание министерств, в которых и выросли кадры будущих реформаторов. Важно отметить также значение наследия М.М. Сперанского, не только поставившего в повестку для крупномасштабные реформы государственного строя при Александре I, но осуществившего упорядочение законодательства при Николае I (создание Полного собрания законов и Свода законов Российской империи), внесшего свою лепту в воспитание и образование будущего царя-освободителя (Сперанский полтора года читал наследнику престола лекции «Беседы о законах»). Заслуживают внимания и реформы в сфере народного просвещения в первой половине XIX в., которые готовили почву для грядущих перемен. Многие деятели Великих реформ вышли из университетов, института правоведения, Царскосельского лицея и др. [16] Сами по себе перечисленные сюжеты достаточно изучены, но в историографии Великих реформ они пока не нашли должного места.

Среди предпосылок отмены крепостного права немаловажное значение имел и накопленный в первой половине XIX в. опыт обсуждения и решения крестьянского вопроса. Указы 1803 г. о вольных хлебопашцах и 1842 г. об обязанных крестьянах, необязательные для помещиков, а потому и малорезультативные, вместе с тем апробировали в законодательстве идеи отмены крепостного права с выкупом земли крестьянами в собственность и неразрывной связи крестьянина с землей. Локальные реформы: отмена крепостного права в прибалтийских губерниях (Лифляндия, Курляндия, Эстляндия) в 1816-1819 гг. и введение инвентарей в Юго-Западном крае (Киевская, Подольская, Волынская губернии) в 1847-1848 гг. были обязательны для помещиков и представляли две модели решения крестьянского вопроса, которые были учтены при подготовке отмены крепостного права. Как и в какой степени — об этом ниже. Реформа государственной деревни, проведенная П.Д. Киселевым в 1837 г., давала решение вопроса об организации и функционировании крестьянского самоуправления. Не остались без внимания и материалы Секретных комитетов (особенно 1835 г. и 1839 г.), которые в 1856 г. были переданы из II Отделения императорской Канцелярии в Министерство внутренних дел, где и началась подготовка отмены крепостного права [17].

Как же соотносится законодательство 1861 г. со сложившимися к середине века предпосылками реформы?