РОССИЙСКИЙ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ 2 страница

5.2. Запад и Восток

сплачиваясь, уплотняясь, структурно они воплотили незападныи путь развития. Всесторонними критиками его были Дефо, Монтескье, тогда как апологами — Вольтер, Кенэ.

Сказанное рассеивает расхожее и дереализующее толкование цивилизации через призму конфессионального признака. И Запад и Восток — образования конфессионально нецельные, к вероисповедным аспектам несводимые. Тот же Восток объемлет буддийскую, иудейскую, конфуцианскую, мусульманскую, синтоистскую церкви. Дело не в вере, а в системе поддержания, верше-ния жизни. Японцев, китайцев, индийцев, египтян, персов, иудеев, арабов, тюрков единит не вера, а способ творения истории, по которому все они принадлежат Востоку. Восток есть Восток, а Запад — Запад. И хотя двузначная логика в столь тонком деле, как генерация цивилизационных типажей, фиксирующих форму человеческого движения, не проходит — и варварство, и деспотизм, и абсолютизм, и фанатизм, и кратократичес-кая фанаберия в избытке обнаруживаются на Западе (вспомнить инквизицию, охоту на ведьм, Варфоломеевскую ночь, этнические чистки и т.д.), — различия в жизненных устоях Запада и Востока так велики и реальны, что лишают инфляционности применительно к ним пользование понятием "цивилизация".

Подытоживая эту часть изложения, подчеркнем:

1. Цивилизации в ценностном отношении для человечества не равновелики, что свидетельствует о сугубой ошибке органицистов, допускавших обратное.

2. Цивилизации не обосабливаются по религиозному фактору.

3. Не просматривается унитарная цивилизационная динамика всемирно-исторического процесса — некоторые региональные цивилизации (Восток, Запад) оставляют непреходящий след в истории некоторые локальные цивилизации (майя) возникают и погибают в истории без систематической связи, практически не оказывая влияния на ток общечеловеческой жизни.

4. Природа цивилизационных связей не получает выражения в терминах связей формационных. К примеру, рабство на Востоке вызвано не формой собственности, а стилем властного ее выражения. Учитывая, что ориенталистское государство — верховный, высший суверен — собственник земли при любом типе владения, пользования, распоряжения угодьями, отыскивается исток абсолютной власти над ведущими землеобработку подданными. Альтернативой частной западной собственности на Востоке потому выступает этатизм. Попытки преодолеть частнособственническую производительную форму в закатных социумах, как мы задним числом знаем, плодили не социализм, а этатистскую

5.2. Запад и Восток

V. Российский цившшзационный космос

деспотию. Реставрация присущих архаичным обществам не экономических, а властных, не собственнических, а государственно владельческих механизмов воспроизводства существования при социализме свидетельствует о невозможности описывать состояния социальности формационными схемами. Цивилизационные шлейфы проступают неформационно: социализм — модификация Востока, а не преодоление Запада¹.

Сходно капитализм цивилизационно подготовлен не феодализмом, а возрожденческим восстановлением в Западной Европе в торговых республиках, эмансипированных, получивших широчайшие привилегии самоуправляемых городах² греко-римского образа существования (нормы, принципы, институты). Лишены принципиальности в контексте нашей аргументации и гиперболизированные Вебером правила протестантской этики. Не протестантизм создал капитализм, он лишь усилил цивилизационный потенциал эллинского миродействия.

5. На примере явления внутреннего Востока, когда, как в Чечне, находятся поклонники не демократизма, а шариата (или в Иране, где в результате революции 1978—1979 гг. отступили к средневековой теократии), крепнет убеждение не во всеобщности западного пути — для человечества он не обязателен, не универсален. Не существует генеральной исторической линии унаследования народами западного типа прогресса. Суть не в уровне потребления, не в качестве существования. Суть в иных началах продуктивности (скажем, не индустриальные, а демографические технологии, не право, а адат). В Объединенных Арабских Эмиратах, Брунее уровень жизни крайне высок. Насколько же органичен для него западный миропорядок? Аналогично в Израиле погруженные в архаику бедуины не взыскуют оседлости, срывая национальные программы урбанизации, предпочитают устроенности городской жизни прозябание в пустыне Негева. Красота не в песках, красота в сердце бедуина, от которого не оторвались чтущие завет предков собратья его пустынники-аравийцы. В силу чего так? В силу нелинейной, не допускающей лобовых пониманий цивилизационной конкретики, по которой народы живут не разумом, а страстно отстаиваемой традицией — "они предпочитают резню и голод под собственными флагами"³.

