ПЛАЩ И КИНЖАЛ 8 страница
Мэллори с трудом подавил желание напомнить наглому ублюдку вкус своего кулака; вместо этого он неторопливо, аристократическим жестом огладил бороду и холодно заметил:
– Не знаю, кто вам платит, но вряд ли он так уж обрадуется, что мы с мистером Фрейзером вас разоблачили.
Тейт смотрел на Мэллори и молча переваривал услышанное. За напускным безразличием Веласко явно угадывалось желание смыться при первой же возможности.
– Наше знакомство началось с безобразной драки, – продолжал Мэллори, – но я человек разумный, а потому способен подняться над более чем естественным негодованием и взглянуть на ситуацию объективно! Теперь, когда мы вас знаем, ваши услуги утратили всякую ценность для клиента, не так ли?
– Ну а если даже и так? – вскинулся Тейт.
– Ваши услуги могли бы пригодиться некоему Неду Мэллори. Сколько вам платит этот ваш не в меру любопытный хозяин?
– Осторожнее, Мэллори, – предостерег Фрейзер.
– Если вы наблюдали за мной достаточно, то должны были убедиться, что я отнюдь не скопидом, – многообещающе заметил Мэллори.
– Пять шиллингов в день, – пробормотал Тейт.
– Каждому, – вставил Веласко. – Плюс расходы.
– Да врут они всё, – возмутился Фрейзер.
– В конце недели в моей комнате во Дворце палеонтологии вас будут ждать пять золотых гиней, – пообещал Мэллори. – В обмен на эту сумму я хочу, чтобы вы обошлись с вашим бывшим клиентом в точности так же, как обходились со мной, – элементарная справедливость! Следуйте за ним тайно, куда бы он ни пошел, и докладывайте мне обо всем, что увидите. Вас ведь за тем нанимали, разве не так?
– Более или менее, – признал Тейт. – Давайте сделаем так. Вы, сквайр, даете эти пять желтых прямо сейчас. Мы обсудим ваше предложение, подумаем, а потом или согласимся – или вернем вам деньги.
– Хорошо, – кивнул Мэллори, – я дам вам часть этих денег. Но тогда и вам придется предоставить мне какую-нибудь информацию.
Тейт и Веласко быстро переглянулись.
– Дайте нам минутку переговорить.
Частные детективы протолкались сквозь сплошной поток пешеходов к обнесенному решеткой обелиску и начали оживленно жестикулировать.
– Эта парочка и в год пяти гиней не стоит, – проворчал Фрейзер.
– Я прекрасно понимаю, что они отъявленные негодяи, – согласился Мэллори, – но меня это ничуть не волнует. Мне нужно то, что они знают.
Некоторое время спустя Тейт вернулся, лицо его снова закрывал платок.
– Нас нанимал Питер Фоук. – Голос отставного полицейского звучал приглушенно. – Я бы в жизнь не сказал – клещами бы из меня ничего не вырвать; но пидор этот хрен знает что из себя строит, прямо как лорд какой или хрен знает что. Не верит он, видите ли, в нашу порядочность. Не доверил нам действовать в его интересах. Словно мы своего дела не знаем.
– Да черт с ним, – махнул рукой Веласко. Зажатые между платком и полями котелка локоны выпирали по сторонам, как набриолиненные крылья. – Веласко с Тейтом не станут ссориться с легавыми из-за какого-то там Питера, в рот его и в ухо, Фоука.
Мэллори вынул из бумажника новенькую хрустящую фунтовую купюру, и она тут же исчезла в ловких, как у опытного шулера, пальцах Тейта.
– Еще одну такую же для моего друга, чтобы скрепить сделку.
– А что вы мне сообщили такого особенного? Я с самого начала подозревал Фоука.
– Вы, сквайр, еще кое-чего не знаете, – затараторил Тейт. – Мы не одни вас выслеживали. Вы вот топаете, как слон, бормочете что-то себе под нос, а не видите, что за вами все время таскаются модный такой парень и его баба. Три дня подряд таскались.
