Глава 3 : Тренировка доверия. 3 страница
В то время как мигали красные аварийные огни и выла сирена, миссис Мелеро говорила твердым спокойным голосом:
- Герман, мы будем его искать. Но сейчас не надо спешить, чтобы не натворить глупостей. Гарри, пилоты должны быть на мостике с сержантом. Нета и мы с Германом пойдём поищем Ньютона на верхнюю палубу, а потом вернёмся к вам.
- Мы с вами, миссис М! Мы не хотим, чтобы что-то стряслось с маленьким пижоном.
Близнецы Ватлей синхронно отдали честь, и она прикусила губу, обдумывая их слова:
- Хорошо... вы двое оставайтесь с Германом, поможете ему с лестницами.
.............................
Корабль превратился в сумасшедший дом, мужчины и женщины, полубезумные от мысли о кайдзю, шатались по коридорам, словно зомби. Близнецам с трудом удалось проложить путь к ближайшей лестнице, а к тому времени, когда они достигли верхней палубы, Герман думал, что его нога лопнет от боли. Он знал, Гейзлер там, снаружи, почти чувствовал дождь на собственной коже. Он попытался вновь поставить ментальный блок в сознании. Он был так зол и напуган, что едва помнил, зачем пошёл на первый контакт.
Говард боролся с заевшей дверью на верхнюю палубу, а потом просто вышиб её плечом. Брызги солёной воды и штормовой ветер словно выгнали воздух из лёгких Германа. Там и тут сновали палубные матросы, пытаясь закремить такелаж. Корабль, казалось, резко менял курс. Меньше чем за минуту снег с дождём промочил футболку Готлиба насквозь, а у него даже не было куртки. Соне Ватлей, вглядывавшейся в темноту, прикрыв глаза ладонью, приходилось кричать, чтобы её было слышно: - Ты видишь его где-нибудь?
- Я знаю, что он где-то здесь. Чувствую.
Говард стащил с себя свитер и бросил ему. Правда, под свитером была фланелевая рубашка с длинными рукавами - больше, чем было на докторе, но всё равно это было любезно с его стороны.
- Вот, чувак, ты только что избежал гриппа. Мелеро пошли по той стороне, мы обшарим эту и встретимся на носу. Надо обыскать большую площадь. Соня, иди с доком, а я пойду вон в ту сторону.
Близнецы крепко обнялись, и Говард побежал прочь. Соня улыбнулась Герману, помогая натянуть на голову толстый свитер.
- Вы всегда это делаете прощаясь?
- Обнимаемся? Да, нам это вроде как важно. Никогда не знаешь, когда видишь человека в последний раз. Особенно если его любишь. Так что "уходишь - обними" - считай это Ватлей-девизом.
Готлиб не ответил - он прижался к поручню, удерживая с помощью трости равновесие на обледеневшей палубе. Соня взяла его под руку и повела - так получалось быстрее. Он почувствовал, что уже не так зол на близнецов... немного меньше. Она кричала ему в ухо, и голос её звучал очень молодо и очень испуганно:
- Я ... Там действительно кайдзю, как ты думаешь? Это какая-то ошибка, они же ушли. Мы никогда не видели ни одного живьём. Программу закрыли раньше, чем нам удалось сразиться хотя бы с одним...
- Гейзлер считает, что это кайдзю. Его недостатки многочисленны и разнообразны, но назвать его лжецом не представляется возможным.
- Ха-а, вот за что ты мне нравишься - за то, что реально чудной - хромаешь со мной под проливным дождём по палубе танкера, а говоришь, как читаешь лекцию.
........................................
Корабль яростно накренился на сторону. Соня крепко прижала к себе Германа, и, упав, они оба заскользили к борту, тщетно пытаясь ухватиться хоть за какой-нибудь поручень на ледяной палубе и не находя ничего. В какой-то ужасный момент казалось, что Онтарио перевернётся, сбросив их обоих в обжигающе ледяную воду, но через несколько мучительных мгновений корабль выровнялся, безумно раскачиваясь. Он взлетел на гребень высокой волны, затем опустился вниз. Соня схватила трость Германа, когда она проскользнула по палубе мимо них, и зацепилась за бухту тяжёлого каната её костяной ручкой. Они держались за неё, когда очередная волна подняла судно, вздымая всё выше и выше в чёрное небо... Что-то толкнулось о корпус извне, плавный подъём нарушился, судно опять почти завалилось на бок. Герман взглянул - и не вполне поверил в то, что он видит... казалось, в чёрных тучах над ними появляются крошечные синие звёзды... тут он понял, что это вовсе не звёзды. Это глаза.
