Blutengel – Cry Little Sister 8 страница
– И? – не выдержав молчания, спросил вампир.
Его раздражал Грег. Оборотень, смеющий смотреть на вампирских женщин, вызывал в вампире едва сдерживаемую ярость. Он не понимал, почему Себастьян покровительствует представителю низшей расы, которая ещё каких-то двести лет назад была всего лишь дворовой сворой. В те времена оборотень, посмевший «полюбить» вампира, был обречён на медленную и мучительную смерть. Тогда свободные звери служили развлечением для вампиров. Одним из видов охоты, во время которой вампирам нравилось стравливать зверей друг с другом.
Вздохнув, Маркус отвёл взгляд от оборотня, ему не хотелось, чтобы тот заметил злость в его глазах. Вампиру не нужен был враг, который мог погубить их дело.
– Это человек. Не из наших. С большой вероятностью не знающий о Теневом мире. Судя по местам, где он рисует, его не волнуют сюжеты, которые изображает. То есть он не воспринимает их всерьёз. Обычный художник, считающий дар проявлением своего таланта. Могу сказать, что он гордится своей работой и знает о поклонниках. Рискну предположить, что он не редко появляется в толпе, чтобы услышать мнения о своих рисунках, – рассудительно говорил оборотень, не отрываясь от работы. Под быстрыми и ловкими пальцами вырисовывался профиль волка. Видно, что Грег не в первый раз занимается резьбой по дереву. Его маленькое хобби.
– Ты многое узнал, – с лёгкой тенью удивления сказал Маркус, переводя взгляд на оборотня. – Что ещё? Когда ты его поймаешь?
– Скоро. Максимум месяц. Этот человек, скорее всего, вращается среди художников, может в обществе местного бомонда и светских тусовок можно его найти. Я, для пробы, запустил своих в эти гадюшники. Вдруг что-нибудь накопают, – пожав плечами, сказал Грег.
– Удачи, – кивнул вампир, отворачиваясь от оборотня. – Что-нибудь ещё?
Оборотень ответил не сразу. С минуту за спиной раздавалось тяжёлое дыхание зверя, прежде чем Грег заговорил:
– Эта девушка, Лея. Кто она?
– Чем вызван такой вопрос? – резко развернувшись и вперившись взглядом в Грега, воскликнул Маркус. Ему не понравилось, что оборотень посмел задавать подобные вопросы.
– Тем, что я считаю тебя своим другом, – сузив глаза, он уставился на вампира. – Я вижу, как она влияет на тебя. Ты можешь опять сорваться.
Маркус в ответ промолчал. Он был вынужден скрывать свои истинные эмоции от этого зверя, понимая, что он нужен команде. Нужен Себастьяну. Поэтому вампир постарался расслабиться.
– Успокойся, – как можно более раскованно ответил он, раздвигая руки в разные стороны. – У меня нет к ней никаких… чувств, – с усмешкой, вампир брезгливо выделил последнее слово, демонстрируя полное владение ситуацией. – Она нужна мне для исследований.
– Каких исследований, Маркус? – тихо спросил оборотень, убирая в задний карман получившуюся фигурку. – Давно хотел поговорить с тобой об этом. Я слышал, что то, чем ты…
– Хватит, – резче, чем хотелось, оборвал его вампир. – Послушай, сейчас я не в настроении говорить о делах. Мне нужно работать. Скоро мы уезжаем на Летний бал. Я хочу успеть кое-что доделать до отъезда.
– Маркус, я надеюсь, ты уклоняешься от темы из-за действительно стоящих причин, – задумчиво протянул оборотень, отталкиваясь от парапета и подходя к двери. – Иначе я могу решить, что ты что-то утаиваешь от меня.
– Поверь, друг, это то, что способно изменить весь мир!
У человека от звука такого голоса мурашки пробежали бы по коже, но Грег был оборотнем. Настоящим зверем, не отказывающим себе в удовольствии от охоты в дремучих лесах на истинных оборотней и прочих «мифических» тварей. Слова вампира прочно, как заноза засели в его голове, порождая за собой печальные последствия.
