В о з д е й с т в и е т р а д и ц и й 3 страница

* особо важно качество развития, причем непреложно признается его направленность на обеспечение благосостояния людей, живущих «не хлебом единым»;

* определенный временной горизонт, позволяющий предвидеть трудности и определить цели развития с учетом сложности новых проблем;

* постоянное «обновление» целей, когда «новые» цели возникают после достижения или переосмысления «старых»1.

В заключение отметим, что в современных западных исследованиях конфликта наиболее отчетливо проявляются два основных направления. Первое связано с деятельностью институтов, изучающих в основном сами конфликты и широко распространено в Западной Европе (Франция, Голландия, Италия, Испания); второе - с деятельностью институтов исследований мира, получивших широкое распространение в США. В принципе цели этих институтов аналогичны, но достигаются они на основе различных методологических подходов. В одних исследованиях первенствуют соображения о путях достижения победы. Последователи Г. Бутуля считают, что более соответствует научному духу его высказывание:

«Если хочешь мира, изучай войну». Специалисты же из институтов исследований мира придают первостепенное значение проблемам мира и согласия. В качестве примера можно назвать книгу Р. Фишера и У. Юри «Путь к согласию или переговоры без поражения», вышедшую в 1990 г. на русском языке.

 

§ 6. Новый институционализм

 

Давно было замечено, что конфликтное взаимодействие приводит к появлению новых институтов (социальных образований, различных учреждений), задающими собственные правила поведения в соответствии со своими интересами. В последнее время исследователи в области конфликтов обратили пристальное внимание на проблемы создания и функционирования локальных социальных образований, именуемых полями, аренами или играми. Эти образования, оказываясь в привилегированном положении, используют свое влияние для воспроизводства своего статуса. Социальные же субъекты, лишенные доступа к источникам влияния, испытывают сдерживающее воздействие, но при определенных условиях могут использовать существующие правила, создавая свои институты.

Представители нового институционализма (Бурдье, Гидденс, Мейер, Скотт, Флигстайн и др.) сделали вывод о том, что сложные и соперничающие отношения между старыми институтами и претендентами, т.е. конфликты между группами, занимающими различные позиции на отдельных полях, их переходы на «смежные» поля и, как следствие, изменение позиций служат основным источником перемен в обществе.

Такие конфликты ориентированы на достижение того или иного конкретного результата.

Теория нового институционализма, таким образом, означает пересмотр традиционной концепции «конфликта субъектов» с упр-ром на то, как участники конфликта ориентируют свои действия относительно друг друга. Конфликтующие субъекты должны отныне учитывать наличие других действующих лиц, интерпретировать намерение последних, моделировать свои собственные действия и убеждать окружающих действовать заодно с ними.

Правила взаимодействия на полях, принятые участниками конфликта, определяют границу возможного, позволяют уточнить свои интересы, установить, что делают остальные и выработать собственную стратегию. Поле-это игра, которая зависит от культуры участников, их возможности использовать социальные технологии, «читать» намерения соперников и уметь убеждать союзников в необходимости содействия.

Словом, для участия в такой игре требуется «социальный талант» (Н. Флигстайн), т.е. способность активных участников добиваться содействия от других, иногда манипулируя стремлением последних удовлетворять собственные интересы. «Социально одаренные» люди - это люди, наделенные способностью понимать членов своей группы, их интересы и стремления, а также то, что думают по этому поводу представители других групп.

Когда группы видят перспективы, тогда и открываются новые поля. Кризис новых полей означает, что не установились стабильные правила взаимодействия и группам угрожает ликвидация. Действующие лица, наделенные социальным талантом, будут строить свои действия в целях стабилизации положения своей группы и ее отношений с прочими группами. Тут-то активные, социально ода-ренные участники, т.е. те, кого именуют «предпринимателями», могут предложить оригинальные культурные концепции и придумать «новые» институты. Они в состоянии образовать политические коалиции на основе достаточно узких коллективных интересов других участников с целью создания новых институтов.

