Экологическая культура в структуре человеческой деятельности

Специального рассмотрения требуют вопросы экологической культуры, связанные с сохранением нравственно-духовных ценностей. Экологическое воспитание не ограничивается осознанием и практическим усвоением экологии биологической. Не менее важна экология культуры (термин выдвинут Д. С. Лихачевым), память о духовной жизни народа. Не только загрязнение внешней среды, угроза экологического кризиса, но и загрязнение внутреннего мира человека, его духовной памяти и сознания означает распад личности. Патриотические чувства «сохнут» от суррогатов массовой культуры, от бездеятельности души и разума человека, его самоуспокоенности, равнодушия, отсутствия совестливости и стыда. Подлинные гуманистические нравственные ценности возникают на почве традиций культурной среды, воплощенных в памятниках материальной и духовной культуры, а «чтобы сохранить памятники культуры, необходимые для "нравственной оседлости" людей, мало только платонической любви к своей стране, любовь должна быть действенной».

Важность и необходимость формирования экологического сознания признается всем современным научным сообществом. «Экологическое сознание, - указывает, например, С. Н. Артановский, - становится органической составной частью общественной мудрости, передовой культуры».

Феномен экологического сознания был присущ человеку с момента его возникновения. Но проблема воспитания экологического сознания стала наиболее актуальна именно в наше время. Н. Ф. Реймерс и А. В. Яблоков определяют экологическое сознание как глубокое, доведенное до автоматизма, понимание неразрывной связи человека с природой, зависимости благополучия людей от целостности и сравнительной неизменности природной среды обитания человека.

Процесс экологизации общественного сознания можно разделить на несколько стадий: во-первых, проявление отношения человека к природе в форме различных чувств (равнодушие, озабоченность, тревога, паника и т. д.); во-вторых, формирование глубокого интереса к экологической проблеме (выявление сущности эволюционных изменений в биосфере, детерминация ее целостности и т. д.); в-третьих, переход от осмысления и понимания природных явлений к социальному действию, нравственному поступку; в-четверых, повышение уровня ответственности человека по отношению к природе, становление экологического сознания как элемента внутренней культуры личности, проявляющегося в повседневной жизнедеятельности. В этом аспекте уровень экологического сознания и экологической культуры - это показатель того, насколько глубоко и разносторонне общество включает природу в социально значимое функционирование на основе познания и практического использования ее развития.

Экологический императив биосферной этики можно выразить следующим образом: действуй так, чтобы каждый человек и человечество в целом как носители естественности природного бытия были целью, а не средством человеческой деятельности.

Проблема человека в истории науки и философии является одной из существенных и актуальных. Многочисленные попытки создания общей теории человека на определенных концептуальных основаниях всегда имели в качестве исходной точки отсчета какой-либо методологический принцип, задающий способ исследования данной проблемы. Отождествление антропологического с логическим, социальным, биологическим, психологическим и другими основаниями способствовало разработке философских и теоретических концепций (гегелевский панлогизм, марксизм, фрейдизм), абсолютизирующих специфические признаки или способ существования человека с позиций взаимоисключения. Смена концептуальных оснований в человекознании обычно обозначается как антропологический поворот. Экология человека выступает в качестве одной из теоретических форм в освоении антропологической проблемы, способствующих утверждению иных форм постановки вопроса «что такое человек» и использованию новых познавательных средств. Как отмечает Н. А. Агаджанян, «экология человека - это не столько медико-биологическое, географическое, социально-экономическое знание, не столько конкретная наука, сколько прежде всего знание и воспитание нравственного и духовного мира человека, неисчерпаемые и безгранично важные для перестройки нашего мышления и перехода от биосферы к ноосфере».

Человек как целостный объект современной науки выступает во всей совокупности его природных и социальных свойств. Вот почему проблему эволюции человека нельзя локализовать рамками либо биологического, либо социологического направлений. В социобиологической концепции (Э. О. Уилсон и др.) ген-культурная эволюция является сложным, интегративным процессом, в котором культура формируется биологическим императивом, а генная эволюция изменяется под влиянием культурных инноваций. Согласно Уилсону, генетическая эволюция посредством естественного отбора увеличила возможности для культуры, и культура, в свою очередь, усилила генетические соответствия, которые она может максимально использовать.