А над городом занимался рассвет…
***
– Не ожидал тебя здесь увидеть, Себастьян! – Маркус был приятно удивлён, застав старого друга у себя в гостях.
Вампир только что вернулся домой после длительного забега по цепочкам ДНК Леи и был немного рассеян, чтобы заметить истинное состояние гостя.
Себастьян был представительным мужчиной, холодным и расчётливым. Он культивировал в себе властность, отдавая предпочтение светлым дорогим тонам при выборе одежды. Строгий белый костюм: однобортный шёлковый пиджак с нагрудным карманом, в котором виднелся белоснежный платок, под стать брюки, ботинки и белая рубашка с декоративным галстуком, зажатым брошью в виде красной розы – единственным ярким пятном в одежде вампира.
Сама внешность Себастьяна полностью соответствовала его пристрастиям: у него были длинные пепельного цвета волосы, убранные в «рыбий хвост» с рубиновой заколкой на конце. Глубокие, тёмно-синие с редкими всполохами белого, глаза, тонкие прямые губы, аристократичный с небольшой горбинкой нос, мягкие скулы и красивые изогнутые брови.
Всегда спокойный, всегда уверенный в своих силах и знаниях, вампир сидел в кресле напротив неработающего камина, пустым взглядом уставившись во тьму дымохода. Ни одно лишнее движение не выдало в нём скрытого волнения, ни одна мышца не дрогнула на его лице, однако Маркус скоро понял, что с Себастьяном что-то не так.
– Почему ты здесь, Себастьян? – задал он простой вопрос, проходя мимо к мини-бару.
Там, не глядя, достал бутылку бургундского вина – любимый напиток Себастьяна и два бокала. Сгрузив всё на стол, он легко откупорил бутылку и по всем правилам этикета разлил напиток по бокалам. Поставив один перед Себастьяном, он уставился на молчавшего друга.
– Себастьян? – мягко проговорил он с вопросительной интонацией.
Вампир не понимал, что происходит. После достаточно напряжённого разговора с Грегом, Маркус чувствовал угрозу ото всех. Ему слишком дороги были его исследования, а поведение Себастьяна косвенно указывало, что что-то случилось.
– Я поцеловал её, – еле слышный шёпот раздался из уст вампира.
– Софию? – нахмурившись, уточнил Маркус, опускаясь на стул, вертя в руках бокал с бордовым напитком.
– Это может всё осложнить, – Себастьян продолжил свой внутренний диалог. Казалось, он не обращал внимания на присутствующего компаньона, будучи полностью поглощённым своими проблемами.
Тем временем, у Маркуса отлегло от сердца. Он ожидал чего-то катастрофичного, а не любовной интрижки с проектом «Усилитель».
– Себастьян, – расслабленно напомнил вампир о своём присутствии. Он пригубил вино, а затем отставил бокал в сторону.
– Маркус, держись подальше от Леи, – это были первые осмысленные слова со стороны пепельного вампира. Он перевёл взгляд из тьмы на вампира, холодно изучая своего напарника.
– Только что ты показал, что сам некомпетентен в подобных вопросах, – негромко рассмеявшись, проговорил Маркус. Подумав, он вновь пододвинул к себе бокал и принялся изучать его поверхность на свету, повторяя недавние действия Себастьяна – игнорируя его.
– Я найду способ удержать Софию подле себя. Поверь, это не сложно сделать, – самоуверенно заявил вампир, поднимая бокал и, отсалютовав, делая приличный глоток. – А вот ты не настолько хладнокровен, чтобы всё сделать правильно.
– С чего ты это взял? – не выдержав, спросил Маркус, ставя бокал обратно на стол. – Ты думаешь, что я несдержан?
– Я думаю, ты слишком порывист, когда дело касается любви, – безэмоционально ответил он. – И потом, Аннет многое про тебя рассказала. Она беспокоится.