При возникновении новой системы культурных координат вполне возможно появление и новых, неожиданных коалиций. Этот процесс может выглядеть как общественное движение, когда в ходе взаимодействия возникают новые организационные идентичности, преференции и интересы. Здесь «предприниматели-институциона-листы» получают возможность вовлечь различные группы в процесс создания значений, придавая тем самым полю необходимую устойчивость.

Если поле устоялось, те же самые «предприниматели» используют правила и двойственный характер взаимодействия либо для воспроизводства своего привилегированного положения, либо, если они «претенденты», для борьбы с доминирующими группами.

Старые поля предоставляют действующим лицам из доминирующих групп более выгодные возможности воспроизводства своего привилегированного положения именно в силу неравенства при распределении ресурсов и формировании правил.

Если искусные «стратеги» занимают властные позиции в доминирующих группах, их энергия будет направлена на активное участие в игре. «Социально одаренные» участники строят свои действия так, чтобы удержать или улучшить позиции своей группы на поле.

При стабильности поля его активные участники играют уже не такую существенную роль в его воспроизводстве. В конце концов на стороне доминирующих групп и правила, и ресурсы, а возможности их оппонентов явно ограничены. Это также относится и к «непрозрачным средам», где трудно оценить меру успеха или неудачи (например, школы) и легитимность существующих организаций редко оспаривается.

Поля могут претерпевать кризисы в силу воздействия внешних факторов, в том числе и в результате влияния других полей. Кризисы могут иметь место в результате умышленных или случайных действий правительства либо вторжения на данное поле посторонних групп. В таких обстоятельствах доминирующие группы стремятся усилить свое положение, чтобы сохранить статус-кво. Периферийные группы могут взять сторону «претендентов» или вступить в коалицию с правительством с целью перестройки поля. Социальная текучесть ситуации допускает возможность сделок и новых соглашений. Но их инициаторами, скорее всего, будут представители периферийных групп или «претенденты», поскольку ни те, ни другие не имеют обязательств перед существующим порядком.

Такой подход к государству и обществу помогает понять динамику современной реальности. Доминирующие участники социального процесса стремятся воспроизвести себя и дезорганизовать тех, кто бросает им вызов. Но они могут оказаться жертвами кризиса, спровоцированного зависимостью государства от других полей или вторжением представителей соседних полей. Новые институциональные проекты рождаются как внутри одного общества, так и в нескольких обществах сразу Социально одаренные активисты, пользующиеся системами координат, позаимствованными у одного поля, могут попробовать создать другое поле. Такие возможности возникают как следствие умышленных или случайных действий правительства. Социально одаренные участники поля могут мигрировать туда, где увидят новые перспективы. Это означает, что в кризисные моменты поля находятся в состоянии трансформации1.

События 80-90-х гг. в России и Восточной Европе также привели к значительным изменениям в теоретических подходах к конфликтам. Ряд исследователей в этих странах, отказавшись от марксистcкого подхода, призвали к принятию принципа теоретического плюрализма. В частности, подчеркивалось, что необходимо использовать все положительные элементы различных теорий - идей Маркса и Вебера, структурного функционализма, концепций Дарендорфа и Козера, взглядов Парето и Моска (Муча, Михальский, Польша). Другие исследователи (М. Яничиевич, Югославия) считают, что в первую очередь необходимо изучать закономерности «переходного периода» («транзиции»), поскольку именно они дают объяснение специфике конфликтов в постсоциалистических странах.

§ 7. Российская юpидичeckaя конфликтология

 

 

В нашей стране проблематика конфликта долгие годы была запретной для общественных наук. Противоречия (на философском уровне) изучались, но этим дело и ограничивалось. Разумеется, в рамках отдельных дисциплин конкретные виды конфликтов все же были объектом исследования. Психологи изучали внутренние конфликты, философы - общественные противоречия, историки - войны и другие виды борьбы. Представители правовых наук традиционно изучали разноуровневые конфликты (международники - конфликты между государствами, криминалисты - преступные деяния, «цивилисты» - имущественные споры и т.д.).