- Кайдзю...
Он прошептал это слово беззвучно, как молитву. Это был кайдзю, Гейзлер был прав.
Соня смогла отодвинуться и оттащить Германа подальше от брызг ледяной воды, летящих на них из-за борта. Она указала на нос Онтарио:
- Ньютон! Я его вижу! Смотри!
Готлиб приподнялся и увидел, как Гейзлер медленно идёт навстречу громадному кайдзю, вскинув, как будто приветствуя, широко разведённые руки.
- Герман, какого черта он делает?
Кайдзю склонялся к палубе - казалось, прошла целая вечность, прежде чем его голова оказалась на уровне палубы. Шнур синей боли стянул позвоночник доктора, когти скребли его мозг. Он взвыл, сжав ладонями виски, тщетно пытаясь остановить агонию, но это не помогло. Соня, дрожа, помогла ему встать и потянула к маленькой фигурке Ньютона Гейзлера.
Кайдзю наклонился. Несколько длинных щупалец обрамляли по обе стороны его раскрытую пасть. Эти странные усы, сияющие голубым люминесцентным светом, чувствовали запах всего, что ощупывали. Рот был неоново-синей пещерой с рядами прозрачных зубов - каждый величиной с автобус. Его голова до болезненного была похожа на голову морского слона. Зверь издал долгий пронзительный звук, затем резкие щелчки и свист... Ньютон смотрел ему в глаза полузакрытыми глазами, заполненными тем же синим светом. Он протянул руку и дотронулся до одного из извивающихся щупалец, его зрачки закатились под веки, тело жёстко вытянулось. Второе щупальце обвилось вокруг него, прикасаясь к его спине с какой-то странной нежностью. Соня смогла отвести взгляд от происходящего только почувствовав, как Готлиб возле неё бьётся в конвульсиях. Она вскрикнула - в его глазах был тот же злой синий свет. Герман был еще в сознании, но колючая боль наполнила голову белым шумом, и из носа хлестала кровь.
- Соня ...
Голос почти не звучал.
- Они разговаривают...
Кайдзю поднял голову и заревел так, что сотряс Онтарио до самого трюма. До холодильника, где спало сердце Кракена. Отвернувшись от танкера, чудовище ушло в волны, подняв вверх фонтан ледяной воды, забрызгавшей палубу. Всё начало успокаиваться, казалось, даже шторм с его уходом стал стихать. Ньютон продержался на ногах ещё мгновенье, прежде чем рухнуть и забиться в судорожном приступе, слепо глядя на моросящий дождь.
Соня уставилась на него, и повернулась к Герману, не понимая, что делать, да и не зная, хочет ли что-то делать.
- Помоги ему, - Готлиб сел на палубе, шипя сквозь синюю боль, пронзающую голову: - Помоги ему, пока он не откусил себе язык.
......................................
Где-то рядом звучали голоса. К нему бежало множество людей. Он услышал испуганный голос миссис Мелеро и почувствовал, как она крепко обнимает его, рыдая и причитая по-испански. Она выпустила его, только увидев Ньютона, и бросилась к нему настолько быстро, насколько могла. Несколько человек, включая Говарда Ватлей, бежали за ней. Сержант Джойс опустившись на одно колено, протянул Готлибу свой носовой платок, чтобы остановить кровотечение.
- Мы видели кайдзю ...
Готлиб поднял на него глаза - левый зрачок в ореоле лопнувших сосудов:
- Так вот зачем так позарез понадобилось наше пилотирование... Кайдзю не нападёт на нас, не так ли? Ты, ублюдок, насколько давно ты об этом знаешь? Как... как ты узнал?