– Ей будет лучше не лезть куда не просят! – процедил сквозь зубы Маркус, мысленно проклиная девушку. – Она только и делает, что суёт везде свой нос, как будто ей заняться нечем!
– Я вижу ты не в восторге от…
– Я знаю, что она со мной делает! – закричал вампир, в гневе сметая бокал со стола. – Или ты думаешь, я идиот и не понимаю, что она влияет на меня? Передай этой твари, что если она ещё раз посмеет запустить свои щупальца в мой мозг, я…
– Довольно! – голосом холода Себастьян оборвал гневное выступление Маркуса, напоминая о своём главенстве. – Ты будешь делать то, что тебе скажут, Маркус, если нет – она будет выполнять свою работу. Двадцать лет всё шло хорошо и гладко, что изменилось? Что заставило тебя поверить в собственную безгрешность? Ты совершаешь ошибки, друг, за которые платить придётся всем нам!
– Она мешает мне работать, – более спокойным тоном, ответил вампир. – Мне не нравится, когда меня используют, друг, – с издёвкой выделил последнее слово Маркус. – Приструни её, Себастьян, иначе я буду вынужден пересмотреть условия наших взаимоотношений.
– Она контролирует твои желания, Маркус. Следит, чтобы ты не навредил Лее, – не обращая внимания на тон вампира, проговорил Себастьян. – Если ты дашь слово, что не причинишь ей вреда – я отзову Аннет.
– Ты считаешь, я могу убить Лею? – удивился Маркус, задумчиво рассматривая друга.
– Я считаю, что ты можешь сделать это без всякой задней мысли. А потом, разумеется, сожалеть о содеянном. Вот только проблема в том, что если Лея умрёт – её некем будет заменить. Она уникальна, тем и ценна. Если наши недоброжелатели узнают о ней – мы потеряем важную составляющую нашего плана. Сейчас ты наше уязвимое место. Если кто-то заинтересуется твоей привязанностью к этой девушке – мы проиграем. Ты должен быть осторожным, Маркус! – проникновенно заговорил Себастьян. Не дождавшись ответа, он тяжело вздохнул и достал сигареты из шкатулки со стола.
– А тебе не кажется, что прежде чем давать такие советы, нужно самому разобраться в аналогичной проблеме со своей стороны? – холодно заговорил Маркус, обиженный недоверием Себастьяна. Он внимательно наблюдал за своим другом и всё больше понимал, что с ним не всё гладко. – Твоё поведение в отношении Софии… оно заслуживает порицания, тебе так не кажется?
– Я контролирую её! – резко воскликнул Себастьян, опасно суживая глаза и сжимая горящую сигарету в кулаке. По комнате пронёсся приторный запах палёной плоти. Но рана уже затянулась, оставив на руке гарь и остатки пепла.
– Я уверен, Константин говорил то же самое, – зло рассмеялся Маркус, не впечатлившись демонстрацией Себастьяна. – И посмотри, куда эта уверенность его привела! Чёрт, вы все носитесь с ней, как с писаной торбой! Этакий невинный ангел во плоти! Почему вы не хотите признать, что София полноценный вампир, эгоистичный и думающий только о своей выгоде, как и все мы? Ваши заблуждения погубят всё дело. Ваши ошибки в отношении неё приведут нас к краху, а не мои игры с Леей. Если бы я был дураком – Лея уже сейчас находилась бы в камере, привязанная к кровати без малейшего шанса выбраться из плена. Я знаю, что если поступлю так, то всё потеряю. Потому-то она на свободе. И поэтому я могу позволить себе быть увлечённым этой девушкой. Все считают, что она просто очередная игрушка. Я и дальше буду культивировать это заблуждение, что и тебе советую, Себастьян. Пусть все считают Софию твоей пассией, глупой куклой, подцепленной…
– Не указывай мне, что делать, – устало перебил друга Себастьян. Он тяжело наклонился вперёд, сжимая голову ладонями, пытаясь унять безумную тоску. – Я пил её кровь, Маркус. Теперь я не смогу отказаться от неё.