И лишь в начале 90-х гг. при участии правоведов вышла монография «Юридическая конфликтология», подготовленная в основном коллективом сотрудников Института государства и права РАН, а также «Основы конфликтологии» (1997).

Более подробно изучали конфликты, характерные для переходного периода российского общества, социологи Е.И. Степанов, А.Н. Чумиков и др. Этноконфликты, столь характерные для общества, стали объектом исследования Р. Абдулатипова, Л.М. Дробижевой, А.Г. Здравомыслова и др. Переговоры как основное средство разрешения конфликтов также начали интенсивно изучать (М.М. Лебедева).

Сложившаяся московская исследовательская «монополия» в последние годы была нарушена авторами из регионов, издавшими несколько заметных трудов в области теории конфликта (Ю.Г. Запрудский) и в сфере трудовых отношений (А.К. Зайцев).

Из современных российских исследователей наиболее заметным является коллектив авторов под руководством акад. В.Н. Кудрявцева, разрабатывающий основные подходы к изучению конфликтов

в основном с позиций правовых наук1. Понимая под конфликтом борьбу за ценности и претензию на определенный социальный статус и власть при дефиците материальных и духовных благ; борьбу, в которой целями состоящих в конфликте сторон являются нейтрализация, нанесение ущерба или уничтожение соперника, эти авторы полагают, что борьба может быть «войной без правил», но во многих случаях она опирается на те или иные правовые, социальные, нравственные, религиозные, технические либо иные нормы и положения.

Полярность интересов участников конфликтов, разное отношение к ценностям и нормам общественной жизни, разнообразие объектов и предметов противоборства приводят к тому, что конфликты могут носить самый различный характер. «Юридическая» (термин В.Н. Кудрявцева) конфликтология обобщает и изучает те особенности, которые характеризуют конфликт главным образом с позиций права. Теоретическое значение такого подхода состоит в возможности сопряжения конфликтов с государственными институтами (а право - один из них) и, следовательно, рассмотрения конфликтов не в абстрактном социальном пространстве, а в реальной связи с действующими правовыми инструментами и структурами. Отсюда и практический смысл такого подхода: установить, могут ли нормы права воздействовать на зарождение, развитие и разрешение конфликта, и если могут, то как повысить эффективность этого действия.

В этой связи сначала следует определить, какие элементы конфликта имеют правовую природу или, по крайней мере, могут быть связаны с правовыми институтами и категориями.

Если провести этот анализ в соответствии с логикой развития конфликта и его элементами, то прежде всего следует упомянуть участников конфликта. Это субъекты трех уровней: индивиды, социальные группы, государства (народы). Такова социологическая классификация. С правовых позиций выделяются две группы субъектов: физические и юридические лица.

 

Если речь идет о противоборстве ю р и д и ч е с к и х л и ц, то конфликт обязательно приобретает юридический характер, потому что между этими субъектами складываются, (или уже существуют) правовые отношения; кроме того, разрешить такой конфликт можно скорее всего лишь путем применения правовых норм.

Более разнообразные ситуации складываются, когда конфликт развертывается между физическими лицами (одиночками, группами людей, толпой и др.). Ф и з и ч е с к и е л и ц а, будучи гражданами, обычно являются субъектами определенных правоотношений. Это налагает заметный отпечаток на их поведение в конфликте. Участник конфликта, состоящий в тех или иных правовых отношениях, должен соизмерять свое поведение с существующими нормами права, помнить, что определенное развитие событий может стать небезразличным для «блюстителей порядка» - правоохранительных органов, а следовательно, и для самих участников происходящего. Субъект конфликта вполне может впоследствии стать участником гражданского, административного или уголовного процесса в качестве истца, ответчика, потерпевшего, обвиняемого или свидетеля. Такая перспектива грозит многим субъектам конфликтов. В некоторых случаях юридический аспект конфликта остается выборочным, т.е. касается не всех, а лишь отдельных его участников. Например, в случае массовых беспорядков толпа атакует милицию, громит Помещения, творит другие бесчинства. Хотя все участники толпы являются гражданами государства и связаны конституционными обязанностями, юридические отношения (в аспекте ответственности за беспорядки) все же возникают, согласно Уголовному кодексу, не со всей толпой, а лишь с организаторами массовых беспорядков и их наиболее активными участниками.

