TХ pr©gma aЩtТ. Die Sache selbst. То са­мое‚ чем за­ни­ма­ет­ся фи­ло­со­фия

Вспом­ним сно­ва эту стран­ную фра­зу Со­кра­та: “Выс­шее бла­го для че­ло­ве­ка ка­ж­до­днев­но вес­ти бе­се­ды о доб­ро­де­те­ли и обо все том‚ о чем я раз­го­ва­ри­вал с ва­ми‚ ис­пы­туя се­бя и дру­гих‚ по­то­му что без это­го жизнь не в жизнь для че­ло­ве­ка”. Бла­го — бес­ко­неч­но бе­се­до­вать о бла­ге; жить (быть) — бес­ко­неч­но раз­го­ва­ри­вать о жиз­ни (бы­тии). Толь­ко то­гда “то‚ о чем” мо­жет вне­зап­но за­си­ять в ду­ше‚ как огонь‚ вспых­нув­ший от слу­чай­ной ис­кры‚ — под­хва­ты­ва­ет сам Пла­тон в VII пись­ме. “То‚ о чем” (ура­зу­ме­ние) и “то‚ как” (рас­су­ж­де­ния) — не­что бес­ко­неч­но раз­ное: од­но — еди­нич­но‚ про­сто‚ все­гда все здесь‚ дру­гое — мно­же­ст­вен­но‚ слож­но‚ бес­ко­неч­но во вре­ме­ни. И все же‚ ес­ли ве­рить Со­кра­ту и Пла­то­ну‚ ура­зу­ме­ние не­воз­мож­но без рас­су­ж­де­ний‚ при­чем‚ су­дя по все­му‚ — бес­ко­неч­ных. Фи­ло­соф­ское уз­на­ва­ние не­воз­мож­но без диа­лек­ти­че­ских до­пы­ты­ва­ний.

А от­ку­да во­об­ще взя­лись эти рас­су­ж­де­ния? В них ли де­ло? С на­ча­ла ли мы на­ча­ли? Бы­ли ведь‚ го­во­рят‚ до­со­кра­ти­ки. От них мы не слы­шим ни о ка­ких рас­спра­ши­ва­ни­ях и бе­се­дах. На­обо­рот‚ со­хра­нив­шие­ся их ре­че­ния пе­ст­рят сло­веч­ка­ми de‹ да cr» — “долж­но”‚ “сле­ду­ет”‚ “не­об­хо­ди­мо”‚ “при­хо­дит­ся”. “Нуж­но-де ду­мать и го­во­рить то-то и то-то‚ так-то и так-то”. “Сле­ду­ет знать‚ что...” Не о са­мом ли ми­ре пря­мо и без оби­ня­ков го­во­ри­ла ран­няя фи­ло­со­фия? Не к са­мим ли ве­щам об­ра­ща­лась?

В са­мом де­ле‚ ес­ли мы спро­сим‚ чем — в от­ли­чие от дру­гих — за­ни­ма­лись фи­ло­со­фы на пер­вых по­рах‚ по­лу­чим не­сколь­ко оза­да­чи­ваю­щий от­вет: — всем су­ще­ст­вую­щим.

По сло­вам Дио­ге­на Ла­эрт­ско­го и Ци­це­ро­на‚ Пи­фа­гор‚ пер­вый на­звав­ший се­бя фи­ло­со­фом и при­ду­мав­ший са­мо сло­во “фи­ло­со­фия”‚ объ­яс­нил это де­ло так: ка­ж­дый-де на тор­жи­ще жиз­ни пре­сле­ду­ет свою цель‚ кто сла­ву‚ кто на­жи­ву‚ кто еще че­го‚ — ка­ж­дый за­нят сво­им де­лом и вла­де­ет со­от­вет­стую­щи­ми зна­ния­ми‚ иные же “при­хо­дят толь­ко по­смот­реть‚ что и как здесь де­ла­ет­ся”‚ иг­но­ри­руя де­ла и де­лиш­ки лю­дей‚ они “вни­ма­тель­но всмат­ри­ва­ют­ся в при­ро­ду ве­щей”. Та­кие-то по­сто­рон­ние‚ лю­бо­пыт­ст­вую­щие на­блю­да­те­ли‚ рас­смат­ри­вающие все как бы со сто­ро­ны‚ и на­зы­ва­ют­ся-де фи­ло­со­фа­ми[39]. С име­нем фи­ло­со­фа в ори­ги­на­ле мы встре­ча­ем­ся у Ге­рак­ли­та: “cr» g¦r eв mЈla pollоn †storaj filosТfouj Ґndraj eЌnai — ведь му­жи-фи­ло­со­фы долж­ны быть в кур­се (да про­стят мне фи­ло­ло­ги этот пе­ре­вод.—А.А.) ве­ли­ко­го мно­же­ст­ва ве­щей”(DK B 35)[40]. Сло­вом‚ фи­ло­соф­ская страсть — лю­бо­зна­тель­ность‚ поч­ти не­уем­ное лю­бо­пыт­ст­во

Фи­ло­соф­ская fil…a та­кая же страсть‚ как и дру­гие‚ как “среб­ро­лю­бие”‚ “чес­то­лю­бие” etc. А “...коль ско­ро...‚ — за­ме­ча­ет та­кой зна­ток люб­ви‚ как Пла­тон‚ — че­ло­век что-ни­будь лю­бит‚ он дол­жен ... вы­ка­зы­вать лю­бовь не к од­ной ка­кой-ни­будь сто­ро­не то­го‚ что он лю­бит‚ ос­та­ва­ясь без­у­ча­ст­ным к дру­гой‚ но‚ на­про­тив‚ ему долж­но быть до­ро­го все” (RP.474c. Пер. А.Н.Егу­но­ва). Вот фи­ло­соф­ская fil…a и до­во­дит свою люб­ве­о­биль­ность до пре­де­ла. Фи­ло­соф лю­бит все в бы­тии‚ хо­чет знать не мно­го — tХ polЪ‚ а t¦ pЈnta — все и ка­ж­дое. При­чем‚ как и по­ло­же­но лю­бя­ще­му‚ лю­бит лю­би­мое ра­ди не­го са­мо­го‚ лю­бит все — и ка­ж­дое — су­щее за так‚ за то‚ что оно есть‚ и в том са­мом‚ что оно есть са­мо по се­бе‚ без вся­ких ко­ры­стей и воз­вы­шен­ных пре­тен­зий.

Боль­шин­ст­во со­чи­не­ний ран­них фи­ло­со­фов‚ о ко­то­рых мы на­хо­дим упо­ми­на­ния‚ на­зы­ва­лись Per€ fЪsewj. Ко­гда это на­зва­ние пе­ре­во­дят “О при­ро­де”‚ мы го­то­вы вос­хи­тить­ся “ге­ни­аль­ным до­гад­кам” пер­вых ес­те­ст­во­ис­пы­та­те­лей‚ про­щая им “на­тур­фи­ло­соф­ские” фан­та­зии. Но речь идет не о ес­те­ст­во­зна­нии и не о на­тур­фи­ло­со­фии‚ речь идет “о при­ро­де ве­щей”‚ о том ес­те­ст­ве‚ ко­то­рым ес­те­ст­ву­ет все‚ что есть. О при­ро­де всех ве­щей‚ ка­кие толь­ко су­ще­ст­во­ва­ли‚ су­ще­ст­ву­ют или бу­дут (мо­гут) су­ще­ст­во­вать в ми­ре. Дио­ген Ла­эрт­ский го­во­рит‚ что пер­вый раз­дел кни­ги Ге­рак­ли­та с тем же на­зва­ни­ем име­но­вал­ся про­сто “Обо всем” (Diog.Laert, 9б). “... Они (фи­ло­со­фы. — А.А.)‚ — сно­ва слы­шим мы от Пла­то­на‚ — стре­мят­ся ко все­му бы­тию в це­лом‚ не упус­кая из ви­ду ... ни од­ной его час­ти‚ ни ма­лой‚ ни боль­шой‚ ни ме­нее‚ ни бо­лее цен­ной...”(RP.485b). Так вот го­во­рит “идеа­лист”‚ ищу­щий еди­но­го “по­ми­мо мно­го­го”. Фи­ло­со­фия это — “qewr…a pan­tХj mќn cr­Тnou, pЈshj dќ oЩs…aj — со­зер­ца­ние все­го вре­ме­ни и все­го су­ще­ст­ва”(RP. 486a). Но опять-та­ки: ни ма­лей­ше­го су­ще­ст­ва не упус­кая. “Итак‚ тех‚ кто лю­бит [лас­ко­во при­ни­ма­ет‚ об­ни­ма­ет‚ ми­лу­ет — toаj ўspazomљnouj] ка­ж­дое су­ще­ст­вую­щее са­мо [aЩtХ ... ›kaston tХ Фn] долж­но на­зы­вать фи­ло­со­фа­ми‚ а не фи­ло­док­са­ми [лю­би­те­ля­ми мне­ний, лю­би­те­ля­ми то­го, что сла­вит­ся, слы­вет дос­той­ным вни­ма­ния. — А.А.]”(Ibid.,480a).

