ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И КУЛЬТУРА: ТРИ ПАРАДИГМЫ. Ян Нвдервевн Питерсе

Глобализация, или тенденция к усилению всемирной взаимо­связанности, порождает различные, в том числе взаимоисключаю­щие, представления о культурных переменах. Возрастающая чув­ствительность к культурным различиям сопровождается осознани­ем того, что мир "уменьшается" и идея культурных различий от­ступает. Усиливающееся осознание культурных различий состав­ляет часть общего "культурного поворота", который сопряжен с более глубокой саморефлексией современности. Модернизация на­ступала как паровой каток, отрицая и стирая на своем пути куль­турные различия, и теперь становятся очевидными не только при­обретения (рационализация, стандартизация, контроль), но и по­тери (отчуждение, смещение, разочарование). Стирание культур­ного многообразия вызывает "разочарование миром".

Интересно отметить, насколько изменилось само понятие куль­турных различий. Ранее оно ассоциировалось с национальными особенностями, например, в популярных дискуссиях о националь­ном характере. Позже на первый план выступили другие типы различий, например, идентичности, пола, прав меньшинств, отли­чительных свойств коренных народов, этнических и религиозных движений. А в последние годы речь идет уже о "столкновении ци­вилизаций". При этом культурные различия рассматриваются как неизменные и порождающие соперничество и конфликт. В то же время очень многие понимают, что возрастающая глобальная взаимозависимость может привести к росту культурной стандарти­зации и единообразия, проявляясь, прежде всего в глобальном по­рыве к потребительству. Символом этого процесса стала "макдональдизация". Еще один подход рассматривает происходящие процессы как культурное смешение, или гибридизацию.

Таким образом, культурное многообразие, или сохранение раз­личий, культурная конвергенции, или тенденция к уподоблению, и гибридизация, или смешение, представляют собой если не единст­венные, то, можно полагать, главные точки зрения на межкуль­турные отношения. Каждая из них сопряжена с определенными теоретическими предпосылками и может рассматриваться как па­радигма. <...> Первые две, а именно столкновение цивилизаций и макдональдизация, представляют собой варианты модернизма со­ответственно в версиях эпох романтизма и Просвещения, в то время как гибридизация скорее увязывается с постмодернистской восприимчивостью "путешествующей" культуры. Я рассмотрю ос­новные положения этих трех подходов, их теоретические импли­кации и вопрос о том, какое будущее они предвидят.

Столкновение цивилизаций

<...> Принцип деления мира на цивилизационные сферы имеет длинную родословную. <...> Демагогический характер подхода Хантингтона отличается лишь тем, что он представляет собой не­мыслимую смесь интересов безопасности и упрощенного толкова­ния цивилизационных различий. Очевидно, в основу положен об­раз "нового врага". На деле Хантингтон соединяет два нынешних дискурса о врагах — "угрозу фундаментализма" ислама и "желтую опасность", и вся новизна заключается в этой комбинации.

<...> Концепция Хантингтона — это политическое восприятие культуры, изложенное стандартным языком национальной безо­пасности. Культура политизирована, разложена в цивилизацион­ные пакеты, совпадающие с геополитическими единицами. <...> Очевидно, такое понятие культуры односторонне до абсурда. Мно­гообразие — это один, но только один ее аспект, а сходство или возможность сходства — другой. В антропологии первая точка зрения характерна для культурного релятивизма и восприятия "культур" как единичных целостностей, гештальтов или конфигу­раций, постижимых только в собственных понятиях и только изнутри. Такой подход предполагает некую модель "бильярда" культур как от­дельных единиц (наподобие того, как государства воспринимаются в существующей системе международных отношений). <...> Подобный взгляд на культуру явно аномален. Согласно более распространен­ному в антропологии определению культура касается поведения и представлений, которые усваиваются и разделяются людьми: ус­воение здесь противопоставляется "инстинктивному", разделяемое — индивидуальному. <...> Это определение не предполагает каких-либо территориальных или исторических границ, оно рассматрива­ет культуры как открытые системы, постоянно усваивающие новые элементы-. Восприятие культуры не имеет жестких границ, за исключением пределов социального опыта, и, соответственно, нет территориальных рубежей культуры. Следовательно, культура в одинаковой степени включает и общее, и специфичное. <...>

