Поддержка КНР в отношении экономических стратегий развития КНДР
В конце 2009 года Китай начал предоставлять большую экономическую поддержку Северной Корее. Хотя эта политика была в первую очередь предназначена для смягчения рисков, связанных с возможным распадом режима, китайские эксперты в подавляющем большинстве считают, что поддержка политики северокорейских экономического развития также может поспособствовать решению северокорейской ядерной проблемы.
Тем не менее, ситуация, в которой рассматриваются данные аргументы лежит в основе текущей экономической политики Китая в отношении Северной Кореи и имеет множество нюансов.
На самом деле, политическая поддержка Китая китайско-северокорейских экономических отношений сталкивается с огромным количеством препятствий в рыночных реалиях. Стоит отметить тот факт, что китайские фирмы предпочитают оставаться осторожными и часто не хотят инвестировать в Северную Корею, учитывая риски возможной экспроприации и перспективы низкой доходностью или убытков. Хотя в течение последних нескольких лет экономические вопросы получили больше внимания в Китае. С момента создания специальной программы по Северной Корее касательно политической поддержки экономических инициатив, создаётся впечатление, что программа работает значительным образом только для тех немногих проектов, которые отвечают китайским экономическим интересам: например порт Расон или горнодобывающая промышленность на севере Северной Кореи. [43]
Это может показаться противоречивыми, что, в то время как Китай проявляет инициативу содействию реформе открытости, КНР всё же поддерживает только свои корыстные экономические интересы. Тем не менее, этот подход можно охарактеризовать как квинтэссенцию политики Китая. Определить, что в экономической повестке дня Северной Кореи совпадет с экономическим интересам КНР и выборочно поддерживать определённые проекты, обосновывая это тем, что подобные проекты служат долгосрочной стратегической перспективе и соответствуют политике экономических реформ Ден Сяопина (без политической реформы, затрагивающей однопартийной). Подобный подход, по мнению китайской стороны, должен обеспечить стабильность на Корейском полуострове и, в конечном счете, ядерное разоружение.[44]
Несмотря идеологии опоры на собственные силы ( чучхе ) , экономика Северной Кореи в значительной степени зависят от внешней помощи с момента окончания Корейской войны. Северная Корея была в состоянии извлечь выгоду из холодной войны, чтобы получить помощь и торговлю на льготных условиях от Советского Союза и Китая. Энергетический сектор был особенно зависим от иностранной помощи, и имел прямое воздействие на продовольственный сектор: импорт субсидированной нефти поддерживал химическую промышленность, которая способствовала производству удобрений, необходимых для сельскохозяйственного производства.
По оценкам экономистов, до начала 1980-х годов, доход Северной Кореи на душу населения было примерно эквивалентен Южной Кореи, в то время как производство электроэнергии, стали и удобрений были сопоставимы или даже выше.[45]
Резкое прекращение помощи от Советского союза в 1987-91 годы показал абсолютную зависимость страны от субсидированной торговли и внешнего финансирования дефицитов в экономике. Решение Китая в 1993 году применять рыночные цены вместо ранее субсидируемого экспорта топлива и продовольствия также негативно сказалось на экономической ситуации в Северной Корее. В то же время, распад советского блока привел к внезапному упадку традиционных экспортных статей Северокорейской экономики. Экспорт резко сократился, а стихийные бедствия, такие как наводнение августа 1995 года лишь усилили структурные слабости экономики.