Мотивация в конфликте - также предмет юридического разбирательства (в плане мотивации различаются конфликт интересов и когнитивный конфликт).

При к о н ф л и к т е и н т е р е с о в цели одной группы оказываются достижимыми таким образом, что делают невозможным для других групп реализацию собственных целей. Мотивация подобного конфликта чаще всего связана с овладением того или иного объекта вопреки желанию противника.

В конфликте интересов мотив конфликта также может иметь юридическую природу. Например, споры о наследстве - это не только семейные или финансовые отношения, но и отношения правовые, связанные с пониманием закона и толкованием текста завещания.

Правовой элемент в конфликте интересов может быть выражен с различной степенью интенсивности. Бывают случаи, когда правовой элемент выражен очень слабо и преобладают другие побудительные мотивы. Например, в мотивации межличностного конфликта, возникшего на почве ревности, юридическую роль могут играть, пожалуй, лишь смутные опасения кого-либо из участников конфликта, что дело может закончиться криминальными последствиями и потому следует избегать чрезмерно бурного развития событий. В основном же здесь преобладают эмоции, действуют нравственные, а нередко и религиозные нормы.

Совсем другое значение юридический элемент имеет в наследственных спорах и вообще в любом споре о праве собственности, когда два индивида или учреждения, ссылаясь на закон, отстаивают свои действительные или мнимые права. Возможны случаи, в которых правовой элемент в конфликтных взаимоотношениях сторон выражен с разной степенью интенсивности.

В основе к о г н и т и в н о г о к о н ф л и к т а лежит спор о знании - о правоте или неправоте участника по поводу тех или иных его утверждений, соображений, постулатов. В этом конфликте правовой аспект встречается редко. Конечно, возможен теоретический спор о знании права, но для общей конфликтологии этот случай - экзотическая редкость.

Вообще российские юристы убеждены в том, что многие элементы самых разных конфликтов имеют прямое отношение к правовым нормам и институтам. Но при ответе на вопрос, какой же конфликт следует назвать юридическим, возникают методические трудности.

Практически дело сводится к следующей альтернативе: либо все элементы конфликта (мотивация, участники, объекты и др.) должны иметь юридическую характеристику для того, чтобы конфликт в целом был признан юридическим, либо для этого достаточно, чтобы правовыми признаками обладал хотя бы один его элемент.

Склоняясь к последнему решению, можно считать, что юридическим конфликтом, следует признать любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон (их юридически значимыми действиями или состояниями) и, следовательно, субъекты либо мотивация их поведения, либо объект конфликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет юридические последствия.

Иными словами, признается, что юридическим считается конфликт по поводу собственности, даже если противники и не состояли между собой в правовых отношениях (например, две фирмы претендуют на аренду одного и того же помещения). Хотя между фирмами пока правовых отношений нет, они неизбежно возникнут, как только субъекты обратятся для решения конфликта в государственный орган (суд, арбитраж). Если же не обратятся, а решат дело «полюбовно», то регистрация арендных отношений одной из фирм все равно будет юридической процедурой. Но означает ли последнее наличие юридического конфликта? И нет ли здесь абсолютизации права?

Юридическим можно считать и любой межгосударственный конфликт, в том числе и между сторонами, не связанными договором. Дело в том, что враждебные отношения любых государств неизбежно подпадают под действие норм международного права.

Таковыми по своей природе являются также трудовые, многие семейные, производственные, бытовые и межнациональные конфликты, если они затрагиваю»- конституцию страны, соглашения между регионами или ветвями власти, статус наций и народностей.

И все же очень многие конфликты имеют смешанный характер и содержат как правовые, так и неправовые элементы (например, при политических конфронтациях или национальных неурядицах).