Хантингтон исповедует одновременно ориентализм и западни­чество. Говоря о Западе, он совершенно не замечает различий между Северной Америкой и Европой, хотя внимательный взгляд на историю может дать основания для вывода, что между Европой и Восточной и Юго-Восточной Азией гораздо больше историческо­го сходства, особенно в период феодализма и в обусловленных им особенностях капитализма, чем между Европой и Северной Аме­рикой. <...>

Макдональдизация

Представление о макдональдизации — это одна из версий гло­бальной гомогенизации культур под воздействием транснациональ­ных корпораций. Джордж Ритзер (1993) определяет макдональдизацию как "процесс, при котором модель ресторанов быстрого об­служивания распространяется на многие другие сферы американ­ского общества, а также остального мира". По поводу выражения "остальной мир" стоит призадуматься. В основе этого процесса лежит рационализация в веберовском смысле, т.е. формальная ра­циональность, выраженная в правилах и установлениях. Метод Макдональда преуспел потому, что он эффективен (быстрое обслужи­вание), легко вычислим (по времени и цене), надежен (никаких неожиданностей) и позволяет контролировать рабочую силу и клиентов.

Макдональдизация — это вариации на тему, прежде всего, на тему модернизации. Одновременно это — образец глобального распространения капиталистической культуры. С 50-х годов считалось, что оно равнозначно американизации, а в последовавшее десятилетие транснациональные корпорации уже повсеместно вос­принимались как предвестницы модернизации по американскому образцу. Это также вариация на тему культурного империализма, в 70-е годы известного в .Латинской Америке как кока-колонизация.

Модернизация и американизация — это позднейшие версии вестернизации. Если колониализм нес вестернизацию, то неоколо­ниализм под гегемонией США насаждает американизацию. Самы­ми влиятельными пропагандистами такого взгляда на модерниза­цию были Маркс и Вебер. Тезис Маркса сводился к распростране­нию капитализма во всем мире. Вебер сместил акцент на рациона­лизацию в сфере социальных технологий и бюрократизацию. Оба подхода не выходят за рамки эволюционизма XIX в. с характерным для него представлением об однолинейном универсальном процессе развития, который проходит, быстрее или медленнее, во всех обществах. Это — видение универсального прогресса, соот­ветствующее имперскому миру.

В одном из исследований тезис о макдональдизации рассматри­вается сквозь призму этнографии быстрого обслуживания на при­мере Москвы. Главный вывод состоит в том, что тезис неверен во всех отношениях. Вместо эффективности характерно долгое ожи­дание (вплоть до нескольких часов) в очереди. Вместо дешевизны еда в Макдональдсе составляет более трети среднего дневного за­работка русского рабочего. Русских посетителей привлекает не привычное, а прежде всего своеобразие и уникальность, поскольку многие блюда стандартного меню больше нигде не подаются. Вме­сто унифицированного корпоративного контроля Макдональдс в Москве включает разные варианты контроля работающих ("моти­вация новизны", соревнования по быстрому обслуживанию, специ­альные часы для посещения ресторанов членами семей работаю­щих) и посетителей — в частности, позволяя посетителям провес­ти более часа за чашкой чая, чтобы "почувствовать атмосферу".

Исследовательница приходит к заключению, что открытие Макдональдсов в Москве не означает гомогенизации, а, скорее, должно быть интерпретировано как случай глобальной локализа­ции: корпорации, даже если они поставляют "мировые продукты", преуспевают лишь постольку, поскольку они адаптируются к ме­стным культурам и рынкам. Председатель "Сони" Акио Морита назвал этот принцип "глокализацией" ("глобализация" + "локали­зация"), или "оглядкой в обе стороны".

Все это касается пока только корпораций. Другая сторона гло­бальной локализации — это отношение клиентов. Приспособление Макдональдса к условиям Москвы имеет сходство с адаптацией американских принципов быстрого питания в других странах, на­пример, в Китае, Юго-Восточной Азии, Индии. Здесь рестораны быстрого обслуживания, хотя внешне идентичны американским, рассчитаны на совершенно иные вкусы и потребности. Это не прибазарные забегаловки, а заведения для средних классов, попу­лярные благодаря "современной" эстетике, разнообразию, а не стандартному набору пищи; они похожи на рестораны "чинглиш" (китайско-английские) или "чамериканские" (китайско-американс­кие) в Китае. И те, и другие предлагают публичное пространство, место встреч — культурно-нейтральное ввиду своей новизны — для клиентов нового типа: молодежи, работающих женщин, семей из средних классов. Подобным же образом они функционируют в Южной Европе и Западной Азии. В зимнем Токио в "Уэндис" молодежь, студенты проводят часы, выполняя домашние задания, бе­седуя с друзьями и покуривая сигареты.