Северокорейская экономика сокращалась в течение девяти лет подряд между 1990 и 1998 годами; к концу 1990-х годов , она составляла лишь одну треть от ее бывалого размера в 1980.[46] Смена председателя от Ким Ир Сена к Ким Чен Иру в 1994 году совпала с голодом в 1995 года.Более известная как «Великий голод» или «Трудный март», трагедия началась с развала системы общественного распределения, которая осуществлялась посредством карточной системы, обеспечивающей распределение продовольствия, и унесла жизни от 900 000 и 3500000 граждан Северной Кореи.[47]
Спустя Пятнадцать лет после окончания голода и, несмотря на введение рыночных механизмв, улучшения в сельскохозяйственном секторе и существенную международную помощь, Северная Корея все еще сталкивается с острой проблемой недоедания. Распространенность глобального хронического недоедания среди детей в возрасте до 5 лет в 2012 году была 27,9 процента, немногоо меньше по сравнению с 32,4 процентами в 2009 году, и значительно по сравнению с 45,2 процентами в 2000 году и 62,3 процентами в 1998.[48]
В июле 2013 года Всемирная продовольственная программа ( ВПП) приступила к реализации новой программы, рассчитанной на два года. Стоимость полного осуществления оценивается в $ 200 млн – суть программы заключается в продовольственной помощи в отношении 2400000 женщин и детей. Согласно ноябрьскому отчету всемирной продовольственной программы за 2013 год, касательно продовольственной ситуация в Северной Корее было установлено, что , несмотря на увеличение производства зерновых, местное сельского хозяйство по-прежнему не в состоянии удовлетворить потребности в питании населения: 84 процента домашних хозяйств имели удовлетворительное или плохое потребление пищи и число детей с задержкой роста по-прежнему осталось высоким.[49]
Хотя общая ситуация улучшилась за последнее десятилетие, экономическое развитие в Северной Корее по-прежнему является вопросом касающимся безопасности человека. 1 июля 2002 года Северная Корея объявила о проведении ряда мер по совершенствованию экономического управления, которые легализовали некоторые рыночные механизмы в рамках плановой социалистической экономики.[50]Была использована именно такая формулировка, чтобы избежать термина « реформы » и дифференцировать стратегию КНДР от" реформ и открытости" Ден Сяопина. Меры включали снижение контроля над ценами, повышение заработной платы, умеренное обесценивание северокорейской воны по отношению к доллару США для поощрения инвестиций и поддержки экспорта, передачу властных полномочий и принятие решений в производстный сектор на места, а также были учреждены три особые экономические зоны: Синыйджу , Кэсонской промышленный район и туристический район на горе Кымган.[51] Предприниматели были уполномочены действовать и организовывать бизнес в сфере услуг от своего имени, торговым компаниям было разрешено содержать от 20 до 40 процентов дохода в иностранной валюте, для привлечения инвестиций..
Однако меры пошли дальше, формируя среду, которая была весьма благоприятна для расширения рыночной деятельности. Тем не менее, маятник качнулся обратно в период между 2005 и 2009 годами, когда северокорейское правительство попыталось восстановить полный централизированный контроль над обществом и экономикой в рамках крупного подавления рыночной деятельности.
Новые меры связаны с закрытием оптовых рыночных центров, подавлением просветительских и образовательных кампаний по изучению маркетинга, был наложен запрет на торговлю в отношении женщин в возрасте до 40 и введено суровое наказания за торговлю на черном рынке.[52]
Подобные ужесточительные меры совпали с попыткой правительства восстановить свою монополию на закупки зерна и распределения продовольствия через ГСР (глобальную систему распределения).
В ноябре 2009 года правительство объявило новую денежную реформу , направленную на подавление частной торговли и укрепление «принципа и порядока социалистического хозяйствования », согласно заявлению официального представителя центрального банка.[53]
Однако, вектор политики вновь сменился, когда внешнеполитическая среду Северной Кореи ухудшилась в связи с последствиями второй ядерного испытания. В 2009 Северная Корея вновь обозначила цель достижения строительства «сильной и процветающей нации» к 2012 году по случаю 100- летия со дня рождения Ким Ир Сена. В 2010 году правительство постепенно аннулировало новые ограничения и поручило местным властям не применять их..
Основным стимулом, для позволения и расширения рыночной деятельности был перерыв в помощи со стороны Японии, Южной Кореи и США. Япония запретила весь импорт из Северной Кореи после первого ядерного испытания и весь экспорта в Северную Корею после второго.[54] В 2008 году южнокорейские туры в горы Кымган были отменены после инцидента, когда турист был застрелен северокорейским охранником за пределами туристической зоны. В августе 2011 года Северная Корея экспроприировала активы южнокорейских инвесторов ( на сумму более $ 370 млн. ).[55] В мае 2010 года после крушения Чхонан , президент Южной Кореи Ли Мен Бак приостановил межкорейских торговые и инвестиционные отношения , за исключением Кэсонской индустриальной области. Приостановление отношений имело незначительное влияние на торговых показатели, так как Кэсон составлял почти 70 процентов от двусторонней торговли в 2010 году и продолжал расти в 2011 году: так, объем двусторонней торговли вырос с $ 1679 млн в 2009 году до $ 1971 млн в 2012.[56] Тем не менее, он представлял собой значительную потерю доходов для некоторых секторов Северокорейской экономики: Южная Корея считает, что экспорт сельскохозяйственной и рыбной продукции в КДНР и промышленная деятельность корейских фирм на Севере приносили годовую прибыль для КНДР в размере около $ 300 млн, пока сотрдуничество не было приостановлено в 2010.[57] Наконец, администрация Ли Мен Бака резко сократили проекты по оказанию гуманитарной помощи .