Джойс отвёл взгляд, не пытаясь спорить. На его посеревшем лице отразился стыд.
- Они думают, что мы - один из них. Вот почему вы собираетесь использовать Ньютона... и меня. И я сомневаюсь, что вы скажете, с какой целью.
- А что бы вы сделали на моём месте, доктор Готлиб? Гейзлер только что спас корабль и всех, кто на нём.
Сержант смотрел, как Нита Мелеро, прижав к себе Ньютона, укачивает его, как ребёнка - в её руках он был как смятый тряпочный свёрток. Ньютон Гейзлер, маленький человек, вежливо попросивший кайдзю уйти.
Глава 4 "Калеки и безумцы"
Крепость в Нунавуте находилась на самом краю Канады, это был буквально последний населенный пункт в северной части мира. В краткой истории Форта Готлиб прочёл, что дальше этого места земли просто нет - только ледяные просторы моря Линкольна и пустое небо. Форт I был вторым по величине Шаттердомом в мире и заодно - самым глубоким подземным сооружением из когда-либо построенных человеком.
Когда Онтарио проскользнул через последний большой лёд и вышел к крошечному порту, первым, что заметил Готлиб, была тишина, которую нарушал тихий треск льда о корпус и призрачный звук снегопада. Трудно было поверить, что они прибыли в разгар лета.
За неделю, прошедшую с нападения кайдзю, Готлиб ощутил, насколько гнетуще-серой стала его жизнь. Люди боялись его. Только он и Соня Ватлей видели, что произошло, и только он один - понимал. Кажется, никто не догадывался, что именно сделал для всех Ньютон и насколько дорого заплатил за это, насколько дорого заплатили они оба.
.............................................................
- Готовы к выгрузке, док? Через пять минут начнём готовить доктора Гейзлера к транспортировке из здешнего лазарета в лазарет Крепости. Вы можете поехать с ним, если хотите.
- Я не хочу никаких одолжений, сержант Джойс. Я поеду вместе с рейнджерами. С доктором Гейзлером я успел поговорить, до того, как ему дали седативные.
- Ну, как хотите, но ваша лаборатория уже полностью готова к работе. И у вас здесь будут отличные условия, гораздо лучше, чем вам смог бы обеспечить любой другой Шаттердом.
Готлиб посмотрел в желтоватое небо. Здесь всё было бесцветным. Создавалось ощущение, что из здешнего мира высосали краски.
- Да. Настолько отличные, насколько могут быть в тюрьме. Вы ведь не позволите мне уйти, если я захочу?
Джойс нахмурился и потер шею мозолистой ладонью.
- Вы и Гейзлер не заключённые, доктор Готлиб. Но вы сами должны понимать, насколько сейчас важны. Если начнётся вторая волна, то ваше согласие работать станет вопросом жизни и смерти.
Кивнув, Готлиб тихо ответил, глядя сквозь него:
- Да, понимаю, сэр. Завтра буду в лаборатории.
- И я всё ещё жду заключение врача о вашем физическом и психологическом состоянии. Это формальность, но она обязательна для всех…
- Да, сэр.
Сержант помолчал, ожидая, что Герман скажет что-нибудь ещё, но он молчал, казалось, желание борьбы его покинуло. Джойс оставил его смотреть на обломки льдин и промоины серой воды.
Герман сказал лишь половину правды. Конечно, он говорил с Гейзлером, но тот был не в себе. Проблески сознания были редки, и он был под такой дозой обезболивающих, что вряд ли вспомнит их короткую беседу. Сидя рядом с Ньютоном, он ощутил себя абсолютно одиноким. Все, что он мог делать после нападения - избегать людей и глядеть на статистику по кайдзю, пока голова не отказывалась думать. Ветер трепал его отросшие за месяц волосы. Несколько последних дней он даже не утруждал себя бритьём. Всё было сломанным и неправильным.
..................................................
- Жалеешь себя, док? Ничего, если мы к тебе присоединимся?
- Мы в этом тоже преуспели, так что, может, сможем помочь?
Близнецы Ватлей облокотились на ограждение по обе стороны от него.