Ка­жет­ся‚ сто­ит толь­ко лю­бов­но со­сре­до­то­чить­ся на ка­ком-угод­но су­щем в его соб­ст­вен­ном бы­тии‚ и со­сре­до­то­чив­шее­ся та­ким об­ра­зом су­ще­ст­во са­мо со­бой вы­стро­ит­ся по­до­баю­щим‚ от­ве­чаю­щим (аде­к­ват­ным‚ го­во­ря по-ла­ты­ни) об­ра­зом. Это и бу­дет по­ни­ма­ние‚ са­ма ис­ти­на. Прав­да‚ для это­го на­до от мно­го­го от­ре­шить­ся (лю­би­мое рев­ни­во). Че­ст­но ска­зать‚ при­дет­ся от­ре­шить­ся от все­го. Или на­обо­рот? Вме­стить все в един­ст­вен­но­го из­бран­ни­ка? Или уви­деть ка­ж­дое на сво­ем мес­те вме­сте со все­ми дру­ги­ми? Ведь толь­ко вме­сте со всем‚ ка­ж­дое ока­зы­ва­ет­ся со­бой: на сво­ем мес­те‚ в сво­ем на­зна­че­нии... Зна­чит‚ что­бы уви­дет ка­ж­дое са­мо‚ нуж­но ка­ким-то об­ра­зом ох­ва­тить взо­ром все. Но как воз­мож­на та­кая qewr…a — ох­ват взо­ром все­го?

Что это “все” (и‚ ста­ло быть‚ “ка­ж­дое” в этом “всем”) — ни­где‚ соб­ст­вен­но‚ не при­сут­ст­ву­ет‚ за­ме­ти­ли ско­ро. “fЪsij — при­ро­да ве­щей [ве­щи в их бы­тии] — лю­бит пря­тать­ся”‚— за­ме­тил Ге­рак­лит‚ на­пи­сав­ший об этой “при­ро­де” кни­гу (DK B123). Зна­ко­мые нам по Со­кра­ту и Пла­то­ну мыс­ли мы слы­шим от то­го же Ге­рак­ли­та. “Polumaq…h nТon њcein oЩ didЈskei — мно­го­уче­ность не обу­ча­ет уму‚ — го­во­рит он и при­во­дит при­ме­ры та­кой мно­го­уче­но­сти: — Ина­че обу­чи­ла бы Ге­сио­да и Пи­фа­го­ра‚ рав­но как и Ксе­но­фа­на с Ге­ка­те­ем” (B40). Т.е. — оди­на­ко­во да­ле­ки от по­ни­маю­ще­го ума и все­ох­ва­ты­ваю­щие тео­го­нии с кос­мо­го­ния­ми‚ и гло­баль­ные кос­мо­гра­фии‚ гео­гра­фии‚ эт­но­гра­фии‚ ис­то­рии‚ и про­чие со­б­ра­ния обыч­ных и тай­ных све­де­ний. Обу­че­ние уму‚ спо­соб­но­му ох­ва­ты­вать ум­ст­вен­ным взо­ром все и так всмат­ри­вать­ся в при­ро­ду ве­щей‚ про­ис­хо­дит‚ на­до по­ла­гать‚ ина­че. И еще — как бы до­пол­няя толь­ко что при­ве­ден­ное ре­че­ние: “Чьи толь­ко ре­чи я ни слы­шал‚ ни­кто не до­хо­дит до то­го‚ что­бы по­ни­мать‚ что муд­рое ото всех обо­соб­ле­но (от­де­ле­но) — sofТn ™sti pЈntwn kecwrismљnon”(B108). “Муд­рое”‚ то‚ что “лю­бит” фи­ло­соф‚ т.е. все и ка­ж­дое‚ — обо­соб­ле­но от все­го и ка­ж­до­го. Ра­зу­ме­ет­ся не так‚ что на­хо­дит­ся в ка­ком-то осо­бом — пусть и “по­тус­то­рон­нем” — мес­те (так оно бы­ло бы все­го лишь од­ним из мно­го­го). Оно не при­сут­ст­ву­ет так‚ как мы при­вык­ли‚ что­бы все при­сут­ст­во­ва­ло и как об этом по­ве­ст­ву­ют зна­то­ки. Все (и ка­ж­дое) — боль­ше все­го пе­ре­чис­ли­мо­го и рас­ска­зуе­мо­го. Оно не име­ет мес­та и вре­ме­ни‚ на­про­тив‚ все мес­та и вре­ме­на как-то на­хо­дят­ся в нем. По­это­му и на­хо­дит­ся оно умом и в уме‚ ко­то­рый сам не име­ет мес­та и вре­ме­ни (не­уме­стен‚ у-то­пи­чен‚ от­вле­чен‚ — как угод­но).

Фи­ло­соф­ское лю­бо­пыт­ст­во столь не­объ­ят­но‚ что до­пы­ты­ва­ет­ся та­ко­го “все­го”‚ что все­гда от­сут­ст­ву­ет. Оно до­пы­ты­ва­ет­ся од­но­го: все­го‚ ко­то­рое на­столь­ко вез­де и все­гда‚ что ни­где и ни­ко­гда‚ в ча­ст­но­сти. По­это­му‚ хо­тя то са­мое‚ чем за­нят фи­ло­соф­ский ум, ка­са­ет­ся все­го‚ но ка­са­ет­ся он (и оно) все­го так‚ что не вы­ли­ва­ет­ся во все­зна­ние (ни тем бо­лее — во все-по­лу­зна­ние). Он --- ум --- один и есть та со-сре­до-то­чен­ность мыс­ли‚ ко­то­рая спо­соб­на кос­нуть­ся со-сре­до-то­чен­но­сти все­го в од­ном. “Вне­мля не мне‚ а ло­го­су [то­му‚ что раз­би­ра­ет‚ от­би­ра­ет‚ со­би­ра­ет. — А.А.[41]]‚ долж­но при­знать: муд­рость в том‚ что­бы знать все как од­но”. — Her., DK B50). Ум на­хо­дит ис­ко­мое бы­тие там‚ где на­хо­дит­ся (на­хо­дит се­бя) сам. “Ра­зум‚ — при­ве­дем мы зна­ме­ни­тые сло­ва Ари­сто­те­ля — ра­зу­ме­ет са­мо­го се­бя‚ со­уча­ст­вуя (kat¦ metЈleyin) в ра­зу­мее­мом‚ а ра­зу­мее­мое ста­но­вит­ся [ока­зы­ва­ет­ся са­мим со­бой. — А.А.]в (са­мом этом) ка­са­нии (qiggЈnwn) и ра­зу­ме­нии‚ так что ра­зум и ра­зу­мее­мое — од­но и то же” (Metaph., XII, 7 1072b20). Нет‚ ста­ло быть‚ ни­че­го стран­но­го в том‚ что то са­мое‚ чем за­ни­ма­ет­ся фи­ло­соф­ский ум‚ и то са­мое‚ что его за­ни­ма­ет (tХ pr©gma aЩtЪ; die Sache selbst) схо­дят­ся‚ со­при­ка­са­ют­ся так близ­ко‚ как два смыс­ла од­но­го и то­го же вы­ра­же­ния‚ как од­но и то же са­мое. Вхо­дя в эту клас­си­че­скую те­му фи­ло­со­фии — то­ж­де­ст­во мыш­ле­ния и бы­тия — бу­дем‚ од­на­ко‚ пом­нить об этом qiggЈnw — “ка­сать­ся”‚ о не­кой точ­ке‚ ко­то­рая столь же со­еди­ня­ет‚ сколь и раз­де­ля­ет не­что не­про­ни­цае­мое друг для дру­га.