Весьма важный аспект всякого конфликта - пути и способы его предупреждения, прекращения и разрешения. Почти каждый из них (за исключением когнитивного конфликта) можно назвать юридическим, ибо практически не бывает так, чтобы нельзя было с помощью юридических норм и институтов вмешаться в их развитие.

Иначе говоря, утверждается, что не каждый конфликт юридический, но практически каждый может завершиться той или иной юридической процедурой. Юридические возможности предотвращения, разрешения или прекращения конфликта в принципе шире, чем правовая природа конфликта. Однако в большинстве случаев для юридического вмешательства в конфликт с самого начала существуют правовые основания.

Для предупреждения обоснованных возражений вводится понятие ложного юридического конфликта, который возникает вследствие ошибки или заблуждения по крайней мере одной из сторон, предполагающей, что другая сторона совершает или намерена совершить агрессивные, неправомерные или иные нежелательные действия.

В конфликте такого рода возможны четыре основные ситуации:

1) сторона полагает, что находится с определенным лицом в правоотношениях, но на самом деле это не так (например, арендатор строения не знает, что собственник дома продал его другому лицу);

2) сторона не сознает, что находится в правоотношениях с другой стороной (скажем, при открытии наследства один из наследников не подозревает о существовании других наследников);

3) сторона полагает, что противник действует незаконно, в то время как действия другой стороны правомерны;

4) сторона полагает, что противник действует правомерно. Из этого перечня видно, что ложность ситуации относится не столько к ее содержанию, сколько к юридической форме. На этой основе вполне может возникнуть конфликт. С одной стороны, ошибка в оценке ситуации не устраняет внеюридических мотивов конфликта и, следовательно, не снижает его остроты. Например, добросовестный приобретатель имущества защищает его от прежнего собственника в случае претензий последнего, не зная ни своих прав, ни прав противника и не считаясь с законодательством. Если бы он знал и соблюдал юридическую форму, у него бы не возникало конфликта с собственником. С другой стороны, осознание и исправление ошибки в юридической форме, если именно она вызвала конфликт, может его прекратить. Так, должностное лицо, осознавшее законность действий представителя власти, который налагает на него штраф за экологическое нарушение, вряд ли будет продолжать поддерживать конфликт, а примет меры по устранению его причин.

Ложный юридический конфликт может быть разрешен при содействии специалистов, юристов-профессионалов, способных разъяснить ситуацию, дать необходимые советы и тем самым устранить почву для конфликта, который превращается в недоразумение, не требующее силовых приемов для выяснения отношений.

Отмечая важность и благоприятные перспективы развития юридической конфликтологии, отметим и некоторые явные ограничения, встающие на его пути. Так, юридическая система не имеет явного контроля над причинами конфликта. В ходе юридического процесса нельзя менять закон, можно лишь его трактовать. Даже в том случае, если суд находит неординарное решение, отметив, что прежняя практика неудовлетворительна (предполагаемые обстоятельства изменились), все равно мы сталкиваемся с изменениями лишь по некоторым статьям закона, а не системы управления как таковой. Любая попытка критиковать существующее законодательство с позиций реального положения дел или, к примеру, изменений в общей теории права окажется совершенно напрасной. Некоторые конфликты (например, внутренний) вообще не поддаются правовым мерам регулирования.

Формы регулирования конфликтов с помощью правовых норм имеет явные региональные и национальные особенности. Так, если в США подавляющее количество споров разрешается в судебных инстанциях (напомним «дело» Клинтон-Левински), то в Японии ситуация совершенно иная: здесь большинство конфликтов регулируется другими, не менее эффективными способами (обсуждение, переговоры, моральное давление и т.д.).

Разъяснение правовых норм и законоположений, повышение юридической культуры граждан весьма полезно для сокращения числа конфликтов и снижения их остроты. Юридические нормы упорядочивают общественные отношения, стабилизируют социальную жизнь и тем самым способствуют исключению или предотвращению групповых и индивидуальных столкновений.