- Знаешь, Ньют рассказывал нам про эту парку. Но я не думал, что ты её ещё носишь.
- Она точно такая уродливая, как я себе представляла.
Готлиб посмотрел на Соню - она выглядела расстроенной. Он чувствовал, как ей хочется, чтобы он закричал, или разозлился, или хоть выговорил им за пренебрежение. С прихода кайдзю ни один из близнецов не подходил к нему.
- Жаль, что вам так хочется поболтать. А я-то надеялся насладиться покоем.
Близнецы пристыжено рассматривали свои перчатки.
- Мы сожалеем, что не пришли поговорить с тобой раньше.
- Просто увидев целого живого кайдзю... мы подрастеряли запал.
- Мы не знали, что думать, но мы от тебя не отказываемся.
Мрачное выражение было так неуместно на круглом, дружелюбном лице Сони, что Герман почувствовал укол вины. Какой прок от его суровости для него или для них?
- Ну-у... я обратился бы к вам рано или поздно - вы должны мне и моему коллеге 650 долларов.
Близнецы расхохотались - облегченно и истерично, обнимая его каждый одной рукой. Соня, поколебавшись, бросилась к нему и стиснула в объятьях. Приглушённо всхлипывая, она прижалась лицом к его груди, и он даже не вздрогнул от прикосновения. На самом деле, было приятно знать, что кто-то здесь его не ненавидит. Он неловко потрепал её по спине, и она неохотно отпустила его, вытирая глаза.
- Вексель не в счёт, мы вам должны 150 и ни цента больше!
- Я уверен, что вы бы посчитали мой вексель, если бы мы проиграли.
Говард натянул капюшон, отделанный искусственным мехом, ему на глаза, а Соня ласково застегнула молнию до подбородка. Он недовольно застонал, но в уголке его рта притаился намёк на улыбку.
- Херми, как только доберёмся до Форта - начинаем тренироваться!
- Я просто вне себя от счастья... Но, скажите мне...Где, собственно, Форт? Шаттердом обычно видно издалека. Мы работали в таком в Токио до переезда в Гонконг.
- Внизу, - хором ответили близнецы.
.............................
Готлиб и близнецы покинули Онтарио вместе. Соня крепко держала его за руку - отчасти потому, что ему было трудно скакать по льдинам, и отчасти потому, что, кажется, не хотела отпускать. Говард шёл с другой стороны, защищая от косых взглядов, которые бросали на них некоторые члены экипажа. Слухи на корабле ходили самые дикие, напуганные люди верили любой чепухе, и некоторые считали, что они с Ньютоном сами умышленно вызвали кайдзю.
Ехали они вместе с группой метеорологов, незнакомых Герману. Те были очень молоды, полны энтузиазма и всю дорогу громко и легкомысленно обсуждали своё фантастическое везение и великолепные перспективы работы в Форте. Он спрятал лицо в капюшон, сидя в тишине на заднем сидении трясущегося грузовика на гусеничном ходу. Близнецы сидели по обе стороны от него, тихо переговариваясь о чём-то, услышанном по радио. Он слушал рассеянно - пульсирующая боль в голове мешала сосредоточиться.
Унылая дорога пошла под уклон, и он мельком увидел свой новый дом. Больше всего он был похож на приткнувшийся на краю скалистого утёса нефтеперерабатывающий завод. Возле грузовых лифтов толпились рабочие в пуховиках и защитных очках с тёмными стёклами, перетаскивая ящики. Герман выбрался из кузова и сразу же поскользнулся на чёрной луже застывшего моторного масла.
Медленно следуя за кучкой метеорологов, он смотрел на поднимающиеся над ними дымящиеся чёрные трубы высотой в тридцать или сорок этажей. Они изрыгали в серое небо ослепительно-белый дым. Это было похоже на первый день после контакта с сознанием кайдзю - боль была такой сильной, что Готлиб всё видел белым и несколько дней был вынужден носить тёмные очки даже при слабом свете.