– Но сегодня-то их нет, – констатировал Фрейзер. – Так ведь?
– Думаю, – хохотнул Тейт, – они увидели тебя и свалили. От такой кислой морды кто хочешь свалит. Нервные они очень, эта парочка, дерганые.
– Они знают, что вы их заметили? – спросил Фрейзер.
– Они же не придурки какие, Фрейзер. Крутая парочка – что он, что она. Парень из ипподромной публики, это я зуб даю, и девка тоже совсем не из простых. К Веласко подкатывалась, все хотела узнать, кто нас нанял. – Тейт помедлил. – Мы не сказали.
– А что они о себе говорили? – резко спросил Фрейзер.
– Она назвалась сестрой Фрэнсиса Радвика, – ответил Веласко. – Расследует убийство брата. Прямо так и сказала, сама, я ее даже ни о чем не спрашивал.
– Ну, мы-то в эту парашу не поверили, – продолжал Тейт. – Она совсем не похожа на Радвика. Но вообще-то баба на все сто – личико, рыжие волосы. Никакая она не сестра, уж скорее сожительница.
– Она убийца! – вырвалось у Мэллори.
– Будете смеяться, сквайр, но как раз то же самое она сказала про вас.
– Вы знаете, где их найти? – спросил Фрейзер. Тейт покачал головой.
– Мы могли бы поискать, – предложил Веласко.
– Почему бы вам не заняться этим одновременно со слежкой за Фоуком, – предложил Мэллори. – У меня есть подозрение, что они могут быть заодно.
– Фоук уехал в Брайтон, – сказал Тейт. – Не вынес смрада – тонкая, мать его, натура. И если придется ехать в Брайтон, нам с Веласко не помешали бы деньги на проезд.
– Представите мне счет, – проговорил Мэллори, вручая Веласко вторую фунтовую банкноту.
– Доктор Мэллори желает получить подробно расписанный счет, – подчеркнул Фрейзер. – С квитанциями.
– Будьте спокойны, сквайр. – Тейт тронул шляпу в полицейском салюте. – Рад служить интересам нации.
– И держитесь в рамках приличий, Тейт. Тейт пропустил эту рекомендацию мимо ушей и нагловато улыбнулся своему новому работодателю.
– Увидимся, сквайр.
– Плакали ваши денежки, – сказал Фрейзер, глядя, как героические сыщики растворяются в толпе. – Эту парочку вы никогда больше не увидите.
– На два фунта, и столько радости, – ухмыльнулся Мэллори. – Я считаю, что дешево отделался.
– Ошибаетесь, сэр. Есть куда более дешевые способы.
– По крайней мере теперь я не получу дубинкой по голове.
– Не получите, сэр. От них не получите.
* * *
Мэллори и Фрейзер перекусили прямо на улице сэндвичами с индейкой и беконом. На зубах скрипела копоть, совершенно непонятным способом проникшая в плотно закрытую мармитку торговца. Все кэбы как под землю провалились. Станции метрополитена были закрыты, одуревшие от долгого стояния пикетчики поливали бранью вялых, ни в чем не повинных прохожих.
Вторая назначенная на сегодняшний день встреча, на Джермин-стрит, обернулась для Мэллори тяжким разочарованием. Он пришел в Музей, чтобы обсудить свое выступление, но мистер Китc, кинотропист Королевского общества, прислал телеграмму, что он очень болен, а Гексли уволокли в какой-то комитет, где ученые лорды обсуждали чрезвычайную ситуацию. Мэллори не сумел даже отменить свою речь, как предлагал Дизраэли, поскольку мистер Тренхэм Рикс заявил, что не имеет полномочий принимать подобные решения без Гексли, а Гексли уехал, не сказав куда, и даже не оставил телеграфного номера.
Словно чтобы окончательно испортить настроение, Музей практической геологии был почти пуст, шумные толпы школьников и натуралистов-любителей в одночасье исчезли, их место заняли унылые личности, пришедшие сюда не ради какой-то там науки, а в поисках прохлады и чуть более свежего воздуха. Они слонялись под гигантским скелетом левиафана, словно изнемогая от желания переломать ему могучие кости и высосать костный мозг.