– Ну, это многое объясняет. Хорошо, что ты понимаешь причину своей страсти. Все мы помним Одина. И помним, что случилось с его кланом после его смерти. София такая же, как и он. И сейчас она неосознанно собирает вокруг себя будущих кланников. Я рад, что ты знаешь, к чему всё идёт. Но я не понимаю, почему ты ничего не делаешь, чтобы это предотвратить? – довольным голосом, спросил Маркус.
Он, наконец, успокоился, удовлетворённый тем, что разговор ушёл от опасной темы. Ему не хотелось делиться с Себастьяном истинной подоплёкой своих поступков. Он просто верил, что всё будет так, как он хочет.
– А тебе не хочется отведать крови Софии? – вампир убрал руки от головы и посмотрел на друга. Ему действительно было интересно, как Маркус относится к Софии.
– Нет, ни за что на свете, – категорично ответил Маркус, покачав головой.
– Но почему?
– Давным-давно, когда я только начал осознавать свой дар, меня отравили кровью мёртвых детей. Они были маленькими девочками-близняшками, накаченными под завязку опиумом. От этого они выглядели как живые, и я не распознал подвоха, – медленно проговорил вампир, погружаясь в свои невесёлые воспоминания. – Как я был глуп! Мне даже в голову не пришло проверить, а бьются ли их сердца? Живы ли они? Самонадеянный дурак, поплатившийся за это потерей дара. Больше года я не мог решать простейшие химические задачки, не говоря уж про геометрию и математику. Смысл ускользал от меня, погружая в пучину безумия, ведь я знал, что раньше щёлкал сложнейшие формулы, как орешки! Мне повезло – я не умер и дар со временем стал возвращаться. Но теперь есть одна проблема, появляющаяся всякий раз, когда я не могу что-то решить. Я всё время думаю – это от того, что достиг предела своего дара или это последствия ядовитой крови? – Маркус ненадолго замолчал, рассматривая осколки стекла на полу. – Если я попробую кровь Софии, это чувство вырастет во стократ. Либо я стану зависимым от неё, либо сойду с ума в попытках осознать свой дар полностью. Именно поэтому я никогда не попробую её крови. Надеюсь, что ты тоже больше не станешь её пить. Она ядовитый плющ, сладкая отрава под маской невинности. Себастьян подумай об этом! – резко закончил Маркус, стараясь, чтобы голос звучал как можно более проникновенно.
– Прости, но я уже испил её крови. Этот вкус я не забуду никогда, – грустно ответил Себастьян.
– Да поможет нам чёртов Бог! – раздражённо выплюнул слова Маркус, сжимая кулаки. Он видел дальше Себастьяна и понимал, что София рано или поздно станет угрозой им всем. Но теперь уже поздно что либо менять – Себастьян покорён, он не позволит убить девушку, когда она станет не нужна.
Глава 5
Blutengel – Cry Little Sister
Cry little sister (thou shall not fall)
Come come to your brother (thou shall not die)
Unchain me sister (thou shall not fear)
Love is with your brother (thou shall not kill)
Вот и настал день моей выписки. Две недели в больнице и ничего. Несколько дорогих обследований и пусто! Я абсолютно здорова, что весьма плохо, учитывая обстоятельства моего появления здесь. Никто не знает, почему я впала в кому. Почему умирала? Кто-то предположил, что это аллергическая реакция на особые компоненты красок художника. Кто-то считает, что причина кроется в мозге. А кто-то – в голове. Я похожа на сумасшедшую? Кажется, нет. В конечном счёте, меня выписали. Основная причина – я сама. Мне было очень трудно брать деньги у Рональда. Про Маркуса я молчу, когда он появился на пороге палаты со словами, что меня переводят в другую больницу, мне пришлось сказать много важных и нужных, но очень стеснительных слов. Хорошо, что он отступил и не стал настаивать, а то мне пришлось бы поступить весьма некрасиво. С Рональдом проще, он чувствовал себя виноватым из-за того, что приступ произошёл в его присутствии при его полном попустительстве. Он так сокрушался, что позволил мне взглянуть на картину! Неудивительно, что я быстро сдалась и позволила ему оплатить лечение. Возражал только Генри, но сейчас мне кажется, что так всегда было. Их конфронтация зашла слишком далеко, чтобы я могла как-то на неё повлиять. Дело теперь было не во мне. От этого становилось неловко. Неуютно. Не люблю чувствовать себя виноватой, будучи ни в чём не виновной.