Как бы там ни бы­ло‚ уни­вер­са­ли­ст­ские пре­тен­зии фи­ло­со­фии ни­кто не от­ме­нял и не ста­вил под по­доз­ре­ние на про­тя­же­нии ве­ков. Имен­но эта пре­тен­зия и ста­ла ис­точ­ни­ком са­мых тра­ди­ци­он­ных ее де­фи­ни­ций. Вот‚ по слу­чаю‚ па­ра та­ких оп­ре­де­ле­ний. Фи­лон Алек­сан­д­рий­ский (I век на­шей эры)‚ зна­ме­ни­тый “син­те­за­тор” эл­лин­ской и иу­дей­ской муд­ро­сти: “Фи­ло­со­фия — слу­жан­ка (ра­бы­ня) муд­ро­сти (со­фии)... Со­фия же есть зна­ние бо­же­ст­вен­ных и че­ло­ве­че­ских <ве­щей> и их при­чин” (De congressu eruditionis gratia, 80)[42]. А вот XII век‚ эпо­ха ак­ку­рат­ней­ших раз­ли­че­ний и оп­ре­де­ле­ний. Пе­ред на­ми слов­но точ­ный — раз­ве что без вся­ких “слу­жа­нок” — пе­ре­вод этой де­фи­ни­ции на ла­тынь схо­ла­ста Гу­го Сен-Вик­тор­ско­го: “Philosophia, — оп­ре­де­ля­ет он — est disciplina omnium rerum humanorum atque divinarum rationis plene investigans. (Фи­ло­со­фия есть нау­ка‚ оты­ски­ваю­щая пол­ное ос­но­ва­ние как все­го че­ло­ве­че­ско­го‚ так и все­го бо­же­ст­вен­но­го)”[43].

Не ста­нем мно­жить сви­де­тель­ст­ва‚ это дос­та­точ­но ус­той­чи­вая ха­рак­те­ри­сти­ка. Фи­ло­со­фия рас­смат­ри­ва­ет не­ко­то­рым об­ра­зом все‚ го­во­рит обо всем. Тем бо­лее важ­но уяс­нить‚ ка­ким имен­но об­ра­зом и как это во­об­ще воз­мож­но — го­во­рить обо всем — бо­же­ст­вен­ном и че­ло­ве­че­ском‚ тео­ре­ти­че­ском и прак­ти­че­ском. Ка­ким же это об­ра­зом мы мо­жем иметь де­ло со всем? Как имен­но ум со­би­ра­ет‚ сво­дит и до­пол­ня­ет мно­гое кое-что во все. Здесь-то и на­чи­на­ют­ся труд­но­сти и рас­хо­ж­де­ния.

Ведь то‚ с чем мы име­ем де­ло‚ о чем мы за­во­дим речь‚ са­мо вхо­дит в на­ше де­ло и от­ве­ча­ет нам‚ ска­зы­ва­ет­ся‚ ис­клю­чи­тель­но со­об­раз­но и со­от­вет­ст­вен­но то­му‚ как мы го­во­рим‚ как мы име­ем с ним де­ло и ка­кое это де­ло. (Этим же “как” оп­ре­де­ля­ют­ся и мно­го­об­раз­ные спо­со­бы ут­ра­тить свой пред­мет или под­ме­нить его дру­гим). — Или фи­ло­соф­ская мысль дей­ст­ви­тель­но ли­ше­на фор­мы и об­раза и мы мо­жем упо­вать на уни­вер­са­лизм без-дель­но­го “со­зер­ца­ния” и буд­то бы все в се­бя вме­щаю­ще­го мол­ча­ния‚ уви­ли­вая та­ким не­хит­рым спо­со­бом от су­ро­вой не­об­ра­ти­мо­сти де­ла и стро­гой от­вет­ст­вен­но­сти оп­ре­де­лен­но­го сло­ва? Ис­кус­ст­во‚ нау­ка‚ ре­ли­гия‚ то­же вро­де бы ка­саю­щие­ся “при­ро­ды ве­щей”‚ тре­бу­ют и осо­бых да­ров‚ и спе­ци­фи­че­ско­го тру­да‚ и стро­гой в раз­ном от­но­ше­нии ас­ке­зы. На что же рас­счи­ты­ва­ет фи­ло­со­фия, и не рас­счи­ты­ва­ют ли по­лу­чить от фи­ло­со­фии все это — бо­же­ст­вен­ное и че­ло­ве­че­ское — сра­зу и да­ром?

Мы хо­те­ли вой­ти в де­ло фи­ло­со­фии, от­тал­ки­ва­ясь от “са­мих ве­щей”‚ и на­шли‚ что со­брать их в их бы­тии мож­но толь­ко в ра­зу­мею­щем уме. Но как это со­б­ра­ние про­ис­хо­дит? Как ра­зу­ме­ет ра­зум? Не от­тал­ки­ва­ем­ся ли мы сно­ва от са­мих ве­щей к ло­ги­ке ра­зу­ме­ния‚ мыш­ле­ния? Ум вби­ра­ет в се­бя оп­ре­де­лен­ный ло­гос‚ ко­то­рым все оп­ре­де­лен­ным об­ра­зом со­би­ра­ет­ся во­еди­но.

Мы уже от­ме­ча­ли‚ что гре­че­ское сло­во lТgoj име­ет этот смысл: со­би­ра­ние[44], — раз­би­раю­щее‚ от­би­раю­щее со­би­ра­ние‚ мож­но ска­зать‚ упо­ря­до­чи­ва­ние‚ уст­рое­ние‚ по-гре­че­ски‚ — kosm»sij . Как воз­мож­но уст­ро­ить по­ря­док из бес­по­ря­до­ка‚ — вот чем за­ни­ма­ет­ся гре­че­ский Ум—Нус со сво­им Ло­го­сом. Им-то и уме­ют мыс­лить гре­че­ские фи­ло­со­фы‚ сколь ни по-раз­но­му они им вер­тят (или он ими).