Единственное, что оставалось, – это плестись назад во Дворец палеонтологии и готовиться к ужину с Ассоциацией молодых агностиков. АМА представляла собой студенческое научное общество. Ожидалось, что Мэллори, главная звезда сегодняшнего сборища, сделает после ужина несколько глубокомысленных замечаний. Правду говоря, Мэллори и сам ждал этого события с некоторым нетерпением. При всей официальной унылости своего названия АМА была вполне жизнерадостной компанией, к тому же мужское общество позволит немного расслабиться и рассказать пару анекдотов, не совсем пригодных для нежных дамских ушек. Не ссылаясь, естественно, на первоисточник, на Диззи Дизраэли. Но теперь появлялся вопрос, многие ли из организаторов сборища остались в Лондоне? И осталось ли у этих самых оставшихся настроение где-то там собираться? И во что может превратиться ужин в верхнем зале паба “Черный монах”, расположенного рядом с мостом Блэкфрайарз, в двух шагах от Темзы?
Улицы пустели прямо на глазах; лавка за лавкой вывешивали таблички: “ЗАКРЫТО”. Мэллори надеялся отыскать цирюльника, который подстриг бы ему волосы и бороду, но не тут-то было. Население Лондона бежало из города или попряталось за плотно закрытыми ставнями. Дым опустился уже до земли, смешавшись со зловонным туманом; этот желто ваты и гороховый суп залил весь город, сократив видимость до нескольких десятков ярдов. Редкие пешеходы выныривали из мглы, как пристойно одетые призраки. Фрейзер на обстановку не жаловался и выбирал путь с легкостью, заставлявшей заподозрить, что старый полицейский прошел бы по Лондону и с завязанными глазами. И он, и Мэллори давно уже закрыли лица платками. Разумная эта предосторожность немного раздражала Мэллори – немногословному Фрейзеру теперь вообще словно кляпом рот заткнули.
– Кинотропы – вот корень всех бед, – сказал Мэллори; они шли по Бромптон-роуд, мимо дворцов науки, окутанных зловонным туманом. – Когда я уезжал из Англии, такого и в помине не было. Два года назад этих штук было совсем мало. А теперь мне не позволяют выступить с публичной лекцией без кинотропа. – Он закашлялся. – Меня просто передернуло, когда я увидел, как этот длинный щит, ну тот, что вывешен перед “Ивнинг Телеграф” на Флит-стрит, выщелкивает над головами толпы: “Поезда остановлены из-за забастовки кротов”, “Парламент обеспокоен состоянием Темзы”...
– Ну что же в этом плохого? – удивился Фрейзер.
– Так ведь вся эта хрень ничего не объясняет, - продолжал горячиться Мэллори. – Кто в парламенте? Каким состоянием Темзы? Что об этом говорит парламент? Разумные вещи или глупости?
Фрейзер хмыкнул.
– Это же только видимость, что нас проинформировали. Но на самом деле ничего подобного! Одни заголовки, пустая болтовня. Нам не дали выслушать доводы, не дали взвесить доказательства. Никакие это не новости, а так, игрушка для бездельников.
– Считается, что пусть бездельники знают хоть что-то, чем вообще ничего.
– Так считают безмозглые идиоты! Скармливать людям это месиво из новостей, – все равно, что печатать не обеспеченные золотом банкноты или выписывать чеки на пустой счет. Если простой народ может думать только на таком уровне, то да здравствует Палата лордов!
Мимо них медленно пропыхтела пожарная карета, на подножках которой стояли усталые пожарники. Их одежда и лица почернели на каком-то пожаре, или от лондонского воздуха, или от гари, вылетающей из труб кареты. Мэллори усмотрел странную иронию в том, что пожарная машина черпает силы для своего передвижения в груде пылающего угля. Но, с другой стороны, это даже разумно: в такую жуткую погоду лошади не проскачут галопом и одного квартала, сколько их ни понукай.