Таким образом, Макдональдс и другие западные рестораны бы­строго обслуживания ("Бургер кинг", КФС, "Пицца хат", "Уэндис", "Уимпи") создают многообразие и специфику, а не гомогенизацию, порождают и выражают новые, смешанные социальные формы. В странах-"импортерах" они адаптируется к местным условиям и вы­полняют иные социальные, культурные и экономические функции, чем на их родине. На Манхэттене, в Лондоне и других западных столицах мы видим восточные рестораны быстрого обслуживания. При более внимательном рассмотрении выясняется, что сама практика быстрой пищи возникла за пределами Запада, ее прото­типом были уличные "закусочные" Ближнего Востока или Азии. Американские рестораны быстрого обслуживания предлагают не­мецкую пищу (гамбургеры, франкфуртеры) с французскими (фри, приправы) и итальянскими (пицца) элементами в американском стиле. Если не считать кетчупа, американский вклад в основном сводится к конвейерной механизации и стандартизации в духе американских менеджерских традиций. Поэтому макдональдизацию вернее рассматривать как форму межкультурной гибридизации — отчасти по происхождению и уж совершенно определенно по многообразию локальных форм в глобальном масштабе.

Гибридизация

Концепция гибридизации фундаментально отличается от двух предыдущих. Она строится не на старых теоремах, а открывает новый подход. Она решительно отмежевывается от всякого расиз­ма и представлений о расовой чистоте; в центре ее внимания — полукровка, метис, человек смешанного происхождения. Расисты XIX в. приходили в ужас от мысли о кровосмешении, поскольку, согласно Гобино и многим другим, при любом смешении домини­рует "низший" элемент. Концепция гибридизации противоположна всем древним и классическим "расоведческим" подходам, пред­ставлениям о чистоте как источнике силы и святости.

Концепция гибридизации предлагает противоядие от культурно­го дифференциализма расовых н националистических доктрин, так как берет за исходную точку тот опыт, который был в рамках этих теорий запретной темой. Она отвергает национализм, отдавая предпочтение пересечению культурных границ. Она подрывает по­литику формирования этнической идентичности и основы всяких притязаний на чистоту и исключительность, поскольку акцентиру­ет размытость и подвижность культурных границ. Если модернизм выражает этос порядка, четкого разделения посредством жестких границ, то гибридизация — постмодернистскую восприимчивость к смешению, преодолению границ, неустойчивость. <„.>

Гибридизация, в последние годы оживленно обсуждаемая в ис­следованиях культуры и постколониальных ситуаций, известна под различными названиями: синкретизация, креолизация, метисизация, местисахе, пересечение и т.д. С ними связаны такие понятия, как глобальная ойкумена, глобальная локализация и локальная глобализация. В рамках концепции гибридизации специально не исследуется проблема асимметрии и неравенства в процессе сме­шения. Однако следует различать разные типы и способы смеше­ния и тем более их различные оценки в конкретных культурах.

Естественно, гибридизация происходит внутри отдельного об­щества, затрагивая различные культурные элементы и сферы. В Японии бабушки в кимоно совершают в знак благодарности по­клон перед автоматами, выдающими наличные деньги. Молодые пары приходят на любовные встречи с карманными игровыми ком­пьютерными аппаратами. Можно ли говорить о том, что гибриди­зация культурных стилей — это типично городской феномен, следствие урбанизации и индустриализации? Если мы присмот­римся к сельской местности, практически в любой стране также обнаружим признаки культурного смешения: разводимые сельско­хозяйственные культуры, методы посева, аграрная технология, орудия, семена, удобрения, методы ирригации, практика кредито­вания — все это имеет не местное происхождение. Кроме того, фермеры во всем мире прямо или косвенно зависят от мировых колебаний цен на продукцию, что самым непосредственным обра­зом касается их хозяйства и принятия решений. Экология сель­ского хозяйства локальна, культурные ресурсы транс локальны.