Лифт распахнул свой металлический зев, впуская их и хихикающую молодёжь, похожую на жизнерадостных студентов на экскурсии. Готлиб стоял в стороне от них, придвинувшись к обнаруженному им окну лифта. Оно было со стеклом в несколько дюймов толщины и слегка покоробившееся от времени, но всё равно это было настоящее окно в лифте. Первые 80 этажей не радовали ничем, кроме металлических балок и целых миль проводов - это был скелет и сосуды здания, но начиная со 130-го всё стало гораздо интереснее - за стеклом появились тёмные глубины моря Линкольна... Они были под водой и только начали погружение. В справочнике, который дал ему Джойс, он вычитал, что Форт I уходит вниз более чем на 300 этажей.
Они расстались с океаном на 201 этаже, когда студенты начали нервничать. Похоже, они раньше не бывали в Шаттердоме. На 215-м студенты благополучно покинули лифт, и рейнджеры остались одни. Готлиб посмотрел на свой ключ от номера.
- Все пилоты живут на 217-м этаже, да?
Соня кивнула:
- На этом этаже очень тихо. Пусто. Всего десять команд, а ведь каждый этаж рассчитан на сто человек. У нас даже есть собственная столовая. Но мы сейчас туда не пойдём. Нужно сначала повидать кое-кого.
Говард потер руки и ухмыльнулся:
- Нам надо навестить нашего малыша.
Ангар Егерей был настолько глубоко внутри крепости, что поездка заняла 20 минут - а ехали они довольно быстро. Всю поездку близнецы перечисляли характеристики своего робота, обсудив каждую чёртову гайку.
- Он был построен на заводе Егерей в Торонто - последним, прежде чем завод закрыли. На этом же заводе построили Юконского Буяна.
- Руки длиннее, чем у любого из Егерей!
- И самая лучшая способность работать на глубине...
Огни лифта мерцали, затем всё потемнело, потом они, похоже, проехали через серию металлических колец, наконец-то вспыхнул свет, и он увидел ангар. Казалось, тот растянулся на несколько миль. Пещеры-ниши были вырезаны в скале, и в каждой стоял огромный робот. Сам ангар был заполнен множеством небольших мастерских, там и тут вспыхивали искры сварки, стеклянные будки диспетчерских и леса через каждую щель, и отовсюду доносилось множество звуков - криков и лязга металла.
Выйдя с близнецами из лифта, Готлиб обнаружил, что стоит на небрежно нарисованном на полу жёлтом круге. От него отходили разноцветные дорожки, на каждой из которых было имя Егеря. Восторженно визжа, близнецы потащили его по аквамариново-синему лучу, мимо сотен занятых делом людей в перепачканных машинным маслом комбинезонах.
У Сирены Карпатии было узкое и высокое тело - пожалуй, не ниже, чем у Бродяги. Из-за непропорционально длинных рук Егерь слегка напоминал ссутулившуюся обезьяну. Голова у него была сплющенная с боков, с круглящимся сверху острым плавником, похожим на гребень подводной лодки - спереди он заходил на круглый красный смотровой экран. В сочетании с "зубами", нарисованными на месте соединения головы с телом, это делало Егеря похожим на металлическую пиранью. Близнецы обняли одну из массивных ступней, карабкаясь, чтобы усесться на ней.
- Скучал по нам, малыш?
- Мы по тебе скучали!
- А ты подрос с прошлой встречи!
- Овощи все ел, как мы велели?
Готлиб почувствовал пробуждающийся интерес. Оставил близнецов заново знакомиться с Сиреной, он вернулся по синей дорожке к жёлтому кругу. Фиолетовый луч - Наперстянка Юпитера, оранжевый - Химера Раздора, тёмно-серый - Ледяной Потёмкин и... да, он был здесь - пронзительно-зелёный - Бритва Оккама. Его сердце забилось сильнее, когда он стукнул тростью по цветному пути. Оглядевшись, чтобы понять, не смотрит ли кто-нибудь за ним, он пошёл по нему. Это был долгий путь, и чем дальше он шёл, тем реже встречал рабочих и механиков, суетящихся среди искр. Он миновал Морского Гиганта, возле которого не заметивший его Гарри Арчер спорил с маленьким китайцем.