***
– Какое ясное утро! – довольно щурившись на солнце, проговорила я, переступая порог больницы.
Солнышко тёплым, даже жарким, светом озаряло подъездную дорожку, заставляя струи воды небольших фонтанчиков в центре ярко блестеть, пуская маленькие радужные полоски.
С наслаждением вздохнув полной грудью, на секунду прикрыла глаза, сетуя на слабость – я ещё не пришла в себя.
– С тобой всё хорошо? – осторожно спросила Милли, поддерживая мою руку. В её глазах светилась искренняя забота и участие.
За мной приехала Милли и Генри на поддержанном форде – машине Риччи. Остальные не смогли присутствовать. Близнецы за городом, вернутся только завтра – у них какой-то «сейшен», даже не знаю, что это такое. А Риччи на работе – не смог отпроситься.
Как только почувствую себя лучше, семья поведёт меня в парк развлечений. Я давно мечтала выбраться куда-нибудь, но наши рабочие графики не совпадали, поэтому никак не получалось всем вместе сходить развлечься. Теперь появился достойный повод. Нам этого не хватает, учитывая то, что случилось со мной.
Боже, а я до сих пор понять не могу, что именно произошло!
– Всё отлично, Мил, – кивнула я, осторожно спускаясь по лестнице. Справой стороны мне помогал идти Генри. Это было так трогательно, что я боялась сделать лишний шаг, чтобы не упасть к нему в руки.
– А я так не думаю, – покачал головой парень, раздражённо мотнув головой. Непослушные пряди волос лезли в глаза – ему давно пора стричься. – Посмотри на себя, Лея, ты побледнела! Может стоит повременить с выпиской?
– Достало! – недовольно выпалила я, нахмурившись.
Даже такая лёгкая тень эмоций проявила чёрные точки перед глазами, чтобы в следующую секунду всё ненадолго потемнело. Упрямо вздёрнув подбородок, я посмотрела на Генри.
– Слушай, какая разница, где я буду лежать – дома или в больнице? И там, и там не ясно, что со мной было. Сейчас это просто слабость, вот и всё. Хорошая еда, уютная компания и старые добрые фильмы поставят меня на ноги гораздо быстрее больничной жратвы и стерильных комнат. Я просто хочу жить, и не быть при этом куском больничного мяса! Ненавижу больницы!
Последние слова я сказала достаточно громко, чтобы вызвать улыбку проходящего мимо пожилого мужчины. Он был лысым с белой тростью. Старик подмигнул мне, разделяя высказанные чувства, прежде чем скрыться за дверьми больницы.
– Но если с тобой что-нибудь случится? В больнице тебе сразу окажут квалифицированную помощь. Дома мы можем просто не успеть помочь! Ты об этом думала? – продолжал настаивать Генри.
– Отстань от неё! – вмешалась в наш спор Милли. – Лея хочет домой. Генри не считай себя наседкой, она уже взрослая и сама может решать, что делать. Ты же сам слышал, что сказали врачи – они не знают, что с ней! А выяснения стоят слишком дорого, чтобы мы могли позволить себе обращаться к Рональду! Пока с Леей всё хорошо. Её выписали не просто так. Думаешь, если бы она была нездорова, её так просто отпустили бы? Успокойся!
– И всё равно считаю, что тебе нужно подумать о своём здоровье и вернуться в больницу! – упрямо гнул свою линию Генри.
– Хватит, – я раздражённо махнула рукой, забираясь на заднее сидение машины.