Мэллори не терпелось вдохнуть немного чистого воздуха и смягчить горло хакл-баффом; он спешил во Дворец палеонтологии, как к спасительной пристани, однако с недоумением обнаружил, что там дыма больше, чем на улице. В холле стоял резкий удушливый чад, как от сгоревшего белья.
Надо думать, эти галлоны манганата натрия разъели канализационные трубы. Во всяком случае, вонь распугала наконец жителей Дворца, так как в вестибюле не было почти ни души, из столовой не доносилось ни звука.
Мэллори направился прямо в гостиную. Не успел он найти среди лакированных ширм и красной шелковой обивки официанта, как появился Келли; выглядел комендант весьма решительно.
– Доктор Мэллори?
– Да, Келли?
– У меня для вас дурные новости, сэр. Прискорбное событие. Пожар, сэр.
Мэллори взглянул на Фрейзера.
– Да, сэр, – повторил портье. – Сэр, когда вы уходили сегодня, вы не могли случайно оставить одежду возле газового рожка? Или непотушенную сигару?
– Не хотите ли вы сказать, что пожар был в моей комнате!
– Боюсь, что так, сэр.
– Серьезный пожар?
– Жильцы думают, что да, сэр. И пожарные тоже. – Келли упустил из перечисления персонал Дворца, но его собственные чувства ясно читались на лице.
– Я всегда перекрываю газ! – воскликнул Мэллори. – Я не помню точно... Но я всегда перекрываю газ!
– Ваша дверь была заперта, сэр. Пожарникам пришлось ее взламывать.
– Давайте посмотрим, – мягко предложил Фрейзер.
Дверь в комнату Мэллори была выбита; мокрый, вздувшийся паркет сплошь засыпан песком. От письменного стола не осталось почти ничего, посреди ковра зияла огромная, с почерневшими краями дыра; о бумагах нечего было и говорить – они полыхнули в первую очередь. Стена позади стола и потолок над ним прогорели почти насквозь, балки и стропила обуглились, на месте платяного шкафа со всеми обновками лежала жалкая кучка обгорелых деревяшек и тряпок, щедро присыпанная осколками зеркала. Мэллори был вне себя от гнева, стыда и недобрых предчувствий.
– Вы заперли перед уходом дверь, сэр? – спросил Фрейзер.
– Я всегда ее запираю. Всегда!
– Могу я взглянуть на ваш ключ?
Мэллори протянул Фрейзеру кольцо с ключами. Инспектор опустился на колени возле изуродованной двери. С минуту он пристально изучал замочную скважину, потом поднялся на ноги.
– Вам не сообщали о появлении в вестибюле каких-нибудь подозрительных личностей? – спросил он у Келли.
– Позвольте узнать, сэр, по какому праву вы меня допрашиваете? – возмутился Келли.
– Инспектор Фрейзер, Боу-стрит.
– Нет, инспектор, – четко отрапортовал Келли. – Никаких подозрительных личностей не замечалось. Насколько мне известно.
– Имейте в виду, мистер Келли, что наша беседа является строго конфиденциальной. Полагаю, этот Дворец, подобно прочим учреждениям Королевского общества, предоставляет квартиры исключительно аккредитованным ученым?
– Это наше твердое правило, инспектор!
– Но вашим жильцам позволено принимать посетителей?
– Джентльменов, сэр. И дам в надлежащем сопровождении – ничего скандального, сэр!
– Прилично одетый гостиничный взломщик, – заключил Фрейзер. – И поджигатель. Не столь хороший поджигатель, как взломщик, если судить по тому, как примитивно он свалил бумаги под стол и за платяной шкаф. У него была отмычка для ригельного замка. Повозился немного, но сомневаюсь, чтобы на работу ушло больше пяти минут.
– Невероятно, – выдохнул Мэллори. Келли готов был разрыдаться.
– Ученому поджигают комнату! Я не знаю, что и сказать! Я не слышал о подобных злодеяниях со времен Лудда! Я в отчаянии, доктор Мэллори, – в полном отчаянии!