Надо сказать, Гигант полностью оправдывал своё название. Егеря больше Готлиб никогда не видел, он был даже крупнее Страйкера. Он весь состоял из плавных кривых и круглящихся шарниров, у него был короткий торс и мощные длинные ноги. Наибольшая часть веса, казалось, приходилась на широкие плечи Егеря - это была его голова, абсолютно круглая, словно вдавленная в корпус. Смотровой экран задумчиво взирал на техников внизу. Просто чудо, что две маленькие женщины могут управлять чем-то настолько большим. Он двинулся дальше - и вдруг увидел ЕГО - раньше, чем был к этому готов.
Прежде всего в глаза Готлибу бросился его размер. Для Егеря Оккам был очень маленьким. Встав рядом с большим Мехом, вроде Морского Гиганта или Страйкера Эврика, он выглядел бы ребёнком. Он подошёл ближе, приоткрыв от изумления рот, глядя на великана над собой. Да, конечно Оккам был даже меньше среднего роста, но он всё же был Егерем, и с ног до головы в нём было верных 150 футов. Он был коренастым, с крупными кистями рук и, несомненно, очень гибкими пальцами. Голова тоже была меньше обычного в сравнении с торсом и почти вся состояла из затемнённого стеклянного щита, по бокам её были мощные прожекторы. На плечах он увидел что-то вроде второй пары маленьких когтистых рук, прикрытых сейчас короткими щитками - они раскрывались по обе стороны от тела, словно короткие крылья. Герман протянул руку и положил её на ступню Оккама. Она была упругой из-за толстой резиновой "подошвы". Огромный глаз и общая округлость линий делали Оккама похожим не на машину-убийцу, а на огромную яркую игрушку.
- Эй, вы там? Што вы там делаете? Оккам оффлайн! Вам тут нечего делать!
Готлиб виновато отдёрнул руку, увидев, что к нему сердито шагает человек, выскочивший из ближайшего трейлера.
- С какой команды? Точно не из моих, да ещё...
Он заметил трость Готлиба и осёкся, удивлённо подняв бровь: - Э, важная шишка? Политик? Вали сниматься с Мятежным Самсоном, это популярное дерьмо. Бритва не для...
- Я... это мой Егерь. И... Я - новый пилот.
У этого коротышки был намёк на пивное брюшко и тёмные волосы, поседевшие на висках. Готлиб подумал, что он выглядит так, словно вот-вот взорвётся. Он уставился на Германа, словно не зная, что с ним делать.
- Так, значит? Значит теперь в пару к чокнутому, из-за которого я тут торчу, мне подсовывают проклятого калеку?
Готлиб нахмурился и закусил губу.
- Да, я именно тот, из-за которого вы тут торчите. Калека и его чокнутый партнёр поведут вашего Егеря-малютку-недоростка.
Человечек пригладил свою седеющую курчавую шевелюру и обошёл несколько раз вокруг Германа, бормоча: - Вроде ж мне называли имя этого Хромули... Да, сержант Джойс мне сказал, што будет какой-то Готлиб. Не думаю, што ты чего-то стоишь. Мало што немец, так ещё и калека...
Готлиб наблюдал, как он кружит рядом, словно нервная акула - говорить с этим противным недомерком, источающим запах пота и табака, было явно невозможно.
- Я - доктор Балор Флуд. Главный инженер и архитектор Оккама - этого вот Егеря, которого вы наверняка угробите.
Готлиб вздрогнул, и, заикаясь, попытался возразить, когда Балор медленно пошёл вокруг него, делая выпады... Застав Германа врасплох, он метнулся к нему, выдернул трость, и, пнув по больной ноге, свалил на цементный пол.
- Жалкий. Как двуногого ягнёнка завалить. Ну и сколько берёт на себя эта твоя нога? А, не бери в голову, я скумекаю, как... вот может быть... может ремень... и переместить вес на здоровую ногу, на правое полушарие мозга. Тогда ты бушь держать вес на здоровой ноге. И вот так...