Рядом со мной примостилась Милли, а Генри сел за руль.
– Лея, как ты можешь так спокойно относиться к своему здоровью? – недоумённо спросил парень.
– Я адекватно воспринимаю реальность, Генри, – ответила я. – Давайте замнём эту тему, а? Ребят, в самом деле, мне лучше, гораздо лучше! Сейчас я думаю только о том, чтобы вернуться домой, принять нормальный горячий душ, выпить чашку какао со сливками, посмотреть хороший фильм и выспаться в своей постели. Я не хочу думать о капельницах, толстых докторах и неуклюжих медсёстрах! И я не хочу ссориться, не хочу слышать ваши бесконечные споры о моём здоровье! Если мне суждено умереть от неизвестного заболевания – так и будет. Я же считаю, что со мной всё в порядке!
– Но как ты объяснишь… – начал говорить Генри, но его быстро перебила Милли:
– Прекрати! – ткнув его в спину, сказала девушка. – Лея ясно дала понять, что не желает об этом говорить. Ей нельзя волноваться, помнишь?
И Генри, в кои-то веки, заткнулся.
***
А дома было всё, как я и хотела. И какао, и фильм, и горячий душ. Позже вернулся Риччи, добро ткнул меня в плечо, демонстрируя мир между нами. Он рассказал несколько забавных историй, приключившихся с ним на работе, обсудил планы на выходные и помог приготовить ужин Милли. Генри немного оттаял, стал шутить и поддерживать мирную атмосферу.
Потом позвонил Рональд, посетовал, что не смог приехать с ребятами на выписку. Обещал навестить на днях. Не знаю, когда выйду на работу, доктора советовали как минимум недельки две-три посидеть дома. Рональд не возражал, убеждая, что Стейси справится и без меня. Ага, как же! Но это уже не мои проблемы.
В половину двенадцатого Милли и Риччи отправились спать. В отличие от нас с Генри, им обоим завтра рано вставать, так что они даже припозднились, обсуждая с нами поход в парк развлечений.
И мы остались вдвоём.
Какое-то время сидели молча, разглядывая друг друга, не зная, что сказать. Словно чёрная кошка пробежала между нами, нарушив гармонию в наших отношениях. Столько ссор, споров и скандалов, удивительно, что мы ещё можем говорить друг с другом!
– Пошли, – поднимаясь, сказал Генри.
– Куда? – недоумённо спросила я.
– Хочу показать тебе кое-что, – загадочно ответил он, помогая мне подняться по лестнице.
Генри вывел меня на крышу.
– Я не знала, что у нас есть сюда доступ! – удивлённо присвистнула я, оглядываясь вокруг.
– Просто тебе не приходило это в голову, – рассмеялся Генри, подходя к краю крыши.
– Я частенько сюда наведываюсь, чтобы подумать, – спустя минуту добавил он. В его голосе прозвучало такое спокойствие и умиротворение, что я внимательно посмотрела в его сторону.
– Генри, с тобой всё в порядке? – осторожно спросила я, подходя к нему.
– Нет, Лея, не в порядке, – устало, с хрипотцой в голосе, ответил он.
Парень достал из кармана брюк сигарету и раскурил её, пуская в звёздное небо кольца сигаретного дыма.
– Генри… – протянула я, касаясь его плеча.
– Мне не нравится, что этот город делает с нами, – обернувшись и посмотрев на меня, сказал он, а затем усмехнулся. – Лея, вспомни, какими лёгкими мы были раньше! Мы почти никогда не ссорились, не конфликтовали друг с другом, а теперь…
– Не я это начала! – тут же встала на дыбы, подозревая новую тактику «боя» со стороны парня.
– Я просто не могу объяснить причины своего поведения, Лея, – с горечью в голосе ответил он. – Боже, как бы я был рад рассказать тебе всё! – отчаянно проговорил он, выбрасывая сигарету и обхватывая руками голову. Он закрыл глаза от усталости и чтобы не видеть моего недоверчивого лица.