Спро­сим хо­тя бы Пла­то­на. В “Фе­до­не” Со­крат‚ рас­ска­зы­ва­ет друзьм — в ожи­да­нии ци­ку­ты — не­что вро­де сво­ей твор­че­ской био­гра­фии. Смо­ло­ду‚ вспо­ми­на­ет он‚ им вла­де­ла по­ра­зи­тель­ная страсть к то­му ро­ду муд­ро­сти‚ ко­то­рую на­зы­ва­ют изы­ска­ни­ем при­ро­ды ве­щей (per€ fЪsewj ѓstor…aj). Как все воз­ни­ка­ет и гиб­нет‚ чем мы чув­ст­ву­ем и мыс­лим и т.д. Усерд­но за­ни­ма­ясь всем этим, Со­крат вдруг за­ме­тил‚ что как бы слеп­нет и пер­ста­ет по­ни­мать про­стей­шие ве­щи (на­при­мер‚ ес­ли еди­ни­ца раз­де­ля­ет­ся‚ по­лу­ча­ет­ся что-то мень­шее — дро­би — или боль­шее — две еди­ни­цы? — или — как во­об­ще воз­мож­но‚ что что-то воз­ни­ка­ет гиб­нет и су­ще­ст­ву­ет?). Но вот он ус­лы­шал‚ что Анак­са­гор пи­шет‚ буд­то все в ми­ре уст­роя­ет и все­му ви­ной слу­жит ум. Тут де­ло ста­ло про­яс­нять­ся. Ум‚ ко­то­рый‚ по­доб­но доб­ро­му хо­зяи­ну ми­ро­во­го хо­зяй­ст­ва‚ все уст­раи­ва­ет‚ на­во­дит по­ря­док и ка­ж­до­му оп­ре­де­ля­ет‚ как ему луч­ше (при­год­нее‚ уме­ст­нее‚ свое­вре­мен­ней) быть‚ ум‚ ко­то­рый при­чи­ня­ет ка­ж­дое су­щее и ка­ж­дое со­бы­тие‚ встраи­вая их в этот чин­ный‚ со-чи­нен­ный им по­ря­док‚ — та­кой ум да­вал бы об­щую идею ра­зу­ме­ния‚ по­ни­ма­ния‚ зна­ния че­го бы то ни бы­ло (как ему луч­ше быть в све­те идеи все­об­ще­го бла­го­ус­т­рое­ния). Что­бы удов­ле­тво­рить вла­дев­шее Со­кра­том лю­бо­пыт­ст­во‚ ему уже не нуж­но пя­лить гла­за и про­чи­щать уши. На­до толь­ко вду­мы­вать­ся в этот ум. Анак­са­гор‚ прав­да‚ за­чем-то пред­по­ло­жил и дру­гую при­чи­ну‚ ка­кое-то без-ум­ное‚ с точ­ки зре­ния Со­кра­та—Пла­то­на‚ са­мо­упо­ря­до­чи­ва­ние ве­щей‚ так что уму-то и де­лать ни­че­го не ос­та­ва­лось‚ но ис­кра Ума уже за­ле­те­ла в его ум (Plat., Faedon. 96a—99c).

Ка­ким же пу­тем по­шел да­лее Со­крат? За­ме­тив‚ что пря­мое раз­гля­ды­ва­ние ве­щей и вы­слу­ши­ва­ние “фи­зио-ло­ги­че­ских” ис­то­рий ско­рее ос­ле­п­ля­ет и ог­лу­ша­ет‚ чем на­во­дит на ум‚ он ре­шил “убе­жав‚ скрыв­шись в убе­жи­ще рас­су­ж­даю­щих ре­чей — e„j toЭj lТgouj katafugТnta — там рас­смат­ри­вать ис­ти­ну все­го‚ что су­ще­ст­ву­ет (tоn Сn­tпn)”(Ibid.99e. Кур­сив наш. — А.А.). Ины­ми сло­ва­ми‚ от­вер­нув­шись от хао­ти­че­ско­го ми­ра‚ в ко­то­рый мы впу­та­ны ошу­ше­ния­ми‚ Со­крат пла­то­но­ва “Фе­до­на” по­ла­гал‚ что он бли­же по­дой­дет к ис­ти­не ве­щей‚ т.е. к са­мим ве­щам‚ ес­ли зай­мет­ся рас­смот­ре­ни­ем ло­ги­че­ско­го уст­рое­ния уст­рояю­ще­го этот мир ума.

Так‚ от­пра­вив­шись “к са­мим ве­щам”‚ мы бе­гом воз­вра­ща­ем­ся к со­кра­тов­ским бе­се­дам‚ к его ис­кус­ст­ву lТgouj poie‹sqai.

 

 

А вот за­да­ча на­пос­ле­док.

Мы го­во­ри­ли: вве­де­ние‚ вхо­ж­де­ние в фи­ло­со­фию — это не вход в му­зей‚ где кол­лек­цио­ни­ро­ва­ны не­кие фи­ло­соф­ские уче­ния или да­же ми­ро­воз­зре­ния‚ в раз­ное вре­мя вы­дви­гав­шие­ся и пред­ла­гав­шие­ся раз­ны­ми фи­ло­со­фа­ми. Это втя­ги­ва­ние в де­ло фи­ло­со­фии‚ ед­ва ли не в су­деб­ный про­цесс — с той раз­ни­цей‚ что на этом про­цес­се нет ни внеш­не­го су­дьи‚ ни при­ня­то­го ко­дек­са. Тут тво­рит­ся са­мо-суд.

В про­грам­ной ста­тье 19­10 г. “Фи­ло­со­фия как стро­гая нау­ка” Эд. Гус­серль пи­сал: “Ко­неч­но‚ мы ну­ж­да­ем­ся так­же и в ис­то­рии. Ра­зу­ме­ет­ся‚ не для то­го‚ что­бы по­гру­зить­ся‚ как ис­то­рик‚ в те свя­зи раз­ви­тия‚ в ко­то­рых вы­рос­ли ве­ли­кие фи­ло­со­фии‚ но что­бы дать воз­мож­ность им са­мим вли­ять на нас со­глас­но их свое­об­раз­но­му ду­хов­но­му со­дер­жа­нию. И на са­мом де­ле‚ из этих ис­то­ри­че­ских фи­ло­со­фий из­ли­ва­ет­ся нам на­встре­чу‚ ес­ли толь­ко мы уме­ем со­зер­ца­тель­но вне­дрить­ся в них‚ про­ник­нуть в ду­шу их слов и тео­рий‚ фи­ло­соф­ская ж и з н ь со всем оби­ли­ем и си­лой жи­ви­тель­ных мо­ти­ва­ций. Од­на­ко‚ не че­рез фи­ло­со­фии ста­но­вим­ся мы фи­ло­со­фа­ми. Толь­ко без­на­деж­ные по­пыт­ки ро­дят­ся из стрем­ле­ния ос­та­вать­ся при ис­то­ри­че­ском‚ про­яв­лять се­бя при этом толь­ко в ис­то­ри­ко-кри­ти­че­ской дея­тель­но­сти и до­би­вать­ся фи­ло­соф­ской нау­ки в эк­лек­ти­че­ской пе­ре­ра­бот­ке или в ана­хро­ни­сти­че­ском воз­ро­ж­де­нии. Тол­чок к ис­сле­до­ва­нию дол­жен ис­хо­дить не от фи­ло­со­фии‚ а от ве­щей и про­блем (Nicht von den Philosophien sondern von den Sachen und Problemen muss der Antrieb der Forschung ausgehen). Фи­ло­со­фия же по сво­ей сущ­но­сти есть нау­ка об ис­тин­ных на­ча­лах‚ об ис­то­ках‚ о rizиmata pЈntwn <кор­нях все­го (вы­ра­же­ние Эм­пе­док­ла). — А.А.)>. Нау­ка о ра­ди­каль­ном долж­на быть ра­ди­каль­на‚ во всех от­но­ше­ни­ях ра­ди­каль­на‚ так­же и в сво­их по­ступ­ках. И пре­ж­де все­го она не долж­на ус­по­каи­вать­ся‚ по­ка не дос­тиг­нет сво­их аб­со­лют­но яс­ных на­чал‚ т.е. сво­их аб­со­лют­но яс­ных про­блем”[45].