Герман лежал неподвижно, с трудом переводя дыхание - боль в ноге, объединившись с головной болью, лишили его способностей к связной речи. Он просто смотрел на этого странного хулигана, чувствуя, что вернулся в начальную школу, где одноклассники любили развлечься, сшибая его на землю. Задыхаясь, он открывал и закрывал рот, но Балор совершенно не обращал на него внимания и крутил в руках трость, разговаривая, кажется, с Оккамом:
- Ты уж точно не Шон Патрик, я в этом чертовски уверен. Даж не в половину такой, таким он был... хех, был. Ему даж не надо было что-то на себя напяливать, чтобы пилотировать Бритву. И уж я охереть как уверен, что не был он педиком, как ты и этот чокнутый татуированный ублюдок. Или это всё дурацкие слухи?
Готлиб подумал, что этот человек пугает его больше, чем кайдзю. Он был в два раза ниже и в два раза старше, но учёный чувствовал себя рядом с ним совершенно бессильным.
- Балор! Отвали от него!
По зелёному пути бежали близнецы. Говард наклонился, поднимая Готлиба с бетона, а Соня, едва не плюясь от ярости, выдернула из рук Балора трость.
- Это ты сделал? Ты сбил его с ног, сучий лепрекон?
Говард успел перехватить руку сестры раньше, чем она отвесила инженеру пощёчину. Она скрипела зубами, трясясь и задыхаясь от ярости. Готлиб почувствовал, что краснеет. Спасение было едва не унизительнее оскорбления.
- Пф-ф. Парочка испорченных детей его от меня не убережёт. Его задница теперь моя, раз он пилот моего Егеря.
Вытеснив Соню и Готлиба назад, на зелёную тропу, Говард показал Балору "фак".
- Он не твой, а его и Ньюта. Смирись уже с этим, мелкий ублюдок!
- Слухай сюда, он у меня пройдёт через ад, прежде чем станет пилотом!
Готлиб почувствовал, как прижавшееся к нему тело Сони напряглось от злости, когда она крикнула обернувшись и сильно покраснев: - Ты у меня ещё огребёшь, мудак!
Им вслед ещё долго нёсся хриплый смех Балора.
Уходя, Готлиб оглянулся - не на старика, а на Оккама. Тёмный глазной экран, казалось, провожал его взглядом, прося остаться.
...............................
- Это твоя комната, док. Мы живем вниз по коридору, а Мелеро - прямо напротив тебя. Если проголодаешься - на кухне всегда есть что-нибудь. Вещи твои, похоже, уже в номере.
Готлиб потёр висок, и Говард взял его за руку:
- Док, ты в порядке?
Соня, нахмурившись, сняла с него капюшон парки. Он поморщился от яркого света и прикрыл слезящиеся глаза.
- Ну вот, у тебя голова болит... Нога в порядке? А если этот мудак тебе её повредил? Хочешь, пойдём в лазарет? Показать тебе, где это?
Он покачал головой и взялся за дверную ручку:
- Ничего, не стеклянный. Я буду в порядке, просто надо немного поспать. Спасибо, что показали ангар и Оккама.
- Не позволяй Балору доставать тебя, - жалобно сказала Соня, - ты будешь крутым пилотом. А он просто мудак.
- Всё так и есть.
Дверь закрылась за Германом с тихим щелчком.
...........................
Номер был просторнее, чем он ожидал. В нём помещались комод, письменный стол, широкая кровать... был даже миниатюрный холодильник. Войдя в ванну и включив свет, он помедлил - в стене напротив была ещё одна дверь. Он повернул ручку - замок был отперт - и с любопытством толкнул дверь.
Он увидел большой постер "Акира" и несколько плакатов поменьше, приклеенные вокруг - "Годзилла против Mатры” и "Сын Годзиллы". Он споткнулся о кроссовки, разбросанные на грязном полу, и понял, куда попал. Тошнота и боль накрыли внезапно, он едва успел вернуться в ванную, прежде чем упасть. Вид комнаты Ньютона разом снёс всю выстроенную защиту и настежь распахнул их канал связи. Боль была невероятной. Ему казалось, что он ослеп, что взорвавшийся мозг сейчас вытечет через уши. Он успел склониться над металлическим унитазом, и его стошнило. Потом он лежал на полу, скорчившись вокруг унитаза, усмиряя дыхание, пока синяя боль отступала. Медленно он взял связь под контроль, оставляя Ньюта там, где его присутствие ощущалось не больше, чем обычная мигрень, и зарыдал без слёз.