6. До XIX столетия по темпам роста Восток практически не отставал от Запада (а в древности и опережал в силу оперативности для больших контингентированных обществ центрально-адми-

¹Также см.: Васильев Л.С. История Востока. М, 1993. Т. 1. С. 35.

²Там же. С. 18.

³Федотов ГЛ. Судьба и грехи России. М., 1992. Т. 2. С. 322.

нистративных технологий руководства). Ситуация изменилась с момента стремительного прогресса машинной индустрии, фабричного производства, фундированных научно-технической, социальной инновационностью. Здесь Восток обнаружил неконкурентоспособность. Камнем преткновения выступили консервативность, традиционность, исключающие инициативность, мобильность, а с ними — модернизируемость. Исподволь, постепенно применительно к Востоку вырабатывались устойчивые комплексы: в социокультурной плоскости — ментальная неполноценность, в социополитической плоскости — колониализм. Комплексы служили почвой негласного оправдания решительного наступления на "безнадежно отставших варваров". "Поход на Восток", превратившись в знамя движения, кредо западных имперских устремлений, наметил мощный крен во всечеловеческой практике.

Вектору вестернизации Восток противопоставил национально-освободительное движение, борьбу за независимость, деколонизацию, не только отвоевывавших державные права, но и восстанавливавших традицию. Освобождающийся Восток предпринял попятные движения от имплантированных к патримониальным, цивильно исходным для себя состояниям. Направляющими демаршей стали трансформации эгалитарного в ранговое, реципрокного в редистрибутивное (последнее просматриваемо в социально-политической динамике бывших среднеазиатских республик СССР, ныне суверенных стран-членов СНГ).

В осмыслении данных реалий, возвращаясь к нашим баранам, напомним, что восточная деспотия как стержень воспроизводственного опыта, исключая собственничество, осуществляет самоподдержание за счет рангово-статусной иерархии. Собственность на Востоке — форма власти, владения, конвертирующая по необходимости мощь, силу на богатства, материальные ценности. Восточная власть наследуется, а с ней — через должности, прерогативы, полномочия — наследуется доступ к собственности (на Западе наследуется собственность — но не власть! — как частное право владения, пользования, распоряжения имуществом). Сообразно такому регламенту социальной кооперации складывается феномен владельческих прерогатив: "одна и та же земля (а точнее, право на продукт с нее) принадлежит и обрабатывающему ее крестьянину, и общине в целом, от лица которой выступает распределяющий угодья старейшина, и региональному администратору, и верховному собственнику"¹. Никакой множе-

¹ Васильев Л. С. Указ. соч. С. 70.

5.2. Запад и Восток

У. Российский цивилизационный космос

ственности прав, никакого плюрализма собственности в зависимости от власти Запад, где выработались четкие частно-правовые каноны, не знал.

Обстановка, чтобы земля была всех вообще и ничьей в особенности, чтобы все, кто как может, получали с нее доход пропорционально власти, изначально исключалась западным индивидуализированным хозяйствованием, рассчитанным на извлечение прямой партикулярной выгоды. Дивергенцию отсеков цивилизации, как видно, обусловливает mdus gubernanti — способ отправления жизни. В качестве такового Запад отработал рыночную, частнособственническую, правовую, тогда как Восток — центрально-административную, командно-директивную систему. Организация существования идет на Западе — от рынка, собственности, права на Востоке — от власти, владения, иерархии (соблюдения статусов).

Некогда единый общинный базис жизни расщепился на несопряженные стези социальности, описываемые оппозициями рынок — власть, собственность — государство, право — приказ. Отсюда, как из основания, вытекают следствия:

а) на Востоке в противоположность Западу нет экономических классов, есть правовые слои и бесправные

б) на Востоке в отличие от Запада государство стоит над экономикой, над собственностью примат власти выражается в системе отработок на нее (труд на общих полях, отчуждение части урожая, выплаты) — взымается своеобразная рента, аккумуляция которой позволяет содержать этакратические структуры (государство, храмы и т.д.)