Те­зис этот по­лу­чил из­вест­ность как при­зыв “Zur Sache selbst”, ко­то­рый пе­ре­во­дят обыч­но: “К са­мим ве­щам”. Но вы­ра­же­ние “die Sache selbst” мо­жет быть пе­ре­ве­де­но и как “суть де­ла”. Ста­ло быть‚ — “К са­мой су­ти де­ла!” Де­ло фи­ло­соф­ско­го ис­сле­до­ва­ния на­чи­на­ет­ся, в са­мом де­ле‚ с фи­ло­соф­ско­го оза­да­чи­ва­ния‚ с от­кры­тия соб­ст­вен­но фи­ло­соф­ской про­бле­мы. Про­бле­ма же эта от­кры­ва­ет­ся‚ ко­гда уда­ет­ся‚ как бы от­стра­нив дик­тую­щие тек­сты‚ обу­чаю­щие ве­щам док­три­ны и став­шие “ес­те­ст­вен­ным све­том” ми­ро­воз­зре­ния‚ об­ра­тить­ся к са­мим ве­щам. Фи­ло­соф­ская про­бле­ма ка­са­ет­ся то­го‚ что вы­дви­ну­то за пре­де­лы ото­дви­гае­мых ак­том “эпо­хе” (воз­дер­жа­ния)‚ за­клю­чае­мых в скоб­ки мне­ний‚ уче­ний‚ тео­рий‚ пусть и са­мых спе­ку­ля­тив­ных и ме­та­фи­зи­че­ских‚ — как вещь-а-не-тео­рия.

Ес­ли с этой точ­ки зре­ния вгля­деть­ся в ис­то­рию фи­ло­со­фии‚ быть мо­жет‚ нам уда­сть­ся за­ме­тить‚ что ка­ж­дая эпо­ха фи­ло­со­фии (бо­лее то­го — ка­ж­дая зна­чи­мая фи­ло­со­фия) на­чи­на­ет­ся этим жес­том “эпо­хе”‚ ак­том ин­тел­лек­ту­аль­но­го от­стра­не­ния от все­сто­рон­не про­ду­ман­но­го и ис­тол­ко­ван­но­го ми­ра‚ воз­вра­ще­ни­ем “к са­мим ве­щам”‚ как бы впер­вые еще толь­ко под­ле­жа­щим ос­мыс­ле­нию. Ка­ж­дая фи­ло­со­фия и фи­ло­соф­ская эпо­ха вхо­дит в са­мо фи­ло­соф­ское де­ло‚ вновь‚ как бы с са­мо­го на­ча­ла об­ра­ща­ясь к са­мим ве­щам. За­гад­ка в том‚ что ка­ж­дый раз это са­мое обо­ра­чи­ва­ет­ся к мыс­ли по-раз­но­му‚ слов­но раз­ны­ми ли­ца­ми‚ — со­об­раз­ны­ми ли­цам об­ра­тив­шей­ся к ним мыс­ли.

Вхо­дя в са­мо де­ло фи­ло­со­фии тем пу­тем‚ ко­то­рым про­дви­га­лись к са­мим ве­щам Пла­тон и Ари­сто­тель‚ мы мог­ли за­ме­тить‚ в ка­ком имен­но ви­де‚ в ка­кой фор­ме‚ в ка­ком ло­го­се — в ка­ком смыс­ле — из­ве­ща­лись им ве­щи‚ как бы вы­хо­дя на­встре­чу‚ встре­ча­ясь с мыс­лью‚ ка­са­ясь мыс­ли на этом пу­ти.

Ес­ли бы мы ре­ши­лись вой­ти в фи­ло­со­фию вслед за мыс­ли­те­ля­ми сред­не­ве­ко­вья‚ то же са­мое де­ло обер­ну­лось ина­че‚ и смысл са­мо­сти тех же са­мых — ка­за­лось бы — ве­щей ока­зал­ся иной. Под­черк­ну: не кон­цеп­ций о ве­щах‚ а са­мих ве­щей. Взаи­мо­от­но­ше­ние этих эпох мыс­ли оп­ре­де­ля­ет­ся не идео­ло­ги­че­ски­ми рас­ко­ла­ми (язы­че­ст­во — хри­сти­ан­ст­во) и не внеш­ним сход­ст­вом (пла­то­низм‚ ари­сто­те­лизм)‚ а внут­рен­ним спо­ром об этом са­мом.

По­доб­ным внут­рен­ним ру­бе­жом от­ме­че­на и эпо­ха‚ име­нуе­мая Но­вым вре­ме­нем.

Тот же Гус­серль на­по­ми­на­ет нам‚ что эпо­ха Но­во­го вре­ме­ни в эм­пи­ри­че­ском ис­тол­ко­ва­нии опы­та вдох­нов­ля­лась по­доб­ным па­фо­сом. “Су­дить о ве­щах ра­зум­но или на­уч­но‚ — опи­сы­ва­ет Гус­серль фи­ло­соф­скую ус­та­нов­ку этой нау­ки‚ — зна­чит ру­ко­во­дство­вать­ся са­ми­ми ве­ща­ми‚ т.е. вер­нуть­ся от слов и мне­ний к са­мим ве­щам‚ об­ра­щать­ся с во­про­сам к то­му‚ как они да­ны са­ми по се­бе и уст­ра­нить все не ка­саю­щие­ся де­ла пред­рас­суд­ки”[46]. Так оно и есть: “Мы не соз­да­ли‚ — ут­вер­ждал Ф.Бэ­кон‚ — и не го­то­вим ни­ка­ко­го на­си­лия и ни­ка­кой за­пад­ни для су­ж­де­ний лю­дей‚ а при­во­дим их к са­мим Ве­щам и к свя­зям Ве­щей”[47]. Но во­все не толь­ко и‚ мо­жет быть да­же не столь­ко в так на­зы­вае­мом “эм­пи­риз­ме” нау­ки Но­во­го вре­ме­ни об­на­ру­жи­ва­ет­ся этот эпо­халь­ный жест воз­вра­ще­ния к са­мим ве­щам. Они мо­гут быть по­мыс­ле­ны в их вне­мыс­лен­ной са­мо­сти имен­но так‚ что мыс­ля­щее‚ мыс­ля­щий субъ­ект все­це­ло обо­соб­ля­ет­ся от них в соб­ст­вен­ном не­ве­ще­ст­вен­ном бы­тии‚ как ego cogitans‚ всем сво­им бы­ти­ем (суб­стан­цио­наль­но) про­ти­во­стоя­щий бы­тию res extensa. Имен­но де­кар­тов­ская “эпо­хе”‚ его ме­то­ди­че­ское со­мне­ние до­во­дит во­прос до фи­ло­соф­ской ра­ди­каль­но­сти: как воз­мож­но‚ как мыс­ли­мо вне­мыс­лен­ное — для не­го, как и для всей кар­те­зи­ан­ской на­уч­но­сти, это зна­чит объ­ек­тив­ное — бы­тие.

Мы мо­жем вспом­нить‚ как пре­вра­ща­лись за­но­во от­кры­тые “са­ми ве­щи” в “causa sui” Спи­но­зы‚ “мо­на­ды” Лейб­ни­ца‚ “вещь в се­бе” Кан­та‚ “дух” Ге­ге­ля. Ге­гель‚ в ча­ст­но­сти‚ от­тал­ки­ва­ясь во Вве­де­нии к “Фе­но­ме­но­ло­гию ду­ха” от Кан­та‚ ко­то­рый-де на пу­ти к ве­щам увяз в ис­сле­до­ва­нии по­зна­ва­тель­ной спо­соб­но­сти‚ зо­вет сме­ло вхо­дить в по­зна­ние са­мих ве­щей. “Ко­гда я мыс­лю‚ — пи­шет он в I т. “Эн­цик­ло­пее­дии”‚ — я от­ка­зы­ва­юсь от сво­ей субъ­ек­тив­ной осо­бен­но­сти‚ по­гру­жа­юсь в пред­мет (vertiefe mich in die Sache)‚ пре­дос­тав­ляю мыш­ле­нию дей­ст­во­вать са­мо­стоя­тель­но‚ и я мыс­лю пло­хо‚ ес­ли я при­бав­ляю что-ни­будь от се­бя”[48].

