Амбиции, обостренно чуткий ко всем формам красоты, духовным ценностям и
Эмоциональным порывам; люди, которые, оказавшись перед гордиевым узлом,
Всегда предпочтут не разрубать его, но завязать вокруг него новый, более
Крупный, и таким образом скрыть его из виду. Перед нами, по существу, два
Подхода к жизни, которые столь глубоко несхожи, что трудно даже представить
Себе более разительный контраст.
Фоско Мараини, Встреча с Японией. Рим, 1959
X x x
За последние сто лет дважды считалось, что старая Япония исчезла
бесследно и дважды Запад ошибался в этом: как во времена революции Мэйдзи,
Так и после второй мировой войны. Многим в США казалось, что годы оккупации
Полностью переделали Японию на американский лад. Сколь наивной оказалась эта
иллюзия!
Я не хочу сказать, что старая Япония сохранилась неизменной.
Разумеется, нет. Дело обстоит гораздо сложнее. Старую Японию уже нельзя
Найти в чистом виде, так же, как никогда не будет новой Японии, полностью
Отрезанной от прошлого.
Робер Гиллен, Япония. Париж, 1961
X x x
Под воздействием внешних влияний оказались стертыми такие традиционные
Черты японского характера, как стремление подавлять личные интересы; считать
Личную выгоду социальным злом. Ослаблены и продолжают слабеть такие черты,
Как покорность вышестоящим; нежелание брать на себя дополнительную
Ответственность; привычка видеть в потреблении сверх насущных нужд нечто
Греховное; неоправданное преклонение перед всем подлинно японским; наконец,
Эмоциональный взгляд на мир, оценивающий красоту и гармонию превыше функции
И этики.
К старым чертам, которые остались более или менее неизменными,
Относятся прилежание, честолюбие и способность стойко переносить трудности.
Б. Мэнт, Ф. Перри, Японцы как потребители. Нью-Йорк, 1968
Долг перед вишнями
За годы журналистской работы в Токио мне часто вспоминались слова
Маяковского, который считал себя в долгу
...перед вишнями Японии,
перед всем,
о чем не успел написать.
Постоянная гонка за текущими событиями политической и общественной
жизни почти не оставляет зарубежному корреспонденту времени для
обстоятельного рассказа о самом народе, о чертах его портрета.
Перелистываешь потом объемистые папки переданных материалов и с горечью
убеждаешься: за шесть с лишним лет так и не успел толком ответить на вопрос:
что же они за люди -- японцы?
Об этом соседнем народе наша страна с начала нынешнего века знала
больше плохого, чем хорошего. Тому были свои причины. Да и то плохое, что мы
привыкли слышать о японцах, в целом соответствует действительности и
нуждается скорее в объяснении, чем в опровержении. Однако если отрицательные
черты японской натуры известны нам процентов на девяносто, то положительные
лишь процентов на десять.
Приходится признать, что мы в долгу перед цветущей сакурой, которую
японцы избрали символом своего национального характера.
Каково подлинное лицо народа, для портрета которого иностранные авторы
часто использовали лишь две краски: либо розовую, либо черную; расписывая
либо гейш в кимоно, либо самураев, делающих харакири?
Разумеется, положительная или отрицательная оценка той или иной черты в
какой-то степени относительна, субъективна.
Американец, к примеру, скажет:
-- Японцы предприимчивы, но непрактичны. При своих скромных доходах они
слишком беспечно относятся к деньгам.
Немец добавит:
-- И ко времени тоже. В работе они умеют быть четкими, но в быту отнюдь
не пунктуальны. Им как-то не хватает собранности, умения вести себя в рамках
разумного.
Против этого трудно возразить. Хотя русской натуре импонирует как раз
то, что японцы даже при бедности не мелочны, при организованности -- не
педантичны; что они не любят подчинять душевные порывы голосу рассудка.
Японцам присуща широта натуры в сочетании с обостренным чувством
собственного достоинства. Пожалуй, наиболее заметно это в отношении людей к
деньгам. Японец всегда старается подчеркнуть, что равнодушен к ним (может
быть, даже больше, чем на самом деле). Даже дотошные домохозяйки не станут
пересчитывать сдачу: это не принято. Если пятеро рабочих зайдут выпить пива,
расплатится кто-нибудь один, и никто не будет всучивать ему потом свою долю:
"немецкий счет" здесь немыслим. Мелочность, а тем более скаредность в
представлении японцев -- едва ли не главный из пороков.
Народу чужды угодливость и подобострастие. Японец замрет в глубоком
поклоне там, где, по его представлению, того требует этикет. Но он не станет
пресмыкаться перед обладателем тугого кошелька. Заезжих иностранцев Япония
больше всего поражает как единственная капиталистическая страна (и притом
страна азиатская), где не берут чаевых. Шофер такси, разносчик из лавки
вручит сдачу до последней монетки и поблагодарит. Японским дельцам не
занимать алчности у зарубежных конкурентов. Однако если взять народ в целом,
то его отличает даже не просто честность, а какая-то моральная
чистоплотность в отношении к деньгам.
В разговоре об отрицательных чертах японцев русский человек чаще всего
посетует на их непрямоту, на недостаточную искренность в нашем понимании
этого слова. Но, узнав народ ближе, вникнув в своеобразие его моральных
норм, приходишь к убеждению, что у японцев можно поучиться именно культуре
человеческих взаимоотношений, умению людей взаимно оберегать самолюбие и
достоинство друг друга.
В своих поступках японец чаще руководствуется интуицией, чем логикой.
Своеобразие его противоречивого характера легче почувствовать, чем
объяснить. С учетом этого я и старался вести рассказ о нашем дальневосточном
соседе.
Япония для советских людей не просто одна из многих зарубежных стран.
Природа поселила нас бок о бок. А кому неизвестна истина: у соседа могут
быть свои взгляды, склонности, привычки, но, чтобы ужиться с ним, надо знать
его характер.
Постараемся же ближе познакомиться с народом, который связывает
собственные душевные черты с образом цветущей вишни.