– Мне следовало предупредить вас, мистер Келли, – покачал головой Мэллори. – У меня есть враги.
– Мы знаем, сэр. – Келли нервно сглотнул. – Среди персонала много об этом говорят.
Фрейзер тем временем осматривал останки стола, ковыряя в золе покореженной латунной вешалкой из платяного шкафа.
– Свечное сало, – пробормотал он.
– Слава Богу, что имущество жильцов застраховано, – вздохнул Келли. – Я не могу сказать точно, доктор Мэллори, распространяется ли наш полис на подобную ситуацию, однако искренне надеюсь, что мы сможем возместить вам ущерб! Прошу принять мои глубочайшие извинения!
– Удар, конечно же, болезненный. – Мэллори оглядывал царящий кругом разгром. – Но не столь болезненный, как они надеялись! Самые важные бумаги я храню в сейфе Дворца. И конечно же, я никогда не оставляю здесь деньги. – Он помедлил. – Надеюсь, уж с сейфом-то все в порядке, мистер Келли?
– Да, сэр, – откликнулся Келли. – Точнее говоря... Позвольте, сэр, я проверю его. – Он поспешно удалился.
– Ваш старый знакомый по дерби, – сказал Фрейзер. – Он побоялся следить за вами сегодня, но, как только мы ушли, пробрался сюда, взломал дверь и зажег свечи среди наваленных бумаг. К тому времени, когда подняли тревогу, он был уже далеко.
– Хорошо же он знает мой распорядок дня, – кисло усмехнулся Мэллори. – Он много чего обо мне знает. Индекс мой добыл. Думает взять меня голыми руками.
– Фигурально говоря, сэр. – Фрейзер отбросил латунную вешалку. – Герострат-самоучка, вот он кто. Опытный поджигатель использовал бы жидкий парафин, который уничтожает и самого себя, и все, с чем соприкоснется.
– Значит, я не смогу сегодня пойти к агностикам, Фрейзер. Мне нечего надеть!
– Я вижу, что вы принимаете удары судьбы очень мужественно – как то и подобает ученому и джентльмену, доктор Мэллори.
– Спасибо, – поклонился Мэллори. Повисло молчание. – Фрейзер, мне нужно выпить. Фрейзер медленно кивнул.
– Бога ради, Фрейзер, давайте пойдем куда-нибудь, где можно будет надраться по-настоящему, как последние мерзавцы, как рвань подзаборная, в заведение, где нет никаких этих хрусталей, позолоты и лепных потолков. Плюнем на этот распрекрасный Дворец и пойдемте в какой-нибудь трактир, где не побрезгуют человеком, у которого не осталось ничего, кроме последнего сюртука на плечах!
Мэллори поковырял ногой в останках платяного шкафа.
– Я знаю, что вам нужно, сэр, – согласно откликнулся Фрейзер. – Веселое заведение, где можно выпустить пар – где есть выпивка, танцы и общительные дамы.
Мэллори обнаружил почерневшие латунные пуговицы своего вайомингского плаща и окончательно возненавидел негодяя, который устроил пожар.
– Вы ведь не станете водить меня на помочах? Я знаю, Олифант приказал вам нянчиться со мной. Не нужно, Фрейзер. У меня боевое настроение.
– Я понимаю вас, сэр. День выдался очень плохой. Но ничего, вы еще не видели Креморнские сады.
– Больше всего я хочу увидеть этого мерзавца в прицеле крупнокалиберной винтовки!
– Я прекрасно понимаю ваши чувства, сэр.
Мэллори открыл серебряный портсигар – хоть что-то из покупок да осталось, – раскурил свою последнюю сигару и после нескольких глубоких затяжек с наслаждением ощутил умиротворяющее действие табака.
– Ладно, – сказал он, – на худой конец сойдут и эти ваши Креморнские сады.
* * *
Следуя за Фрейзером по Кромвель-лейн мимо огромной груды светлого кирпича – Центра легочных заболеваний, – Мэллори невольно представил себе, какой кошмар творится там сегодня.