Сам Гус­серль по­ла­га­ет‚ что эпо­халь­но от­стра­ня­ет эти уче­ния‚ и в идее все­об­щей фе­но­ме­но­ло­гии сно­ва ви­дит путь воз­вра­ще­ния zur Sache selbst.

Чем же оп­ре­де­ля­ют­ся столь ра­ди­каль­ные рас­хо­ж­де­ния в са­мом ра­ди­каль­ном: что та­кое то са­мое‚ чем за­ни­ма­ет­ся мысль‚ — то са­мое‚ что за­ни­ма­ет мысль у нас для се­бя и впер­вые де­ла­ет ее са­мой со­бой? Как от­но­сит­ся к де­лу мыс­ли са­мо это из­на­чаль­ное‚ ра­ди­каль­ное — он­то­ло­ги­че­ское — рас­хо­ж­де­ние эпо­халь­ных фи­ло­со­фий в са­мо­оп­ре­де­ле­нии и оп­ре­де­ле­нии са­мих ве­шей? Не здесь ли то са­мое пе­ре­пу­тье‚ на ко­то­ром они так­же и схо­дят­ся‚ мо­гут сой­тись? Вот в чем во­прос‚ ко­то­рый вста­ет пе­ред на­ми.

Вхо­дя — се­го­дня — в фи­ло­со­фию‚ мы под­хо­дим к это­му пе­ре­пу­тью‚ вхо­дим в спор он­то­ло­ги­че­ских эпох‚ в спор эпо­халь­но-из­на­чаль­ных до­пу­ще­ний мыс­ли и бы­тия‚ до­пу­ще­ний‚ до­пус­каю­щих мысль и бы­тие к са­мим се­бе и друг к дру­гу. Мо­жет быть‚ этот спор и есть — се­го­дня — са­мо де­ло фи­ло­со­фии‚ ко­то­рая есть де­ло са­мой мыс­ли.

До сих пор ев­ро­пей­ская фи­ло­со­фия — и на За­па­де‚ и на Вос­то­ке — об­хо­ди­лась тем‚ что так или ина­че мог­ла встро­ить все свои при­клю­че­ния‚ па­де­ния и воз­ро­ж­де­ния‚ ва­риа­ции и ме­та­мор­фо­зы‚ все эпо­хи сво­ей ис­то­рии в один э о н‚ оп­ре­де­ляе­мый‚ в ко­неч­ны­ом сче­те еди­ным по­ни­ма­ни­ем (и мно­же­ст­вом не­по­ни­ма­ний) смыс­ла фи­ло­соф­ско­го де­ла и то­го‚ о чем это де­ло ве­дет­ся. По сей день од­ним из наи­бо­лее про­ду­ман­ных спо­со­бов та­ко­го встраи­ва­ния ос­та­ет­ся ис­то­рия фи­ло­со­фии Ге­ге­ля. Ко­гда нын­че пред­ше­ст­вую­щая фи­ло­со­фия на раз­ные ла­ды от­стра­ня­ет­ся от де­ла‚ она так­же упа­ко­вы­ва­ет­ся в один фут­ляр (суб­стан­циа­лизм‚ пла­то­низм‚ ло­го­цен­тризм).

М.Хай­дег­гер‚ на­при­мер‚ ви­дит в ис­то­рии ев­ро­пей­ской фи­ло­со­фии из­жи­вае­мую судь­бу ме­та­фи­зи­ки‚ ме­та­фи­зи­че­ско­го обо­ро­та из­на­чаль­ной мыс­ли‚ или пре­вра­ще­ния пла­то­низ­ма. Пре­вра­ще­ни­ем пла­то­низ­ма ока­зы­ва­ет­ся и но­во­ев­ро­пей­ская ме­та­фи­зи­ка субъ­ек­тив­но­сти. Сво­их пре­де­лов‚ пре­дель­ных воз­мож­но­стей ме­та­фи­зи­ка (в фор­ме ме­та­фи­зи­ки субъ­ек­тив­но­сти) дос­ти­га­ет у Ниц­ше и Мар­кса. Уве­рен­но впи­сы­ва­ет Хай­дег­гер и фе­но­ме­но­ло­гию Гус­сер­ля в то са­мое по­ни­ма­ние де­ла и за­да­чи фи­ло­со­фии‚ для ко­то­ро­го die Sache‚ то что ее по су­ти де­ла за­ни­ма­ет‚ есть die Subjektivität — су­бек­тив­ность. Этим‚ по мыс­ли Хай­дег­ге­ра‚ во­об­ще ис­чер­пы­ва­ют­ся воз­мож­но­сти фи­ло­со­фии как ме­та­фи­зи­ки и от­кры­ва­ет­ся соб­ст­вен­ная за­да­ча мыш­ле­ния. В чем же она со­сто­ит?

“Ко­гда мы спра­ши­ва­ем о за­да­че мыш­ле­ния‚ то в кру­го­зо­ре фи­ло­со­фии это зна­чит: оп­ре­де­лить то‚ что ка­са­ет­ся мыш­ле­ния‚ то‚ что для мыш­ле­ния еше спор­но‚ спор­ный слу­чай. Это и оз­на­ча­ет в не­мец­ком язы­ке сло­во “Sache”. Оно име­ну­ет то‚ с чем в дан­ном слу­чае име­ет де­ло мыш­ле­ние...”[49]. То‚ чем за­ни­ма­ет­ся мыш­ле­ние‚ — спор­ное; то‚ чем за­ни­ма­ет­ся ра­ди­каль­ное мыш­ле­ние‚ т.е. фи­ло­со­фия‚ есть са­мо спор­ное. Не в том де­ло‚ что то‚ чем за­ни­ма­ет­ся фи­ло­со­фия все еще спор­но‚ а в том‚ что то‚ чем за­ни­ма­ет­ся фи­ло­со­фия‚ спор­но са­мо по се­бе. По­это­му‚ за­клю­ча­ет Хай­дег­гер: «Die Aufgabe des Denkens wäre dann die Preisgabe des bisherigen Denkens an die Bestimmung der Sache des Denkens»[50]. Ри­ск­ну пе­ре­вес­ти так: “В та­ком слу­чае за­да­чей мыш­ле­ния бы­ла бы вы­да­ча пред­ше­ст­вую­ще­го мыш­ле­ния в рас­по­ря­же­ние то­го‚ что за­ни­ма­ет мыш­ле­ние”. То есть — в рас­по­ря­же­ние Спор­но­го. Сле­ду­ет пе­ре­ос­мыс­лить пред­ше­ст­вую­щую ме­та­фи­зи­ку в фи­ло­соф­скую мысль‚ в мысль‚ оза­да­чен­ную со­бой и тем‚ что ее за­ни­ма­ет. То­гда она вой­дет в за­да­чу мыш­ле­ния‚ ко­то­рое тем са­мым ис­пол­нит свою за­да­чу.

Ко­нец ме­та­фи­зи­ки зна­ме­ну­ет‚ ста­ло быть‚ на­ча­ло фи­ло­со­фии‚ ее но­вое ро­ж­де­ние. Ро­ж­де­ние не ка­кой-то но­вень­кой фи­ло­со­фии‚ а са­мой фи­ло­со­фии. Но­вое ро­ж­де­ние веч­ной фи­ло­со­фии во всем ее ве­ко­вом со­ста­ве. Пла­тон‚ Фо­ма Ак­вин­ский‚ Ни­ко­лай Ку­зан­ский‚ Де­карт‚ Ге­гель‚ Ниц­ше... — еще толь­ко пред­сто­ят. Нам еще пред­сто­ит их от­крыть[51]. Так “не шу­ми­те афи­ня­не”‚ ко­гда слы­ши­те о “де­ст­рук­ции всей пред­ше­ст­вую­щей ме­та­фи­зи­ки”. Мы воз­вра­ща­ем­ся к са­мо­му де­лу фи­ло­со­фии вме­сте со все­ми‚ кто в этом де­ле уча­ст­во­вал‚ мы воз­вра­ща­ем­ся zur Sache selbst.