– Что происходит, Генри? – спросила я, вновь касаясь его плеча. – Ты правда из семьи сектантов? Отсюда все эти тайны?
– Лея! – укоризненно и с удивлением воскликнул он, убирая руки от лица. – Нет, я не сектант.
– Тогда что? – громко воскликнула я, с обидой смотря на парня. – Пожалуйста, скажи мне, что происходит?! Ты отдаляешься от нас, Генри! А наша семья держится только на тебе: ты уйдёшь – мы все уйдём! Милли и Риччи постоянно ссорятся, Берт и Бетани почти не бывают дома, между нами происходят стычки, мы так давно все вместе не собирались! Раньше, живя в маленьком трейлере в Огайо, нам было проще – мы были все вместе. Да, тогда был другой состав, но ты был рядом! Ты нас поддерживал и направлял! А сейчас… всё стало пустым и ненужным. У нас нет цели. Милли хочет выйти замуж, Риччи свалить в деревню, а близнецы просто хотят прославиться. Мы стали совсем чужими друг другу. Ты можешь объединить нас, таких разных, в одно целое! Я хочу этого, а ты нет? – с непривычным отчаянием в голосе говорила я, наблюдая за чередой эмоций на лице друга. Генри было невыносимо больно слышать мои слова, но что-то подсказывало, что всё впустую.
– Лея…
– Значит всё? – безнадёжно прошептала я, видя его обречённость, делая непроизвольный шаг назад. – Ты ничего не сделаешь, чтобы всё вернуть?
– Поздно, – ответил он, отрезая надежду.
Мне вспомнились старые дни. Дни, когда мы все были простыми и лёгкими на подъём. Да, мы часто вели отнюдь не праведную жизнь. Я помню, как воровала в придорожных магазинах еду, как однажды участвовала в разбойничьем нападении на автозаправку. Это было преступлением, но мне было весело. Всё было просто, невероятно, космически просто!
Я помню, как спала на крыше трейлера, наблюдая за таким же, как сегодня, звёздным небом. Тогда оно горело во стократ ярче и насыщенней, как бывает только в прерии. Рядом лежал Генри, сжимая мою ладонь и показывая Большую и малую медведиц.
Помню, как в жаркое лето, мы оказались под протекающей водонапорной башней, и как было здорово, прыгать с моста в речку.
Помню, как мы залётным ветром оказались в заброшенном Детройте. Мы ночевали в пустом кинотеатре! Вы не поверите, но там было электричество и плёнки со старыми фильмами. Фрэнк, один из старых членов семьи, приготовил на сковородке попкорн, ориентируясь только на звук хлопающейся кукурузы!
Помню, когда первый раз в жизни попробовала марихуану. Я никогда прежде так не смеялась, как в тот день! Мы с Лиззи, ещё одним бывшим членом семьи, нарядились в шмотки восьмидесятых и танцевали под ABBA. Весёлое время.
А сколько ещё таких светлых мелочей я помню! За эти несколько лет столько произошло хорошего… А теперь только чернота. Ссоры, скандалы, бессмысленные беседы и скучные вечера. Нам нужно лето, нужно вновь двинуться в путь за ускользающей молодостью! Нью-Йорк пьёт наши соки, уничтожая суть жизни. А она в бесконечном движении!
***
Наш долгожданный поход состоялся через неделю после выписки. Полный состав семьи вне стен дома – редкое явление! Мы отправились в Челси Пирс. Это несколько исторических пирсов, расположенных на Вест Сайде в районе Челси и рядом с северной частью Гринвич Виллидж, к которым когда-то пришвартовывались самые роскошные лайнеры планеты. Сейчас это просто развлекательная зона, сборная солянка из телевизионных и киностудии, спа-салонов, фитнес-центров, баскетбольных площадок, катков, боулинг-центров, гольф-клубов и многое, многое другое. Также он используется и по прямому назначению – марина для частных яхт.