в) правящие слои на Востоке благодаря причастности к властной, государственной иерархии доминируют в экономике — владеют, распоряжаются, распределяют, перераспределяют такого рода прерогативы на Западе — удел собственников

г) средоточие социальной интеракции, нерв межсубъективной коммуникации на Западе — интерес, на Востоке — надзор (в Египте при Птолемеях учрежден пост генематофилака — стража урожая, — соглядатая исполнителя приказа о государственном обложении каждого колоска. Ср. с отечественным печально известным законом о пяти колосках)

д) на Востоке в отсутствие субъекта гражданских прав социальное поведение ассюрирует административный произвол, безнарядье властвования на Западе при наличии субъекта частного права верховодят формальные кодексы, обоюдообязательные (для государства и гражданина) законы

е) на Востоке, вопреки Западу, нет явного субъекта собственности, общинно-государственная форма хозяйствования влечет иррадиацию владельца средств производства: владеет и пользуется собственностью коллектив производителей, владеет и распоряжается ею (общим достоянием) от имени коллектива административный глава — от старейшины до государя, от храма до государства¹, частная собственность, даже появившись, укрепившись, на Востоке второстепенна, не будучи защищена от произвола власти какими-нибудь привилегиями, гарантиями, свободами, правами²

ж) механизм защиты от управленческого беззакония на Западе — гражданское общество, суд на Востоке — корпорация, вельможная воля

з) на Востоке законы пишутся от имени и во имя государства, на Западе от имени и во имя лица

и) на Востоке крепнут вертикальные (субординативные) связи — клиентелъные, общинные, клановые, на Западе — горизонтальные (координативные) связи — связи не подчиненных, а потенциальных социальных партнеров, союзников, субъектов самодостаточного равнодостойного кооперирования

к) на Западе право — гарантия свободы, на Востоке гарантия свободы (автономия от произвола) — статус, место в иерархии власти

л) эффективность на Западе — производное активности, динамизма, инновационности, мобильности эффективность на Востоке — дериват реактивности, внутренней устойчивости, стабильности, консервативности. Пафос социальной трансформации на Западе — преодоление прошлого, на Востоке — восстановление его

м) на Западе время линейно (кумулятивно-прогрессивно), общественная динамика покрывается звеньями цепи: повышательная фаза — сатурация — понижательная фаза (стагнация) — инновация — повышательная фаза на Востоке время инверсионно (циклично-возвратно), общественная динамика покрывается звеньями цепи: повышательная фаза — сатурация — понижательная фаза (стагнация) — реверсия — повышательная фаза. Характер преобразований в одном случае эволюционен, в другом инволюционен

н) кризис государства на Востоке вызывает кризис социальности: страдают низы — от произвола верхов страдают верхи — от

¹ См.: Там же. С. 212-213.

² Там же. С. 82.

5.3. Россия и Европа

V, Российский цивилизационный космос

маргинализации, криминализации низов страдают производители—от подъема бюрократов страдают бюрократы — от упадка производителей¹. Смена власти на Востоке — трудно идущий вирулентный акт. На Западе — мощные амортизационные механизмы дистанцируют социальность и государственность. Правительственные кризисы не влекут кризисов гражданских смена власти здесь — ординарный, санационный акт. На Востоке взыскуют сильной, на Западе правоприменительной власти. На Востоке самоценна сила, на Западе — баланс сил

о) на Востоке собственность конвертируется на силу (престиж), на Западе — престиж (сила) на собственность

п) протестное поведение на Западе сфокусировано на неимущих аналогичное поведение на Востоке — на имущих (ср. с российскими обычаями борьбы с кулаками, фермерами, крепкими хозяевами). Революции на Западе оптимизируют социальную отдачу собственности революции на Востоке стимулируют передел собственности

р) цивилизационный рост инициируется урбанизацией — монументальным городским строительством с обслуживающей его инфраструктурой, стоящей дорогого. На Западе ввиду индустриально инновационной ориентированности производства городская культура прогрессирует, на Востоке ввиду аграрно-реставрационной ориентированности производства городская культура деградирует.

Полагая, что продолжительность изложения прямо пропорциональна исчерпываемости авторской трактовки сюжета, перейдем к выводам. Главный смысл сказанного сводится к той мысли, что "странно было бы желать, чтобы народы в образе жизни, в привычках их, степени просвещения и промышленности различные, покорялись с равною удобностью единому образу правления" (Сперанский). Дифференцированность народов понятна. Непонятна "болезнь европейничанья".

Гниение западной цивилизации констатировали Кьеркегор, Маркс, Энгельс, Ницше, Герцен, Хомяков, Киреевский, Шевырев и еще тьма авторов. Почему же западная цивилизация не только живет, но и процветает? Это одна сторона проблемы. Другая состоит в следующем. Говоря о перспективах России, Леонтьев указывает на предпочтительность молодого старому, утверждает: "Как племя... мы гораздо ниже европейцев но, так как и не преувеличивая (в патриотическом ослеплении) моло-

¹ См.: Там же. С. 229-230.