После нападения на Онтарио Готлиб думал, что умирает. Когда мозг Ньютона начал разбухать, давя на свод черепа, он был уверен, что они умрут вместе. Тогда, так же задыхаясь от боли на полу ванной комнаты он, как ребёнок, ждал миссис Мелеро, но она ни разу не покинула Ньютона... в голове которого была дренажная трубка для слива лишней жидкости...
Герман медленно поднялся и побрёл в свою комнату. Трость выпала из его руки с глухим стуком, он свалился на кровать, вытащил руки из рукавов парки и свернулся под ней, как под одеялом, прикрыв глаза от причиняющего боль света капюшоном. Он очень старался не думать о Балоре, но понял, что сворачивается ещё плотнее. Этому человеку удалось его смутить и напугать. Таких в программе будет ещё много. И хуже всего то, что он был прав. Это было похоже на смерть в симуляторе, когда его убили за пару секунд. Он оказался совершенно бесполезным.
Немного поспать - и он сможет вернуться к статистике, к старым добрым безопасным цифрам и посмотреть, что можно с ними сделать. Вполне может быть, что именно этим божьим почерком написано, где прячутся монстры.
........................
Маленький голос позвал его. Он пришёл на его зов, но другой его отослал. Он был голоден. Много еды, чтобы наполнить себя… Железных лодок мало, крошечной рыбы мало. Он чувствовал запах еды на суше, но земля делает его тяжёлым. Скоро... скоро он отнесёт пищу в Щель. В глубокую трещину в земле, где в нём нуждаются. Где нужна еда. Он плывёт возле айсберга и оборачивается вокруг него и отдыхает. Голос в его сознании задаёт вопросы, причиняет боль, почему он не знает? Разве он не часть нас? почему он не знает?
.......................
В три часа утра Готлиб обнаружил, что больше не может спать. Взяв заметки и ноутбук, он отправился в столовую рейнджеров и обнаружил, что она очень кстати совершенно безлюдна. Выбрав в пустом зале угол потемнее, он открыл ноутбук, разложил на столе записи аккуратным прямоугольником и принялся за работу - здешнюю тишину нарушал только скрип его пера и отдалённое пыхтение каких-то механизмов.
Он со вздохом помотал головой, снял очки для чтения и потёр переносицу. Цифры не складывались. Казалось, что атаки кайдзю происходят во всех океанах каждого полушария. У него была теория, но данные не подтверждали её полностью, и он сомневался. Он был уверен, что кайдзю несколько - некоторые из атак были очень близки по времени и сильно разнесены территориально. Ему был нужен Ньютон, чтобы помочь с определением скорости, с которой движутся кайдзю. Тогда можно было бы построить более точную теорию, основываясь на числах, которые сейчас прячут земные океаны. Герман всё больше задумывался о стычке с Балором, и желание увидеть Ньютона терзало его всё сильнее, до привкуса во рту. Ему надо было обдумать всё это в тишине.
- Полуночничаете, доктор Готлиб?
Он поднял глаза и увидел Нэнси Арчер, катившую с кухни сервировочный столик.
Она неспешно размешала в чашке растворимое какао и отпила, критически разглядывая Готлиба. Казалось, она никогда не улыбается. Он не помнил на её лице иного выражения, кроме неодобрительного. Суровая Нэнси выглядела полной противоположностью своей напарницы по дрифту Ханни.
- Хотите какао? И у меня есть песочное печенье - могу поделиться.
Он со вздохом выпрямился и пошевелил затёкшими плечами.
- Я... с удовольствием приму ваше предложение, миссис Арчер.
Она приготовила ещё одну порцию, долила в неё сливок и размешала. Она была красивой. Не такой красивой, как Ванесса, но сравнивать с Ванессой всех женщин несправедливо.
- Просто Нэнси, пожалуйста. Я бы предпочла, чтобы вы звали меня по имени.