Истерзанный этим медицинским кошмаром, он был буквально вынужден завернуть в первый же попавшийся по дороге паб и выпить пять рюмок виски, на удивление приличного. Уютно расположившиеся в пабе туземцы вели себя вполне весело и дружелюбно; к сожалению, они то и дело скармливали свои трудовые двухпенсовики пианоле, лихо отзвякивавшей “Приди ко мне” – мотивчик, вызывавший у Мэллори почти физиологическую тошноту. Ну и ладно, это же еще не Креморнские сады.
На первые признаки серьезных беспорядков они наткнулись несколькими кварталами дальше по Нью-Бромптон-роуд, возле мануфактуры “Беннет и Харпер. Ковровые покрытия”. Толпа людей в униформе осадила заводские ворота. Какой-то трудовой конфликт.
Минуту спустя Мэллори и Фрейзер разобрались, что толпа почти полностью состоит из полицейских. “Беннет и Харпер” производили – из холста, пробковой крошки и какой-то угольной химии – симпатичный, с веселеньким рисунком, водонепроницаемый материал, очень подходивший для оклейки полов в кухнях, ванных и туалетах. Кроме этого материала, пользовавшегося большой любовью среднего класса, завод производил огромное количество удушливых газообразных отходов, без которых и средний класс и остальное население города вполне могли бы обойтись, а сейчас и тем более. Первыми официальными лицами на месте событий – во всяком случае, они приписывали себе такую честь – были инспекторы Королевской патентной службы, мобилизованные в соответствии с чрезвычайным планом правительства. Господа Беннет и Харпер, совсем не желавшие потерять дневную продукцию, оспорили полномочия патентной службы останавливать работы. Два инспектора из Промышленного комитета Королевского общества, подъехавшие чуть позже, сослались на прецеденты. Беспорядки привлекли местного констебля, следом за ним примчался на паробусе летучий отряд городской полиции с Боу-стрит. Большинство паробусов было реквизировано правительством, равно как и весь парк наемных экипажей города, – в соответствии с чрезвычайным планом, предназначенным для борьбы с забастовками на железных дорогах.
Дымовые трубы уже не дымили – честь и хвала расторопной полиции и заботливому правительству, – но работники мануфактуры все еще оставались на ее территории, праздные и очень возбужденные, поскольку никто ничего не сказал им об оплаченном выходном, вполне ими заслуженном – так, во всяком случае, полагали они сами. Предстояло также выяснить, кто будет нести ответственность за охрану собственности господ Беннета и Харпера и кто может дать официальное разрешение снова запустить котлы.
Что еще хуже, возникли серьезные неполадки в полицейской телеграфной службе, завязанной, по всей вероятности, на вестминстерскую пирамиду Центрального статистического бюро. Смрад там что-нибудь разъел, предположил Мэллори.
– Вы же из Особого отдела, мистер Фрейзер, – невинно заметил он. – Почему бы вам не вправить мозги этим олухам?
– Очень смешно, – огрызнулся Фрейзер.
– А я-то все удивляюсь, почему это на улицах нет полицейских. Они же, наверное, вот так копаются на мануфактурах по всему Лондону!
– А вас это приводит в дикий восторг, – буркнул полицейский.
– Бюрократы! – торжествующе провозгласил Мэллори. – А ведь такое развитие событий было легко предсказуемо, изучи они повнимательнее теорию катастрофистов. Мы имеем дело с клубком синергических взаимодействий – система сваливается в хаос через каскад удвоения периода! [[101]]
– Господи, а это еще что такое?
– Говоря попросту, – улыбнулся Мэллори, – это значит, что все становится вдвое хуже и несется вдвое быстрее, пока вконец не развалится.
– Заумная белиберда. Неужто вы скажете, что это имеет какое-то отношение к положению дел в Лондоне?