дость нашу, все-таки надо признать, что мы хоть на один век (? — Авт.) моложе Европы, то и более бездарное (? — Авт.) и менее благородное (? — Авт.) племя может в известный период стать лучше в культурном отношении, чем более устаревшие, хотя и более одаренные племена"¹.

Взгляд Леонтъева и темен, и оспариваем. Довольно апеллировать к Герцену: "Не следует слепо верить в будущее: каждый зародыш имеет право на развитие, но не каждый развивается"². Славянам, выводит Герцен, умной крепкой расе, "богато одаренной разнообразными способностями, не хватает инициативы и энергии"³. Есть ли преимущество молодого старому?

Каким образом одним народам (Китай, Южная Корея и т.д.) удается преодолеть "свою специфику", а другим (Россия) нет? Наконец, как все это корреспондирует с морфологией истории, о которой Шпенглер, называя время жизни поколений, для каких бы существ они ни рассматривались, числовым значением почти мистического свойства и приписывая эти соотношения историческим цивилизациям, высказывается буквально так: "Каждая цивилизация... каждый взлет, каждое падение и каждая непостижимая фаза каждого из этих движений обладает определенным временным периодом, который всегда один и тот же (? — Авт.) и который всегда имеет свое символическое обозначение"⁴. Каков же в нашем случае временной период для России, какое символическое обозначение в себе он несет?

РОССИЯ И ЕВРОПА

"Нечего греха таить — все мы очень плохо знаем Россию", — констатировал Гоголь. Его констатация, справедливая для прошлого, не утратила справедливости и для настоящего. Прошествие эпох не внесло в предмет ясности, мы ни на йоту не продвинулись в понимании существа дела сравнительно с предшественниками. Масштаб проблемы — периодическое капитальное дистанцирование России от Европы по цивилизационным

Письма К.Н. Леонтьева к Анатолию Александрову. Сергиев Посад, 1915. С. 98.

² Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1954-1965. Т. 7. С. 334.

³ Там же. С. 154.

⁴ Шпенглер О. Закат Европы. М. Пг., 1929. Т. 1. С. 121-122.

5.3. Россия и Европа

V. Российский цивилизационный космос

параметрам — традиционно ускользал из поля анализа, подменяясь аналогиями, растворяясь в малозначащих ссылках на авторитеты.

Классиков часто цитируют, редко читают, еще реже постигают. Обратимся к классическому труду, обострившему исходную проблему, — одноименной книге Н.Я. Данилевского, заимствуя из нее в оценке реалий не определенный прошлым угол зрения, а самый цимес непреходящих исканий, инициируемых позитивной тканью жизни, плодотворной идеей. Опорным моментом рассуждений, отдаленных от нас перевалами времени, выступает линия, полагающая, будто между Европой и Азией нет природо-положенной границы. Рубежные разделения, барьеры, межи вполне условны, если не сказать произвольны. Азия и Европа — один материк, дифференцируемый силой привычки, издавна утвердившимися понятиями, дабы не нарушать которые "стали отыскивать разные граничные черты, вместо того, чтоб отбросить оказавшееся несостоятельным деление"¹.

Итак, Европа и Азия — единое целое, где при желании обосабливается Европа, а при желании западная оконечность Азии (К. Леонтьев в сходном контексте вводил сочетание "атлантический берег великого Азиатского материка"). Однако география географией, а цивилизация цивилизацией. Дух есть у себя бытие, отмечал Гегель. Вопреки географическому подходу цивилизационный подход намечает водораздел между Европой и Азией: Европа и Азия — alter rbis. Если одно и другое толковать в терминах культурно-политических, социально-исторических, институциональных, их будет определять не климат, не рельеф, а жизнепорождающие уклады, воспроизводительный строй существования. Понимание различий воспроизводительных контуров бытия в разных географических ареалах позволяет обосновать концепцию цивилизационных типов, находившую поддержку, разработку, детализацию у Шпенглера, Андреле, Виттфогеля, Абеччи, Пиренна, Калло, Даусона, Нибура, Кребера, Нортропа, Флюэллинга, Сорокина, Тойнби, Мейера, Пельмана.

Отсюда, коль скоро цивилизационно Россия не принадлежит Европе (они питаются из разных корней, обусловливающих их своеобразность, самобытность²), возникает необходимость прояснить, что значат "европеизм" и "азиатчина" как понятия типологические, собирательные.

Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1895. С. 58. См.: Там же. С. 60.

Сапожник — раб сапогов, булочник — теста. Чтобы не быть заложником отрешенных схем, изначально подчеркнем: анализируемые концепты — ассоциативные, материализуются не непосредственно, а в качестве неких тенденций. И Европа и Азия как объемные единицы рассмотрения однородностью, единством не отличаются. Органичность, целостность одного и другого подрываются спецификой стиля жизни населяющих их народов. Кроме того, невозможно недооценивать наличие:

а) исторически обусловленных пикировок этнических групп — немцев и французов, французов и испанцев, испанцев и англичан, румын и венгров, немцев и славян, тюрков и арабов, турков и курдов и т.д.

б) противоречий внутри этнических общностей (англосаксонский, славянский, арабский мир)

в) конфессиональных разломов, внутриконфессиональных дифференцировок: западное — восточное христианство сунниты — шииты арабо-испанский, индо-буддистский, китайско-конфу-цианский ареалы многоразличные ответвления, секты, схизмы

г) экзотических самоидентификаций, локальных архетипов, вторгающихся в цивилизационный процесс и его варьирующих. Та же Чечня, — как ее оценивать? Она свернула с магистрали, провалилась в архаику? или отвергла привнесенное, вернулась к истокам, реанимировала уклад предков? как понимают происходящее сами вайнахи?

д) переходных форм с двойной основой: европейская индустрия — азиатская культура. Цивилизационный базис многих процветающих неевропейских стран не затронут вестернизацией. Скажем: органичен ли синтез технологии и культуры в Саудовской Аравии? Спросим: если начнутся профицитные сбои от прокачки углеводородов, что станется здесь с промышленностью, что с культурой?

е) составляющих с подвижным статусом: кельты, германцы, славяне до завоевания Рима чтились варварами. Первые две группы впоследствии зачислены в "Европу", третья группа — нет. На каком основании? (Характерно: Шотландия, Ирландия, Уэльс, не входя в состав римских владений, подвергшись меньшей романизации, чем Британия, дистанцируются от последней.) "Европейская цивилизация" — означает ли она сопричастность Риму? Почему вопрос стоит так? И греческая, и эллинская Истории, подготовившие римскую, завязывались не собственно в Европе, а в бассейне Средиземноморья, единящего Европу, Азию, Африку

V. Российский цивилизационный космос

5.3. Россия и Европа

ж) неравномерности странового развития: имеются ощутимые различия в качестве существования Западной, Центральной и Восточной Европы новых индустриальных стран и многих государств Средней и Юго-Восточной Азии.

Итак, "европеизм" и "азиатчина" — квалификации не цельные, не одномерные, не плоскостные. "Европеизм" неправильно напрямую связывать с "культурой", "просвещением", "прогрессом", равно как "азиатчину" — с "неразвитостью", "отсталостью", "регрессом". Качества лидерства, пионерства, превосходства применительно к цивилизациям транзитивны степенная дилемма "отставание" — "опережение" не константна. Во время оно, отмечает А. Пиренн, Восток был "неизмеримо выше Запада не только благодаря превосходству своей цивилизации, но и благодаря гораздо более высокому уровню хозяйственной жизненной энергии". Соответственно в настоящий момент Япония превосходит США по компьютерным технологиям, США по тому же показателю опережает Германию, но Германия в свою очередь не имеет равных в механике. Таков капитальный закон сохранения: в одном месте убудет, в другом прибудет.

Высший смысл всегда искали за пределами реального мира. Порок органической модели цивилизаций, уподобливающей социальный прогресс индивидуальному росту, заключается в иллюзорности аналогии: не удается ввести ясных оснований апогея и перигея состояний социумов задать понятие поворотных, разви-лочных, кульминационных точек развития установить циклику фазовых изменений.

При всем нашем уважении к именитым предшественникам невозможно отделаться от мысли, что им не удалось вырваться из заколдованного, ими же очерченного круга, связанного с эксплуатацией органической цивилизационной схемы. Как представляется, полны натяжек и передержек нерефлективные суждения типа:

• ДАНИЛЕВСКИЙ: творческая сила западной цивилизации уже "начала спускаться по пути своего течения"

• ХОМЯКОВ: "нам стыдно было бы не перегнать Запада"

• ЛЕОНТЬЕВ: "Россия, имеющая стать во главе какой-то новой восточной государственности (? — Авт.), должна (? — Авт.) дать миру и новую культуру, заменить этой новой славяно-восточной цивилизацией отходящую цивилизацию романо-герман-ской Европы".