 


Методы исследования

Глава 2

§ 1. Эксперимент

 

Представители различных наук, в первую очередь гуманитарных, издавна пытались разгадать причины войн, насилия, споров и других видов конфликтов. Однако лишь недавно конфликт стал объектом конкретных эмпирических исследований, причем ученые-практики быстро убедились и в необходимости привлечения имеющегося теоретического материала. И дело не только в желании использовать основы наследия известных ученых. Любой исследователь-конфликтолог сталкивается с необходимостью применения теории и методов конкретных наук: социологии, экономики, психологии, политологии и др. В некоторых областях эти науки вообще невозможно отделить друг от друга. Так, теория игр, которая широко используется для прогнозирования международных конфликтов, была основана экономистом О. Моргенштерном и математиком Д. Нейманом. Политологи берут на вооружение конкретные социологические методы, в которых математика занимает одно из центральных мест. Российский юрист, академик В.Н. Кудрявцев при разработке юридического направления в конфликтологии пригласил к сотрудничеству не только юристов, но и социологов, психологов, политологов.

Именно поэтому конфликтологи-теоретики и конфликтологи-практики в серьезных программах работают, как правило, совместно. Одновременно каждый автор строит своеобразные мосты между дисциплинами с целью воспроизведения всей картины конфликта. С учетом специфики последнего (он может иметь как позитивные, так и явно негативные последствия) у исследователей возникают проблемы, связанные с известным риском.

Вследствие этого существенно ограничиваются экспериментальные подходы, поскольку любое прямое вмешательство в конфликт, особенно межличностный, не только может причинить вред сторонам, но и нарушить «чистоту» исследования. Выбор зависит от вида и уровня исследуемого конфликта, его общественной значимости.

На уровне межличностного общения эксперимент, как правило, проводят психологи.

Вера Биркенбил описывает ситуацию, сложившуюся в ходе невербального (бессловесного) эксперимента, проведенного за столом ресторана, где сидели два друга. Один из них, психиатр, повел себя несколько необычным способом: взял сигарету, закурил и, продолжая говорить, пачку положил недалеко от тарелки собеседника. Последний почувствовал себя несколько неуютно, хотя и не мог понять почему. Чувство дискомфорта усилилось, когда психиатр, пододвинув свой бифштекс к пачке с сигаретами, перегнулся через стол и стал что-то с жаром доказывать своему собеседнику.

Наконец он сжалился и сказал:

- Я только что продемонстрировал с помощью так называемого языка тела основные черты неязыковой коммуникации. Пораженный друг спросил:

- Какие основные черты?

- Я агрессивно тебе угрожал и через это вызывающе на тебя воздействовал. Я привел тебя в состояние, в котором ты мог быть побежден, и это тебя беспокоило.

- Но как? Что ты делал?

- Сначала я передвинул в твою сторону свою пачку сигарет, - объяснил он. - По неписаному закону стол делится пополам, то есть одна половина стола моя, а другая твоя.

- Но я ведь не устанавливал никаких разграничении.

- Конечно, нет. Но, несмотря на это, такое правило существует. Каждый из нас мысленно «маркирует» свою часть, и обычно мы «делим» стол согласно этому правилу. Однако я, поместив свою пачку сигарет на другую половину, эту неписаную договоренность нарушил. Хотя ты и не осознавал того, что происходит, но почувствовал дискомфорт... Потом последовало следующее вторжение: я пододвинул к тебе свой бифштекс. Наконец, вслед за ним последовало и мое тело, когда я навис над твоей стороной... ты чувствовал себя все более и более скверно, вот только не понимал, почему собственно.

Повторив этот эксперимент с кем-нибудь из своих знакомых, вы прежде всего приобретете видение того, как можно «построить» границу вдоль своего «участка».

Если вы иногда будете проводить такие эксперименты, то, вероятно, довольно часто ваши собеседники будут переставлять свой стул назад, чтобы отодвинуться от вас подальше: в конце концов, чтобы снова оказаться в их зоне, вы будете вынуждены практически лечь на стол.