– Очень интересный вопрос! – кивнул Мэллори. – Вы затронули глубочайшие метафизические корни проблемы. Если я строю работоспособную модель явления, значит ли это, что я его понимаю? А может быть, все дело в тривиальнейшем совпадении или в артефакте метода? Лично я убежденный аналогист и отношусь к машинному моделированию с величайшим доверием, однако это еще не значит, что его исходные предпосылки – истина в последней инстанции. Темное дело, Фрейзер, очень темное. Старик Юм да епископ Беркли [[102]] – вот кто собаку съел на таких вопросах.
– А вы, случаем, не пьяны, сэр?
– Просто в слегка приподнятом настроении, – пробубнил сквозь платок Мэллори. – В небольшом поддатии.
Они зашагали дальше, благоразумно предоставив полиции самостоятельно разбираться с проблемой газообразных промышленных отходов.
Внезапно Мэллори остро ощутил утрату своего старого доброго вайомингского плаща. Ему не хватало походной фляги, подзорной трубы, надежной тяжести винтовки за спиной. Холодных чистых просторов, где жизнь была полнокровной, а смерть – быстрой и честной. Ему хотелось в экспедицию, как можно дальше от Лондона. Можно отменить все договоренности. Можно подать заявку на финансирование в Королевское общество или, и того лучше, в Географическое. И мотать из этой Англии, мотать как можно скорее!
– Не стоит, сэр, – сказал Фрейзер. – Это будет еще хуже.
– Я что, опять говорил вслух?
– Да, сэр, немного.
– Где в этом городе можно найти хорошую винтовку, Фрейзер?
Челси-парк остался далеко позади, теперь они вышли на Камера-сквер. Расположенные здесь магазины предлагали покупателю всевозможные оптические товары: таблотайпы и волшебные фонари, фенакистоскопы и любительские телескопы. Имелись здесь и простенькие микроскопы для юных натуралистов – копошащиеся в грязной воде анималькулы неизменно привлекают к себе внимание любознательных подростков. Крохотные существа не представляют никакого практического интереса, но их изучение может привести юные умы к доктринам истинной науки. Охваченный сентиментальными воспоминаниями, Мэллори остановился перед витриной с такими микроскопами. Они напомнили ему о добром старом лорде Мэнтелле, который дал ему его первую работу – уборщика в музее Льюиса. От уборки мальчик перешел к каталогизации костей и птичьих яиц, а затем к настоящей кембриджской стипендии. Старый лорд несколько усердствовал с розгой, но, как понимал теперь Мэллори, не более, чем он, Мэллори, того заслуживал.
В конце улицы раздался странный свистящий звук; Мэллори повернул голову и увидел, как из тумана вылетает какое-то не совсем реальное существо. Одежда на хлипкой, низко пригнувшейся фигурке развевалась и хлопала от скорости, из-под мышек торчали длинные палки.
Мимо ошарашенного Мэллори со свистом и улюлюканьем пронесся самый обычный лондонский шпаненок лет тринадцати или около того, в ботинках на резиновых колесиках. Умело затормозив, мальчишка развернулся и двинулся назад, отталкиваясь палками от мостовой. Через несколько секунд Мэллори и Фрейзер оказались в окружении целой шайки кричащих и приплясывающих дьяволят. Ни на одном из них – за исключением первого – не было башмаков с колесиками, зато почти каждую физиономию прикрывала квадратная марлевая маска, точно такая же, какими пользовались техники Бюро при работе с машинами.
– Послушайте, ребята, – рявкнул Фрейзер, – откуда у вас эти маски?
Но мальчишки словно его не слышали.
– Потрясно! – крикнул один из них. – А ну-ка еще разок, Билл!
Другой исполнил нечто вроде короткого ритуального танца; трижды отставив ногу в сторону, он высоко подпрыгнул и заорал во весь голос:
– Полный кайф!
Шайка откликнулась хохотом и криками “ура”.
– А ну-ка стихните! – приказал Фрейзер.
– Кислая харя! – презрительно осклабился колесник. – Говнюк!
Его дружки разразились издевательским хохотом.
– Где ваши родители? – не унимался Фрейзер. – В такую погоду нужно сидеть дома.