Вот по­че­му‚ имен­но в на­ших соб­ст­вен­ных “эпо­халь­ных” по­пыт­ках кос­нуть­ся то­го‚ что име­ет ха­рак­тер “са­мой ве­щи”‚ сно­ва оза­да­чить­ся са­мим ее бы­ти­ем и бы­ти­ем ка­саю­щей­ся ее мыс­ли‚ мы вхо­дим в курс на­стоя­ще­го фи­ло­соф­ско­го де­ла и од­но­вре­мен­но мо­жем по­лу­чить дос­туп ко всем эпо­хам фи­ло­соф­ст­во­ва­ния‚ ко всем — от­ве­ка за­ня­тым этим стран­ным де­лом — ис­то­ри­че­ским сис­те­мам фи­ло­со­фии‚ т.е. сис­те­ма­ти­че­ским опы­там по­доб­но­го оза­да­чи­ва­ния. При та­ком по­ни­ма­нии фи­ло­соф­ские сис­те­мы пе­ре­ста­ют ка­зать­ся про­стым дос­тоя­ни­ем ис­то­рии‚ тем бо­лее эпи­зо­да­ми идео­ло­ги­че­ской борь­бы “из­мов”. На­стоя­щей фи­ло­со­фии все­гда есть до них пря­мое де­ло‚ по­то­му что они от­но­сят­ся к де­лу‚ впол­не в кур­се са­мо­го де­ла‚ на­стоя­ще­го де­ла фи­ло­со­фии. И еще во­прос‚ дос­та­точ­но ли мы — се­го­дняш­ние — са­ми при­ча­ст­ны это­му де­лу‚ са­ми на­стоя­щие. Дос­та­точ­но ли мы эпо­халь­ны.

Вер­нем­ся под ко­нец к на­ча­лу на­шей ра­бо­ты. Как же нам все-та­ки по­ни­мать общ­ность‚ един­ст­во фи­ло­соф­ско­го де­ла?

Нелишне, по­жа­луй‚ на­пом­нить здесь то ог­ра­ни­че­ние‚ ко­то­рым в са­мом на­ча­ле я су­ще­ст­вен­но пре­до­пре­де­лил со­дер­жа­ние ра­бо­ты. Мы вду­мы­ва­лись в де­ло фи­ло­со­фии вслед за Со­кра­том‚ Пла­то­ном и от­час­ти Ари­сто­те­лем. Их путь вво­дит в са­му суть де­ла — и — ос­та­ет­ся их соб­ст­вен­ным‚ осо­бым пу­тем. Их соб­ст­вен­ным умом. Су­ти фи­ло­соф­ско­го де­ла во­об­ще мож­но сле­до­вать толь­ко соб­ст­вен­ным умом‚ толь­ко об­ре­тая соб­ст­вен­ный ум. Об­рес­ти же соб­ст­вен­ный ум‚ ко­то­рым ни­кто не рас­по­ла­га­ет от ро­ж­де­ния‚ мож­но‚ лишь всту­пая в со­дру­же­ст­во с друзь­я­ми муд­ро­сти. В ча­ст­но­сти‚ — с Со­кра­том‚ Пла­то­ном и Ари­сто­те­лем.


[1] Heidegger M. Das Ende der Philosophie und die Aufgabe des Denkens. – In: Heidegger M. Zur Sache des Denkens. Tübingen. 1969. S. 61-80.

[2] Бибихин В.В. Дело Хайдеггера. // В сб.: Философия Хайдеггера и современностью М. 1991. С.166–171.

[3] ”Самая верная общая характеристика европейской философский традиции в том‚ что она состоит из ряда примечаний к Платону”. – Whitehead A.N. Process and Reality, an Essay in Cosmology. Cambridge. 1991, p.00.

[4] Heidegger M. Zur Sache des Denkens. S.63.

[5] Ср. характеристику современного “бытия в культуре”‚ данную

В.С.Библером в кн.: Библер В.С. “От наукоучения – к логике культуры”. М. 1991.

с.261-281.

[6] Пер. В. Бибихина. – Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М. 1993. С.391.

[7] Фейнман Р., Лейтон Р., Сэнди М. Фейнмановские лекции по физике. М. 1965. Т.2. С.24.

[8] См. Бибихин В.В. Язык философии. М. 1993. С.243.

[9] Бибихин В.В. Язык философии. С. 137-138-139. (Об этом-то и толковал Кант).

[10] Творения иже во святых отца нашего Григория Богослова, Архиепископа Константинопольского. Спб. Б/г. Т.1. С.386.

[11] Речь идет о так называемом Амулете или Мемориале Б.Паскаля, – записке, найденной через несколько дней после его смерти за подкладкой его сюртука. См. Блез Паскаль. Мысли. М.: ”REFL-book”. 1994. С.61.

[12] Ср. “апофатические определения философии” в статье В.С.Библера. – Наст. изд.‚ с.000-000.

[13] Философ‚ замечает Платон в “Теэтете”‚ в отличие от людей дела воспитывается как свободный человек‚ которому всегда хватает свободного времени‚ чтобы вести свои беседы “™n ™ir»nh ™p€ scolБj (в мире [спокойствии] и на досуге)”(Theat.172d). Философом может стать человек – “™n ™leuqer…a te ka€ scolБ teqrammљnon (вскормленный [воспитанный] на свободе и в досуге)” (Ibid.175e). Обратим внимание на слово № scolБ – досуг‚ свободное время‚ праздность (отсюда латинское schola – ученая беседа‚ метонимически отнесенное и к школе в знакомых нам смыслах). В основе его лежит производное от глагола њcw (имею) слово sce„n‚ означающее “задержка”‚ “приостановка” (См.‚ например‚ Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. М. 1991‚ с.1222. См. также Бибихин В.В. Язык философии‚ с.119). К философии‚ стало быть‚ побуждает нас странная потребность помедлить‚ задержаться‚ остановиться‚ задуматься‚ заняться тем‚ что занятый человек видит как праздные‚ досужие‚ схоластические‚ отвлеченные от жизни рассуждения.

[14] Эти вопросы вовсе не только прагматические. Их стоит ставить со всей жесткостью, чтобы припомнить первичные нужды человека, то есть те нужды, которыми определяется бытие человека в качестве человека. А это, кто будет спорить, философский вопрос. Так, к примеру, М.Хайдеггер поставил вопрос о поэзии, назвав статью строчкой из стихотворения Гельдерлина: “Wozu Dichter <in dürftiger Zeit>?..” (“К чему поэт в скудную эпоху?..). См. Heidegger M. Holzwege. Frankfurt am Main. 1963. S. 248-295.

[15] Киник Кратет спросил однажды Стильпона, основателя мегарской школы: “Чувствуют ли боги радость от наших поклонений и молитв?” “Глупый ты человек, – ответил Стильпон, – такие вопросы задают не на улице, а с глазу на глаз!” (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М. 1979. С.141). А с чего бы это Декарт – благочестивый католик – держался правила: “Хорошо прожил тот, кто хорошо укрылся”? Благонамереннейшему Канту пришлось-таки однажды написать: ”Будучи вернейшим подданным Вашего королевского величества, считаю самым безопасным сим торжественно заявить, что в дальнейшем буду полностью воздерживаться от публичных выступлений, как на лекциях, так и в писаниях, по вопросам, касающимся религии, будь то естественной или только откровенной” (цит. по кн.: Jaspers K. Kant. Leben, Werk, Wirkung. München. 1975. S.13). – Биографии философов – русские не составляют исключения – полны такими конфузами.

[16] Слово њlegcoj и связанные с ним выражения (њlegcon doаnai; e„j њlegcon p…ptei) действительно относятся к сфере судебного процесса‚ означая свидетельства‚ доказательства‚ улики. Глагол њlegcw – означает “бранить”‚ “изобличать”‚ “испытывать”.