США также приостановил помощь Северной Корее в начале 2009 года, обеспечив более чем 1,3 млрд. долларов в пищевой промышленности и энергетической помощи в период между 1995 и 2008 годами.[58]Экономическая политика Ким Чен Ына, в целом схожа с тем, что осуществлял Ким Чен Ир. Северная Корея продолжает сдерживать рыночную деятельность, склоняться к торговле с Китаем и отвергнуть условия США и Южной Кореи для возобновления помощи.
После прихода к власти, Ким Чен Ын , казалось, что хотел использовать идеологические основы для создания политики приоритетности экономического развития. На 28 июня 2012 года он, как сообщается, объявил о «создании новой системы управления экономикой в нашем собственном стиле"(более известны, как «Меры 6.28»).89Также во время речи было объявлено об увеличение производства, и этот факт был подтвержден на новогодней речи в 2013 году.90 31 марта 2013 года, в своем выступлении перед ЦК ТПК , он объявил « новую стратегическую линию на проведение экономического строительства и строительства атомных вооруженных силы»91 также известную как« линию Бьёнцзинь» , это сигнал о корректировке первой стратегии Ким Чен Ира «Сперва военное»( Бьёнцзинь значит бок о бок, ссылаясь на экономику и военную сферу )
Хотя эксперты и аналитики начали обсуждать «меры 6.28» , не было никакого официального подтверждения , что действительно были приняты новые меры. Китайские аналитики утверждают, что на деле изменения начали происходить с июня 2012 речи, особенно в отношении управления на микроуровне в фермерском хозяйстве. Они указывают на меры по снижению размера фермерских угодий от 10-25 рабочих до 4-6 рабочих и увеличения доли урожая , которую фермерам разрешено сохранять для потребления или продажи. Они также утверждают, что подобные подгруппы уполномоченны продавать сельскохозяйственную продукцию на рынках. Хотя это не дотягивает до принятия контрактной системы земледелия, как это сделал Китай в конце 1970-х, Северная Корея при Ким Чен Ыне по всей видимости встаёт на путь дальнейшей децентрализации сельскохозяйственного сектора в целях стимулирования фермерства в надежде на увеличение производства.[59]
В своих отношениях с США и Южной Кореей, Северная Корея по-прежнему выступает за конфронтации вместо использования возможностей получения помощи. После проведения тестирования баллистической технологии в апреле 2012 года и нарушая соглашение Северной Кореи и США от 29 февраля 2012 года, У Северной Кореи были конфискованы 240 000 тонн продовольственной помощи, которые США им поставляли. В апреле 2013 года Северная Корея в одностороннем порядке исключил южнокорейский персонал из Кэсон и закрыла комплекс до августа , несмотря на то, что промышленная зона генерирует годовой доход $ 90 млн в качестве заработной платы для её северокорейский рабочих.[60]
Член администрация президента Южной Кореи Парк ГынХё утверждает, что Южная Корея не будет возобновлять помощь, пока Северная Корея не принесёт свои извинения за потопление Чхонан. Южная Корея также поддерживает предпосылки для возобновления туров в горы Кымган: совместное расследование расстрела 2008 года является залогом, чтобы подобные инциденты больше не повторялись и гарантией безопасности для туристов.[61]
Китайские оценки и аналитическая работа касательно экономической политики Ким Чен Ына, как правило, недооценивают политические повороты Северной Кореи в деле внедрения внедрению рыночных механизмов. Они подчеркивают относительную непрерывность в расширении рыночной экономики со времен голода. Всесторонний анализ северокорейской экономики, опубликованный Яньбяньским университетом утверждает, что, начиная с 1950-х годов, общая тенденция является постоянной прогрессии рыночной экономики. Согласно этому анализу, реформы и открытость являются историческими необходимостью для КНДРР. Хотя термин «реформ» по-прежнему остается табу для северокорейских чиновников, китайские эксперты отмечают улучшение с 1990-х годов, когда реформы в Китае были восприняты как ревизионизм.[62]
Дебаты в Китае по экономической политике в отношении Северной Кореи в целом характеризуются тремя основных вопросами: Каков относительный вес рыночной деятельности в северокорейской экономике? Будет ли нынешняя власть в Северной Корее поддерживать значительное расширение рыночных механизмов в краткосрочной перспективе? Может ли это в конечном итоге привести к крупномасштабным реформам?