Основные социобиологические идеи, а также новейшие данные палеоантропологии и кибернетики послужили теоретическими основаниями доказательства Е. Масудой (1985) генезиса нового вида человека. Если развитие лобной доли головного мозга, голосовых связок, изменение функций большого пальца явились решающими элементами в происхождении современного человека, считает он, то компьютеры, новые средства коммуникаций и роботы аналогично способствуют возникновению нового вида - Homo intelligens. С его возникновением автор связывает разрешение не только проблем экологии человека, но и создание нового так называемого «информационного общества», в котором интеллектуальные производительные силы будут превосходить материальные, и на этой основе будет осуществлен революционизирующий переворот от принципа соревнования к принципу синергизма.

Критически оценивая гипотезу Е. Масуды, следует подчеркнуть, что эволюция современного человека продолжается и в настоящее время, поскольку социально-биологическая среда как агент отбора постоянно изменяется. В обществе действуют основные формы отбора: стабилизирующий, деструктивный, сбалансированный и направляющий. Превращение в ходе эволюции человека биологических предпосылок в зависимую от социального процесса форму не устраняет природные основания человека. В этом аспекте исследование раннего детства дает уникальную возможность постижения взаимодополнения и взаимопроникновения социального и биологического в развитии ребенка, осуществляемого преимущественно в игровой форме.

Становление будущей личности начинается с раннего детства и детерминируется сложнейшими взаимодействиями генетико-биологических и социальных факторов, внешних обстоятельств, способных не только содействовать ее развитию, по и активно препятствовать естественному и органическому становлению, предопределяя трагичность бытия личности.

Известно, что усиливающаяся церебрализация удлиняет период беспомощности ребенка, что обусловливает необходимость защиты ребенка с помощью объединенных усилий родителей, коллективов и общества в целом, и по существу навязывает доминирование культурной среды, социального в развитии личности. Возникающие при этом виды социальной активности и поведения ребенка, характеризуемые различной степенью вовлеченности его в колллективные действия, редуцируются к ряду устойчивых, более простых форм массовых стереотипов действий детей: социальному облегчению, включающему в себя эффекты аудитории и совместного действия; подражанию, характеризуемому установлением стереотипного поведения, не всегда соответствующего генетико-биологическим способностям ребенка; конкуренции, представленной формой стимуляции и взаимоподавления, противопоставления в коллективных действиях детей и аффилиацией, то есть стихийно возникающим тяготением и сближением детей в поле коллективного общения, вызывающим в данных условиях эффект нивелирования личности ребенка.

Формы игровой деятельности, навязываемые детям и рассматриваемые как средства их развития социальным окружением, прежде всего родителями и детскими коллективами, актуализируют проблему - «игры, которые выбирает ребенок, и игры, которые выбирают ребенка».

Утрата учета индивидуальных особенностей детей при этом обычно приводит в свою очередь к различным стрессовым ситуациям, обостряет противоречие между генетико-биологическими задатками ребенка и морфофизиjлогической и психологической нагрузкой, которую несет ему социум. Подавляя и деформируя естественные, природные задатки маленького человека, мы разрушаем основания игры как средства социализации человека, закладываем механизмы извращенного мировосприятия и неприятия культурных ценностей, создаем условия культурной примитивизации личности.

Стремление социального любой ценой подчинить себе биологическое обрекает его на вечные коллизии с самим собой. Ибо навязываемая ребенку социокультурная среда не соответствует унаследованной норме его реакции, приводит в онтогенезе к физиологическим нарушениям (росту массовой соматической заболеваемости детей), различным эндогенным и психогенным реакциям, деструктивно действующим на личность и способствующим распространению детского аутизма. Уход ребенка в мир болезненных переживаний, неприятие им действительности, отрыв от реальности разрушают поле игры - свободной деятельности, где происходит становление и предопределение характера человеческой активности, степени свободы и творчества личности в будущем.