Любопытное возражение против гибридизации состоит в том, что смешение характерно, скорее, для уровня культурных языков, чем культурных грамматик. Различие проходит между поверхност­ными и глубинными элементами культуры. Отмечается, что путе­шествуют фольклорные, поверхностные элементы культуры: пища, костюмы, моды, искусства и ремесла, привычки потребления, формы развлечений, способы лечения и т.п., в то время как более глубокие установки и ценности, способы соединения элементов, структурный ансамбль культуры тесно привязаны к конкретному контексту. Отсюда следует несколько предположений. Согласно одному из них современная "планетаризация" — это поверхност­ное явление, поскольку "в глубине" человечество остается разде­ленным на исторически сложившиеся культурные регионы. Озна­чает ли это, что новые социальные технологии транслокальных коммуникаций — от транспорта до электронных средств — тоже представляют собой поверхностные явления и не затрагивают глу­бинных установок? Если это так, то выводы должны быть крайне консервативными. Согласно компромиссной точке зрения новые социальные технологии сами по себе знаменуют глубокие преоб­разования, но каждая культура занимает особое место в новом пространстве всеобщего. <...>

Кросскультурное смешение само по себе представляет глубоко творческий процесс, характерный не только для современной эпо­хи. Исследователи отмечали, что богатейшие культурные традиции возникали на стыках резко различавшихся культур, например, в Судане, Афинах, долине Инда, в Мексике. Это проливает новый свет на проблему "языка" и "грамматики" культур: очевидно, сме­шение "грамматик" происходило постоянно. В частности, может быть именно оно составляет важный элемент внутреннего смысла мировых (в отличие от племенных и региональных) религий.

Более фундаментален вопрос, насколько вообще можно провес­ти различие между культурным "языком" и культурной "грамма­тикой", между "поверхностью" и "глубиной". Мы знаем наверняка, что в некоторых сферах, например в искусстве и эстетике, по­верхность выражает глубинный смысл. Поэтому и поверхностное культурное смешение может иметь глубокий подтекст. Мы на­столько приучены думать о культуре в понятиях территориальных упаковок "воображаемых общностей", что без деколонизации на­шего собственного воображения не в состоянии серьезно отне­стись ко всему кругу вопросов, связанных с гибридизацией.

Альтернативы будущего

Рассмотренные три парадигмы предполагают совершенно раз­личные варианты будущего. Макдональдизация предвещает одно­временно триумф американизма и мрачную картину глобальной "железной клетки". Столкновение цивилизаций также рисует пер­спективу металлического мира — безысходную политику культур­ных противоречий как проклятия, обрекающего человечество на постоянный конфликт и соперничество Человеческий диалог — это диалог войны, а глобальная ойкумена — поле битвы. Напро­тив, гибридизация открыта как процесс и как теория. Она не уме­щается в рамках существующих матриц или установленных пара­дигм, а, наоборот, сама означает смену парадигмы и утверждает лишь, что будущее развитие непредсказуемо.

Каждая парадигма представляет особый тип поликультурализма. Культурный дифференциализм означает политику размежева­ния и апартеида: "чужаков", если их вообще допускают, держат на расстоянии, в гетто, зонах концентрации или в резервациях. Счи­тается, что культурным общностям лучше существовать отдельно, как в колониальном "плюральном обществе", в котором общение между различными группами ограничивается рынком. Культурная конвергенция ведет к политике ассимиляции. Культурное смеше­ние означает политику интеграции, позволяющей сохранить одно­временно как идентичность, так и новые типы межкультурных различий.

В конечном счете оказывается, что отмеченные в начале статьи совпадающие и противоположные тенденции, т.е. возрастающее осознание культурных различий и глобализация, не просто проти­воречат друг другу, ко и взаимосвязаны. Возрастающее ощущение культурного различия — это функция глобализации. Интенсифи­кация межкультурных коммуникаций, мобильность, миграции, тор­говля, инвестиции, туризм — все это способствует большему по­ниманию культурных различий. Стремление к признанию различий в свою очередь предполагает требования равенства, равных прав, одинакового отношения, иными словами — единой, но многооб­разной вселенной. Поэтому столкновение между культурным мно­гообразием и глобализацией можно вполне обоснованно рассмат­ривать как творческий конфликт.