Мотив дряблости находящейся на излете развития, закатывающейся европейской цивилизации мало понятен. Мало понятен

и фундирующий его аргумент: упадок Европы предопределен ее прорывами в духовном, гражданском, промышленном творчестве. С каких пор завоевания олицетворяют провалы? XX век лишь укрепил главенство Европы в мир-системе буквально во всех сферах социотворчества. Ни один знак не омрачил ликующую европейскую душу даже отдаленным предчувствием грядущей трагедии. Так о чем речь?

Речь, как ни странно это звучит, — не о Европе. Тема Европы — предлог, обостряющий сакраментальный сюжет "собственно-личного" (Шпет) цивилизационного хода России. Идею неотвратимости его (именно такого хода), никем не отработанного, своеобычного, отметающего чужое и чуждое, отстаивали многие. В их числе:

• ЛЕОНТЬЕВ: русским "надо совершенно сорваться с европейских рельсов и, выбрав совсем новый путь, — стать... во главе умственной и социальной жизни всечеловечества"

• ИЛЬИН: "Как бы ни были велики наши исторические несчастья и крушения, мы призваны (? — Авт.) самостоятельно быть, а не ползать перед другими творить, а не заимствовать... искать русского видения, русских содержаний и русской формы, а не входить в кусочки, собирая на мнимую бедность. Мы западу не ученики и не учителя... Перед нами задача: творить русскую самобытную духовную культуру — из русского сердца, в русской свободе, расправляя русскую предметность"

• ЧААДАЕВ: "Россия призвана к необъятному умственному делу: ее задача — дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе... придет день, когда мы станем умственным средоточием Европы"

• К. АКСАКОВ, противопоставлявший "безобразной бури Европейского Запада" красоты "тишины Европейского Востока"

• КИРЕЕВСКИЙ, выдвигавший конкретный проект создания "подлинной национальной (? — Авт.) науки и просвещения", обслуживающих социальную практику (в скобках заметим, что наука как знание интернациональна вследствие универсальности генерирующих его — знание — базирующихся на строгой категоризации и формализации процедур и актов). И так далее в том же духе.

Умозрительной схеме почвенного пути отечественной истории противостоит солидная идейная линия, выражаемая в том числе определенным образом интерпретированной дополнительностью: Не вместо, а вместе. Сошлемся лишь на:

5.3. Россия и Европа

V. Российский цивилизационный космос

ГЕРЦЕНА: "Мы не скрываем того хорошего, что получили от вас (Запада. — Авт.). Мы позаимствовали ваш светильник, чтобы ясно увидеть ужас своего положения, чтобы отыскать открытую дверь и войти через нее, — и мы нашли ее благодаря вам"¹. КИРЕЕВСКОГО: "Сколько бы мы ни были врагами западного... но можно ли без сумасшествия думать, что когда-нибудь, какою-нибудь силою истребится в России память всего того, что она получила от Европы... Можем ли мы не знать того, что знаем, забыть, что умеем. Еще менее можно думать, что 100-летие русское может совершенно уничтожиться от влияния нового европейского. Потому сколько бы мы ни желали возвращения... западного, но ни того, ни другого исключительно ожидать не можем, а поневоле должны предполагать что-то третье, долженствующее возникнуть из взаимной борьбы двух... начал"².

В. СОЛОВЬЕВА: "Никаких положительных задатков новой самобытной культуры наша действительность не представляет"³. А.К. ТОЛСТОГО: "От славянофильства Хомякова меня мутит, когда он ставит нас выше Запада по причине нашего правосла-

»4

ВИЯ

Оригинально мыслящий оригинально заблуждается. Модель самобытного пути России, оказываясь концептуально неоформленной, содержательно непроработанной, не получает поддержки ни в смысле духовном: почему нашу добрую, терпимую, милосердную Россию нельзя любить, не ненавидя всего прочего (Чаадаев) ни в смысле практическом: почему адекватны утопии неполитической, негосударственной народной свободы (К. Аксаков).

"Настала строгая минута для России, — высказывал К. Аксаков, — России нужна правда. Правда, связанная с пониманием того, чем Россия является".

"Исторически Россия... не Азия, но географически она не совсем Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой, но природа наложила на нее особенности и влияния, которые всегда влекли ее к Азии, или в нее влекли Азию"⁵, — точно замечал Ключев-