Некоторые китайские эксперты утверждают, что северокорейская экономика напоминает Китай середины 1980-х годов из-за своей зависимости от рыночных механизмов со слабой законодательной и институциональной базой.[63] Так как официальный среднемесячный доход составляет 6000 северокорейских вон ($45), сумму на которую буквально невозможно ничего купить, потребление зависит от дополнительных доходов, полученных в том числе из теневой экономики. Экономисты из Цзилинь утверждают, что примерно половина распределения товаров в Северной Корее происходит через черные рынки. Основываясь на информации из интервью с трейдерами, была получена информация о существовании 300 крупных рынков по всей стране в 2012 году, с быстрым увеличением численности после 2010.[64]
Китайские аналитики выявили, что китайцы проживающие с родственниками в Северной Корее являются одним из ключевых факторов поддержки постепенного расширение рыночной деятельности. Китайские эксперты ожидают, что экономическое развитие будет оставаться на повестке дня политики Ким Чен Ына, с «благосостоянием» - как ответом на основные потребности населения. Кроме того, они утверждают, что существенное изменение отношения к экономической политике, произошедшее в 2009 году в Северной Корее, было осуществлено в результате осознания того, что попросту "уже невозможно игнорировать страдания населения».[65]
Эксперты использовали ключевые слова в виде «прагматической адаптации» и «корректив»[66] чтобы описать изменения в экономике. Китайские аналитики склонны отдавать должное политике Ким Чен Ына касательно улучшения условий жизни, поскольку подобные изменения следуют из его политических корректировок и назначений. Они часто цитируют одну фразу из речи, произнесенной Ким Чен Ыном в апреле 2012 года: « Это строгое постановление Трудовой партии Кореи позволяет нашим людям, лучшим людям в мире, людям которые остались верными партии, преодолевая все трудности, жить, не затягивая пояса, и в полной мере наслаждаться богатством и процветанием в условиях социализма».[67] Китайские аналитики указывают на растущее влияние северокорейского правительства по отношению к экономическому управления, который уже долгое время находилось под властью северокорейской Армия ( Корейской народной армии, КНА ). Они приветствуют избрание в апреле 2013 года реформатора Пак Пон Чжу в качестве премьер-министра, который сделал заявления по приоритетизации развития легкой промышленности и сельского хозяйства, с целью повышения уровня жизни .[68]
Тем не менее, китайские аналитики также подчеркивают четыре основных ограничения, которые препятствуют дальнейшее корректировке экономической политики.
Во-первых, акцентировка на военной сфере подрывает перспективы значительного увеличения производства продуктов питания, потому что это отвлекает рабочую силу и ограниченные энергетические ресурсы от сельскохозяйственного сектора. Во-вторых, они говорят, что никакой поддержки для масштабных реформ в Северной Корее не будет до тех пор, пока старое поколение по-прежнему занимает ключевые посты в верхней части партии и военного аппарата. Хотя Дэн Сяопин смог получить поддержку для смелого экспериментирования в экономической политике Китая в конце 1970-х, Ким Чен Ын , даже если он и питал подобные амбиции - может не получить столько влияния, чтобы навязать подобную программу верхушке ТПК и главным лицам военного сектора. В-третьих, они считают, что не будет значительного ускорения экономических реформ, пока мировое сообщество воспринимается как враждебное, а изменение режима рассматривается как приоритет США. В этом контексте, китайские эксперты часто упоминают одновременность налаживания китайско-американских дипломатических отношений и запуска реформ Дэн Сяопина. Без предоставления достаточных гарантий безопасности, они утверждают, что северокорейский режим будет по-прежнему сопротивляться изменениям, воспринимая любые радикальные экономические преобразования в качестве «навязанной трансформации».[69]
Наконец, китайские аналитики считают, что международная изоляция Северной Кореи является серьезной проблемой, так как Северная Корея существует с острой нехваткой капитала, энергетических ресурсов и экономическим ноу-хау, которое предоставляет только ограниченный потенциал для роста рыночной деятельности.
Поэтому, нынешний акцент на экономическое развитие может иметь только ограниченный эффект и ограниченные шансы на то, что оно приведет к более радикальной программе экономических реформ.
Несмотря на эти предостережения, китайские эксперты утверждают, что нынешний акцент на повышении уровня жизни всё же не должен рассматриваться в качестве бессмысленной пропаганды.