Сначала решили сходить в боулинг-центр, потом к игровым автоматам и в кино. Затем, если не устанем – поедем на экскурсию к статуе Свободы. А потом гулять в центр, на Манхэттен.
И первый раз за долгое время, я почувствовала себя, как раньше – свободной и лёгкой. Как пушинка, как вертолётик из одуванчика.
Я не умею играть в боулинг. От этого было смешно проигрывать и сбивать шарами кегли по невообразимым траекториям. Это было так искренне, насколько вообще это возможно! Удивителен и мой талант к стрелялкам из пистолета в зале игровых автоматов, обиженное сопение Риччи, проигравшего «девчонке»! Смех Генри, довольно неплохо танцующего в игровом автомате. Стрелка вправо, стрелка влево, но Берт как слон в посудной лавке всё время промахивался! А потом было кино, мы остановились на фильме Великий Гэтсби. Очень хороший и добрый фильм про любовь и трагедию в эпоху джаза и запрета на алкоголь. Красиво, что тут скажешь! А потом была долгая прогулка вдоль Центрального парка, где со мной приключилась забавная и довольно странная история. Я встретила её, девушку, чуть не отправившую меня на тот свет.
Она шла по другой стороне дороги летящей лёгкой походкой, бездумно глядя в пустоту. О, она была собой и совершенно иным человеком. На мгновение наши глаза пересеклись и она мне улыбнулась. Я застыла как вкопанная, испугавшись нового приступа. Но девушка ушла, а вместе с ней и уверенность в её личности. Может это была совершенно другая девушка? Может мне показалось? Я так и не получила ответа на этот вопрос. Только смутное предчувствие, что всё не просто так. Что эта встреча была не случайной, что всё заранее спланировано и предопределено.
Самым жутким было моё сердце – замершее в предвкушении чего-то необычного, яркого, словно бы оно знает, что моя потаённая мечта скоро сбудется. И я получу то приключение, о котором всегда мечтала.
Как же я ошибалась…
***
Много позже мы разделились. Генри, Берт, Бетани и Риччи отправились на экскурсию, мы с Милли домой. Я ещё плохо себя чувствовала для столь длительных прогулок, поэтому Милли решила сопроводить меня. К тому же она хотела серьёзно поговорить. Генри всё порывался отправиться с нами, но Милли удалось его отговорить. На прощание пожелав ребятам удачи, мы расстались возле станции метро, а сами двинулись к автобусной остановке.
– Тебе понравился сегодняшний день? – девушка начала издалека, не зная точно, с чего начать.
– Да, наконец-то мы собрались все вместе, – довольно кивнула я, искоса глядя на неё. – Я рада, что у нас ещё получаются такие спокойные дни. Ни ссор, ни споров, хорошо, что в нас это ещё есть.
– Семейность? – прозорливо заметила она.
– Да. Наша семья. Коммуна, община… названий много, но суть одна.
– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, – решительно заговорила девушка.
Мы подошли к автобусной остановке, на которой по счастливой случайности никого не было. Опустившись на лавочку, я посмотрела в безоблачное предвечернее небо и тихо вздохнула. Мне не хватало природы в этом душном городе. Отсутствие деревьев, зелёной-зелёной травы, рек и озёр, пустынных дорог, тернистых тропинок, а также огромное количество людей плохо сказывалось на моём самочувствии. Их так много! Есть повод постоянно быть настороже, учитывая моё детство. Не люблю людей, не люблю этот город.
В какой момент я стала это понимать? Когда от безудержной радости я перешла к глухой тоске и раздражению? Мне не нравилось чувствовать себя одинокой, но этот город одиночек буквально провоцировал меня на это. Эгоизм, озлобленность, самолюбование. Большое яблоко было наполнено грехами и пороком. Этот город делает всё, чтобы сделать нас всех такими. Я хочу вернуться обратно, хоть уже и понимаю, что мне некуда возвращаться, некуда идти, кроме как вперёд. Я должна разобраться в себе и в своих чувствах, пока ещё есть время выбирать. Потом будет слишком поздно.