Действия противоборствующие выглядят совсем иначе: сначала ваш собеседник, зачастую еще бессознательно, начинает отодвигать обратно предметы, располагаемые вами в его зоне. Вы снова сдвигаете их к нему, а он упорно отодвигает их назад. Это может продолжаться раз, другой, третий, до тех пор пока ваш собеседник не осознает, что происходит. Тогда он вступит «на тропу войны», например, агрессивно заявив: «Оставьте же это наконец!», или подчеркнуто резко швырнет эти предметы на вашу сторону1.

Еще более рискованными являются попытки изучения причин и динамики конфликта, но уже с использованием насилия. Исследователь может применить стимулирующие или подавляющие меры (независимые переменные), которые ведут к каким-либо результатам. Например, если провести воздействие на группу испытуемых, то можно обнаружить ответное усиление или ослабление агрессии, фиксируя различные его проявления (крики, стук, угрозы и т.д.).

Так, Харрас и ее коллеги в 70-х гг. разработали остроумный эксперимент. Испытуемые, которым случалось оказаться в магазинах, супермаркетах, ресторанах, аэропортах и прочих общественных местах, подвергались прямому и сильному подстрекательству к агрессии. С этой целью в исследовании с учетом разнообразия физических условий применялось несколько отличающихся друг от друга процедур. В одном из вариантов помощники и помощницы экспериментатора намеренно налетали на людей сзади. Реакция испытуемых на этот неожиданный и обидный поступок классифицировалась затем по категориям вежливой, безразличной, несколько агрессивной (краткий протест либо взгляд) и очень агрессивной (долгие сердитые выговоры или ответный толчок). В нескольких других исследованиях ассистенты экспериментатора влезали перед человеком, ждущим своей очереди, в магазинах, ресторанах и банках. В некоторых случаях ассистенты говорили «извините», в других же не говорили вообще ничего. Затем записывались вербальные (словесные) и невербальные реакции испытуемых на эту провокацию. Вербальные реакции классифицировались как вежливые, безразличные, несколько агрессивные (краткие замечания типа «здесь я стою») и очень агрессивные (угрозы или брань). Невербальные реакции классифицировались как дружелюбные (улыбка), безразличные взгляды, Враждебные или угрожающие жесты, толчки и выпихивание. Эти процедуры применялись для изучения действия различных факторов, в том числе фрустрации, наличия агрессивного примера и статуса фрустрирующего2.

Любопытно было бы попытаться применить этот метод в российских магазинах в конце 80-х гг. ... Разумеется, при обеспечении необходимой безопасности для экспериментаторов.

§ 2. Исследование документов

 

Можно предположить, что влияние различных (шумовых, световых и др.) раздражителей на агрессивность поведения не обязательно исследовать методом эксперимента. Психофизиологи дают множество сведений об этом как в своих статьях и книгах, так и в официальных отчетах. Исследователь также может узнать о конфликтующих странах, институтах, группах и отдельных людях в многочисленных источниках, которые социологи называют документами, психологи - архивными данными или документальной информацией, экономисты - статистикой и т.д. В любом случае имеются в виду средства различного закрепления на специальном материале информации о фактах, событиях и мыслительной деятельности человека. Информация фиксируется с помощью букв, цифр, стенографических и иных знаков, рисунков, фотографий, звукозаписей и т.д. В зависимости от технических средств фиксации информации различают следующие виды письменных документов: официальная документация государственных и общественных организаций, литература; пресса; личные документы (письма, дневники); фонетические (радио, магнитные записи, грампластинки). В последние десятилетия появились и продолжают появляться новые физические носители для хранения документации, например микрофильмы. Универсальным способом хранения и распространения становится представление информации в машиночитаемой форме на магнитных (магнитные ленты, дискеты и т.п.) и оптических (оптические диски) носителях для компьютера. Например, исходные данные переписей населения хранятся в машиночитаемой форме; исходные данные социологических исследований хранятся в банках данных на магнитных носителях; некоторые газеты распространяют тексты электронным способом. Все более популярным становится использование системы Интернет.