 

[17] Еще в 1977 г. Морис Клавель‚ один из тех, кого во Франции называли тогда“новыми философами” (философы-публицисты, которые под влиянием опубликованных во Франции книг Солженицина‚ Шаламова‚ Е.Гинзбург‚ а также под впечатлением только что пережитого опыта пол-потовской Камбоджи разделывались с собственным гошизмом образца 68-го года и яростно разоблачали философские корни тоталитарного образа мысли у Маркса, Гегеля, Фихте)‚ опубликовал жаркий памфлет под названием “Мы все его убили или “Этот еврей Сократ!..””(Clavel V. Nous l’avons tous tué ou “Ce juif de Socrate!...” P. 1977).

 

[18] Этот сюжет, почерпнутый из басни Эзопа, сопровождает европейскую философию на протяжении всей ее истории. См. Blumenberg H. Das Lachen der Thrakerin. Eine Urgeschichte der Theorie. Frankfurt am Main. 1987.

[19] Ср.‚ к примеру‚ раздел “Дисциплина чистого разума в отношении его полемического применения” “Критики чистого разума” И.Канта.

[20] См. главу — Die “Was ist das”-Frage — в кн.: Martens E. Die Sache des Sokrates. Stuttgart. 1992. S.65-80.

[21] См. Heidegger M. Sein und Zeit. Tübingen. 1963. S.5-8, 12.

[22] Мы касаемся темы философского апофатизма‚ который следует отличать от апофатизма богословского и понимать конкретно‚ т.е. (1) внутри логического катафасиса мысли и (2) в исторической (культурной) определенности этого логического катафасиса. Плотин‚ Ник.Кузанский‚ И.Кант‚ М.Хайдеггер‚ – вот некоторые философы‚ в разные эпохи философии (об этом понятии см. ниже) яснее других выявлявшие это апофатическое начало философии. Среди русских философов ближе всего к этому началу С.Л.Франк (см.‚ например‚ Франк С.Л.. Непостижимое. Париж. 1939).

[23] См. как вводится и разъясняется это понятие в работах В.С.Библера. – Библер В.С. От наукоучения к логике культуры‚ с.391-397; Библер В.С. Кант – Галилей – Кант. М. 1991. С.7-15.

[24] “Вечный образ философа‚ – пишет Х.-Г.Гадамер‚ – образ Сократа‚ т.е. образ человека‚ который выдвигает в качестве незнающего то‚ что для всех нас есть истина”. – Gadamer H.-G. Über die Ursprünglichkeit der Philosophie. Berlin. 1948. S.5.

[25] Напомню в этой связи известные слова Аристотеля: “Ведь благодаря удивлению люди и теперь начинают философствовать и начали философствовать впервые; удивляясь поначалу тем затруднениям‚ которые бросаются в глаза [лежат под руками]‚ затем мало по малу продвигаясь таким образом вперед и входя в апории относительно более <глубоких вещей>” (Metaph. I 982 b 12-14).

[26] См. Голосовкер Я. Достоевский и Кант. М. 1963.

[27] См. Бибихин В.В. Язык философии‚ с.256-258.

[28] Кант И. Логика. – Кант И. Трактаты и письма. М. 1980, с.330, 333.

[29] Подробнее о связи внутренней речи с мышлением и о философском произведении как внутренней речи‚ данной открытым текстом см. Библер В.С. Понимание Л.С.Выготским внутренней речи и логика диалога (еще раз о предмете психологии). – В кн. Методологические проблемы психологии личности. М.1981. С.117-134. Библер В.С. От наукоучения к логике культуры. М. 1991. С.100-113.

[30] Cтало быть, заметим мы на полях “Федра”, понять текст значит суметь, во-первых, усвоить его, то есть перевести текст в нашу собственную внутреннюю речь, услышать “внутренне — сами от себя” — и, во-вторых, суметь воспроизвести в нашей внутренней речи голос автора сочинения, как бы способного продолжить свою речь в ответ на наши, быть может, не приходившие ему в голову вопросы. Иными словами, понять письменный текст, значит, суметь вернуть его в стихию разговорной, устной речи.

[31] Как полагает А.Ф.Лосев‚ ориентируясь на гегелевское понимание диалектики. См. его комментарий к диалогу в кн.: Платон. Соч. в трех томах. М. 1970. Т.2. С.571.

[32] Индоевропейская мифология и сам язык дают нам понять‚ как‚ какими корнями могут быть связаны “вечное” и “новое”‚ “всегда-впервые-рождающееся”‚ “юное”. См. литературу‚ указанную Н.В.Брагинской в статье‚ прямо к нашим темам не относящейся: Брагинская Н.В. Эон в “Похвальном слове Константину” Евсевия Кесарийского. – Сб. Античность и Византия. М. 1975‚ с.286-306‚ прим.10 и 11 на с.302.

[33] См. Васильева Т.В. Платоновский вопрос сегодня и завтра // Вопросы философии. 1993. № 9. С.110.

[34] См. наст. изд., с. 000.

[35] См.‚ например‚ Хайдеггер М. Основные проблемы метафизики. Перевод введения // Вопросы философии. 1989. № 9.

[36] Когда Аристотель не присутствовал на лекции, Платон будто бы восклицал: “разум отсутствует, аудитория глуха!”. – См. Доватур А.И. Платон об Аристотеле. // Сб.: Вопросы античной литературы и классической филологии. М. 1966. С.137-144. Цитиата на с.139.

[37] Микеладзе З.Н. Что такое “Топика” Аристотеля? // Вопросы философии. 1979. № 8. С.110.

[38] См. наст. изд.‚ с.000.

[39] Diog. Laert. VIII, 8. (Диоген Лаэртский‚ цит. изд.‚ с.334). Cic., Tusc., V,3,8. (Марк Тулий Цицерон. Избранные соч. М. 1975. С. 325-326).

[40] Слово ѓstor…a того же корня „d, что oЌda – “знать”, “ведать” и означает сведения, полученные из расспросов или собранные в странствиях. Отсюда и название книги Геродота. У Геродота же глагол filosofe‹n используется в смысле “любопытствовать”. Так Крез говорит Солону, что слышал, будто тот qewr€aj e†neken, т.е. “ради того, чтобы увидеть все глазами”, обошел многие страны filosofљwn, т.е. “любопытствуя, из любознательности” (Herod. I, 50).

[41] Об интерпретации гераклитова логоса см. Kurtz E. Interpretationen zu den Logos-Fragment Heraklits. Hildesheim. 1971. (Spudasmata 17).

[42] Цит. по кн.: Бибихин В.В. Язык философии, с.310-311.

[43] Eisler H. Wörterbuch der philosophischen Begriffen. Berlin. 1904. Bd.2. S.106.

[44] См. прим. 40. Именно этот смысл положил в основу своего истолкования М.Хайдеггер — см. Heidegger M. Logos. — In: Heidegger M. Vorträge und Aufsätze. Teil III. Pfullingen. 1967. S.5-25.

[45] Гуссерль Э. Философия как строгая наука. — Рус. пер.: Логос. Международный ежегодник по философии культуры. М. 1911. Кн. 1, с.55.

[46] Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologische Philisiphie. Erstes Buch. Halle a.d.S. 1922. S.35.

[47] Бэкон Ф. Новый органон. Л. 1935. С.83.

[48] Пер. Б.Столпнера. Гегель. Соч. Т.1. Энциклопедия философских наук. Ч.1. Логика. М.-Л. 1930. С.55.

 

[49] Heidegger M. Zur Sache des Denkens, S.67.

[50] Ibid., S.80.

[51] Ср. слова О.Мандельштама: “А я говорю: вчерашний день еще не родился. Его еще не было по-настоящему. Я хочу снова Овидия‚ Пушкина‚ Катулла‚ и меня не удовлетворяют исторические Овидий‚ Пушкин‚ Катулл”. — Мандельштам О.Э. Слово и культура. М. 1987. С.41.