– А ху-ху не хо-хо? – фыркнул все тот же колесник. – Вперед, моя бесстрашная команда! Вас ведет Пантера Билл!
Он оттолкнулся палками и помчался. Остальные последовали за ним, вопя и улюлюкая.
– Слишком уж хорошо одеты для беспризорников, – заметил Мэллори.
Сорванцы отбежали на некоторое расстояние и теперь, судя по всему, готовились сыграть в “щелкни кнутом”. Каждый из них схватил соседа за руку, образуя цепочку; мальчишка на колесах занял место в хвосте.
– Не нравится мне это, – пробормотал Мэллори.
Мальчишки помчались гуськом, все больше набирая скорость, затем передний из них резко свернул, и живая цепочка размахнулась по Камера-сквер, передавая импульс от звена к звену. В конце концов произошло то, из-за чего и затевалась эта игра: мальчишка на колесах набрал головокружительную скорость и оторвался от цепочки, как выброшенный из пращи камень. Ликующе вопя, он понесся по мостовой, но вдруг споткнулся о какую-то выбоину и вломился головой в витрину; гильотинными ножами посыпались осколки.
Пантера Билл лежал на мостовой, не то мертвый, не то оглушенный; какое-то мгновение остальные потрясенно молчали.
– Сокровища! – взвизгнул вдруг один из мальчишек.
С безумными криками вся свора малолетнего хулиганья бросилась в разбитую витрину и принялась хватать все что ни попадя: телескопы, штативы, химическую посуду...
– Стой! – крикнул Фрейзер. – Полиция!
Он сунул руку в карман, сорвал с лица платок и трижды свистнул в никелированный полицейский свисток.
Мальчишек словно ветром сдуло. Они неслись по улице, как стая вспугнутых павианов, – и уносили почти всю захваченную добычу. Фрейзер пустился в погоню; мгновенье спустя за ним последовал и Мэллори. Пробегая мимо разгромленного магазина, они увидели, что Пантера Билл приподнялся на локте и трясет окровавленной головой.
– Ты ранен, мальчик? – резко остановился Мэллори.
– Не боись, все в поряде. – Мальчишка с трудом ворочал языком, голова его была рассечена до кости, по лицу струилась кровь. – Не трогайте меня, вы, замаскированные бандиты!
Мэллори торопливо стянул с лица платок и попытался улыбнуться:
– Ты поранился, мальчик. Тебе нужна помощь. Они с Фрейзером наклонились над Пантерой Биллом.
– На помощь! – заорал тот. – На помощь, моя верная команда!
Мэллори оглянулся. Может быть, кого-нибудь из этой шпаны удастся послать за помощью.
Сверкающий треугольный осколок стекла вылетел, вращаясь, из тумана и вонзился Фрейзеру в спину. Полицейский рывком выпрямился, его глаза наполнились животным ужасом.
Пантера Билл поднялся на четвереньки, затем вскочил. Где-то неподалеку вдребезги разлетелась очередная витрина – из тумана донеслись грохот, звон и ликующие крики.
Стеклянный осколок крепко засел в спине Фрейзера.
– Они же нас убьют! – крикнул Мэллори, хватая инспектора за руку, и бросился бежать. За ними бомбами взрывались витрины, звенели осыпающиеся на тротуар осколки, иногда раздавалось резкое, короткое звяканье куска стекла, брошенного в стену.
– Вот же сволочи, – пробормотал Фрейзер.
– Сокровища! – звенел в тумане крик Пантеры Билла. – Сокровища!
– Теперь держитесь, – сказал Мэллори. Обернув руку платком, он выдернул осколок из спины Фрейзера. К великому его облегчению, осколок не разломался, вышел целиком. Инспектор всем телом передернулся от боли.
Мэллори осторожно помог ему снять сюртук. Кровь пропитала рубашку Фрейзера до пояса, но все выглядело много лучше, чем можно было ожидать. Осколок вонзился в замшевый ремень, удерживавший подмышкой Фрейзера маленький многоствольный пистолет.